ЛАУНДФЕРИОН 2
—На самом деле, я горжусь тобой. - тихо, в пол голоса, а то и шёпотом проговорил Фёдор, убирая руку с чужого плеча и собирая их обе у себя за спиной.
—Иди ты.. - всхлипывая отвечает Никола, крепко на крепко прижав к себе эту светлую частичку, за которую он внутри себя так долго сражался.
Причина, по которой все так боялись этого экзамена заключалась даже не в получении звезды, а в том, что бы сохранить её. И отобрать такую у кого-нибудь. Ученики, не сохранившие свою звезду исключались сразу же, а те, кто не смог получить чужой, пересдавали после, но всего с одной попыткой. Такого позора конечно не хотел никто, и детям приходилось просто драть друг друга. Главное правило здесь - не убей. И вот за стволами деревьев послышался раскат молнии, сломавший один из них пополам и известивший о том, что кто-то пришёл за их звёздами..
—Тшц!. - этот сдавленный звук - единственное, что успевает произнести Фёдор, прежде чем его откинет ударной волной вместе с Николой вглубь озера, правда раскидает по разные стороны. Мага воды его стихия на удивление оставила на поверхности, а мага молний выкинуло в противоположную и вода медленно втягивала его на дно, будто бы зная, что он не умеет плавать.
Тот, кто пришёл за их звёздами зовёт себя разными именами, но одно было известно точно. Он сильнее Достоевского, который учился на отлично, а значит вероятно даже не является учеником. Эта мысль губила внутри любую надежду, ибо встретиться во враждебном лесу с представителем более глубоких знаний и более большего возраста - далеко не желание этих двоих. Этот некто зовёт себя весьма просто — Еин. Кажется именно это имя он успел сказать после удара "представившись". Длинные волосы Фёдора путались вокруг него и путали его самого, будто специально мешая всплывать, пока как на зло этот маг (которого хотелось назвать ведьмой) воды не мог прийти в себя, по всей видимости находясь без сознания.
Достоевский из тех людей, которые будут терпеть до конца, но если этот предел будет достигнут - оппонента мало что спасёт. Фёдор выбрал себе вместе утопления невероятных масштабов боль, использовав воду вокруг тела как проводник, который увеличит его собственную силу и ударит по названному гостю. Темноволосый опустил раскат молнии правой рукой в воду и почти взвыв от боли закусил губу, наконец выбравшись на берег. Вода слабее Электричества. Этот раскат привел в чувства и Гоголя, который получил осколком дерева по голове и теперь держался за неё больную, покуда в глазах двоилось.
—Нынче первокурсники слабее, как я погляжу, хех. - проронил этот Еин. Кажется длинноволосый успел осознать всю суть проблемы только сейчас, когда его сжгло огнём, который оказался второй стихией незнакомца. Это было невозможно, как раньше думалось всем, кто он вообще и зачем Гоголь с Достоевским ему сдались, ибо с такими умениями они буквально мусор для него... Он не мог быть частью испытания, ибо явно грозился убить их, это оба чувствовали каждой своей клеткой тела, а особенно сейчас чувствовал Фёдор, сдавленно простонав от боли, огонь которой сжёг его длинную чёлку к носу и оставил кровоточащий след на лице. И дураку понятно что в такой ситуации отдышаться от боли времени нет, Достоевский сейчас будь его воля кричал бы наверное, если бы не восхитительное самообладание. Это его терпение подходило к концу.
Никола постепенно свыкся, время было, он кажется совсем неинтересовал неизвестного. Рассеяно у блондина получилось оглядеть обстановку вокруг. Именно в тот момент, когда Еин на всю жизнь оставил Фёдору на лице воспоминание о сегодняшнем дне. Гоголь даже не сразу понял, что буквально лежит на воде. Но встать он не мог, его свалила резкая усталость, от которой снова хотелось потерять сознание, но блондин не мог себе этого позволить. "Он такой.. умный... Но он явно не справится с этим один.." - думал Никола, стараясь прийти в себя как только мог. За это время Фёдор успел нанести несколько стихийных ударов, но не успел увернутся от обычного физического, который прижал его меж деревьев намертво, кажется сломав руку. И вот теперь лес украсил болезненный стон длинноволосого. Кость была сломана пополам. Кость, но не его уверенность в себе.
Гоголь даже слышать этого не мог. Слишком излишняя вечная сдержанность соседа по комнате даже в момент ожога дала понять что произошло, кажется он получил слишком серьезную травму и неосознанно это заставило мага воды встать на ноги и начать шептать какое-то заклинание.
