Попала
Alexis Sincler, [02.11.19 16:10] Особенно последний абзац радует :D «Несмотря на распространённую форму записи дельта-функция не является функцией вещественной переменной, а определяется как обобщённая функция: непрерывный линейный функционал на пространстве дифференцируемых функций. Можно ввести производную для дельта-функции, которая тоже будет обобщённой функцией, и интеграл, определяемый как функция Хевисайда. Нетрудно указать последовательности обычных классических функций, слабо сходящиеся к дельта-функции».
Игорь, [02.11.19 16:11] [В ответ на Alexis Sincler] Я почти все понял
Игорь, [02.11.19 16:11] Что со мной не так
Alexis Sincler, [02.11.19 16:12] [В ответ на Игорь] Я не поняла, почему функция берётся от x-a, ведь координата точки — a
Игорь, [02.11.19 16:13] [В ответ на Alexis Sincler] Точка отсчёта вроде
Игорь, [02.11.19 16:14] Чтобы именно функция получилась
Alexis Sincler, [02.11.19 16:15] Точно. а — это константа же (facepalm)
Игорь, [02.11.19 16:18] Меня больше впечатлила концепция пространственной плотности например массы
Alexis Sincler, [02.11.19 16:18] [В ответ на Игорь] Почему нет? Плотность же редко когда бывает постоянной. У земли воздух плотнее, чем наверху
Игорь, [02.11.19 16:19] Хотя неоднородность распределения массы по объему вещь обычная
Roksen Black, [02.11.19 16:19] Архимеды разлогиньтесь
Игорь, [02.11.19 16:23] Саша, они нас не ценят ((
Alexis Sincler, [02.11.19 16:23] [В ответ на Игорь] Вот вообще никак :’(
Я ухмыльнулась и откинулась на спинку кресла. Передо мной стоял ноутбук, рядом с которым исходила невесомым паром кружка с чёрным, ароматным чаем. За окном негромко подвывал морозный ветер, делая атмосферу в доме ещё теплее и уютнее. В квартире в кои-то веки воцарилась относительная тишина. Чем не повод засесть за фанфики и написать пару абзацев в какой-нибудь из своих впроцессников?
Пальцы только было улеглись на клавиатуру и приготовились выбить первое слово, как вдруг по квартире пронеслась мелодичная трель дверного замка. Недовольно чертыхнувшись, я нехотя пошла открывать. Кого там ещё принесло?
За дверью оказался один из монтажников, которые занимались заменой проводки по всему подъезду. Он стоял, вытирая руки замызганной ветошью, а его напарник опасно балансировал на стремянке, держась за толстенный чёрный кабель.
— Девушка, у вас, случаем, дрели не будет? — прогудел монтажник. — Наша накрылась, а нам буквально одно отверстие просверлить осталось.
Дрель у нас была, и я только было собралась кивнуть, как вдруг раздался испуганный вскрик второго монтажника, электрический треск и грохот поскакавшей по ступеням стремянки. Я вскинула голову и словно в замедленной съёмке наблюдала, как на меня падает вырванный с корнем кабель. Четыре его оголённых конца были похожи на грозные когти пикирующего на добычу сокола, и, как что-то мне подсказывало, были не менее смертоносны, ведь электричество у нас в квартире никуда не исчезало.
Я не успела ни отшатнуться, ни даже вскинуть руку. Я не успела ничего до того момента, как оголённый кабель врезал мне по макушке. Голову словно облили огнём, крик застрял в горле, а тело свело невероятно болезненной судорогой. Не знаю, сколько это продолжалось, но в какой-то момент сознание моё накрыла спасительная тьма. Всё закончилось.
Пробуждение трудно было назвать приятным. Вернее, оно было откровенно отвратительным. Жутко болела голова, всё тело противно ломило, а грудь сдавливала плотная повязка. Да ещё и пить хотелось неимоверно.
Чуть пошевелившись и найдя постель весьма удобной, я попыталась ощупать себя. Да, грудь и часть живота были действительно обмотаны бинтами. Странно. Ведь кабель упал мне на голову, значит и ожоги должны быть там же. Или это я, ко всему прочему, ещё и с лестницы скатилась?
— О, Гермиона очнулась! — послышался радостный девичий шёпот откуда-то слева.
— Наконец-то! — вторил ещё один девичий голос. — Долго же она спала!
«Какого чёрта?!» — возмутилась я про себя, и тут до меня дошло: голоса говорили на английском, который я, к своему крайнему изумлению, прекрасно понимала. Что здесь вообще происходит?!
Экстренно распахнув глаза, огляделась по сторонам. Больничная палата. Три койки. И две девчонки лет пятнадцати на них. Одна рыженькая, вторая блондинка.
— Где я? — пересохшее горло выдало нечто похожее на скрип несмазанной двери.
— Что?! — недоумённо переглянулись девчонки.
