부티워크 (Booty Wurk) Эпилог второго тома. 3 часть.
Остальные главы по ссылке ➡️ Двигай попкой 👯♂️ (Booty Wurk)
Ли Шину бессознательно проведя по волосам, почувствовал, что его руки были влажными и его лицо побледнело. Чувствуя жажду, он встал с кровати.
На рассвете, когда ветер задувал в открытое окно, было совсем темно. Он открыл бутылку с водой и выпил половину. Голова немного прояснилась. Допив вторую половину, он потер озябшую грудь.
Часы, лежащие в ящике, показывали 3 часа 40 минут. Он тихо вздохнул. Ли Шину думал, что бессонница окончательно прошла. На протяжении последних трех лет у него не было ни одной бессонной ночи, и он не ворочался в постели. Он не хотел возвращаться к воспоминаниям о снах, которые он не помнил с предыдущей ночи. Странное, липкое ощущение, окутывающее с головы до пят, было крайне неприятным. Оно казалось будто пыталось тянуть его на самое дно, а он изо всех сил старался его игнорировать.
Он вновь лег в постель. Его аккуратные ресницы слегка дрогнули. Ощущения, бушевавшие в его груди, казалось, были начисто смыты холодной водой. Ему нужно было расслабиться и отдохнуть. В полубессознательном состоянии Ли Шину не сомкнул глаз, пока не настало утро.
Работа Ли Шину была очень простой.
Он встал в 5 утра, размял тело после бессонной ночи с помощью долгой растяжки, а с 6 часов направился в общественный центр для плавания. В 8 утра он поехал в балетную труппу "Нараэ". В пустом классе он повторял движения, которые не удались накануне, и занимался укреплением мышц. С 8:30 участники балета начали приходить по одному, заканчивая свои дела. Даже без специальных указаний каждый начал разогреваться и выполнять простые движения, и вскоре они уже стояли в тренировочном строю.
Официальные занятия начинались в 10 утра. Репетиции продолжались до пяти вечера, и в те дни, когда выступлений не было, расписание было заполнено практикой и тренировками.
Ли Шину приложил лед к уставшим от утренней тренировки ногам. До начала занятий оставалось еще 20 минут, но сегодня его лодыжки были необычайно напряжены. Обычно после работы он присоединялся к танцорам, которые мочили ноги в ведре со льдом, но бывали и исключения.
Ноги были самой болезненной частью профессии танцоров. Мышечные боли и хронические воспаления можно считать профессиональными заболеваниями. Кроме того, у Ли Шину был дополнительный недостаток. Он страдал от хронического растяжения лодыжки.
В прошлом он уже лечил лодыжку, которая была вывихнута, но из-за рецидива воспаления ему снова пришлось делать операцию. Потребовалось много времени, чтобы полностью восстановиться, потому что он вовремя не прошел курс реабилитации. На самом деле, слово «вылечился» - неверное определение. Ослабленная лодыжка привычно давала о себе знать при малейшем намеке на невнимательность или перенапряжение. Это был один из фатальных симптомов для танцора.
Ли Шину, обладая довольно хорошей техникой и усердием, был, хоть и не выдающимся, но весьма полезным танцором. Однако наличие здоровых лодыжек и тела всегда стояло на первом месте. Поскольку он не преодолевал базовые навыки, Ли Шину оставался в балетной труппе, в которой проработал восемь лет, находясь в кордебалете.
Пальцы Ли Шину стали ярко-красными после того, как он мастерски затейпировал лодыжку. Боль значительно уменьшилась, и он почувствовал себя немного лучше. Он приводил себя в порядок с абсолютно спокойным выражением лица. Ли Шину, только что закончивший прикладывать лед, в одиночестве сидел на скамейке в коридоре, который был связан с общей душевой. Из приоткрытого окна коридора доносился шум. Он слышал, как его товарищи готовятся к занятиям. Возбуждение от напряженной атмосферы можно было передать одними лишь звуками.
После четырех лет стажировки и четырех лет постоянного членства он хотел закончить свою жизнь танцора здесь, если это возможно. Он хотела уйти на пенсию естественным путем, а не по воле случая или неизбежных обстоятельств. Но это было слишком, учитывая, что он был худшим танцором с больной лодыжкой. Тем не менее Чхве Хиён без лишних слов приняла Ли Шину в состав труппы.
