Тебе подходит этот ошейник
... Часы показывали уже давно не детское время. Ныне на улице погода отнюдь не радовала: высокий уровень влажности и низкая температура. Покидая обогреваемое помещение моросило, быть может даже если человек напрочь забывал о стиле одежды, в которой хотел показаться на люди, и одевал что по теплее. К ночи стало только хуже. Что, если не горячий алкоголь сейчас может согреть дрожащее тело, холодное сердце и печальную душу? Клубная музыка не громкой, но весьма сильной волной распространялась по бару, ударяя в голову тем, кто уже перебрал и поднимая настроение другим - тем, кто танцевал. Среди всей особо веселящейся толпы выделялся один ничем не примечательный человек: волосы его были темны как мгла, как ночь, глаза словно аметист, но очень глубокого оттенка и редкой породы. Он не был одет как все, для тусовок, скорее казалось, что он пришёл в кофейню, судя по его внешнему виду. Неспешно выпивал крепкий коньяк достаточно дорогой пробы и с язвительной, а то и хитрой улыбкой наблюдал за происходящим, словно люди здесь это веселящие публику актёры. И вот словно снег на голову (данная аллегория очень подходит, учитывая цвет волос пришедшего), к нему подсаживается весьма развратный молодой человек, одетый в обтягивающую темную одежду. Волосы его были белы и длины, собраны в прекрасно уложенную ранее косу, а челка прикрывала один из прекрасных глаз. Но демонстрировала там оставленный на лице шрам. Подсев, парень спросил весьма вежливо, но при том это ощущалось не культурно, что-то в его голосе было такое, будто бы на непримечательного мужчину у него имелись особые планы..
— Могу ли я выпить с вами, господин?)
—Вы говорите весьма развратно, милый человек)
Темноволосый податливо отвечал на своего рода флирт, словно необычный образ был той самой наживкой на удочке, благодаря которой он мог бы достичь желаемого. От только что пришедшего не несло смердящим запахом алкоголя, и даже той тонкой, приятной носу частички не улавливить, стало быть, сейчас он трезв, а это делает ситуацию в разы интереснее, игру в разы веселее.
Неизвестного господа звали Фёдором Достоевским, а его партнёра по слову Николаем Гоголем. Аметистовый провернул бокал с коньяком в руке и ухмыльнулся. Он понимал, что светлый здесь с определенной целью, в которой, они кажется весьма сходились. И вот он с этим надменным лицом ожидает продолжения разговора, той фразы, которая одной мыслью будоражила тело, вызывая приятное покалывание снизу. Этот замечательный вечер для расслабления станет ещё более удивительным и наполненным большим удовольствием, если молодой человек с длинными волосами, собранными в косу, таки решиться пройтись в утопию ощущений и озвучит то, о чем сейчас думали оба, но с очень разной самоотдачей. Гоголь выглядел весёлым, скорее даже тоже предвкушающим. В его взгляде ощущалось то самое чувство, когда глаза заприметили что-то интересное и сейчас следует аккуратно заполучить найденное в свой контроль. Они слегка прикрыты, а розовые, тонкие и острые губы демонстрируют уже удовольственную улыбку, своим видом лишь больше соблазняя и маня к себе. Одна из рук стала опорой для головы и размещена под скулой, а драгоценный цвет радужек никак не теряется за веками, молодой человек не моргает, только наслаждается внешним видом.
Фёдор же прибывает в целостном душевном удовлетворении от одного только осознания количества внимания к своей персоне. Хитрая и язвительная, но в приятной остроте язвительная улыбка не терялась на лице, оставаясь с самого начала диалога. Алкоголь приятно согревал горло, только вот фиолетовый цвет уже не так виднелся за сомкнутыми от удовольствия веками. Это молчаливый флирт был настолько дорог и элитен, что понять его оказались способными лишь двое активных участников. Наконец розовые губы размыкаются, веселье их сошло на страстный покой от прибывшего заблаговременно лёгкого возбуждения, которое было вызвано будоражищим идеалистичным внешним видом неизвестно.