— ອະທິຖານ,ອະທິຖານ,ລູກຂອງຂ້ອຍ. ນ້ໍາ,ຂ້າພະເຈົ້າອະທິຖານ,ໃຫ້ຂ້າພະເຈົ້າມີຄວາມເຂັ້ມແຂງຂອງທ່ານແລະຊີ້ນໍາທັງຫມົດອາດຈະຂອງທ່ານຕໍ່ຕ້ານສັດຕູຂອງທ່ານ,ຫນຶ່ງໃນຜູ້ທີ່ເປັນອັນຕະລາຍຜູ້ຮັບໃຊ້ຂອງທ່ານ.
И Вода услышала на сей раз без лишних попыток. Огромный поток её мощи змеем поднялся в воздух и остриём копья с молниеносной скоростью направился на незванного гостя. Её мощь развил Фёдор другой, здоровой рукой. Он ударил в воду тремя раскатами молний, самыми сильными, какие только мог из себя выжить, понимая, что это их шанс. Если бы Еин хотел их звёзд, он бы давно выдрал её из темноволосого, но он просто пытал его. Поток за несколько секунд вонзился в мага уровнем выше, на который он не успел среагировать и сбил с ног, намертво ударив его головой о дерево, которое молния Достоевского пробила вмонтировав в чужое тело деревянные осколки, как драгоценные камни в колье, тоже намертво. Еин не умер, но его боль разожгла в нем вспышку энергии, которую приняла стихия огня и смертельной круговой волной секундно ударила на радиус 20-ти метров. Николая спасла Вода, а вот Фёдора - его способности. Правда ожоги остались на руках и торсе, от чего тот только повесил голову и выплюнул немного крови, молча ухмыльнувшись.
—Блондинка, твой выход) - с неясной улыбкой проговорил тот, переступив через свой предел. Шаровая молния сама собралась в его руке и тёмноволосый, слишком тесно зажатый меж деревьев, которые здавили ребра, швырнул её в сторону Гоголя, который словно вошёл в транс. Впервые за всю свою жизнь он ощутил такую силу в себе самом. Его глаз засверкал ярким голубым светом, как показалось Фёдору, истинный аквамарин. Блондин вбирает в себя больше воздуха и формирует заклинанием новый поток воды, которая под напряжением могла бы разломить этот радиус надвое, оставив в земле достаточно глубокий разрез. Пока Еин только поднялся на ноги, он лишь стал смеяться, наблюдая за этим смертельным оружием и лёгким движением провёл рукой в сторону. Это лёгкое движение было всем для этих двоих, ибо этот поток на гигантской скорости ударил в Достоевского, будто бы маг прекрасно понимал, что Гоголь без него - ни что...
—На самом деле, я горжусь тобой. - тихо, в пол голоса, а то и шёпотом проговорил Фёдор, убирая руку с чужого плеча и собирая их обе у себя за спиной.
—Иди ты.. - всхлипывая отвечает Никола, крепко на крепко прижав к себе эту светлую частичку, за которую он внутри себя так долго сражался.
Причина, по которой все так боялись этого экзамена заключалась даже не в получении звезды, а в том, что бы сохранить её. И отобрать такую у кого-нибудь. Ученики, не сохранившие свою звезду исключались сразу же, а те, кто не смог получить чужой, пересдавали после, но всего с одной попыткой. Такого позора конечно не хотел никто, и детям приходилось просто драть друг друга. Главное правило здесь - не убей. И вот за стволами деревьев послышался раскат молнии, сломавший один из них пополам и известивший о том, что кто-то пришёл за их звёздами..
—Тшц!. - этот сдавленный звук - единственное, что успевает произнести Фёдор, прежде чем его откинет ударной волной вместе с Николой вглубь озера, правда раскидает по разные стороны. Мага воды его стихия на удивление оставила на поверхности, а мага молний выкинуло в противоположную и вода медленно втягивала его на дно, будто бы зная, что он не умеет плавать.
Тот, кто пришёл за их звёздами зовёт себя разными именами, но одно было известно точно. Он сильнее Достоевского, который учился на отлично, а значит вероятно даже не является учеником. Эта мысль губила внутри любую надежду, ибо встретиться во враждебном лесу с представителем более глубоких знаний и более большего возраста - далеко не желание этих двоих. Этот некто зовёт себя весьма просто — Еин. Кажется именно это имя он успел сказать после удара "представившись". Длинные волосы Фёдора путались вокруг него и путали его самого, будто специально мешая всплывать, пока как на зло этот маг (которого хотелось назвать ведьмой) воды не мог прийти в себя, по всей видимости находясь без сознания.
Достоевский из тех людей, которые будут терпеть до конца, но если этот предел будет достигнут - оппонента мало что спасёт. Фёдор выбрал себе вместе утопления невероятных масштабов боль, использовав воду вокруг тела как проводник, который увеличит его собственную силу и ударит по названному гостю. Темноволосый опустил раскат молнии правой рукой в воду и почти взвыв от боли закусил губу, наконец выбравшись на берег. Вода слабее Электричества. Этот раскат привел в чувства и Гоголя, который получил осколком дерева по голове и теперь держался за неё больную, покуда в глазах двоилось.