Количество ролей, которые он мог исполнить с проблемной лодыжкой, было ограничено. Именно поэтому он оставался в кордебалете, чтобы его можно было заменить в любой момент. Поэтому он не мог построить стабильную карьеру.
Алексис, прекрасно осознавая ситуацию, не рассчитывала ставить Ли Шину на значительную роль. Запасной. Специальный танцор резерва. Он был заменой на всякий случай. Всегда находясь наготове, Ли Шину пришлось бы ходить на все репетиции наравне с другими, однако выходить на сцену лишь в одном из тридцати случаев. Поэтому использование такого уязвимого танцора, как Ли Шину, было удобно.
Чхве Хиён, получившая прямое предложение от Алексис, пришла в ярость. Она проследила за Ли Шину до его дома и потребовала отдать визитную карточку. Она разорвала у него на глазах визитку, которую дала Алексис. Добавив, что только через её труп и Ли Шину покорно кивнул.
Она была первой, кто связал Ли Шину с Алексис. Чхве Хиён знала о его слепой страсти к танцам, а также знала, что в Корее больше нет балетной труппы, которая приняла бы Ли Шину. И снова она спасла его.
В письме с предложением, которое прислала Алексис, был дополнительный пункт о том, что в течение срока действия контракта он не может занимать никакой другой должности, кроме резервной. Это было сделано для того, чтобы предотвратить случаи, когда из-за своей популярности у зрителей и критиков он мог получить главную роль.
Мир танца представляет собой строго иерархическую структуру, и внутренние правила в этом мире гораздо более строгие, чем может показаться со стороны. Дополнительный пункт контракта был введен как мера для защиты интересов инвесторов и основных исполнителей в этом закрытом сообществе. В связи с этим, роль резервиста обычно отводится танцорам с ограниченными возможностями или тем, кто приближался к выходу на пенсию.
Алексис заметила, что способности Ли Шину хоть и не выдающиеся, но стабильные. И подмигнув подметила, что его красивое тело — это бонус, данный ему богом. Срок контракта, который она предложила, составлял пять лет. Для мужчины-танцора, чей расцвет приходится на возраст между тридцатью и тридцатью пятью годами, это был практически пожизненный контракт.
Он не собирается заканчивать свою карьеру танцора, выполняя лишь чужую работу без какой-либо роли. Если ты собираешься обманывать кого-то такими глупыми словами, никогда больше не подходи ко мне, — разъяренно кричала Чхве Хиён на Алексис, ее гнев достигал предела. Вероятно, на этот раз именно Чхве Хиён первой связалась с Алексис. Сложная ситуация и избыток эмоций, это все немного тяготило Шину.
Убрав ведро со льдом, он вошел в тренировочный зал. О Хэрён, которая как раз разминалась, окликнула Ли Шину.
Ли Шину, надавив на спину О Хэрён, сидевшей с раздвинутыми ногами, прижимаясь к полу нижней частью живота, оглянулся на кабинет. Эта небольшая комната была пристроена к классу и сейчас в ней жалюзи были открыты. За большим окном виднелся чистый пейзаж. Чхве Хиён с серьезным лицом разговаривала с кем-то. Она выглядела немного взволнованной происходящим.
Участники труппы, обнаружившие Ли Шину во время растяжки, по очереди приветствовали его. Ли Шину коротко ответил и направился к кабинету. Постучав, он открыл дверь. Чхве Хиён, которая все еще разговаривала по телефону, жестом пригласила его войти. Она заметила Ли Шину через окно и выглядела счастливой. Ли Шину, недоумевая, закрыл дверь и вошел внутрь.
— Да, в то же время, в том же месте в понедельник. Давайте сделаем это.
В понедельник Чхве Хиён должна была сообщить о своем намерении договориться с фондом. Ли Шину, сидевший на диване, проследил за ее жестом. На столе было разложено несколько документов. Среди документов, наполненных юридическими терминами, выделялись два: предложение о вступлении в фонд и предложение о поглощении.
Ли Шину, который смотрел на все это, не говоря ни слова, достал из корзинки на столе конфету и развернул обертку. В это время Чхве Хиён, только что закончившая говорить по телефону, облизнула губы с выражением лица, которое, казалось, говорило, что она хочет закурить. В этот момент она откусила от конфеты, которую предложил ей Ли Шину.
