ЭТО НЕ МОЯ ВИНА-I

Много букв, корректор в отпуске, за очепятки пардоньте-с.

В некоей точке бесконечного пространства-времени, очнувшись от глубокой дремоты, которая, из-за преклонного возраста, стала посещать его все чаще, Бог огляделся вокруг. И, будучи всевидящим, Он увидел все. Он увидел вселенную; Он увидел супергалактики, и галактики, и солнечные системы; и одновременно Он увидел и каждую малую молекулу, и атом, и мельчайшую частицу вещества везде и всюду.

Среди бесконечного множества картин, увиденных им, была и такая: на маленькой обитаемой планетке, на которую Он, как ему помнилось, обращал внимание два или три раза в предыдущей вечности, в некоем полном людей шумном месте был огороженный клочок заросшей травой земли, на которой ничком лежал человек; и в тот самый момент, когда Он взглянул на него, человек этот умер в великом уничижении.
Бога разгневало то, что где-то в этой прекрасной вселенной, которую он создал для своих собственных непостижимых целей, может существовать несчастье. Ибо, хотя Он, несомненно, подсознательно ведал о существований несчастья, как и обо всем вообще, Он никогда официально его не признавал. Бог призвал к себе Сандольфона, руководителя небесного департамента молитв, которого он считал самым разумным ангелом, оставшимся на Небе после восстания интеллектуалов во времена Люцифера. Указав Сандольфону на то, что Он увидел, Бог изрек:
— Отправься туда, где сей человек лежит мертв, и разузнай среди его собратьев причину его несчастья. Ибо наверное один из них виноват. И того, кто был причиной несчастья в Моей вселенной — его покараю. Я покараю страшно.

И при этих словах все ангелы, слышавшие их, затрепетали.
Сандольфон сделал заметку на своих табличках, перенесся мгновенно в место, указанное Господом. Повсюду вокруг покойного туда и сюда сновали тысячи подобных ему, но никто нe обращал внимания на неподвижную фигуру на траве, ограничиваясь иногда презрительной улыбкой. Невидимо стоя над ним, Сандольфон размышлял, как ему лучше начать расследование.
Он задумчиво смотрел на проходящих мимо людей и с некоторым любопытством изучал многочисленные запретительные таблички, установленные вокруг заросшего травой участка: «По траве не ходить!», «Собак не водить!», «Проход воспрещен!», но ответа на свой вопрос на табличках не находил. Наконец какой-то крупный человек в одежде синего цвета, несущий толстую дубинку и передвигавшийся с большой важностью, вошел в парк и легонько постучал дубинкой по дырявым подметкам башмаков покойного, говоря при этом;
— Эй, ты! По-моему, я уже говорил тебе, чтобы ты убирался отсюда!
Сандольфону показалось разумным появиться перед этим человеком, явно обладающим властью, в виде, преуспевающего гражданина; свершив это, он произнес сурово;
— Прекратите! Этот человек мертв.
Потрясенный внезапным появлением Сандопьфона и пораженный его необычными манерами, человек с дубинкой сказал:
— Неужели! — и наклонился над бездыханным телом. — Да, верно, — добавил он спустя мгновение. — Вот бедняга, черт возьми.
— Он умер в великом уничижении, — сказал Сандольфон, с неодобрением восприняв применение термина «черт» к одному из творений Господа, но не желая создавать из этого проблему. И, надеясь быстро закончить свое расследование, он продолжил: — Кто довел его до столь несчастного состояния?
— Откуда я знаю, черт возьми! — удивленно отвечал человек.
— Это были вы? — потребовал ответа Сандольфон,
Человек начал было отвечать раздраженным образом, но, посмотрев Сандольфону в глаза, был потрясен тем, что там увидел, и быстро сбавил тон.
— Ну, я спрашиваю вас, приятель, разве, это разумно? Верно, я видел этого типа, но я только сказал ему, что здеcь нельзя околачиваться. А он ответил, что его выгнали из его дыры, а пособия по безработице он еще не получил. Почему он не пошел в муниципальную, ночлежжу, как я ему сказал? Почему он должен был выбрать именно мой участок чтобы подохнуть?
На эти вопросы Сандольфону нечего было ответить.
Более того, его знание человеческой речи было основано главным образом на языке молитв, и он довольно смутно понимал смысл слов собеседника. А пока Сандольфон решал, что ему делать, тот рассматривал содержимое карманов покойника. Потом он изучил какие-то замусоленные бумаги и сказал:
— Его фамилия Смит, и вот здесь, видимо, его последний адрес.
Поразмыслив еще немного, Сандольфон спросил с сомнением:
— Значит, какой-то человек отказал ему в крове?
