Назад

Пролог

Лондон, Великобритания, 25 сентября 2005 года, 17:40.

Аврорат при Министерстве магии Соединённого Королевства – это такое место, где жизнь не затихает ни на минуту. В любой день, в любое время суток, там можно встретить совершенно разных людей и нелюдей. Авроров и преступников, вейл и оборотней, домовиков и гоблинов. Все выглядели страшно занятыми и занимались, как им казалось, очень важными вещами: одни катали доносы, другие строчили жалобы, третьи давали показания. Кто-то ругался с аврорами, кто-то вопил песни в камере предварительного заключения, кто-то просто спал, распространяя вокруг себя крепкий запах перегара.

– Бардак! – припечатал седой, но ещё крепкий мужчина, неодобрительно обозревая рабочую обстановку подчинённого ему ведомства. – Мерлин, какой бардак!

Глава аврората Грегори Ротт прошёл по главному коридору и заглянул в дежурку оперативного персонала. Отряд авроров быстрого реагирования, которому по уставу полагалось смирно сидеть во всём обмундировании и спокойно ждать вызова, в полном составе страдал ерундой. Форменные аврорские мантии и защитные жилеты были развешаны по стульям, дверям шкафов и створкам открытых окон. Разгрузки с зельями и боевыми амулетами неаккуратной кучей были свалены на подоконнике. У стены ароматной шеренгой выстроились тяжёлые кожаные ботинки, обладатели которых сейчас представляли из себя кого угодно, но только не прославленный множеством безупречно проведённых операций отряд авроров быстрого реагирования «Шелест».

Семеро крупных мужчин сгрудились вокруг одного из столов и галдели почище малолетних школьников:

– Давай, Стиви, поднажми!

– Быстрый! Быстрый, ну! Не тормози!

– Ага, я же говорил – Лысый ещё покажет всем жару!

– Так, что здесь происходит?! – вышел из себя седой мужчина. – Аврор МакФерсон, немедленно прекратить этот балаган!

– Есть прекратить балаган! – отозвался тот самый мужчина, что подбадривал какого-то Стиви. – Отряд, стройся!

Авроры выстроились перед своим непосредственным начальством, преданно поедая его глазами. Грегори Ротт обошёл своих подчинённых и посмотрел на давешний стол. Вернее, ещё утром это было обычным письменным столом, но сейчас он преобразился в полосу препятствий для странных существ, чем-то напоминающих помесь улитки и таракана. Восемь ножек, мощный склизкий хвост, длинные усы, да перламутрового цвета раковина на спине.

– И чем это вы тут занимаетесь? – побагровел Грегори.

– Отлаживаем командное взаимодействие, мистер Ротт! – гаркнул в ответ МакФерсон.

– Командное, значит? Взаимодействие, ага? – всё больше распалялся глава аврората.

От неминуемого разноса бравую команду авроров спас сигнал срочного вызова, прозвучавший из висевшего под потолком матюгальника:

– Внимание, группа «Шелест»! Несанкционированное применение запрещённой магии пятой категории. Повторяю, запрещённая магия пятой категории!

В этот же момент из вентиляционного отверстия вылетел небольшой бумажный самолётик и плавно спланировал на стол командующего группой быстрого реагирования «Шелест» аврора МакФерсона.

– Вы все у меня патрульными в Косой переулок пойдёте! – погрозил кулаком Грегори Ротт. – Быстро собирайтесь и шуруйте на вызов! – пока отряд споро, но без спешки экипировался, он подошёл к самолётику и развернул его. – Так, что там у нас? Предгорья Озёрного края. Магия крови, рунная шестой степени, и темпоральная третьей. Интересно, кто это там с магией времени поиграться решил? Осторожнее там, ребята, что-то не по нраву мне это всё.

– Да ладно тебе, Грег, – буря пока откладывалась, и МакФерсон заговорил по-свойски. – Не на первое задание идём. Справлялись раньше, справимся и сейчас.

– Справитесь, ага, – проворчал Грегори Ротт. – Поттеров, вон, уже который год поймать не можете, а всё туда же! Министр мне уже плешь проел своими требованиями представить их к суду, скоро, глядишь, на пенсию отправит по некомпетентности.

МакФерсон поморщился. Эта парочка была единственной неудачей их группы. И ладно бы это была неудача единичной операции, так ведь нет – они умудрялись уходить от облав и преследования с поразительной регулярностью.

“Научили на свою голову”, – вздохнул про себя МакФерсон, застёгивая на груди ремни разгрузочного жилета.

Действительно, во времена противостояния с Волдемортом и его шайкой, Поттера натаскивали лучшие бойцы центрального отделения аврората. Сам Аластор Грюм, храни Мерлин его бессмертную душу, потратил немало времени на обучение тогда ещё юного Гарри Поттера всем премудростям и хитростям их непростого дела. Тот и раньше, ещё будучи школьником, показывал на удивление выдающиеся знания боевой магии и способности к её использованию, а уж пройдя соответствующее обучение и подготовку в академии аврората стал действительно сильным бойцом. К тому же, после своего обучения, Поттер успел поучаствовать во множестве операций против Пожирателей смерти. Сначала как член Ордена Феникса, а потом уже и в составе группы “Шелест”. МакФерсон сотоварищи сначала довольно скептически отнеслись к идее принять вчерашнего школьника в свою группу, но Аластор упёрся рогом, и им пришлось уступить. Они приняли Поттера и ни разу об этом не пожалели. Тогда.

