Шаг в пропасть

Идея пришла после прочтения сей работы https://ficbook.net/readfic/9721987

С неба падают слезы, слезы ночного дождя, Ветер куда-то уносит, куда-то зовет меня... А я стою на крыше и сверху смотрю на жизнь, Которую я так ненавижу, которую я так люблю. Олеся, «Прыгай вниз».

Небеса висели над древним замком низкими, свинцовыми тучами, вот-вот готовыми пролиться стеной холодного дождя. Сильный порывистый ветер тревожно взывал в дымоходах и стоках водосточных труб. Он раз за разом яростно набрасывался на замершего на самом краю высокой башни человечка. Он трепал ему одежду, взъерошивал волосы и толкался в грудь, заставляя сделать шаг назад.

Но Гарри Поттеру было плевать на ветер. Ему уже вообще на всё было плевать. В мире остались только лишь он и этот край, за которым пролегала глубокая пропасть. Его жизнь, ещё пятнадцать лет назад — с момента смерти родителей — начавшая скатываться в дерьмо, наконец-то достигла самого дна. Так не настала ли пора пробить его? Одним махом разрубить гордиев узел из тоски, боли, безысходности и наконец-то освободиться. Освободиться от всех и от всего.

Гарри тяжело вздохнул и запрокинул голову, подставляя лицо первым, самым тяжёлым каплям надвигающегося ливня.

А ведь ещё недавно всё было не так плохо. Да, он едва не убил всех своих друзей, по глупости притащив их в засаду Пожирателей смерти в Отделе тайн. Да, он всё-таки погубил Сириуса, который примчался его спасать. Да, он с самого рождения был обречён погибнуть от руки Волдеморта, из-за чего погибли и родители, и Седрик. Всё это было плохо, ужасно, болезненно, но, в принципе, это можно было пережить. Ведь в его душе оставался последний лучик света — Гермиона.

Гермиона — прекрасная девушка с добрым, отзывчивым нравом. Она всегда была рядом с ним, помогала ему, заботилась о нём. Как-то незаметно она стала самым дорогим и близким ему человеком. Любимым — как он недавно осознал — человеком. И это осознание своей любви к ней изменило его жизнь, наполнило надеждой, щекочущим волнением и бодрящей, наполняющей тело энергией радостью. Ведь было совершенно ясно, что Гермиона чувствует то же самое! Иначе откуда бы в ней взялось такое заботливое и трепетное отношение к нему?

Как же он ошибался!

Сегодня — в первые выходные своего шестого года в Хогвартсе — Гарри признался ей в своих чувствах. Он отозвал Гермиону в сторонку, завёл в пустой класс, вручил букетик цветов, притянул к её себе и — пока она не опомнилась от удивления — поцеловал. И это был самый классный поцелуй в его жизни!

Вообще, Гарри ожидал много от Гермионы. Что она поцелует его в ответ, например. Или возмущённо завопит. Или вообще даст пощёчину. Но он совсем не ожидал того, что она мягко отстранится и посмотрит на него с неподдельным сочувствием в глазах. Этот взгляд пыльным мешком ударил его по голове, выгнал все мысли и заставил камнем замереть на месте.

— Нет, Гарри, — мягко сказала Гермиона, — прости, но нет.

Она сделала шаг к нему и протянула букетик обратно. Гарри не взял. Тогда она тихо вздохнула и положила его на ближайшую парту.

— Но почему?! — наконец отмер он.

Гермиона закусила нижнюю губу и зябко обхватила себя руками. На её лице появилось беспомощное выражение, а губы едва заметно двигались, словно она раз за разом пыталась найти правильные слова, но всё никак не находила.

— Понимаешь… — наверное, впервые в жизни, она не знала, что сказать. — Понимаешь, просто ты… Ты хороший человек, Гарри, и многие девушки будут счастливы провести с тобой всю жизнь, но… Но не я.

