Психоаналитик в Драматическом треугольнике

Ниже статья Дениса Андрющенко о психологах, попавших в треугольник Карпмана, и "что с этим делать".

"Терапевт в позиции «спасателя».

Терапевт в состоянии спасателя очень сильно сосредоточен на идее помощи. При этом за пределами внимания остается тот факт, что помочь можно только тому, кто делает необходимые усилия сам.

Так если реабилитант не делает попыток самораскрытия, то терапевт не может ему в этом помочь. «Спасатели» часто стремятся «помочь» реабилитанту в том, чего реабилитанты даже не пытаются сделать.

Терапевт – спасатель склонен принимать решения за реабилитанта, давать много советов, быстро успокаивать, не давая реабилитанту самому справиться со своими проблемами и эмоциями. Терапевт в состоянии спасателя делает чрезмерно много интервенций: наставлений, вопросов, инструкций. Иногда скорость воздействий терапевта возрастает до одного вопроса или предложения каждую минуту! При этом он, как правило, мало внимания уделяет тому, что происходит.

Терапевт – спасатель испытывает выраженное повышение самооценки и настроения, когда ему удается помочь. От здорового удовлетворения своей работой это отличается тем, что без постоянной подпитки в виде успешной помощи реабилитанту такой терапевт не может поддерживать хорошее настроение. Напротив, «спасатель» испытывает чувство пониженной самоценности (позор, провал, неудача, поражение и т.д.), если ему не удается быстро решить проблемы реабилитанта.

Больше всего терапевты – спасатели используют в работе диагностирование, интерпретацию. Редко встречаются поддержка и рассуждение.

Позитивная задача терапевта тут в том, чтобы осознать, как он ставит свою самооценку в зависимость от немедленного результата работы, осознать, что значительная часть его действий по отношению к реабилитанту продиктована стремлением отвлечься от собственных болезненных переживаний травматических реакций. Тогда он может перейти к осознанию действительных причин недостаточного чувства само ценности. Позиция супервизора тут в том, чтобы самому не стать спасателем или преследователем. Супервизор задает вопросы, направленные на осознание намерений и чувств терапевта, осознание несоответствия между интенсивностью эмоциональных реакций терапевта на неудачу и масштаба самих неудач, которые чаще всего оказываются мнимыми. Когда удается осознать переживания подталкивающие терапевта на путь «спасательства», супервизор остается в эмпатическом диалоге, поддерживает стремление терапевта «пережить и отпустить» болезненные чувства и воспоминания. Таким образом, супервизор может стать позитивной моделью поддержки без «спасательства». Если этой работы оказывается недостаточно, то супервизор может рекомендовать обратиться за личной психотерапией, направленной на проработку выявленной травмы.

Вопросы супервизора могут быть такими: «Что происходит с вами, когда вы рассказываете о проблемах этого реабилитанта? Какие ощущения вы чувствуете в своем теле? Какие образы и метафоры приходят на ум? Что вспоминаете в связи с этим реабилитантом? Что побуждает вас делать так много интервенций? Какие чувства побуждают вас делать эту интервенцию? Напоминает ли эти переживания вам о чем-то в вашей личной истории? Можете ли вы проследить за своими чувствами, что происходит, когда вы просто их наблюдаете, ничего не делая? Можете ли выразить свои чувства прямо сейчас?

Терапевт в позиции «жертвы».

Основное состояние «жертвы» это беспомощность. Терапевт – «жертва» ощущает упадок сил и вялость, его воображение ограничено ложным реализмом, мысли направлены на описание препятствий и угроз, главные эмоции это тревога, страх и безнадежность. В отношениях с супервизором терапевт – «жертва» задает один и тот же вопрос: «Что делать?». Он верит, что супервизор может дать ему точное наставление, подробно расписав, что ему делать. Как правило, терапевт-«жертва» не утруждает себя подробной постановкой цели, не останавливает свое внимание на детальном анализе возможностей и ресурсов, как реабилитанта, так и своих собственных. Часто использует морализаторство и диагностирование.

