부티워크 (Booty Wurk) Эпилог второго тома. 1 часть.

Если подняться вверх по холму в Сонбук-дон, появляется высокая стена со старой черепицей, образующая хребет. Как ни старайся, а заглянуть за стену было невозможно.

За широко распахнутыми воротами, издалека похожим на шарик, раскинулся сад, такой пышный, что его можно было бы назвать лесом. Ухоженная дорожка шла из тени деревьев в центр усадьбы. Шесть ханоков*, включая главный дом, построенный в старомодном традиционном стиле, возвышались на склоне холма. Вокруг главного дома располагались роскошные флигели, каждый со своим садом и внутренним двориком. Зрелище было впечатляющим.

*Ханок (кор. 한옥, 韓屋) — традиционный корейский дом.

Особняк с тремя номерами домов стал результатом заботы о безопасности владельца, который уже давно страдал от хронического заболевания. Владелец особняка купил сразу два соседних особняка, снес стены и освободил пространство. Он сделал все пространство своей собственностью. Это было место, которое само по себе ничем не отличалось от крепости, куда не проникал ни один звук, ни один взгляд, ни одно буддийское писание.

Он стоял в конце длинной дорожки, опоясывавшей главный дом. Он стоял в траве, на виду у своего тщательно ухоженного заднего двора, и смотрел вниз. Тонкая ткань колыхалась под дуновением ветерка, проникавшего сквозь бамбуковые рощи и зелень с веранды. Из бамбуковых рощ доносился насыщенный аромат зелени, колыхавшийся на ветру. Из искусственного пруда, занимавшего половину заднего двора, доносилось тихое журчание.

Мужчина протянул руку и погладил по голове лежавшую перед ним собаку породы пхунсан. Пхунсанская собака, которая ждала его прикосновения, виляя хвостом, тихонько потерлась шерстью о его ладонь. Мужчина мягко улыбнулся достойному послушанию собаки.

Старик закинул удочку в большой пруд. Поверхность воды, потревоженная дуновением ветерка и течением, поднималась и опускалась вокруг прямых колонн беседки.

Он был слишком здоров, чтобы называться стариком и всегда носил дорогой костюм из хлопка. Но сегодня на нем была простая альпинистская одежда, и он наслаждался видом. Тень упала на старика, который неторопливо проводил время после обеда, как Цзян Цзыя* на рыбалке.

*Цзян Цзыя́ (кит. 姜子牙, пиньинь Jiāng Zǐyá, ок. XII–XI вв. до н. э., годы жизни неизвестны) — военный советник Чжоуского Вэнь-вана.

— Воздух здесь хороший.

— Вода хорошая и беседка хорошая, так что лучше и быть не может

— На вид простак, а в душе хитряк.*

*Фраза «영물도 아닌 것이 영악하네요» может быть переведена на русский как «Не являясь даже духом, он так хитёр». Это выражение подразумевает, что кто-то проявляет хитрость или коварство, несмотря на то, что не обладает особыми качествами или статусом.

Человек, сидевший рядом со стариком и разговаривавший с ним серьезным тоном, уставился на воду. Вокруг него кружил карп, который не успел откусить глубоко погруженную леску, его стеклянные глаза сверкали, а стройное тело насмешливо пряталось. Щелканье его плавников было похоже на издевку.

— Лучше быть хитрым, чем тупым.

Свирепый пес, который всегда лаял на незнакомцев, относился к человеку, которого не видел много лет, как к своему хозяину. Его следовало бы похвалить за то, что он помнит человека и не лает даже спустя столько времени, но таков был характер старика. Даже сторожевому псу было бы трудно услышать что-то хорошее.

Сплюнув, старик прищелкнул языком, думая о чем-то другом, и между его бровей появилась глубокая морщина. Это произошло потому, что он вспомнил о своем первенце, который не был ни честным, ни умным, ни хитрым, ни ловким.

Ублюдок.

Сознание старика обратилось к его третьему сыну, которому едва удалось сохранить лицо среди трех его детей.

— Полагаю, придется объясниться.

— Разве достаточно просто объясниться? Я использую вложенные деньги с пользой и не жалею об этом.

— У тебя, похоже, есть дар умело говорить. Даже если что-то не получается в сложной ситуации, всегда находишь выход.

— Оказалось, что я был не один.

— Болтуны по-прежнему не могут отличить одно от другого

Он был циничным стариком, который свысока смотрел на подчиненных, вечно болтающих о чужих делах.

— Тебя волнует такая ерунда?

— Разве наличие ребенка от третьей жены теперь является чем-то плохим?