— Ты подписал контракт с Лекси?
— Забудь об этом. Я свяжусь с Лекси.
— Тебе не обязательно уходить. Ты можешь продолжать работать здесь, пока не выйдешь на пенсию.
Глаза Чхве Хиён блестели, она не могла скрыть своего волнения. И он понял, что новое предложение фонда имеет лучшие условия, чем раньше.
Ли Шину, не посмотрев на предложение, быстро перебирал кончиками пальцев. С конфеты плохо снималась обертка. Его взгляд упал на округлую голову с густыми, красивыми волосами и веселыми глазами. Вскоре он кивнул, и сидящая напротив Чхве Хиён начала рыться в документах, пока не нашла два листа с предложением.
— Да. Вся власть перейдет к ним.
Она передала предложение Ли Шину. Но тот, занятый разворачиванием обертки, пристально посмотрел на нее, поэтому Чхве Хиён хмыкнула и объяснила ему все устно. Он все равно не смог бы понять юридический язык предложения, Ли Шину не разбирался ни в чем, кроме танцев.
— Но это было сделано при условии, что мы должны были согласиться на передачу власти.
Поэтому я разыскала Ли Шину. Кроме него, я больше ни с кем не общалась, и мне нужно было срочно все рассказать, прежде чем он подпишет контракт с Алексис. Я знаю, что ты расстроишься, узнав правду, но поскольку мы еще ни о чем конкретном не говорили, я думаю ты поймешь.
— Если переход возможен, для нас это не проблема, так что это просто формальность. Какими бы ни были обстоятельства, не очень хорошо, если одна из сторон будет выглядеть так, будто ее подкупили, поэтому они хотят, чтобы все выглядело так, будто это было сделано с нашего согласия, и я думаю, что они очень заботятся о средствах массовой информации.
Кроме того, было добавлено, что все должны будут подписать контракт с фондом. Естественно, что танцовщик подписывает новый контракт с новой организацией, но бывали случаи, когда люди завершали карьеру или переходили в другие организации. В данном случае фонду требовались четкие и убедительные доказательства, даже если они совершенно не были связаны с балетом Нараэ. В контракт был внесен дополнительный пункт, согласно которому вся труппа (включая танцоров-стажеров) должна была согласиться с контрактом, чтобы переход состоялся.
Беспокойство фонда было излишним. Для двадцати двух участников, которых выделил фонд, это была неоспоримо хорошая новость. Они были очень преданы балетной труппе "Нараэ" и даже не думали о выходе на пенсию. Иными словами, это не был рабский контракт, и условия были весьма хорошими. У них не было связей, опыта или карьеры, достаточных для того, чтобы их забрали в крупную компанию, и, если бы балетная труппа "Нараэ" закрылась, им некуда было бы идти.
Несколько небольших и средних балетных трупп находились в трудном положении, а в крупных труппах были слишком высокие требования, которые не позволяли даже мечтать о вступлении. С закрытием балетной труппы Нараэ стало очевидным, что многих ожидает неминуемый выход на пенсию. Это было делом, не зависящим от их желаний. Ли Шину, который мог остаться в резерве, считал себя удачливым. Чхве Хиён попыталась предложить новые направления другим танцорам, но результат вряд ли их удовлетворит.
Печально, когда обстоятельства, сложившиеся не по твоей воле, вынуждают тебя уйти на пенсию. Поэтому новое предложение фонда было выгодно всем членам Нараэ. Несмотря на то, что еще предстояло собрать мнения участников, Чхве Хиён была уверена. За исключением стажеров, большинство из них находились на пороге своего расцвета. Они были коллегами, которые терпели бедственное положение с единственной страстью - танцем. Они с готовностью приняли бы предложение фонда.
Ли Шину, который всё время держал в руках конфету, с которой плохо снималась обертка, поднял взгляд. Казалось, он задумался о чем-то, от чего его реакция была замедленной. Но, похоже, он все же внимательно слушал. Он протянул Чхве Хиён конфету, с которой так и не смог снять обертку.
Чхве Хиён быстро сняла обертку и вернула ее Ли Шину. Хоть он и был смущен, но принял и положил конфету в рот. После чего вновь посмотрел на предложение.