Причины, по которым у терапевтов возникает состояние жертвы: низкий уровень осознания собственных ресурсов; избегание конфликтов; неприятие собственной агрессии; завышенные требования к уровню подготовки и результатам терапии;
непроработанные психотравмы; работа с реабилитантами, которым не подходит психотерапия (активно отвергающие помощь, социопатические личности, психотики в состоянии декомпенсации и т.д.); нереалистическое административное регулирование процесса психотерапии; чрезмерная нагрузка.

Позитивная задача терапевта - почувствовать себя принятым, принять собственную беспомощность и начать процесс исследования собственных ресурсов, ресурсов реабилитанта и ресурсов, возникающих в отношениях терапевт-реабилитант. Вслед за этим терапевт может перейти к работе над возобновлением ресурсов. Задача супервизора предлагать терапевту сосредоточиться на поиске возможностей и ресурсов, принимать чувство беспомощности терапевта не бросаясь спасать и не отвергая его. Если ресурсы потеряны из-за какого-то личностного кризиса или явных проблем характера терапевта, то супервизор может рекомендовать терапевту обратиться за личной проработкой к другому специалисту.

Терапевт в позиции критика-обвинителя.

Одно из возможных нарушений позиции терапевта это непредусмотренные контрактом критичность, категоричность, требовательность, склонность к обвинению и необоснованная директивность. Так же как позиции «спасателя» и жертвы», критика и требовательность это способ справиться с сильными, но плохо осознаваемыми эмоциями гнева, беспомощности и стыда.

Первое, что бросается в глаза при таком нарушении терапевтической позиции это невнимательность к феноменам и фактам, быстрая оценка и концептуализация. Терапевт, рассказывая о сессии, почти не горит о том, что он непосредственно наблюдал и фактически делал. Гораздо больше такой терапевт высказывает своих мыслей, диагнозов, обобщенных понятий.

Интерпретация и морализаторство наиболее часто используемые варианты взаимодействия с реабилитантами.

Бросается в глаза «застревание» терапевта на проблеме сопротивления, в котором ему видится злонамеренность реабилитанта. Терапевт в таких случаях много интерпретирует, очень много конфронтирует, редко отражает чувства и мысли реабилитанта, часто находит ошибки и неточности, которые, по его мнению, следует немедленно исправить.

Причины обвинительной позиции терапевта – страхи и догматизм. Догматизму и страху сопутствует озабоченность собственной компетентностью или некомпетентностью; концентрация на успешности своего метода и точности интерпретаций, а не на переживаниях реабилитанта, как они есть, недостаточный уровень подготовки, страх провала, нереалистические цели терапии.

Обычно эти переживания активизируются в ситуациях, когда реабилитант намерено или ненамеренно задел важные ценности и убеждения терапевта. Например, дето-центрированный терапевт не может понимающе отнестись к родителям, проявляющим жестокость и пренебрежение нуждами ребенка. Явно и скрыто осуждая этих родителей, он стимулирует у них чувство стыда, тем самым поддерживая замкнутый круг семейного насилия.

Позитивная задача терапевта, который поймал себя на обвинении и критике – вовремя понять, чего он боится и проработать свои страхи. Если страх имеет основания, то принять меры по устранению угроз, если страх возникает в основном из опыта и фантазии терапевта – ассимилировать и «проработать» эти фантазии.

Задача супервизора тут весьма парадоксальная: понимая трудности терапевта самому не стать критикующим и обвиняющим ревизором. Для этого важно с самого начала важно не торопиться с выводами, осторожно прояснять ситуацию и мысли терапевта, при которых его страхи могут быть поняты и приняты. Только после этого можно переходить к работе над страхом и болезненными переживаниями терапевта. Если терапевту недостаточно понимания своих мотивов и чувств, то стоит предложить ему обратиться за личной психотерапией."

Д.Андрющенко