В словах, которые он произносил с улыбкой, не было резкой насмешки или самобичевания. Его невозмутимое поведение развеяло сомнения старика. На самом деле с самого рождения, когда он был ребенком молодой третьей жены, его мало интересовали все слухи и многочисленные оценки, которые неотступно следовали за ним. Однако старик от природы был подозрителен и расчетлив. Глаза, которые смотрели на его младшего сына как на неполноценного, были очень холодными. Человек, встретивший его без сопротивления, ярко улыбнулся.

Проворные, яркие глаза, как у его матери, могли одним движением изменить температуру окружающей среды. В зависимости от намерений человека она могла падать или повышаться.  В глазах старика промелькнула ностальгия, когда он смотрел на улыбку сына, похожую на весенний ветерок, но вскоре она исчезла. Мужчина, не упустивший момент ностальгии, в совершенстве владел моделью воспитанного сына. Уровень напряженности, который был разряжен, как в нормальных отношениях между отцом и сыном, был безупречен.

Старик сердито посмотрел на своего младшего сына, поднявшегося вслед за ним на ноги. Вскоре он отвернулся. Карп кружил над леской, то и дело взмахивал хвостом, играя. Слегка повернувшись, он захлопал плавниками, как хихикающий ребенок.

Он был свеж для обитателя пруда. Именно из-за него он вспомнил о втором, который извивался и выпучивал глаза. Он уже достаточно нагулялся и пора было бросать его в воду.

— Давненько я не расчищал землю в Канчжу.

Взгляд мужчины упал на поверхность воды покрытой рябью. Откормленный карп, все еще демонстрирующий свои плавники, вздрагивал.

— Площадка ровная и прочная, так что это отличное место для игр.

Когда разрезаешь живот, кажется, что из-под толстого слоя мяса, который был набит приманкой, поднимается гнилой запах. Несмотря на то что животное выросло, питаясь только хорошими продуктами, и имело прекрасный цвет, в конечном итоге оно было не более чем зверем, тщательно прирученным стариком.

Глаза мужчины озорно блестели. Они напоминали невинность ребенка, который из любопытства вскрыл живот лягушке, и жестокость наблюдателя, который с интересом следит за дальнейшими действиями. Но этот свет длился недолго.

— Раз уж ты приехал сюда, чтобы остепениться после бродячей жизни, почему бы тебе не взять с собой того парня?

Карп, которого клевал поднятый поплавок, снова ударился о поверхность воды и закружился. Человек, молча смотревший на глупое создание, приподнял губы. Это была улыбка, которая с первого взгляда привлекала внимание окружающих.

— Думаю, мой отец тоже стареет.

Неудивительно, что с возрастом человек начинает скучать по собаке, ушедшей из дома. Старик даже не фыркнул при звуке плевка. Он просто без всякой причины прикоснулся к удочке.

— Когда заканчиваются деньги, первое, что страдает — это репутация.

— А ты надеялся на роскошную жизнь?

— Разве репутация ограничивается только одним моим ребенком?

В конце концов, это означало, что поведение безрассудного второго сына будет терпимо лишь до тех пор, пока это не вредит репутации старика.

Какой жалкий, безмозглый ублюдок, — пробормотал он про себя. Это было лишь на мгновение, и долгое отсутствие второго сына не привлекло внимания старика. Он спокойно переложил удочку и сменил тему.

— Я уже все попробовал.

— Думаю, мы можем оставить эти усилия как пережиток прошлого.

— Я считал, что экономить, планируя что-то грандиозное, неправильно.

В прошлом Тэсан не жалел средств на лоббирование и развлечения, чтобы попасть в деловую сеть.

— Как поживает, директор Хван? Я слышала, что у него был нервный срыв из-за утечки денег то тут, то там, и что в какой-то момент он даже принимал лекарства.

Директор Хван, стоявший у истоков провального бизнеса, после раннего выхода на пенсию наслаждался сельской жизнью. Его так сильно задела служба в армии, что он часто искал антипсихотические препараты с бледным лицом, когда рассказывал о том времени. Он демонстрировал свою невротическую сторону до такой степени, что можно было подумать, будто он просто пускает пену изо рта, но когда-то он был ключевой фигурой, которая держала в узде подчиненную организацию. С другой стороны, он взял на себя ответственность за все неудачи, подал в отставку и ответил на судебное расследование, а еще он был верным многолетним партнером старика.

— В целом не плох, но у него слабый характер, и я много раз предлагал ему все возможные хорошие лекарства.

Старик добавил: «Не думаю, что это стоит того, чтобы платить за лекарство». Он не выразил ни малейшего сожаления по поводу страданий, выпавших на долю директора Хвана из-за провала его бизнеса. Сам директор Хван был таким же. Он считал это честью. Если Тэсан был напрямую связан с личностью старика, то личность директора Хвана была напрямую связана с ним. Жизнь, которая была связана с Тэсаном и стариком, распространялась на директора Хвана и всех его помощников.