После суда над Волдемортом, которому определили высшую меру – поцелуй дементора, Поттер получил из рук нового министра причитающиеся ему награды и ушёл из аврората. Поначалу ничего не предвещало грядущих неприятностей – Поттер отдыхал, восстанавливал родовое гнездо и даже женился на своей подружке, но спустя несколько месяцев всё изменилось.

Четыре года назад Гарри Поттер совершил своё первое покушение на жизнь министра магии. Неудачное. Поначалу этот случай списали на временное помутнение рассудка. На послевоенный синдром, так сказать. Но нападения продолжились. Поттера попытались арестовать и определить на реабилитацию в больницу Святого Мунго, но он с лёгкостью ушёл от тройки посланных за ним авроров. Несмотря ни на что, он оставался одним из лучших бойцов Соединённого Королевства.

Следующие два года Поттер чудил по страшному. Покушался на министра и нескольких его помощников. На помощников, кстати, всегда удачно. С лёгкостью пробирался в самые защищённые места и хранилища страны. Спокойно, как у себя дома, бродил по Министерству, Отделу Тайн, самым засекреченным архивам и библиотекам. Министр магии уже не пытался отправить его на реабилитацию. Уже после второго покушения он твёрдо заявил, что несмотря на все заслуги Гарри Поттера, его будут судить как обычного преступника. Тогда же группа “Шелест” и получила задание предоставить обоих Поттеров под очи Визенгамота – жена Поттера неизменно поддерживала своего супруга во всех его начинаниях.

Задание-то группа авроров быстрого реагирования получила, но вот выполнить его было весьма проблематично. Обученный, опытный и невероятно удачливый Гарри Поттер неизменно уходил сам и вытаскивал за собой супругу. Самое интересное, что он с пониманием относился к посланным за ним аврорам. Разговаривал дружелюбно, честно обозначал свои цели – министр магии и несколько особо приближённых к нему особ, и, если была такая возможность, извинялся за то, что последует далее. Ну, а далее происходил полный разгром ловчей бригады. Поттер их усыплял, оглушал, парализовывал, связывал, иногда даже легко ранил, но никогда не убивал.

Вообще ситуация складывалась довольно интересная. Ни Поттеры, ни авроры не стремились воевать друг с другом. Просто у одних была какая-то цель, у других – приказ. Так что в своих стычках они ни разу не использовали сколь-либо серьёзых атакующих заклинаний. К тому же, два года назад ситуация поутихла. Поттеры особо не высовывались, прекратили покушения и проникновения в закрытые к свободному посещению места. Авроры, и ранее особо не горевшие желанием ловить ещё недавно бившегося с ними плечом к плечу парня, окончательно махнули на него рукой. Поймать их хотел только министр, да ещё несколько аристократов и чиновников, но одного желания тут было мало. Даже сам МакФерсон, которого все эти неудачи сильно били по самолюбию, сделал вид, что не заметил Поттера, когда случайно столкнулся с ним в одном из районов Лондона.

– Ну что, ребята, все готовы? – МакФерсон оглядел своих бойцов. – Тогда начнём!

Авроры сгрудились вокруг бумажки с адресом и прикоснулись к ней руками. Портключ активировался, и группа быстрого реагирования исчезла из комнаты, чтобы через мгновение появиться на окраине небольшой фермы.

– Рассредоточиться! – приказал МакФерсон. – Джейк, на взлёт! Контролируй сверху. Марк – накинь отвод взгляда на всякий случай. Джордж, проверь на активные заклинания.

Практически неразличимый глазу силуэт снял со спины метлу и бесшумно поднялся в воздух. Остальная группа направилась к небольшому двухэтажному домику, стоявшему в полусотне метрах от места прибытия.

– Чисто! – отозвался Джордж. – Заклинаний нет.

– Никого не вижу, в окнах движения нет, – сообщил Джейк и вновь унёсся ввысь.

– Двигаемся!

Сначала всё было тихо, но стоило только аврорам перебраться через низенький каменный заборчик, как вдруг сработала маггловская сигнализация и залила всю округу заунывным воем. Авроры чертыхнулись и окружили себя щитами. В прочем, щиты так и не понадобились. Сигнализация смолкла, одно из окон второго этажа открылось, и из него высунулась физиономия одного из самых разыскиваемых в Англии преступников – Гарри Поттера. Группа “Шелест” несколько расслабилась и уже не скрываясь направилась к дому. Щиты, к слову сказать, они снимать всё-таки не стали.

– Хей, какие люди! – весело помахал им Поттер. – Привет, МакФерсон, здорова, ребята! Давно не виделись! Как жизнь, как служба?

– Ещё полчаса назад всё было отлично, – проворчал МакФерсон, прикидывая: как бы не облажаться и на этот раз?