На самом деле он думал о другом, но Чхве Хиён не стала на него давить, и Ли Шину сменил тему.
— Настоящие проигравшие знают, как достойно отступить.
Ли Шину опустил взгляд на предложение, на котором четко выделялся логотип Фонда культуры и искусства VC, затем поднял глаза и посмотрел на Чхве Хиён. Она нахмурилась, не понимая странной реакции. Иногда она не могла понять, о чем он думает. Она ожидала, что он улыбнется, но его реакция была очень пресной.
Это было неожиданное предложение. Чхве Хиён кивнула, окончательно убедившись в реакции Ли Шину. После почти трех месяцев неспособности договориться она была готова объявить о своей капитуляции. И не ожидала, что они первыми поднимут белый флаг. Словно прочитав ее мысли, представители фонда сделали заявление для СМИ, которое развеяло ее сомнения.
В это необычайно жаркое лето поползли слухи о том, что балет «Нараэ» может закрыться из-за финансовых трудностей. Но Фонд VC вовремя связался с ними, и по их просьбе, и с согласия Чхве Хиён были проведены тайные переговоры.
Ее осторожность - это способ избежать ощущения, что крупный бизнес поглощает маленький. Чхве Хиён тоже не могла смело высказаться, пока не прояснится ситуация. Вдобавок к тому, что начатая сделка привлекла внимание СМИ, неожиданное предложение о полном наследовании, полученное без предупреждения, было весьма неожиданным. Это, безусловно, было хорошей новостью, но Чхве Хиён, испытывая внутренние сомнения, прежде всего вызвала юриста.
После ухода двух учредителей Чхве Хиён стала руководить балетной труппой в одиночку, и с самого начала переговоров с фондом она общалась только с двумя юристами. Не было причин суетиться. Даже в такой ситуации она оставалась главой балетной труппы и была обязана нести ответственность за ее членов до конца. Она согласилась участвовать в переговорах о приобретении, учитывая возможные последствия для балетной труппы в случае, если сделки не удастся добиться. Это было сделано тихо и осторожно.
Но такие вещи быстро замечают. Слухи уже ходили, но члены труппы молчали, пока Чхве Хиён не рассказала. Их решимость начала ослабевать, когда было сказано, что переход невозможен. Чтобы успокоить их, Чхве Хиён рассказала им правду.
Некоторые участники были готовы к такому решению, некоторые были рассержены, а некоторые разочарованы. Однако никто из них не винил Чхве Хиён. Они прекрасно понимали, что нынешний результат не зависел от усилий Чхве Хиён, это было очевидно каждому из них.
После корпоративного ужина, когда все ушли и они остались вдвоем, слова Чхве Хиён были наполнены сотней эмоций. Ли Шину молча кивнул. Его и без того бледные щеки стали еще бледнее от алкоголя. Ли Шину, не проявивший особой реакции на новость о том, что балетная труппа, в которую он входил, закрывается, не был расстроен или раздосадован. Таков уж был его характер. Он не показывал своих эмоций и не выражал своих симпатий и антипатий. Иногда он смотрел куда-то вдаль с пустым выражением лица. Его выражение лица, которое скорее можно было назвать оцепеневшим, чем безразличным, не выражало ни радости, ни боли.
В этом и заключалась его особенность. Он не выделялся, но все равно умел привлекать внимание людей. Он не был тем, кто окружал себя шумной компанией, но когда окружающие начинали разговаривать с ним, то большинство из них испытывали симпатию к Ли Шину. Эта симпатия могла быть не только следствием его характера, но и тем, что они, будучи танцорами, ощущали к нему сострадание. Это было моральное сопереживание, вызванное наблюдением за его усилиями и страстью, которых он не получал в должной мере в ответ.
В холодную зиму, стоя перед балетной труппой с израненным телом, Ли Шину напоминал березу. Он был красив, но при близком рассмотрении его тело было покрыто ранами. За хрупким телосложением скрывались годы упорного труда, что создавало образ ослепительно красивого танцора. Если бы ему немного больше повезло с талантом, удачей и здоровьем, он бы не завершил свою карьеру просто красивым танцором.