Карп, которому надоело, что его дразнят за игру, покружил вокруг и скрылся в воде, спрятав за собой хвост. Старик, который смеялся над таким поведением, оглянулся на младшего сына.

Его безупречное лицо в сочетании с характером, не выдающим его истинных чувств, придавало ему грозный вид. Он подумал, что если наберется опыта, то потом не будет стесняться показать себя. Хотя он и добился кое-чего, пока был на свободе, он не возлагал больших надежд на то, что сможет сделать что-то такое, что не под силу даже старику. Даже если бы ему это удалось, старик был основой его успеха.

Взгляд старика был настойчивым, даже по отношению к собственным детям он не собирался уступать.

Старик заговорил, глядя на боковой профиль человека с раскосыми глазами, похожими на глаза его матери.

— Ты должен заплатить за лекарства.

— Вы стали слишком экономным.

Это было не осуждение, а предостережение о старости. Мужчина, который одним словом слегка смягчил предостережение, улыбнулся и перевел разговор на семейные дела. Старик, смотревший на него с беспокойством, не стал спорить.

Солнце уже садилось. Старик цокнул языком и натянул леску. Работники, которых раньше здесь не было, подошли и помогли старику. Старик положил удочку и передал шляпу служащему, а затем рассеянно произнес.

— Оставайся на ужин. Лицо твоей матери впервые за долгое время расцвело.

Странные слова, произнесенные стариком, который так умело использовал свое влияние в строительстве, были вполне естественны. Тем не менее, мужчина от души посмеялся над их сценкой. Затем они вернулись в главный дом и расстались на дружеской ноте. Длинные тени от солнца нависли над прудом.

* * *

「Существует бесчисленное множество слов, чтобы описать красоту.

Волны цвета индиго, зеленые листья, ветер, который свободно гуляет, пиршество дождевой воды, увлажняющей землю.

Облеченный в бесчисленные слова, он пустил в ход тысячу жестов, тысячу языков и тысячу эмоций.

Бурная реакция публики была неудивительна. В этот момент он был олицетворением безумия.

Он родился вундеркиндом, вырос гением и был почитаем как бог, его крылья были легки как перышко, а великолепные прыжки ослепительно красивы. Даже критики, скупые на описание в отношении гения, казалось, были в восторге… 」

Прочитав в ежемесячном журнале интервью о выступлении гениального танцора, Ха Ён Ин быстро спрятался. Он был всего лишь стажером и, если его застанут на улице за бездельем, его осудят. Ха Ён Ин без колебаний спрятался, не желая становиться объектом критики со стороны старших. Вскоре над его головой послышался шум гравия и разговоры людей.

Щелчок, щелчок, звук зажигалки и густой сигаретный дым, который поднимался по низкой гипсовой стене. Ха Ён Ин, сразу узнавший голос человека, который густо плевался и ругался, похвалил свои быстрые рефлексы за то, что быстро спрятал свое тело. Он не только стал единым целым с полом крыши, он даже прижался к нему щекой. Голоса принадлежали постоянным членам военно-дисциплинарного отряда третьего курса, которые сдерживали развязность своих младших товарищей.

Ха Ён Ин опустил тело еще ниже, боясь, что его застанут за укрытием, что будет еще более катастрофично. Пол на крыше запылал в лучах позднего осеннего солнца. Журнал некрасиво смялся в руках Ха Ён Ин, который крепко зажмурился, боясь, что его волосы могут быть видны за перилами, высота которых составляла всего два пролета. К счастью, звук скомканной бумаги не вышел за пределы перил.

— Так что именно произойдет?

— Мы полностью закончим к концу года.

— Если мы вмещаем 70 человек, то мы…

— Нам конец.

Он слышал, как они выдыхают дым, курю длинные сигареты. И отчетливо ощущал их вздохи разочарования от безрадостной реальности. Ха Ён Ин, ставший невольным слушателем, тоже приуныл.

В лучшем случае небольшая балетная труппа, насчитывающая около тридцати человек и испытывающая постоянные финансовые трудности, была продана за кольцо с бриллиантом. Покупателем была крупная корпорация с большими деньгами, но, несмотря на все это, члены труппы были глубоко привязаны друг к другу, пройдя вместе через трудности и радости в течение нескольких лет, и неясное будущее после поглощения заставляло их волноваться.

Не только стажеры, такие как Ха Ён Ин, но даже постоянные участники с некоторым опытом оказались в ситуации, когда на кону стояла их жизнь. Атмосфера была неспокойной после того, как распространились слухи о том, что условия поглощения не были ясными в отношении преемственности танцоров, что было не очень хорошо.

— Я слышал, что начальников тоже сокращают с самого верха.

— Кто возьмет на работу старомодного человека, у которого мало денег и который даже не является гением?