— Ну да, — ответил человек. — А чего еще ждать, если парень не может платить за квартиру?
Слышавший молитвы многих квартирохозяев, Сандольфон знал, что платой за квартиру называлось то, что одни люди платили другим, хотя обычай этот всегда казался ему несколько странным. Однако слова собеседника дали ему, как он чувствовал, первый намек на грешника, которого он разыскивал. Размышляя вслух, он сказал:
— Ах, так вот где кроется причина несчастья Смита.
— Что-то я не секу, приятель, — сказал человек. — И вообще, мне сейчас некогда. Мне еще нужно настрочить протокол и звякнуть в морг, — и он громко засвистел.
— Немедленно прохожие скопились у решетки маленького дарка, охотно проявляя к мертвому Смиту интерес, в, котором они ему отказывали, когда считали его живым; тем временем Сандольфон удалился.
Через короткое время — по человеческим меркам — он пришел к грязному, полному дурных запахов дому, где раньше жил этот самый Смит. Здесь он обнаружил некоего типа, имевшего значительный вид; и Сандольфон сказал ему:
— Я дацу человека, который виноват в несчастьях Смита; того, кто отказывал ему в крове. Не вы ли этот человек?
Человек побледнел и сказал:
— Слушай, приятель, я не знаю, из какого ты общества, но нам здесь неприятности ни к чему. Погодитe, дайте мне хоть шанс, — поспешно сказал человек. — Еcли здесь произойдет неприятность, владелец свалит все на меня. Вы не можете винить меня, если с этими типами что-нибудь происходит. Я должен Выполнять свою работу. Владелец говорит мне: «Если они не платят, гони их в шею!» Этот парень, Смит, я помню его, беднягу, он был болен. Я разрешал ему oставаться, сколько мог, но он задолжал за три месяца. Больше я с ним не мог рисковать. Каждый раз, когда владелец видел его имя в списке, мне устраивали головомойку. Мне ничего не оставалось делать, как выселить его.
Сандольфон видел по глазам этого человека, что он говорил правду. Поэтому он сказал:
— Тогда это тот человек, которого вы называете владельцем; именно он, очевидно, является причиной несчастья Смита.
— Конечно, — с некоторым беспокойством подтвердил его собеседник. — Только это не он, а она. Вдова. Муж оставил ей эти лачуги, и она живет на квартплату, вон там, на Парк Авеню. Только меня в это дело не впутывайте. У меня семья.
Сандольфону стало ясно, что этот человек — лишь орудие, а причиной была та женщина. Он разыскал вдову; несмотря на позднее время, она нежилась в роскошной постели, окруженная бесчисленными предметами роскоши, заполнявшими ее дом; и тогда он решил появиться перед ней во всем великолепии своего облика, чтобы посеять ужас в ее сердце и быстро вырвать признание из ее уст. Так он и сделал, и был удовлетворен, увидев ее ошеломленное лицо с широко раскрытыми глазами.
— Женщина, — сказал Сандольфон, — некий человек по имени Смит умер в великом уничижении, и произошло это прежде всего потому, что ему было отказано в крове в принадлежавшем тебе доме. Это — твоя вина, ибо именно по твоему приказу те, кто не смог внести квартплату, были выселены из дома.
Сандольфон уже начал понемногу разбираться в технических терминах, относящихся к сложным проблемам чеяввечесжж жизни и смерти.
— Так приятно знать, — мягко заметила женщина, дотрагиваясь до своих светлых волос и поправляя бретельки ночной рубашки, — что вы, ангелы, и в самом деле похоже на свои изображения. Теперь я вджу, что есть ради чего стараться попасть на Небеса,
— Женщина! — воскликнул шокированный и cмущенный Сандольфон, быстро складывая перед собой распростертые крылья. — Я призываю тебя, во имя твоего Создателя, признать свою вину и молить его о прощении!
— Какая нелепость! — ответила женщин, насупившись, хотя и несколько испуганная. — Я тут абсолютно, ни при чем. Я никогда не знала того человека, о которoм вы говорите. Я нисколько не виновата в его смерти.
— Разве не по твоему распоряжению, — настаивал Сандольфон, — его…
— Вполне возможно, сказала женщина, пожав плечами и искоса взглянув на Сандольфода. — Я не могу разрешать людям оставаться, если они не платят да квартиру. Если бы я так делала, я разорилась бы через год. Вы ведь не хотите, чтобы я умерла от голода, не правда ли?
— Лучше умереть от голода, — сурово заявил Сандольфон, — чем быть причиной несчастья Смита.