Холодной зимой или знойным летом, Ли Шину всегда притягивал взгляд. Но он всегда был холоден. Это стимулировало воображение зрителя. Образ Ли Шину, с его израненным телом, напоминал березу, которая долгое время простояла в суровых условиях, не сгибаясь.
И вдруг она вспомнила кусочек прошлого. Летним утро несколько лет назад, Ли Шину стоял на двух ногах, но выглядел крайне неустойчиво и ужасно тревожно. Его лицо было обмотано бинтами, открывая лишь один глаз, словно стеклянный шар.
Его волосы колыхались на ветру, когда он смотрел на старое здание. На левой руке, которая не была в гипсе, были раны. Постояв так некоторое время, он обернулся. Его лодыжки были туго обмотаны бинтами под шортами до колен. Вид его хромающего поврежденного тела надолго запечатлелся в ее памяти.
Ли Шину, холодно ответив на это, положил конфету в рот. Чхве Хиён пока вставала, доела свою. Пришло время начинать занятия. Танцоры за окном уже закончили подготовку. Ли Шину, поднявший свое стройное тело, замешкался. Чхве Хиён взяла у него изо рта конфету и положила ее себе в рот, помахав ему рукой.
— Никакой вредной еды в классе.
Улыбающийся Ли Шину просунул лицо в дверной проем на выходе.
Она помахала ему рукой, и он быстро скрылся за дверью.
Это было чрезмерное чувство беспокойства. Или, может быть, он просто себя накручивает.
К такому выводу он пришел, когда после душа, не высушив волосы, лег на кровать. Прошло уже одиннадцать лет. Для него это было слабым воспоминанием, всего лишь полгода жизни, совсем не долгий срок, так что это было просто излишнее беспокойство.
В бизнесе, имя ТС встречается слишком часто. В большинстве выступлений и мероприятий, в которых Ли Шину принимал участие за последние несколько лет, в качестве спонсора или организатора часто выступала компания ТС. Создание фонда - это только начало. ТС, которая уже давно является частью культурного мира, вскоре без труда расширить свою базу, так как сделает полноценный вход в индустрию.
Пройдет совсем немного времени, и это название будет сопровождать культуру и искусство. Возможно, оно станет частью повседневной жизни. Даже не нужно будет быть частью этого фонда, продолжая танцевать в Корее, невозможно будет избежать его упоминания. На самом деле, даже если не заниматься танцем, компания ТС уже стала частью жизни. В повседневной жизни она стала повсеместной.
Ли Шин У, рассеянно теребя мокрые волосы, встал. На этот раз он как следует вытирал волосы сухим полотенцем. Он не мог понять, куда положил свой телефон. Он достал часы, которые положил в ящик, проверил время и положил их на место. 11 часов вечера. Пора было позвонить.
Ли Шину протирая мокрые волосы, искал телефон. Он нашел его на полке для обуви. Должно быть, он положил его на полку, когда выходил в коридор. На телефоне был пропущенный вызов, которого не было до того, как он умылся. Звонил Дон Хва. Должно быть, он слышал новости, раз позвонил в то время, когда был занят работой. Впрочем, Дон Хва сейчас был не на первом месте. Он нашел контакт Алексис и нажал кнопку вызова. Казалось, что сигнал прошел, но вскоре он попал на автоответчик.
Он не стал перезванивать, но оставил голосовое сообщение. Содержание сообщения было таким же, как и в письме, которое он отправил вечером. Спасибо за предложение, но я с уважением отказываюсь по тем или иным причинам. Несмотря на различные ограничения, он не жалел, что не может мечтать о большой сцене. Даже если бы переход отменили, Ли Шину не смог бы сесть на самолет до Нью-Йорка.
Он бросил мокрое полотенце в корзину для белья и сел на кровать. Проверив, высохли ли волосы, лег на кровать. Ли Шину устал после массажа. Он был необходим для снятия усталости с мышц и суставов танцоров, которые весь день были физически измотаны. Балетная труппа Нараэ, не имевшая собственной реабилитационной команды, заключила деловое соглашение с реабилитационным центром в центре города и получала услуги по низкой цене. Это было не бесплатно, а со скидкой, но даже такая скидка была большой тратой.
Сразу после окончания рабочего дня у Ли Шину было много дел, поэтому он намеренно задержался в классе. Поздно пришёл и, дожидаясь своей очереди, отправил электронное письмо Алексис.
