Северное море
В поездке к морю есть что-то мистическое. Жизнь на берегу свободной стихии - это вызов судьбе. Не случайно фаллические символы маяков человечество выставляет, этой среде, словно “fuck”. Море - образ притягательной свободы и одновременно опасности (для голого человека на берегу - уж точно).
В этот раз я не решился зайти в воду, как в прошлом году, из-за волн, которые вылизывали берег, покрывая песок белой пеной. Можно было только постоять на краю (в роли “Афродиты” Северного моря)), пока зелёный вал с грохотом бил по ногам и брызги летели к подбородку. В этом было что-то эротическое и пугающее. Окажись я по ту сторону прибоя, вряд ли бы выбрался назад. Но хотелось подойти как можно ближе к точке невозврата. Крупная волна обратным ходом затягивала в бездну, приглашала обнулить все мои проблемы, подмывала гальку и песок под ступнями, и было ощущение уходящей почвы из-под ног.
Брызги на губах, действительно, были солёными. (“ну а мне солёной пеной по губам” - очень точный образ). Голое стояние в прибое кружило голову, как секс. )
Кажется, я был единственный на пляже, кто затеял игры с волнами. Немногочисленная публика предпочитала вяло нежиться в плетёных кабинках-корзинах, как улов на рыбном рынке. Или, словно зомби, бродила вдоль прибоя (в одиночку или парами), выискивая под ногами ракушки и камешки. За пределами кабинок, которые жались друг к другу,, поле белого песка было пустым до горизонта, так что я нашёл местечко распластаться под солнцем.
Как начинающий “натурист”, я ждал свободной линии прибоя, чтобы добежать до “ватерлинии”, чувствуя себя героем “Летнего платья”. К сожалению, ни одного Адониса я так и не заметил. Молодая пара расположилась в ста метрах от меня, но парень почему-то загорал в трусах. Впрочем, это был самый край зоны FKK, со смешанным составом. Или, как мне говорили, “геевская часть”, но она была пустой. Если не считать одинокого коричневого пенсионера, который подошел к моему месту слишком близко, чтобы это было случайностью, но не встретив интереса, удалился в сторону кабинок. Его морщинистые ягодицы напоминали мне с укором, что я слишком привередлив в выборе парней и что скоро сам смогу примерить роль коричневого зомби в охоте за телами. )
На пляж у меня было всего три часа, иначе я не успевал на автобус до деревни. Поэтому я решил не плутать в дюнах, как в прошлом году и идти цивилизованной дорожкой, которая упёрлась в КПП. Попытка проскочить была пресечена женщиной в окошке. Она крикнула “эншульдигунг” и замахала рукой. Слово “извините!” я уже знал, поэтому вернулся. Оказалось, что “вход в знаменитый Провал” стоил пять евро. Правда, я не понял, купил ли я право на кабинку, две трети из которых пустовали. Пока я удалялся вдоль прибоя от очага цивилизации, всё пытался понять - в чём смысл закрытого пространства, если вы пришли на голый пляж?
Солнце и ветер были осязаемы в своих интимных “домогательствах”. Тень на песке - стройна и соблазнительна даже для меня. Хотя я понимал, что она была не вполне мной, но жила на песке своей жизнью эротических трансформаций. Море волшебно меняло цвет. По ходу солнечных лучей оно было тёмно-синим и зелёным с белыми полосками прибоя. А против солнца - казалось жемчужно-серым и блестяще-серебристым.
Купол синевы с небольшими облаками уносил в метафизические дали. “Совсем не так, как мы бежали”, - вспомнил я про “небо Аустерлица”. И ещё Бараташвили - про “синеву иных начал”. Когда память добралась до школьной строчки: “только синь сосёт глаза”, я понял, что пора остановиться и предпочесть оригинал реминисценциям.
Пока я витал в небесах, наблюдая небо сквозь ресницы, высотные ветра размывали облако в зените и его затейливое, перьевое тело клубилось к линии дюн. Пахло морем, песком и диким шиповником. Капли солёной воды на горячем теле..
Чувство другого времени, которое живёт по мистическим “вечным” часам, обычно возникает, когда я вижу звёзды над немецкой деревенькой с отключённым освещением. Над черными крышами купол особенно ярок. Здесь всё какое-то другое - запахи, созвездия, природа, даже ночь и синева над Северным морем.. Зато можно быть собой, голым и свободным. И тоже, видимо, другим в дальней перспективе.
В следующий раз снова придётся идти партизанской тропой, которая прекрасна видом на холмы, кустами дикого шиповника и дорожкой белого песка, убегающего прямо в небеса. На обратном пути мы пересеклись с какой-то женщиной, бредущей в сторону пляжа. Как ни странно, она сказала “Moin!”. Мне показалось, что от страха на одинокой тропинке. Но ещё пару минут я спускался с дюн с улыбкой, как будто меня поздравили с днём рождения. А может быть, в каком-то смысле, так оно и было.