— Чепуха, — возразила женщина. — Какую пользу принесла бы моя смерть? Если бы я не владела этим дoмом, он принадлежал бы кому-нибудь другому, и Смита все равно выселили бы. Это было его, Смита, дело, — платить за квартиру. — И она с победным видом взглянула на Сандольфона. — Так что вы можете оставить свои попытки взвалить вину на меня.
Определенная, хоть и нехитрая логика в словах женщины произвела впечатление на Сандольфона, и, задумавщись, он спросил:
— А почему, собственно, этот человек, Смит, перестаёт носить требуемую тобой плату?
— Откуда мне знать, — раздраженно сказала женщина. — Вероятно, oн потерял место или что-нибудь в этом роде. Стоит ли об этом говорить…
— KaKoe мeсто? — спросил Самдольфон.
Она сделала нетерпеливый жест.
— Ну, работy, труд. Люди трудятся, знаете ли, получают зарплату. Тогда они могут платить за квартиру. А затем они теряют работу.
— Почему? — настаивал Сандольфон.
— Потому что своему хозяину они больше нe нужны, конечно.
— Вы хотите сказать, — заинтересованно спросил Сандольфон, — что другой человек отказал Смиту в работе, за которую он получал деньги для уплаты за квартиру?
— Что за нелепый подход, — заметила женщина. — Я всегда вынуждена увольнять прислугу. Вы просто не представляете, как глупы люди. А теперь, со всеми этими пособиями по безработице, они так ужасно самонадеянны.
— Вот это, — пробормотал Сандольфон, погруженный в свои мысли, — вот это, кажется, приближает меня к сути дела.
— Прекрасно! — продолжала женщина. — Ну, а теперь, надеюсь, вы будете чуть обходительнее.
— Я обязан продолжить поиски, — сказал Саидольфон, по-прежнему не уделяя ей должного внимания. — Ho будь осторожна, женщина, ибо ты едва избежала страшного наказания Господня.
— Не уходи! — закричала женщина, но он исчез, оставив ее явно недовольной.
Прошло некоторое время, пока Сандольфон, задав Множество вопросов многим людям, узнал, что этот человек, Смит, работал на фабрике. Поразмыслив, ангел принял образ авторитетного лица, имеющего право задавать вопроси, и целеустремленно направился на фабрику. Он заметил, что там было очень мало людей, да и те, казалось, слонялись без дела. Он спросил о владельце и был направлен в комнату, где за столом, на котором было разложено множество бумаг, друг против друга сидели два человека. Один изних нервничал и был печален, другой, напротив, был вёсел и имел уверенный вид. Нервный человек и был владельцем фабрики, а когда он увидел Сандольфона, то стал нервничать еще больше.
Сандольфон начал:
— Я расследую причину несчастий и смерти некоего Смита, работавшего ранее у вас. Как мне представляется, на вас лежит ответственность за это, ибо вы лишили Смита работы и денег, необходимых человеку для ЖИЗНИ.
— Ну, это уж слишком, черт побери! — вскричал нервный человек, ударив кулаком по столу. — Будь я проклят, если какой-нибудь Богом проклятый, проклятый правительственный бездельник, сующий нос в чужие дела, станет взваливать на меня ответственность за то, что какой-то тип, работавший у меня, откинул копыта.
— Почему же тогда, — спросил Сандольфон, закусив губу, чтобы не упрекнуть собеседника за богохульство, — почему вы лишили Смита…
— Лишил! — резко возразил тот. — А почему я разогнал девять десятых моих людей? Почему я продаю свой завод по семь центов за каждый доллар вот этому мистеру Тукеру? Потому что я вынужден, вот почему! Потому что я разорен! Потому что эти проклятые штаны для пацанов прикончили меня!
Увидев, что этот человек действительно страдает, Сандольфон проникся сочувствием к нему.
— И кто же виноват в этом? — спросил он.
Нервный человек горько рассмеялся: — Спросите лучше Тукера, — предложил он.
— Ну, бросьте это, Билби, — сказал веселый человек. — Вы же не станете говорить, что это я виноват Не впутывайте меня в правительственное расследование. Дело в том, — продолжал он, поворачиваясь к Сандрльфону, — что после того, как я запатентовал новый процесс производства более прочной седалищной части у штанов, мой друг Билби увидел, что он не может конкурировать с моими ценами. Естественно, для него настали тяжелые времена. Очень жаль, конечно, — сказал он, широко улыбаясь, — но таковы правила игры.
— Но было ли действительно необходимо, — спросил удивленный Сандольфон, — использовать этот новый дроцесс и разорять вашего друга, вызвав тем самым несчастья Смита?