Он сознательно отказывался чувствовать лёгкую боль в своем теле. Закрыв уставшие глаза, Ли Шину осознал, что, как и всегда, путешествие с Дон Хвой снова останется лишь на словах. Когда процедуры перехода и передачи полномочий завершатся, ему потребуется время для адаптации в фонде, а также придется справляться с их расписанием. Он мало что знал об организации, которую уже начали называть «Балетом VC». Но и это, по мере необходимости, он узнает постепенно.
Перед тем как закончить работу, Чхве Хиён встала перед членами труппы и коротко объявила о процессе передачи дел. Все старались не шуметь, но атмосфера была будоражащей. Прежде чем они успели выразить Чхве Хиён свое сожаление, был отдан приказ разойтись. Члены труппы, которые изо всех сил пытались сдержать свои эмоции, быстро покинули класс. У большинства из них был плотный личный график вне балетной труппы, поскольку им было трудно жить только на свои доходы. Это была внешняя деятельность с целью получения дополнительного дохода, но балетная труппа, зная их трудное положение, закрывала на это глаза.
После их ухода в классе воцарилась тишина. Чхве Хиён осталась одна в своем кабинете и погрузилась в раздумья. Ли Шину разминался последним, он вскоре отвернулся и сосредоточился на завершающих упражнениях. Как он ни старался, он не мог понять, что творится у нее в голове.
Когда он снимал промокшую от пота одежду, сзади послышался стук. Стоявшая в дверном проеме Чхве Хиён, предложила уйти с работы вместе. Они вместе поужинали и разошлись. В это время в центре города было многолюдно.
Балетная труппа работала шесть дней в неделю со вторника по воскресенье, а понедельник был выходным. Ли Шину спросил Чхве Хиён, будет ли она занята в этот день, на что она, покачала головой. На его предложение провести свидание в понедельник она кивнул в знак согласия. Её мягкое движение, когда она взъерошила его волосы, было очень трогательным.
Хоть это и называлось свиданием, но на тот день была запланирована встреча с представителями фонда. Контракт на передачу был подписан на очень выгодных условиях, но для Чхве Хиён это был момент, когда она передавала балетную труппу, на создание которой потратила всю свою жизнь. Ей было не по себе оставаться одной, и она была ему благодарна, что он предложил встретиться. Образ Чхве Хиён, сидящей одной в офисе, не покидал его мысли.
Зазвонил мобильный телефон на столе. Очнувшись от задумчивости, Ли Шину протянул руку и взял телефон. Он собирался позвонить ему в обед, но он проявила нетерпение и позвонил первым. Он посмотрел на высветившееся имя Дон Хва на экране телефона и ответил на звонок.
- Наше путешествие отменяется?
Ошарашенно моргая от слов, брошенных ему без приветствия, Ли Шину поднял верхнюю часть тела. В горле у него пересохло. Не желая двигаться, Ли Шину, наконец ответил.
— Ты уже подумал о том, что будешь делать, когда закончится твой контракт?
- Я собирался путешествовать с тобой.
- Я ненавижу Корею. Думаю, случится что-то неприятное.
Ли Шину помнил, что Дон Хва не в ладах со своей семьей, поэтому понимал его.
— Сходи куда-нибудь и хорошо отдохни. Сделай фото и пришли мне.
— Опора в развитии культуры и искусства.
Сбоку послышался знакомый голос, который произнес несколько не вразумительных слов, ему был неинтересен фонд. Это был Сэм. Похоже, Дон Хва снова отвлекся от работы. Его голос, который с явным удовольствием начал перечислять следующий график мероприятий, был мелодичным. Даже Ли Шину, который просто слушал вместе с ним, начал уставать от этого убийственного расписания. Встречи, встречи и снова встречи. Неизбежно следовавшие вечеринки становились добавочным пунктом в расписании, которое Дон Хва не переваривал.
— Если сдашь кровь, там будет только алкоголь?
- Мне кажется, мой пот пахнет шампанским.
Реакция Дон Хвы была довольно удручающей, как будто у него не было выбора, кроме как налить себе выпить, чтобы выдержать бесконечные встречи, хотя он и не любил алкоголь. Ли Шину, который все еще молча слушал голос Сэма, зачитывающего расписание, на мгновение задумался.