Чертыхнувшись про себя, повторила вопрос на английском. И если бы мне не было так плохо и так непонятно, я бы определённо сочла этот процесс весьма забавным — довольно любопытно было наблюдать, как чужая речь неожиданно всплывает из чертогов разума и очень даже гладко ложится на язык.
— Ты в Хогвартсе, в Больничном крыле, — ответила рыженькая, поднявшись на ноги и наливая стакан воды из высокого стеклянного кувшина. — Не узнаешь что ли?
«Нет, я не в Хогвартсе, — с обречённым унынием подумала я, — я в дурке. Или отхожу от наркоза».
Да… Дело явно запахло керосином. Что сову об пень, что пнём об сову, всё одно сове не жить. Хотя чему тут удивляться? Куда ещё может попасть упоротый фикрайтер в своих пост-анестезийных галлюцинациях?
Рыжая девушка поднесла стакан воды, в который я вцепилась с энтузиазмом караванщика, умирающего от жажды посреди Сахары. Напившись, немного воспряла духом — если это галлюцинации, то они скоро пройдут, а если дурка… Что же, по крайней мере, вода тут есть и сиделки, вроде, доброжелательные.
Правда, всё так же оставался открытым вопрос о моём знании английского. Хотя, с другой стороны, мне могло только казаться, что я его знаю. Как во сне, когда какой-нибудь абсолютно дурацкий при ближайшем рассмотрении факт кажется неизбывной и непреложной истиной.
Внезапно дверь распахнулась, и в палату стремительным шагом влетела женщина в голубом медицинском халате. На вид ей было лет пятьдесят. Строгое лицо, карие глаза, чёрные волосы. Она подошла вплотную к моей койке и внимательно всмотрелась в моё лицо.
— С пробуждением, мисс Грейнджер, как ваше самочувствие?
Ах, да, точно. Я же «попала» в Гермиону. А это, видимо, и есть та самая знаменитая мадам Помфри. Будет забавно, если она в конце концов окажется какой-нибудь Елизаветой Сергеевной из ожогового отделения. Хотя почему «если»? Так и будет.
— Болит голова, слабость, тело ватное, — отрапортовала я. Глюки глюками, но препятствовать доктору в определении моего состояния всё же не стоит.
— Это и неудивительно, — кивнула она. — Проклятие Пурпурной крови на самом деле могло убить вас. Слава Мерлину, что вы успели ослабить его действие.
Забавно. С каких это пор электрический удар называется проклятием Пурпурной крови?
— И что со мной? — между делом поинтересовалась я, лихорадочно соображая, куда именно занесла меня игра воображения. По всему выходило, что это конец пятого курса, сцена после битвы в Отделе Тайн.
— Уже ничего. Основной курс лечения я уже провела, осталась только реабилитация. Пару дней полежите в этой палате для полного восстановления сил, а потом можете быть свободны. Правда, я всё же рекомендовала бы вам весь следующий месяц аккуратнее дозировать физические нагрузки.
«Лучше бы рассказала, когда меня отпустит», — вздохнула я про себя.
В этот момент я увидела такое, что едва не уронила челюсть. Доктор вытянула из небольшого с виду нагрудного кармашка длинную указку, вычертила её кончиком довольно замысловатую фигуру, и спустя пару секунд в палату стремительно влетели три стеклянных флакончика, наполненных разноцветными составами.
— Выпейте, мисс Грейнджер. Здесь общеукрепляющее, восстанавливающее и зелье сна без сновидений.
«О, снотворное!» — обрадовалась я, протягивая руку. Зрелище летающих склянок не оставило меня равнодушным, и захотелось как можно скорее вернуться в реальный мир.
Зелья оказались весьма специфическими на вкус, но довольно приятными. И уже засыпая, я с облегчением представляла себе, что проснусь уже в своей реальности, насквозь чёткой и логичной. Где не будет летающих пузырьков, разноцветных зелий и прочей магической дребедени. Я окажусь в палате обычной больницы, пусть и с ожогом во всю голову, но зато живая и адекватная.
Да, это было бы очень даже хорошо.
Следующее пробуждение было гораздо лучше предыдущего. Я отлично выспалась и отдохнула, у меня ничего не болело и не беспокоило. Лишь пустой желудок настоятельно напоминал о том, что его стоило бы чем-нибудь наполнить. В целом, всё было довольно неплохо.
И неплохо всё было ровно до того момента, как я решила открыть глаза. Я увидела всю ту же палату, только теперь погруженную во мрак. Ночную тьму лишь немного разгонял слабый лунный свет, проникающий сквозь единственное окно.
— Да ладно?! — тихо выдохнула я, чувствуя леденящий ужас, охватывающий душу. — Не отпустило?!
Не отпустило. И доказательством этому послужила я сама. Точнее, моё тело. А ещё точнее — тело, которое не было моим, но в котором я сейчас жила. Чужое тело. Незнакомое тело.