— Но почему? — повторил он. — Ведь ты же всегда относилась ко мне как-то по-особенному, как к близкому человеку!

— Гарри, ты мне очень близок! — с болью в голосе воскликнула Гермиона. — Но… Боже, как же трудно! Понимаешь, Гарри, просто… Просто я всё детство мечтала о брате, и я нашла его в тебе.

Гарри снова почувствовал удар — уже второй за последние пять минут. Она воспринимала его только как брата. Не более.

— Я… Я не думала, что ты воспринимаешь всё именно таким образом, — прошептала Гермиона. — Ведь любовь к брату и к парню совсем разная…

Первые слезинки скатились по её щекам, оставляя за собой влажные, бликующие дорожки. Гермиона шмыгнула носом, и полезла в сумочку за платочком.

— Любовь к брату… — тихо повторил Гарри. — А что Рон? Ведь к нему ты относишься совсем по-другому.

— Рон… Рон всегда был слишком своенравным, слишком независимым.

Что-то в голосе Гермионы насторожило его. Некие новые, мягкие обертона, которые никогда не появлялись, когда она говорила о нём — о Гарри.

Кусочки пазла в голове сложились мгновенно. Ему кристально ясно стали понятны те взгляды, кидаемые Роном и Гермионой друг на друга, переглядывания и время от времени появляющееся между ними странное напряжение.

— Почему Рон? — прямо спросил он.

— Он мне нравится, — чуть помявшись, ответила Гермиона. — Он весёлый, энергичный, лёгкий на подъём. С ним просто.

Гарри недоверчиво посмотрел на подругу. Как это Гермионе с Роном могло быть просто, если они всю дорогу постоянно ссорились?

Впрочем, это уже не имело никакого значения. Рон и Гермиона, Гермиона и Рон — их двое, а третий, как известно, лишний. Гарри снова остался совсем один. Как тогда, первые десять лет жизни у Дурслей. Последний лучик света в его душе погас.

Он плохо помнил, как заверил действительно расстроенную Гермиону, что всё в порядке, что он всё понимает, как попрощался с ней, как вышел из аудитории, как слонялся по школе. Одиночество, кошмарные воспоминания, боль от потерь и, главное, рвущее сердце на куски осознание, что любимая девушка выбрала другого — всё это единым валом навалилось на него, с головой погружая в тёмные пучины безысходности и отчаяния.

Так Гарри и оказался на этой башне. Нет, разумом он понимал, что ещё не всё потеряно. Он смог бы когда-нибудь пережить потери. Воспоминания бы выцвели, как старые фотографии, а острая боль заросла бы толстой коркой, лишь изредка бередя душу, словно старая рана. Да и что касалось Гермионы — он смог бы измениться, поухаживать за ней и каким-то образом всё-таки добиться её взаимности. Ну, по крайней мере, он мог бы попытаться всё это сделать. Мог. Если бы не одно большое «но» — если бы у него было бы хоть какое-то будущее.

Будущего не было. У него вообще — с самого рождения — никогда не было будущего. Да, сейчас он жив, но надолго ли? Волдеморт так просто его не оставит и будет искать встречи, а пророчество ясно говорит, что Гарри этой встречи не переживёт. Ведь всерьёз надеяться на то, что он сам каким-то образом сможет убить Волдеморта, было бы несусветной глупостью.

Гарри и не надеялся. Он трезво осознавал свои силы и понимал, что смерть близка. И, скорее всего, крайне долгая и мучительная.

Так зачем страдать самому и заставлять страдать других, если всё это можно закончить одним махом?

Сильный порыв ветра вновь ударил в его грудь, стремясь оттолкнуть от края на безопасную твердь башни, но Гарри не поддался. Он раскинул руки в стороны и безумно оскалился закрывшим небо тучам. Будущего не было, как и иного способа избавиться от рвущей на части сердце и душу боли, одиночества, тоски и страшных воспоминаний.

В конце концов, он всегда любил летать.

Шаг…

Пропасть…

Полетели!