Стоит ли мне подробнее рассказать о текущей ситуации? Потому что компания ТС очень распространена в Корее, а я мало что о ней знаю. Все, что мне было известно, - это то, что фонд, созданный ТС групп, собирается поглотить и слиться с балетной труппой «Нараэ», а председателем совета директоров является некто Кан Тэюн, который, очевидно, приходится родственником Кан Тэону.
Конечно, реакцию Дон Хва было легко предугадать. Он, который так ненавидел ТС, со свирепым лицом набросился бы на него, чтобы тот немедленно все бросил. Но он не мог этого сделать. Ли Шину не мог покинуть Корею. На этот раз он не хотел этого делать.
Отвращение Дон Хвы к ТС было результатом его личной истории, и влияние Ли Шину было лишь второстепенным нюансом. Вопросы, связанные с фондом, касались исключительно личных интересов Ли Шину, и мнение Дон Хва в этом деле не имело большого значения. Более того, Дон Хва не нужно было знать о прошлом инциденте с Кан Тэоном. Знать о запутанной истории Ли Шину с Пак Чондэ было более чем достаточно.
- Я кладу трубку. Мне нужно выучить расписание к концу дня.
— Учи. Передай от меня привет Сэму.
Прежде чем положить трубку, он услышал голос Сэма, который спрашивал о самочувствии Ли Шину. Милый голос, который он слышал каждый раз, контрастировал с его безупречной работой. Закончив разговор, он положил телефон на стол. Не отрываясь, смотрел на свое отражение на мониторе компьютера, а затем снова лег. И зарылся глубоко в одеяло.
Теперь, когда тень прошлого снова маячит в его жизни, это все равно не смогло бы нанести серьезного удара Ли Шину. Место, в котором он оказался, было миром, где без капитала невозможно выжить, и в сфере бизнеса ТС был на вершине. Как и в школьные годы, он неизбежно должен был привыкнуть к имени ТС.
Он бы солгал, если бы сказал, что это не пугало. Но нежелание Ли Шину работать с ТС заключалась не в сложных отношениях между искусством и бизнесом. Непродолжительная связь в прошлом была как заноза. Всего лишь заново. Сейчас Ли Шину ни о чем не жалеет и не испытывает никаких чувств к прошлому. Это было нечто, что даже не повторялось в его снах, всего лишь соглашение, достигнутое обоюдно. Назвать прошлого Ли Шину абсолютной жертвой было бы неправильно. Он не испытывал ни боли, ни сожаления. Вероятно, у той стороны, было то же самое.
Наоборот, если с той стороны кто-то все еще помнил Ли Шину, это было бы удивительно, так как связь была незначительной. Вспоминать это имя было даже неловко. Нелепо ассоциировать его с фондом VC, а еще более нелепо - с самим собой. За последние 11 лет Ли Шину жил своей жизнью, и влияние имени Кан Тэона на его путь было минимальным. Вероятно, с той стороны картина была похожей. Поэтому все это можно было назвать просто совпадением.
Придя к такому простому выводу, Ли Шину свернулся калачиком и спрятался под одеялом. Усталость охватила его разум. Он прижался лбом к тыльной стороне ладони и попытался уснуть.
Бессонница не прошла. За последние несколько лет.
Несколько месяцев назад человек, который вернулся в Корею, пропал без вести. Однако Кан Тэон не особенно беспокоился об этом. Времени до церемонии открытия фонда оставалось немного, но этот человек не был особенно искусен в том, чтобы скрываться, и для поиска пропавших людей существовала отдельная неофициальная организация. Эта организация была ближе к прямому подчинению Сон Учже, также была более опытна в незаконных делах и тесно связана с его семьей.
Проще говоря, это была одна из организаций, которую отец Сон Учжэ отдал на откуп Кан Тэону. А Кан Тэон не стал отказываться. Он всегда умело использовал эту организацию в нужный момент и никогда не колебался или не торопился, когда дело доходило до балансирования на грани между законным и незаконным.
— Около 9:30 утра мне позвонил мэр Кан Тэджун.