Тукер взглянул на него с удивлением.
— Вы что, смеетесь надо мной? — изумился он. — А, понял. Вы — один из этих социальных работников. Ну, ладно, посмотрим на это с широкой идеалистическрй точки зрения. Ну, вот я открыл способ делать щтаны практически вечными. Это ведь спасение для челoвечества, не так ли? Это же шанс для мальчишек.
Должен я позаботиться, чтобы люди получили от всего ядого пользу, как до-вашему?
— Но разве вы не могли поделиться этим процессом с вашим другом? — искренне спросил Сандольфон.
Тукер ответил взрывом хохота, к которому присоединился и Эйлби.
— Не могу понять, — произнес, наконец, Тукер, выслезы на глазах, — почему они назначают вас, невинных младенцев из детского садика, на государственные должности. Неужели вы вообще ничего нe знаете? В моей компании мне приходится иметь дело с акционерами и с Советом директоров. Как долго, по-вашему, я продержусь, если начну раздавать секреты производства, а? Да они просто упрячут меня в сумасшедший дом. И будут правы.
— Но в таком случае, — сказал печальный и растерянный Сандольфон, — если вина за несчастья этого человека, Смита, не лежит ни на одном из вас, кто же тогда виноват? Я должен знать.
В разговор вступил Билби.
— Зачем только они тратят деньги налогоплательщиков, чтобы узнать, почему загнулся какой-то жалкий тип? Почему они не включили его в списки на получение пособия по безработице?
— Пособие по безработице? — переспросил Сандольфрн, вспоминая, что эти таинственные слова уже употребляли человек с дубинкой и женщина.
— Ну, да, в государственную платежную ведомость вместе со всеми вами, паразитами, — нетерпеливо прoдолжал собеседник. — И ради Бога, перестаньте приставать ко мне. Ступайте в центр социального обеспечения и надоедайте им. Это их вина.
Оба снова вернулись к своим бумагам, и Сандольфон со вздохом покинул их.
Пока он нашел названное ими место, спустилась ночь, Там, за конторкой работал один-единственный человек, и лицо его в желтоватом свете электрической лампочки выглядело озабоченным и осунувшимся! Сандольфон, не мешкая, подошел к нему и спросил;
— Почему вы не дали денег человеку по имени Смит, который умер в великом уничижении из-за их отсутстаия?
Человек за конторкой вскочил, и быстро заговорил:
— Прошу прощения, сэр, я не узнал вас. Понимаете, они все время меняют начальников департамертов, и так трудно всех запомнить — я очень извиняюсь… Смит, вы говорите? Минуточку, я йрсмотрю по общей картотеке. У меня на учете больше сотни Смитов. Eго имя, будьте любезны.
— Я не знадо, — покачал головой Сандольфон!
— О, это очень затрудняет дело, — сказал человек за конторкой, наморщив лoб. — Возможно, этo Люций Т. Смит. Его заявление лежит очень давно. Я случайнo запомнил его имя, потому что он недавно был здесь и устроил пренеприятную сцену. Как будто мы могли что-то сделать, когда фонды почти полностью израсходованы, да еще и инструкция у нас — в первую очередь давать пособие семейным. А Смит, видите ли, был холост. Естественно, сэр, его заявление дожидалось своей очереди. Так что это не наша вина.
— Но тогда чья же? — устало спросил Сандольфон, Человек испуганно взглянул на него.
— Должен ли я отвечать на этот вопрос, сэр?
— Да, — сказал Сандольфон. — Конечно, сэр, вы понимаете, что я никого не собираюсь критиковать, но если бы они давали нам достаточно фондов, мы бы могли позаботиться…
— Они? — спросил Сандольфон.
Человек испугался еще больше.
— Эта… ну… администрация, — прошептал он. — Но это останется между нами, не так ли, сэр? Это ведь вы спросили меня.
Сандольфон коснулся лба человека пальцем, чтобы изгнать сотрясающий его отвратительный страх; ибо для ангела любой страх, кроме страха перед Господом, есть зло, и все зло. проистекает из страха. После этого он исчез, оставив человека с открытым от изумления ртом.
Вслед за тем Сандольфон связался с соответствующим небесным департаментом, где дежурный ученый ангел, сверившись с большим справочником, сообщил ему, что термин «администрация» в приложении к человеческому правительству означает обширный и сложный конгломерат исполнительных органов. Это привело Сйндольфона в смятение, но он тут же успокоился, услышав, что во главе всей администрации стоит один человек. И он узнал, вместе с другими существенными сведениями, собранными ангелами-регистраторами в их неустанном труде, где можно найти этого человека.

Продолжение следует