Судорожно вздохнув и пытаясь удержать себя в руках, я откинула одеяло и осторожно поднялась на ноги. Пятки обжёг ледяной холод каменного пола, но я не обратила на это никакого внимания, целеустремлённо шагая к окну.
Пейзаж, открывшийся в окне, заставил затаить дыхание. Полная луна ярко освещала макушки деревьев простирающегося на многие километры леса, за которыми угадывалась неявная полоска гор. И, самое главное, здесь царило лето, тогда как дома только-только начался ноябрь.
— Твою мааать! — жалобный полустон-полувсхип словно бы сам по себе вырвался из моей груди.
Я крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Картинка не поменялась. Тогда я пребольно ущипнула себя за руку и зашипела от боли, но ничего не изменилось. Я так и стояла у окна, за которым было самое настоящее лето.
Оглядевшись по сторонам, я шагнула к дверям. Осторожно открыв первую, поморщилась от больно резанувшего по глазам яркого света. Это был санузел.
Крепко-накрепко заперев за собой дверь, я подошла к зеркалу и осторожно заглянула в него. Оттуда на меня испуганно посмотрела невысокая девушка с большими карими глазами на бледном лице и характерно растрёпанной гривой каштановых волос до середины спины.
Вот тут-то на меня, что называется, накатило. Осознание больно ударило по рассудку. Дыхание перехватило, глаза застили слёзы, а ноги подломились. Как подкошенная, я рухнула на каменный пол, едва не ударившись головой о раковину умывальника.
Это не пост-наркозные галлюцинации! Нет! Это сумасшествие или сон! Но разве могут немедикаментозные галлюцинации быть столь реальными и масштабными? А если это сон, то почему он так на него не похож? Это осознанное сновидение? Но почему я никак не могу проснуться?! Я в коме?!
Меня самым натуральным образом колотило от ужаса, а слёзы непрерывным потоком лились из глаз.
Что вообще происходит?! Кто я? Где я? Что с моим рассудком?! Почему я вижу себя персонажем выдуманной истории?! И как мне вырваться из этого наваждения обратно в реальный мир?! Как мне снова увидеть любимых, родных и близких?! И увижу ли я их вообще?!
Негромко взвыв, я обхватила голову руками и разрыдалась. Мне было страшно. Очень страшно.
Спустя час или два, выплакав все слёзы и выплеснув все эмоции, я сидела на бортике душевой и хмуро смотрела на своё отражение в зеркале.
Теперь я Гермиона Грейнджер… Мда… Дожили.
Сумасшествие ли это или же кома — какая, в сущности, разница? Проблема не меняется. Не меняется и главный вопрос: как мне вырваться из лабиринтов воображения в реальный мир?
Когда-то слышала или читала такое мнение, что сумасшедший не осознаёт своего сумасшествия, а как только осознаёт, то это означает, что он сделал первый шаг на пути к выздоровлению. Но ведь я-то прекрасно осознаю свою проблему. И что мне делать?!
В голове роились десятки самых разных мыслей, но только две из них я изо всех сил гнала от себя подальше.
А что, если это реальность, и я стала той самой пресловутой попаданкой?
Страх, бессилие и беспомощность — мерзкие чувства. Именно они овладевали мной, когда я обдумывала эти два вопроса. Потому что ответы на них крепко так отдавали одиночеством и могильным холодом.
И, самое главное, как там мои будут без меня?
По щеке вновь потекла слезинка и я, боясь снова впасть в истерику, заскочила под доисторическую, покрытую патиной лейку душа. Там я не глядя крутанула первый же попавшийся кран, чтобы через секунду громко взвизгнуть от обрушившегося на мою бедовую голову потока ледяной воды. В панике крутанув второй кран, я добилась только того, что вода сделалась нестерпимо горячей.
— Да чтоб вас всех! — рявкнула я, выскакивая из душевой.
Кое как дотянувшись до кранов, я отрегулировала температуру и вновь вошла под поток воды. Запрокинула голову и блаженно замерла.
Вода всегда меня успокаивала. Надеюсь, успокоит и сейчас.
Постепенно я настроилась на рабочий лад. Будучи убеждённым агностиком, я не любила какую бы то ни было категоричность в теоретических вопросах, никогда ничего не отрицая полностью, но и не скатываясь в безоговорочную веру. Я просто принимала к сведению все возможные варианты. Обычно это не имело никакого практического смысла, но сейчас всё обстояло совсем иначе. Передо мной стояло три варианта: сумасшествие, кома и попаданство. Третий, конечно, фантазия и дичь чистой воды, но я пока никак не могла это опровергнуть — всё окружающее казалось слишком реальным. Так что приходилось учитывать и этот вариант, несмотря на всю его бредовость. Потому что на кону стояло слишком многое. Как минимум, психика — или её остатки — жизнь и здоровье.