Художественные экзерсисы
September 25, 2020

Дом — там, где сердце

Рассказ для Po.etry magazine

В пять я захотела стать цыганкой (разумеется, предупредив о своих карьерных планах родителей). Как маленькая девочка из старого советского фильма, которая, казалось, жила идеальной жизнью – делала, что хотела она, а не взрослые: пела, танцевала у огня, путешествовала верхом, не ходила в школу, на балет, в музыкальную школу и на дополнительные уроки английского. Другими словами веселилась. Со стороны казалось, что вся ее жизнь подчинялась порывам сердца, которым девчонка следовала.

Я же, чувствуя неладное, – почему-то у меня не было лошади и юбок в пол – выискивала и успешно реализовывала изощренные методы сопротивления командующим родителям: вместо катания на коньках, демонстративно сидела на льду, колола его лезвием и ела или заводила всех на балете вместо того, чтобы заниматься у станка. Мне все было не так. Оглядываясь назад, кажется, что, если бы меня просто спросили, чего я хочу, всем стало бы легче. Увы, этого не случилось. Свое сердце я слушать не научилась.

В отрочестве и юности (занятная возрастная периодизация) протестов стало меньше. Незаметно для себя, но заметно для других, я стала покладистой и жаждала понравится всем вокруг. К радости близких начала классно учиться, возвращаться домой вовремя и думать, куда поступать. Сомневаюсь, что это были добровольные и осознанные действия. Но понимаю, что за те несколько лет образ свободолюбивой цыганки в голове померк и «мой табор так и не ушел в небо».

Работала я там, где классно. По мнению окружающих, конечно. Не мудрено догадаться, что компании я меняла часто — везде было дискомфортно. Тут бы надо было задуматься об адекватности моих решений. Но нет. Мое резюме теперь отчетливо напоминает оливье: непонятную смесь всего, что нашлось под рукой. «Зато какой у тебя опыт!», — краснея хвалю я себя.

Для полноты картины, упомяну, что случались у меня и «любови». В отношениях, как легко догадаться, мое поведение также оставляло желать лучшего — все то же подозрительное стремление быть миленькой и сговорчивой. Не мудрено, что мужчины-моих-мечт исчезали со скоростью света — кому нужна всему потакающая женщина?

Не помню, когда я очнулась. Наверное, в лет двадцать пять впервые осмелилась спросить саму себя, чего я хочу. Мелькнувшая в памяти смуглая цыганка ответом не помогла. Пришлось все брать в свои руки — и я принялась слушать. Себя. По началу занятие удивляет своей бесполезностью: нелепые мысли вдруг становятся важно-навязчивыми, и по итогу этих практик-провалов вопросов появлялось больше, чем ответов. После нескольких попыток я решила, что слушать надо что-то очень конкретное. Девочка-цыганка внимала своему сердцу: именно за ним она шла и там, где была — настоящая и звонкая — был ее дом, место в котором можно быть собой, не боясь осуждений. То есть дом — там, где сердце? Кажется, что да.

Вести «беседы» с ритмично сокращающимся полым фиброзно-мышечным органом — сердцем — сложно: все боишься не расслышать важное. Но польза несомненно есть: решения, которые я принимаю после встречи с самой собой и размышлений на честные вопросы — единственные верные.

Мой путь «за цыганской звездой кочевой» продолжается по сей день и кажется мне единственным верным. Искать, слушать, ошибаться и снова искать — не страшно. Страшно не быть собой и находится там, где на самом деле меня не должно быть.