"Семейное захватничество": родители, которые "убивают" своих детей
Привожу статью Геннадия Малейчука о созависимых отношениях детей и родителей.
"Семейное захватничество": родители, которые "убивают" своих детей"
От автора: Впечатлился сном клиента. Как реакция на это – родился текст.В статье речь идет ЛИШЬ О ТЕХ РОДИТЕЛЯХ, КОТОРЫЕ "УБИВАЮТ" СВОИХ ДЕТЕЙ! А не вообще о всех родителях.
Люди всегда разрушают то,
что любят сильнее всего…
Неизвестный автор
"Специфической особенностью любви
в созависимых отношениях является то,
что она не выдается детям в чистом виде"
Из текста статьи
"Тема статьи и ее название навеяны сном, рассказанным моим клиентом. Сон этот из категории «ужастиков». Давайте вместе заглянем в его содержание.
Клиенту снится гостиная. За столом сидят взрослые люди и обедают. Есть ощущение, что среди этих людей есть и его родители. Что впечатляет клиента, так это то, с каким видом люди едят. В этом действии много самодовольства, уверенности в необходимости, неизбежности и правильности происходящего.
Однако, что-то в увиденном тревожит клиента, вызывает беспокойство и напряжение. Чувствуется какая-то незавершенность, непроясненность, недосказанность… Клиент пытается понять, что в происходящем его так напрягает. Он идет в соседнюю комнату и видит там много искалеченных, перебинтованных детей: у кого-то не хватает ручки, у кого-то ножки…
Все в одночасье становится ясным – картина проясняется. Клиента охватывает пронизывающий леденящий ужас. Люди за столом – каннибалы – они едят своих детей, едят постепенно, отрезая от их тела какие-то части. Кроме ужаса у клиента присутствует удивление от какой-то правильности, даже праведности происходящего, демонстрируемого всем видом обедающих взрослых.
Проницательный читатель уже догадался, что сон символизирует феномен созависимых отношений в детско-родительской системе. Явление, которое в данном сне проявлено в таком жутком символизме, на самом деле настолько распространено в нашем обществе, что позволяет его рассматривать как вариант социо-культурной нормы.
Столько уже написано об этом, да и я сам не раз поднимал в своих статьях эту тему, тем не менее, не могу оставаться равнодушным при очередной встрече с фактом родительского насилия, маскируемым под родительскую любовь.
В психологической литературе этот феномен называют по-разному: симбиотические отношения, созависимые отношения, родительское «захватничество»… Несмотря на то, что используются разные названия, для такого рода отношений неизбежно характерно следующее:
· Нарушение психологических границ
· Психологическое насилие
Важным моментом здесь является манипулятивный характер таких отношений:психологическое насилие преподносится как жест родительской любви. В таких отношениях родители используют ребенка, руководствуясь благими намерениями, используют его под видом любви к нему. С примерами такой родительской любви читатель, безусловно, встречался и в литературе, и в реальной жизни. И, конечно же, в психологической практике таких случаев предостаточно.
Существуют различные виды «родительского захватничества» (термин Франсуазы Кушар, описанный в ее книге «Дочки-матери»): материнское, отцовское, семейное. Примеры «материнского и отцовского захватничества» были описаны мной и Натальей Олифирович на примере сказочных историй «Рапунцель» и «Царевна-лягушка» в нашей книге «Сказочные истории глазами терапевта».
В данной же статье я хочу остановиться на феномене «семейного захватничества», описываемого не так часто, как другие виды созависимых отношений. Важным моментом, отличающим семьи, для которых характерен вышеназванный феномен, является их высокая сплоченность с ярко выраженным переживанием «МЫ». Дети, воспитываемые в таких семьях, находятся в схожих условиях, с транслируемыми следующими семейными посланиями-интроектами:
· МЫ (наша семья) самые правильные, хорошие, нормальные. Правильность, хорошесть, нормальность Мы противопоставляется Другим. Другие хуже нас. Поэтому с Другими нужно максимально избегать контактов.
· Ты – Наш, если придерживаешься семейных правил. Наш, следовательно, любим. Если же ты не поддерживаешь семейные правила, то автоматически становишься не НАШ и лишаешься родительской любви.
В тех семьях, где нет сплоченности, могут быть другие варианты захватничества – с тем из родителем, с кем крепче эмоциональная связь. В этом случае, один из родителей образует симбиотический союз с ребенком, другой же родитель исключается из этого союза.
В формировании ощущения МЫ как лояльности семейной системе кроме вышеописанных посланий-интроектов задействованы следующие механизмы:
Вина.
У детей в созависимых семьях интенсивно формируется чувство вины. Чаще всего вина транслируется в следующем послании: «Мы (родители) отдаем себя полностью вам, а вы (дети), неблагодарные…» Чувство вины является сильным клеем, не позволяющем разорвать детям созависимые отношения и начать собственную жизнь. Каждая их попытка вырваться на свободу сопровождается возрастающим чувством зависимости и вины, в которых они запутываются все больше.
Страх
Чувство страха внушается детям в созависимых семьях с самых первых лет жизни.«Мир несовершенен, опасен. Лишь здесь, в семье, с нами, вы в безопасности»». Безусловно, такое представление о мире, транслируемое детям, является компонентом картины мира их родителей. Это родительские страхи, их несостоятельность перед жизнью.
