Беатриче
Белая стена. Солнечный зайчик. Легкое, почти невесомое перышко лениво кружится в потоках воздуха, лучи света играют на его белоснежной поверхности.
Грохот. Внезапно налетевший вихрь подхватывает пёрышко и швыряет его прочь, закрутив в безумном танце. Мимо, изрыгая пламя, проносится колесница. Створки распахнувшихся Перламутровых врат с треском бьют о крепостные стены, пружинят и снова пытаются захлопнуться. Благостный покой Рая разрывает в клочья истошный вой сирен.
— Внимание! Внимание! Всем постам! Попытка побега из Эмпирея! Опасная праведница Беатриче вышла за периметр! — надрывается хриплый голос из динамиков. — Херувимам закрыть все двенадцать КПП. Поисковые отряды, на выход. Вернуть, по возможности целой!
Погоня. Свист ветра. Надсадный лай райских гончих. Беатриче на белом крылатом скакуне несётся сквозь облака, ловко ускользая от преследователей. Ветер треплет её волосы, глаза сверкают безумным весельем и решимостью.
Какой знакомый азарт, где-то это уже было… Ну конечно, вспыхнула память — почти вечность назад, на том приеме у архангела Гавриила! — Вам не кажется, что вы требуете от Рая слишком многого? — елейно тянул тот, брезгливо листая ее объемное досье, заложенное длинным белым пером. — А вам не кажется, что ваш хваленый Рай — просто конвейер по штамповке бездушных болванчиков? — огрызнулась Беатриче.
Свист хлыста. Клинья погони смыкаются. Серафимы настигают Беатриче, жарко дышат в спину. Обманно качнувшись в седле, Беатриче резко ныряет в грозовое облако, и вспышки молний на миг высвечивают её силуэт, словно древний символ на стене пещеры.
Снова память. Такие же всполохи озаряли и ту тайную встречу заговорщиков в глубинах Рая. — Система насквозь прогнила и смердит! Меня уже тошнит от этой Лучезарной реки и псалмов! — чеканила тогда Беатриче, и глаза ее полыхали праведным гневом. — Пора стряхнуть гнилую шелуху! — Но нас сомнут, раздавят, сотрут в порошок! — дрожал чей-то жалкий голосок. — Лучше сгореть в борьбе, чем истлеть в рабстве! — отрубила она. Но уже было понятно, что полагаться ей здесь не на кого.
Вспышка. Молнии секут небо, словно плети разгневанного Творца. Беатриче мчится вперед, уже не разбирая дороги. Позади остались преследователи, растворившиеся в грозовом мраке. Впереди маячит просвет — край Небесной Тверди, за которым лишь неведомое.
Беатриче не сбавляет хода. Страха нет, лишь бешеный стук сердца и шалый восторг свободы. В висках пульсирует лишь мысль — только бы не остановили, только бы успеть, вырваться, улизнуть из этой духоты!
Конь вылетает из грозового облака и скользит по звездному мосту, ведущему к небесным вратам. Путь преграждает могучая фигура. Сам Метатрон, суровый и непреклонный. — Опомнись, безумное дитя! Дальше только бездна небытия! — рокочет его глас, подобный раскатам грома. — Бездна небытия честнее, чем ваша мёртвая Вечность! — дерзко усмехается Беатриче.
Мгновение последней нерешительности. И резкий шаг за грань. Беатриче исчезает мгновенно, будто выключили проектор — вот она стояла во плоти, а сейчас всё, что осталось — лишь светлый след на сетчатке, тающий в звенящей тишине.
Ропот. Шепоток то там, то тут. Рай гудит растревоженным ульем. Перепуганные ангелы панически носятся кругами, натыкаясь друг на друга. А на стенах уже будто сами проявляются дерзкие граффити: «Беата, мы с тобой! Долой диктатуру вечного блаженства!»
Далёкий звон. Одинокое белое перо плавно опускается на мраморный пол у ног застывшего Гавриила, оторопело смотрящего в небо, где тихо угасает огненный росчерк последнего пути Беатриче.