— Если мы объединимся с существующей балетной труппой, там ведь нет опыта, и они будут сокращать дублирующие должности одну за другой под предлогом сокращения расходов, так что как может быть, что… Ох, блять. Это удручает.

— Только вчера они заявили, что будут повышать зарплату в зависимости от результатов работы, так что кто бы мог подумать, что они будут беспокоиться о своих яйцах?

— Думаю, это было бы самым рискованным?

— Он самый старший, у него нет ни одной достойной линии, и он не сделал никакой карьеры. Единственное его преимущество — служба в армии, так зачем ему ее использовать? Военная служба — доказательство отсутствия способностей и связей, так что смешно смотреть на нее как на образец.

— Чем больше ты говоришь об образцах, тем больше я впадаю в депрессию. Я слышал, что они собрали всех опытных карьеристов. Не имеет смысла просто убирать камень, который застрял, и ставить камень, который катится.

Не издав ни одного неприятного звука, двое танцоров, пыхтя сигаретным дымом, некоторое время молчали, а затем медленно выскользнули из-под стены. Ха Ён Ин, свернувшись калачиком, наконец-то расслабил свое сгорбленное тело.

Прошло всего полгода с тех пор, как его приняли в качестве стажера. По стечению обстоятельств, этот период был самым хаотичным в истории балетной труппы, поэтому он не мог сказать, что у него было сильное чувство принадлежности. Однако у него не было полного отсутствия чувства товарищества, что они вместе преодолеют трудные времена. Хотя это не была престижная большая балетная труппа, и он не мог не испытывать гордости за то, что является ее членом. Но она обладала всеми преимуществами маленькой, небольшой балетной труппы.

Конечно, тот факт, что она имела и недостатки, присущие небольшим балетным труппам, также стал решающим фактором в том, что она была продана по низкой цене. Тем не менее, Ха Ён Ин испытывал привязанность к своей первой балетной труппе. Возможно, это чувство было глубже, чем он думал. Еще больнее было видеть, что существование балетной труппы под угрозой, не говоря уже о его собственном будущем.

Ха Ён Ин, который вышел, чтобы поднять себе настроение, но в итоге остался в подавленном состоянии. Он открыл журнал, полностью утративший свой первоначальный вид, и его лицо стало мрачным. В памяти всплыл человек, о котором говорили его сонбе.

Первая очередь на отчисление после слияния балетных трупп.

Если смотреть только на спецификации, их слова не были неверными. Хотя зарплата профессионального танцора выплачивается в зависимости от результатов, нельзя игнорировать опыт. Было естественно поставить на первое место тех, чья карьера не стоила своих лет. Искренность и вклад конкретного человека не отражались в объективных цифрах.

В этом была своя ирония. Объективные цифры, которые произвольно втискивались в абсолютно несовместимую с искусством сферу, были, иными словами, давлением денег. Не может быть, чтобы фигуры на вершине не знали алгоритмов, которые мог посчитать даже полугодовалый стажер. «Это мое», — сказал Ха Ён Ин, смахнув пыль с потрепанного журнала и с трудом поднявшись на ноги.

— Извините, вы испугались?

Кто-то, сидевший на крышке бака с водой, вдруг высунул лицо наружу. Из-за света трудно было разобрать черты лица. Голос, конечно, был слышен, поэтому Ха Ён Ин поднял глаз на обладателя легкого жеста, который спрыгнул перед ним вниз. Лицо, которое выглядело так, словно его только что вымочили в воде, теперь было относительно четким.

— Должно быть, я уронил его, пока ворочался.

Наслаждаясь сладким сном, он сбросил чехол, которым прикрывался от жаркого солнца, и его голос, указывающий на скомканный журнал, казался каким-то безразличным, как будто он говорил о ком-то другом.

— Думаю, теперь ты можешь отпустить его.

— Что?

— Журнал. Он вот-вот порвется.

Ха Ён Ин, который, сам того не замечая, крепко сжимал журнал, быстро моргнул глазами. Должно быть, это зрелище произвело на него впечатление, потому что он сказал: «Я не буду просить тебя об этом» и осторожно помог Ха Ён Ин подняться, подталкивая его, словно он был его маленьким племянником. После этого Ха Ён Ин, который безучастно смотрел на него, смущенно опустил глаза и добавил.

— Я говорю вам правду.

Мягкое жужжание было ласковым. Ха Ён Ин, который по разным причинам пребывал в легкой панике, увидел, как он почесывает лоб. Он был выпускником старшей школы, ему было за тридцать, но иногда от него исходило необъяснимое ощущение молодости, и он был первым, кто был ликвидирован при слиянии и поглощении. В то же время он был танцором Ли Шину, старожилом небольшой балетной труппы.