Сюрприз! Баланс экономических сил в мире меняется.
Если экономисты склонны слишком доверять своим цифрам, политики часто уделяют цифрам слишком мало внимания; и они делают это на свой страх и риск. Наполеон отверг Британию как нацию лавочников, но ее растущая мощь торговой державы помогла отбиться от него. Во время холодной войны западные стратеги, вероятно, тратили слишком много времени на беспокойство о военном влиянии Советского Союза и недостаточно анализировали его коммерческие слабости. Экономика не определяет историю, но она обеспечивает фон. И в последнее время с цифрами происходит нечто драматическое.
Как показывает наш опрос на этой неделе, на развивающиеся страны в настоящее время приходится более половины мирового экономического производства, измеряемого по паритету покупательной способности (что позволяет снизить цены в более бедных странах). Многие экономисты предпочитают измерять ВВП, используя текущие обменные курсы (что приближает долю развивающихся стран к 30%). Но даже исходя из этого, на долю новичков пришлось более половины роста мирового производства в прошлом году. И шквал статистических данных показывает, что экономическая мощь смещается от "развитых" экономик (в основном Северной Америки, Западной Европы, Японии и Австралазии) к развивающимся, особенно в Азии. Развивающиеся страны потребляют более половины мировых энергоносителей и хранят большую часть своих валютных резервов. Их доля в экспорте подскочила с 20% в 1970 году до 43% сегодня. И, хотя Африка по-прежнему отстает, темпы роста довольно широки: о них, возможно, говорят больше всего, однако на Бразилию, Россию, Индию и Китай приходится лишь две пятых объема производства в развивающихся странах.
Ни одно столь масштабное социальное или экономическое изменение не происходит без трений. Наиболее очевидным признаком является шумиха по поводу передачи рабочих мест "на аутсорсинг" Индии и Китаю. Вопли станут громче по мере того, как глобализация затронет все более богатых избирателей. Но есть и более широкие последствия. В Азии подъем Китая помог приблизить Японию и Индию к Соединенным Штатам, а Южную Корею - еще дальше от них. Некогда бедный мир рыщет по Карту в поисках прав на добычу полезных ископаемых, пытается купить калифорнийские нефтяные компании, отчитывается о все большем количестве выбросов углерода и дает о себе знать на международных переговорах по всему - от торговли до распространения до поста генерального секретаря Организации Объединенных Наций.
Идея, время которой снова пришло
В некоторых историях экономического роста есть слабые места. Население Китая стареет, а школы в Индии прогнили. Возможно, развивающийся мир не будет продолжать двигаться вперед темпами, почти в три раза превышающими темпы богатого мира. Возможно, потребуется немного больше времени, чем к 2040 году, чтобы сбыться предсказанию Goldman Sachs о том, что в десятку крупнейших экономик мира, использующих рыночные обменные курсы, войдут Бразилия, Россия, Мексика, Индия и Китай. Но это споры о том, когда произойдут изменения, а не о том, произойдут ли они. И события могут ускориться: даже самые радужные прогнозы недооценивали способность Азии оправиться от финансового кризиса 1997 года.
Этот сдвиг не так экстраординарен, как кажется на первый взгляд. Историческая перспектива показывает, что это восстановление старого порядка. В конце концов, Китай и Индия были крупнейшими экономиками мира до середины 19 века, когда технологии и дух свободы позволили Западу вырваться вперед. Это также не следует рассматривать как пугающее. Запад, а также сотни миллионов людей в развивающихся странах извлекли выгоду из роста развивающихся стран. Глобализация - это не игра с нулевой суммой: мексиканцы, корейцы и поляки растут не за счет американцев, японцев и немцев. Развивающиеся страны уже покупают половину совокупного экспорта Америки, Японии и еврозоны. По мере того, как они становятся богаче, они будут покупать больше. Мир находится на пути к самому быстрому за все десятилетие росту ВВП на душу населения, который с 2000 года ежегодно увеличивается на 3,2%, что намного быстрее, чем в великий период глобализации, закончившийся первой мировой войной.
Если это сравнение вызывает ассоциации, так и должно быть. Столетие назад глобалисты эдвардианской эпохи предсказывали еще больший мир и процветание - только для того, чтобы увидеть, как эти мечты развеиваются в прах на полях Фландрии. Импульс глобализации значителен; но снижение торговых барьеров зависит от политической воли. Сомнительно, что какой-либо американский президент последовал бы примеру китайского императора Цяньлуна, который объявил в 1793 году, что тогдашняя экономическая сверхдержава не заинтересована в "иностранных производствах", поставив свою страну на путь двухвекового обнищания. Но в воздухе витает несколько тревожных предзнаменований, в частности, провал раунда торговых переговоров в Дохе.
С протекционизмом и ксенофобией следует бороться везде, где они возникают. Но также стоит признать, что эти хвастливые новые экономические державы сделали мир более сложным для западных политиков. Например, хотя они помогли удержать инфляцию и процентные ставки на низком уровне, они также способствовали росту цен на активы. Они позволили Америке финансировать свой огромный дефицит текущего счета с очевидной безнаказанностью. Исправить эти дисбалансы будет непросто, даже если сила развивающихся экономик сделает мир менее зависимым от Америки.
Но две главные проблемы для Запада - долгосрочные политические. Одна из них связана с принятием того, что некоторые западные страны станут жертвами глобализации. Увеличение численности мировой рабочей силы на 1,5 миллиарда человек повысило отдачу от капитала и щедро вознаградило богатых жителей Запада; но в Германии, Японии и Соединенных Штатах реальная заработная плата среднего работника почти не изменилась. Ничто из этого не является оправданием протекционизма - если только вы не хотите сделать всех беднее. Но даже в Америке могут разгораться более ожесточенные дебаты по поводу использования системы налогов и льгот для перераспределения большей части выигрышей.
Другая проблема связана с геополитикой. По мере того, как меняется баланс экономических сил в мире, не должен ли меняться и баланс политических сил?
Возможно, со временем. Но экономическая власть - это не то же самое, что политическая. Большинство развивающихся стран по-прежнему являются военными ничтожествами: у Китая пока нет ни одного авианосца, а его оборонный бюджет меньше, чем ежегодный прирост американского. В политическом плане также не существует такого понятия, как "формирующийся блок": никакой альянс интересов не объединяет все эти очень разные страны так, как история и культура объединили Америку и Европу. В Азии, например, подъем Китая уравновешивается подъемом Индии, которую Америка стремится превратить в стратегического партнера. Но также явно необходимо внести изменения в некоторые элементы глобальной политической архитектуры. МВФ внесет изменения в структуру власти фонда на своем ежегодном собрании на следующей неделе. За ним должны последовать другие. Совет Безопасности ООН, постоянными членами которого являются Великобритания и Франция, но исключаются Япония, Индия и Бразилия, долгое время выглядел устаревшим и скоро будет выглядеть абсурдно. Аналогичным образом, для G7, предположительно главного экономического клуба в мире, не имеет особого смысла обсуждать валюты, когда Китай, обладающий крупнейшими официальными резервами, не является членом.
Вносить такие коррективы, без сомнения, будет непросто. Но это проблемы успеха. Мир, в котором большинство людей наслаждаются процветанием и возможностями, несомненно, лучше, чем тот, в котором 80% погрязли в экономической стагнации. Празднуйте богатство, которое принесла глобализация, и будьте готовы защищать экономическую либерализацию, которая лежит в ее основе.