Стыд
Чувство стыда может возникнуть как результат несоответствия ребенка «правильным» семейным эталонам. «Соблюдай семейные правила, будь таким, каким мы хотим. В противном случае – ты не НАШ, а, следовательно, ущербный».Для того, чтобы не встречаться с чувством стыда, члены такой семейной системы активно культивируют семейную гордость. Кроме того, гордость усиливает чувство принадлежности к МЫ-системе.
Любовь
Любовь является ведущими механизмом поддержания созависимых отношений. Специфической особенностью любви в созависимых отношениях является то, что она не выдается детям в чистом виде, а связывается с ограничением, насилием с использованием манипуляций. Однако, потребность ребенка в родительской любви настолько велика, что дети готовы на любые жертвы, лишь бы ее получить. В советские времена, в эпоху дефицита, была такая практика – к пользующемуся спросом товару навязывали другой товар, не пользующийся спросом. И покупатель, желающий приобрести дефицитный товар, вынужден был брать то, что ему было не нужно.
Что-то похожее мы наблюдаем и в созависимых отношениях. Такой опыт потребления любви ребенком в «нечистом виде» становится привычным и уже взрослый человек, привычно продолжает любить себя лишь при условии самонасилия. Любить себя можно только тогда, когда хорошенько «изнасилуешь» себя какой-то работой, заставишь себя что-то делать. Таким людям невыносима праздность, они неспособны отдохнуть, расслабиться.
Все рассмотренные механизмы способствуют созданию высокой степени лояльности семейной системе и противопоставления ее внешнему миру.
Попробую набросать основные черты клиента, ставшего жертвой «семейного захватничества»:
· Сложность в установлении близких контактов с людьми из «внешнего мира»;
· Настороженное отношение к миру;
· Неспособность расслабиться;
· Убеждение, что отдых необходимо заслужить тяжелой работой;
· Навязчивое желание постоянно что-то делать;
· Стремление все делать по правилам;
· Большое количество долженствований, интроектов;
· Высокий уровень требовательности к себе:
Терапия
Рассматриваемые отношения, как уже говорилось, по своей сути созависимые. Следовательно, целью терапии является повышение свободы и автономности Я клиента.
Ожидать того, что семейная система добровольно «отпустит» своего члена, бесперспективно. Мотивы родителей психологически понятны. Родители в такой системе растят ребенка для себя. Ребенок выполняет для них смыслообразующую функцию, затыкая дыру в их идентичности. Так что обрезание крыльев и удержание ребенка в этой ситуации вполне закономерно.
Сложность работы с такими клиентами связана с тем, что для того, чтобы вырасти, ему необходимо символически «убить» родительскую систему. Из-за высокой же степени лояльности к семейной системе любое движение в сторону автономии трактуется ею как предательство, и клиент погружается в переживания вины и усиливает тенденции к зависимости от семейной системы.
Движение клиента к автономии неизбежно связано с построением личных границ, а, следовательно, с повышением чувствительности к потребностям своего Я. Доступ же к своим желаниям и потребностям оказывается заблокирован. Появление и выделение автономного Я требует ресурсов для защиты его границ и необходимости проявления агрессии. И здесь у клиента возникают большие сложности. Идеальным, демонстрирующим любовь родителям гораздо сложнее ответить из своего Я. Ребенок опутан родительской любовью, как муха паутиной. Агрессия возможна только в отношении внешнего мира и ни в коем случае против семейной системы. Наиболее сложным становится проявление агрессии в ситуации, когда родитель или оба умерли.
Терапевтической ошибкой здесь будут попытки критиковать родителей клиента. Даже если первоначально клиент и пойдет в этом за терапевтом, то впоследствии он все равно будет «возвращаться» в родительскую систему, сопротивляясь терапии, либо вообще прерывая ее. Бессознательная лояльность к системе сильнее любых осознаваний. Терапевтическая «атака» объектов зависимости порождает у клиента большое количество вины и страха потери опоры. Гораздо более перспективным будет осознавание и проработка тех механизмов и чувств, которые удерживают клиента в ситуации созависимости.
Терапевтическая работа с клиентами, оказавшимися заложниками семейной системы, непростая. Клиенту в терапии необходимо психологически родиться и вырасти. А это длительный и сложный процесс и далеко не у всех оказывается достаточно мотивации и терпения."
Добавлю от себя, что в тех несплочённых семьях, где один родитель исключается из союза и созависимость создаётся с другим родителем, неизбежно возникает противопоставление другому родителю как союза с ребёнком, так и каждого члена союза по отдельности. Мать с ребёнком против отца и мать против отца - ребёнок против отца как механизм движения семьи.При этом вполне возможен двойственный союз, когда созависимость от одного родителя противопоставляется созависимости с другим родителем. В этом случае часть убеждений, противопоставляющих семью внешнему миру, делегируется ребёнку по отдельности. К примеру, семейная ветвь отца в его лице может противопоставляться миру в качестве носителей одного рода достоинств и преимуществ, а другая ветвь рода, представленная матерью, противопоставляется миру другим рядом качеств, компенсирующих и уравновешивающих отцовские. Например, расовые, национальные особенности, классовые характеристики или в более "мелком" варианте просто семейные традиции семей родителей.Также, если в семье один ребёнок, разобщённые между собой родители вполне могут создать с ним сложный созависимый союз , где каждый будет привязывать его и использовать различными способами. Отец, к примеру, обоснованием своего авторитета и права подавления, мать - чувством ответственности за неё, но оба будут использовать механизмы вины, и стыда, и страха. При этом любовь, которую они будут выдавать ребёнку может быть не столько любовью, сколько собственной попыткой получить недополученную ими в детстве любовь и принятие.