Это было время видеоконференции по вопросу технического сотрудничества с компанией по производству запчастей из Бразилии. Нетрудно было предположить, почему Кан Тэджун, который теперь занимал пост мэра крупного города, с раннего утра искал Кан Тэона. Завершение строительства кампуса VC в Канджу и его открытие были одними из достижений Кан Тэджуна, поддерживаемых ТС. Построение дружеских отношений с Кан Тэоном, который в дальнейшем будет нести фактическую ответственность за управление кампусом VC в Канджу, было для него крайне важной задачей.
Мелкие инциденты, произошедшие между ними в прошлом, не были помехой. Они были не настолько глупы, чтобы смешивать общественные и личные дела. Теперь Кан Тэджуну, который был мэром только первый срок, нужно было наращивать свои достижения для переизбрания, а это было невозможно без сотрудничества с Кан Тэоном.
После того как Кан Тэджун потерял доверие председателя Кан, пытаясь угодить ему, он вынужден был полностью сосредоточиться на политике. Его избрание на пост мэра было во многом обеспечено успешным привлечением кампуса VC в Канджу. В конечном итоге это подтверждало его неспособность добиться каких-либо результатов самостоятельно, за исключением поддержки ТС, но никто не осмеливался на это указывать. Близкие соратники лишь
льстили ему, а Кан Тэджун, будучи по своей природе восприимчивым к похвале и комплиментам, не был настроен слушать критику.
— Вы приглашены на день рождения своей племянницы,
Слегка улыбнувшись, Кан Тэон выслушал доклад Сон Учже. Племянница была единственной дочерью, которую жена Кан Тэджуна родила 23 месяца назад после долгих родов. Причина, по которой он передал эту информацию через секретаря, когда мог бы сказать лично, была проста. Грандиозная вечеринка была не в честь дня рождения его племянницы, лица которой он даже не помнил, а сценой для демонстрации влияния Кан Тэджуна. В его крови было заложено не растрачивать попусту то, что попадало ему в руки. Но важно было и то, что немалую роль в этом сыграла женщина, которая охотно приняла Кан Тэджуна.
Кан Тэон ответил, просматривая документы. Но вдруг он посмотрел в окно. Корпоративный автомобиль, покинувший офис главного здания, пересекал Техеран-ро. Хотя был будний день, движение на дорогах было относительно свободным.
Сон Учже, сидя на пассажирском сиденье и занимаясь своими делами, заметил, что Кан Тэон не обращает на него внимание, и обернулся. В этот момент в его голове всплыло одно неприятное обстоятельство. Заседание по приобретению фондом небольшой балетной труппы проходило в конференц-зале отеля, принадлежащего группе, и находилось совсем рядом с их следующей встречей.
Как он и говорил, за окном сгущались тучи.
Сидя у фонтана в центре входа в отель, Ли Шину смотрел на небо. Не он один заметил внезапно набежавшие темные тучи. Люди, сидевшие на соседних скамейках и клумбах, уходили один за другим.
Проверив сообщение, Ли Шину снова посмотрел на небо. Темные тучи были прямо у него над головой. Он сунул книгу, которую читал, под мышку и встал. Он ненавидел душную комнату отдыха. Чхве Хиён уже пора было спускаться, поэтому он попытался остаться на своем месте, но капли дождя начали падать одна за другой. Чхве Хиён расстроилась бы, если бы увидела, что он мокнет под дождем. Дождь был не настолько сильным, чтобы заставить его бежать, он использовал книгу в качестве зонтика и не сильно торопился. И вдруг Ли Шину остановился.
Сначала он увидел сигаретный дым, который был настолько плотным, что вызывал дискомфорт. Проследив за этим дымом, он увидел изящную белую руку. А потом уже мужчину, который смотрел на него, глубоко затягиваясь дымом от зажженной сигареты.
Несмотря на то что прошло 11 лет, Ли Шину без труда узнал его, и он тут же почувствовал угрозу. В момент, когда он невольно сделал шаг назад, мужчина, оставив за собой шлейф дыма от сигареты, сделал шаг вперед. Он двигался неторопливо, сокращая дистанцию, и это внушало еще больше страха.
С трудом удерживаясь на месте, Ли Шину не мог даже вздохнуть. Его глаза, прозрачные как стекло, дрожали от напряжения. Образ Кан Тэона, подходящего все ближе спустя 11 лет, четко запечатлелся в его сознании.
Не забывайте про реакции и говорить спасибо! Жду для обсуждения в комментариях!