—Нынче первокурсники слабее, как я погляжу, хех. - проронил этот Еин. Кажется длинноволосый успел осознать всю суть проблемы только сейчас, когда его сжгло огнём, который оказался второй стихией незнакомца. Это было невозможно, как раньше думалось всем, кто он вообще и зачем Гоголь с Достоевским ему сдались, ибо с такими умениями они буквально мусор для него... Он не мог быть частью испытания, ибо явно грозился убить их, это оба чувствовали каждой своей клеткой тела, а особенно сейчас чувствовал Фёдор, сдавленно простонав от боли, огонь которой сжёг его длинную чёлку к носу и оставил кровоточащий след на лице. И дураку понятно что в такой ситуации отдышаться от боли времени нет, Достоевский сейчас будь его воля кричал бы наверное, если бы не восхитительное самообладание. Это его терпение подходило к концу.
Никола постепенно свыкся, время было, он кажется совсем неинтересовал неизвестного. Рассеяно у блондина получилось оглядеть обстановку вокруг. Именно в тот момент, когда Еин на всю жизнь оставил Фёдору на лице воспоминание о сегодняшнем дне. Гоголь даже не сразу понял, что буквально лежит на воде. Но встать он не мог, его свалила резкая усталость, от которой снова хотелось потерять сознание, но блондин не мог себе этого позволить. "Он такой.. умный... Но он явно не справится с этим один.." - думал Никола, стараясь прийти в себя как только мог. За это время Фёдор успел нанести несколько стихийных ударов, но не успел увернутся от обычного физического, который прижал его меж деревьев намертво, кажется сломав руку. И вот теперь лес украсил болезненный стон длинноволосого. Кость была сломана пополам. Кость, но не его уверенность в себе.
Гоголь даже слышать этого не мог. Слишком излишняя вечная сдержанность соседа по комнате даже в момент ожога дала понять что произошло, кажется он получил слишком серьезную травму и неосознанно это заставило мага воды встать на ноги и начать шептать какое-то заклинание.
— ອະທິຖານ,ອະທິຖານ,ລູກຂອງຂ້ອຍ. ນ້ໍາ,ຂ້າພະເຈົ້າອະທິຖານ,ໃຫ້ຂ້າພະເຈົ້າມີຄວາມເຂັ້ມແຂງຂອງທ່ານແລະຊີ້ນໍາທັງຫມົດອາດຈະຂອງທ່ານຕໍ່ຕ້ານສັດຕູຂອງທ່ານ,ຫນຶ່ງໃນຜູ້ທີ່ເປັນອັນຕະລາຍຜູ້ຮັບໃຊ້ຂອງທ່ານ.
И Вода услышала на сей раз без лишних попыток. Огромный поток её мощи змеем поднялся в воздух и остриём копья с молниеносной скоростью направился на незванного гостя. Её мощь развил Фёдор другой, здоровой рукой. Он ударил в воду тремя раскатами молний, самыми сильными, какие только мог из себя выжить, понимая, что это их шанс. Если бы Еин хотел их звёзд, он бы давно выдрал её из темноволосого, но он просто пытал его. Поток за несколько секунд вонзился в мага уровнем выше, на который он не успел среагировать и сбил с ног, намертво ударив его головой о дерево, которое молния Достоевского пробила вмонтировав в чужое тело деревянные осколки, как драгоценные камни в колье, тоже намертво. Еин не умер, но его боль разожгла в нем вспышку энергии, которую приняла стихия огня и смертельной круговой волной секундно ударила на радиус 20-ти метров. Николая спасла Вода, а вот Фёдора - его способности. Правда ожоги остались на руках и торсе, от чего тот только повесил голову и выплюнул немного крови, молча ухмыльнувшись.
—Блондинка, твой выход) - с неясной улыбкой проговорил тот, переступив через свой предел. Шаровая молния сама собралась в его руке и тёмноволосый, слишком тесно зажатый меж деревьев, которые здавили ребра, швырнул её в сторону Гоголя, который словно вошёл в транс. Впервые за всю свою жизнь он ощутил такую силу в себе самом. Его глаз засверкал ярким голубым светом, как показалось Фёдору, истинный аквамарин. Блондин вбирает в себя больше воздуха и формирует заклинанием новый поток воды, которая под напряжением могла бы разломить этот радиус надвое, оставив в земле достаточно глубокий разрез. Пока Еин только поднялся на ноги, он лишь стал смеяться, наблюдая за этим смертельным оружием и лёгким движением провёл рукой в сторону. Это лёгкое движение было всем для этих двоих, ибо этот поток на гигантской скорости ударил в Достоевского, будто бы маг прекрасно понимал, что Гоголь без него - ни что. Последнее, что было слышно - треск дерева, в котором был зажат длинноволосый...