—Знаете, а ваша внешность ну очень примечательная~ Какие грехи могут скрываться за такими прекрасными манерами и таким восхитительным телом?)
Эта фраза вызывает у Достоевского лишь больший интерес к собеседнику и только сильнее заставляет удовольствие от собственных ощущений сиропом растечься по телу, вязкой текстурой кутая каждую клеточку, заточая в себе. Этими грехами стали для него весьма неоднозначные и очень своеобразные предпочтения в удовлетворении своей развратной личности. Его взгляд окидывал шею Николая, примерно рассчитывая её обхват, это выглядело просто как любование.
—Вы все так самодовольно улыбаетесь и молчите. Не хотели бы одаривать меня этой улыбкой всю сегодняшнюю ночь?)
Наконец это предложение зазвучало. Не смотря на всеобщее веселье и шум си слова прозвучали будто бы в самой голове и даже раздались эхом от тишины, при которой были сказаны. Темноволосый поставил бокал и лишь сильнее улыбнулся. Он ожидал именно такого исхода событий. Рад тому, что без намеков этого добился. Выдерживая этичную паузу после вопроса он позволял насладиться своим надменным видом. Этот аристократичный в своей манере образ позволял даже немного дрожать, а гетерохрома легко и непринужденно дёрнуло от покалывания в теле.
—Выдержу? О чем вы?) По мне разве не достаточно понятно, что лучше партнёра найти будет как минимум слишком сложно?)~
Проговорил Гоголь, расстягнув верхние две пуговицы черной рубашки, которая сидела на теле впритык, позволяя лицезреть вполне спортивное и большое тело, кое на фоне небольшой худобы темноволосого смотрелось отличным дополнением.
—Уж не думаете ли, что я это в собственное удовольствие сказал? Это предупреждение)
Блондину очень понравился такой ответ. Так же, как прежде темноволосый, он хитро улыбнулся и прикрыв глаза встал, ожидая у выхода из бара.
Дальнейшие события прихода в снятый в отеле номер описать трудно — ни один, ни другой молодой человек не помнили этого, настолько долго и часто они держали зрительный контакт, который казался им интимнее лишних слов. Фёдор предлагал остаться у него дома, но решив не смущать только что найденного партнёра на ночь был снят номер. Правда темноволосый все же взял с собой некоторые вещи, пока бдительность Николая была ослаблена сладким голосом аметистового, его нежными движениями. Стоило только замку на двери закрыться, как светловолосый оказался прижат к стене, а руками сдерживали за запястья, заведенные за спину.
И тут Гоголя как током пробило: это то, что ему было нужно все это время. Люди с такими предпочтениями уж очень редко встречаются и от одной только фразы парень стал таять как сахар, скатившись немного вниз по стене с искренней улыбкой удовольствия и закрытыми глазами. Тело снова стало покалывать, но его вовсе бросило в дрожь, когда холодные пальцы проникли под рубашку и лишь кончиками подушечек медленно и щекотно вели по телу, часто отрываясь, лаская торс и груди, живот и надавливая на его низ. В брюках места стало не хватать, там же и задыхалось сейчас всякое приличие, пока гетерохром забросил голову назад от удовольствия лишь ещё больше содрагаясь. Холод стал ощущаться на шее, вместе с тем и тихий железный щелчок, а после звон цепи. Парня лишь сильнее прижали к стене, за шею тяня в противоположную сторону, крепко сдерживая в руке цепь, а губами примыкая в нежной ключице, оставляя на ней свой терпкий и благородный аромат, сочетая его с нежным поцелуем, который быстро остался на коже следом от укуса, приятной горячкой ощущаясь и забиваясь теплотой чужого дыхания, кое улавливало тонкий парфюм Николая.