Memo: секреты создания структуры и персонажей в сценарии

Кусочки на память и перечитку

Одним из самых главных и важных вопросов, которые вы задаете себе, сочиняя историю: «Какова моя тема?».
Тема — это инструмент, помогающий автору сфокусироваться, связно выстроить произведение вокруг той единственной идеи или человеческого свойства, которые исследуются в каждой сцене.
Я обычно за то, чтобы тема или исходная предпосылка были ясно сформулированы в диалоге где-нибудь в начале первого акта. Это может быть высказанная героем вслух мечта или взгляд на жизнь, заявляемый другим персонажем.
Если вы знаете, в чем суть вашей истории, о чем она рассказывает, вам ясно, какое настроение и какие эмоции нужно создать и вызвать, а значит — в какие цвета окрасить декорации, какой взять темп, какую использовать музыку.
Есть три правила сочинительства, и никто не знает какие. Сомерсет Моэм
Каждая личность и каждый персонаж художественного произведения сознательно — а чаще бессознательно — выбирает из списка один мотив, который влияет на его поведение больше прочих.
У меня самого в жизни долгие годы главным приоритетом было «Я всем должен нравиться», и это означало избегать поступков, которые могут кого-то расстроить, стараться всем угодить в ущерб самому себе.
Если сцена — это сделка, что такое целый сценарий? Можно сказать, тоже сделка, но контракт в этом случае имеет место не между персонажами, как в сцене, а между автором и аудиторией.
Иначе говоря, я предложил ей воспользоваться таким инструментом, как полярность, или полярные противоположности.
Полярность создает предпосылки для конфликта, который станет двигателем повествования.
Конфликт обычно существует, пока одна из противоположностей не возобладает или пока не возникнет нечто новое, чего не было в начале рассказа.
Полярные противоположности могут сосуществовать в одном персонаже. Франческа из фильма Клинта Иствуда «Мосты округа Мэдисон» — фермерша из Айовы, любящая жена и мать, помогающая мужу и детям в их повседневных заботах. Но в то же время она — покинувшая родину итальянка, натура музыкальная и романтическая. Ее внутренняя сущность заключает в себе две полярные противоположности.
Иначе говоря, полярные противоположности — это инструмент, предлагающий автору целый мир продуктивных вопросов, которые помогают ему двигаться вперед и превратить вдохновенные видения в крепкую драматургию.
Юнг полагал, что архетипы отражают разные аспекты человеческого сознания — что наши личности состоят из персонажей, играющих разные роли в драме нашей жизни.
Повторяющиеся персонажи героического мифа — молодой герой, мудрый старик или старуха, оборотень, тень героя, антагонист — идентичны архетипам человеческого разума, какими они являются в сновидениях. Поэтому мифы — и любые истории, построенные по такой же схеме, — впечатляют нас своей психологической правдой.
Это и дает таким историям универсальную власть. Книги и фильмы, построенные по модели героического мифа, содержат в себе сигналы, воспринимаемые всеми, потому что они берут начало из общего источника в коллективном бессознательном и отражают свойственные всем тревоги и надежды. Они связаны с детскими, но вечными вопросами: «Кто я? Откуда я пришел? Куда уйду после смерти? Что хорошо и что плохо? Что я должен с этим делать? Что будет завтра? Куда девается вчера? Есть ли здесь кто-то еще?».
Каждый рассказчик приспосабливает миф под свои цели. Потому-то у героя тысяча лиц.
Путешествие героя — это описанная американским ученым Джозефом Кэмпбеллом схема повествования, прослеживаемая в драматургии, сторителлинге, мифе, религиозных обрядах и психическом развитии человека.
Как и у любой формулы, тут есть ловушки, и их следует избегать. От слишком жесткого следования схеме мифа может получиться неживая, нарочитая структура, к тому же есть опасность, что история выйдет чересчур очевидной. Героический миф — это скелет, который нужно прикрыть деталями индивидуальной истории, и структура сама по себе не должна привлекать внимания.
На голливудском языке фильмы делятся на те, которыми движет сюжет (доминирует внешнее действие), и те, где главное — это герой (доминирует внутренняя жизнь персонажей), но на самом деле каждая картина опирается и на то и на другое.
Всегда помните, что потребности вашей истории задают ее структуру. Психологические или эмоциональные стадии можно представить через свой набор сцен, отдельно от сцен действия, составляющих внешнее приключение. Или же их можно вплести в сюжет без переходов, слить со сценами внешнего действия, чтобы эмоциональные трансформации шли в ногу с испытаниями и свершениями героя во внешнем мире. Так или иначе не забывайте разворачивать внутренне путешествие, ведь именно этого жаждет зритель и читатель: что-то понять в себе путем сравнения своей жизни с жизнью кинематографических и литературных героев.
...персонажа не существует, пока он не обзаведется некоторой потребностью и не предпримет какие-то шаги для ее удовлетворения.
Для того чтобы мы увидели в каком-то рассказе историю, там должны произойти определенные события в определенной логической последовательности, а осуществлять их должны персонажи с определенными базовыми характеристиками. Архетипы и проппов анализ функций истории дают нам что-то вроде алфавита персонажа, набора важнейших качеств, из которых можно построить целый язык персонажа.
Разумеется, у персонажа может быть множество граней, и, чтобы их моделировать, автору необходимо учитывать человеческую психологию, мотивацию, воздействие общества и тысячу других компонентов
персонаж = хотение + действие + препятствие + выбор.
...драма не начинается, пока кто-нибудь чего-нибудь не захочет. Без побудительного мотива «инерция покоя» удерживает нас в бездействии, мы ничего не делаем и никуда не движемся. У нас нет причин затевать хлопоты, если только эти хлопоты не приведут нас к тому, чего мы хотим.
Но просто хотеть недостаточно, чтобы получился персонаж. Необходимы усилия, то или иное действие.
Движимые неудовлетворенной потребностью персонажи предпринимают какие-то шаги — и начинается история.
Драме необходим конфликт. История будет долго и нудно куда-то тащиться, пока герой не наткнется на противодействие. Нужно препятствие, барьер, отделяющий место, где мы находимся, от места, куда мы хотим попасть: он поможет создать напряжение, неопределенность и вызвать у зрителя живой интерес.
В каждом из примеров препятствие не дает герою исполнить желание. Герой чего-то захотел и двинулся в направлении цели, действие началось. Но препятствие останавливает действие, и герой должен решить, как быть. Иными словами, герой должен сделать выбор, и именно особенности этого выбора создают образ.
Выбор, совершаемый персонажами, определяет их индивидуальность. Мы понимаем, что это за люди, видя, как они решили действовать. Хороший сценарий то и дело заставляет героев совершать выбор перед лицом своих желаний и стремлений.
Но если мы хотим, чтобы история захватывала и не отпускала, в эту базовую формулу нужно подставить экстремальные значения. Такое приближение к крайностям превращает хорошее драматическое повествование в сверхъестественный акт. И вот почему: герой истории, как и мы с вами, хотел бы, чтобы его желание было удовлетворено уже на второй странице.
Но как рассказчики, которым нужно продвинуться куда-нибудь дальше второй страницы, мы вольны ставить на пути героя препятствие за препятствием. Может, предмет его устремлений стал недоступен. Может, появился соперник, заявивший свои права. А может, возник второй объект желаний и герой не понимает, чего ему больше хочется.
...лучшие ученики дают волю своим садистским фантазиям и придумывают герою одно каверзное испытание за другим, чтобы провести любимого протагониста сквозь два часа сплошных терзаний. Эти студенты осознают необходимость постоянно отказывать герою в удовлетворении желаний ради того, чтобы история двигалась вперед.
Когда мы садистически наделяем персонажа потребностью или мечтой, а затем воздвигаем между ним и его вожделенной целью великие препятствия, мы против здравого смысла делам то, чего в реальной жизни стараемся избегать. Мы всеми силами затрудняем своим героям исполнение желаний. Мы требуем, чтобы они рискнули своей шкурой и показали нам, из чего сделаны. Гадкое, противоестественное занятие, но кто-то должен это делать.
Уравнение можно представить как серию итераций: хотение, действие и препятствие приводят к выбору, который может породить новые желания, действия, препятствия и выборы.
Теофраста. Истинный пионер литературного портрета, он был первым, кто подступился к проблеме, определив тридцать распространенных типов поведения, которые ему довелось наблюдать на афинском рынке.
Стереотипы не всегда плохи. Они помогают классифицировать людей и ситуации и позволяют быстро показать публике, кто и что перед ней, но настоящее мастерство — разрушать стереотипы, опрокидывая удобные ожидания зрителя, и так можно обеспечить значительный драматический эффект и занимательность.
...убежден, что писатель может продуктивно работать, только если он способен обобщить содержание своей истории в одном предложении. В нем должен быть описан архетипический герой, его «хотение» и «препятствие», которое ему придется преодолевать.
Синопсис — это тоже не история во всех деталях. Он не предлагает глубоких психологических портретов. В нем нет шуток, драматизма или эмоций, присутствующих в разных сценах. Это становой хребет сценария в абсолютно бесстрастном изложении. Сценарный эквивалент рентгеновского снимка. Это диагностический инструмент, и тут все должно быть просто.