– Эй, Джейк! – задрал голову Поттер. – Как жена, как дети?

– Жена нор… Эй, так это ты прислал моему сыну метлу?! – завопил практически невидимый в воздухе силуэт.

– Надо же было поздравить того с поступлением на Гриффиндор, – довольно осклабился парень в окне.

– Вот сам теперь с МакГонагалл и разбирайся!

– Да ладно тебе, Минерва – мировая тётка, пошипит и остынет, – рассмеялся Поттер.

– Нет, я с тебя хренею – мы его ищем не покладая рук, а он шлёт нашим детям подарки!

– Наши с вами отношения – это наши с вами отношения, дети-то тут причём? Да и, в конце концов, это не повод, чтобы отказывать себе в маленьких удовольствиях и не порадовать ребёнка.

– Ладно, это всё очень занимательно, – влез в дружеский междусобойчик МакФерсон, – но мы здесь по другому поводу.

– Детектор зашкалило? – понимающе покивал Поттер. – Извините, мужики, но так нужно. Мы тут одну хреновину склепали, и работать без запрещённой магии она ну никак не может. Но я вас успокою – для людей она безопасна. Мы скоро её запустим, так что, минут через пять ожидайте очередного всплеска.

– И что эта хреновина делает?

– Я, пожалуй, оставлю это в секрете, – хмыкнул Поттер и обернулся. – О, уже всё готово! Мужики, вы на всякий случай отойдите метров на сто, а-то мало ли…

Поттер ушёл, а авроры, не мешкая, аппарировали на полторы сотни метров от дома. Если Поттер о чём-то предупреждает, то к этому следует отнестись на полном серьёзе.

Первые несколько минут в округе было тихо.

– Походу, он нас тупо развёл, – проворчал Марк.

– Никогда не разводил, а тут развёл? – отозвался спустившийся на землю, Джейк.

– Всё когда-нибудь случается впервые…

– Тихо! Похоже, начинается! – шикнул на них МакФерсон.

И правда – сначала над домом еле заметно задрожал воздух, затем весь второй этаж оказался окутан какой-то полупрозрачной фиолетовой энергетической сферой. Мгновение, и сфера бесшумно схлопывается, исчезая в стенах здания.

– Интересно, – пробормотал Марк, – что бы это зна…

Глава 1. Прибытие

Литтл Уинтинг, 25 июля 1991 года, 7:00.

Я открыл глаза и шумно, с облегчением выдохнул – над моей головой маячили до боли знакомые доски лестницы, под которой я прожил первые одиннадцать лет своей жизни. Ну, может, и не все одиннадцать, но я этого не помню. Я прислушался к своим ощущениям – всё было отлично. Поднял руки, осмотрел их, затем ощупал себя. Так и есть – беспрецедентный по своей сути прыжок во времени завершился благополучно. Как известно, всего себя “в сборе” переместить во времени довольно просто, пусть и не на такой большой срок. Но вот переместить на четырнадцать лет назад своё сознание… Об этом я никогда не слышал, хотя искал, очень хорошо искал любую информацию по этой теме. Так что вполне возможно мы стали первопроходцами в этой области. Кстати, да. Надо бы позвонить супруге, узнать, как перенесла переход она.

Я поднялся на ноги и пошатнулся. Резкое изменение точки зрения крепко выбивало из колеи. Ещё бы! Ведь всего несколько минут назад субъективного времени мой рост был на добрых два фута выше.

Немного пообвыкнув, я приоткрыл дверцу своего чулана под лестницей и прислушался. В доме стояла практически абсолютная тишина, лишь изредка прерываемая всхрапами со второго этажа, где находились спальни Дурслей. Интересно, сколько сейчас времени? И вообще, какое сегодня число? Запуская ту, скажем так, машину времени, мы выставили дальность перемещения ровно в четырнадцать лет и два месяца, но погрешность всё же не исключалась.

Тихо шлёпая босыми пятками по начищенному до блеска паркету, я прошёл в гостиную, где, по обыкновению, на специальном угловом столике располагался телефон, а также лежали телефонная книга и перекидной календарь. Нет, всё верно. Двадцать пятое июля девяносто первого года. Семь утра. Расхождение с расчётным временем прибытия не превысило и двенадцати часов. Поразительная точность!

Дурсли всегда были довольно старомодны, вот и телефон у них был с крутилкой, вместо стандартного кнопочного номеронабирателя. Крутилка тихо застрекотала под моими пальцами, посылая в линию набираемый номер. Трубка ожила и издала длинный гудок, потом ещё один, ещё и ещё. На десятом гудке, когда я уже начал всерьёз волноваться, что-то щёлкнуло и я услышал такой родной голос супруги:

– Гарри?

– Да, это я! С тобой всё в порядке?

– Со мной всё отлично! – радостно отозвалась та. – Чувствую себя хорошо, никаких побочных эффектов пока не наблюдается. Даже не верится, что у нас всё получилось!

– Да, а я уже, оказывается, накрепко забыл, как это – быть мелким одиннадцатилетним шкетом, – с облегчением улыбнулся я. – Вот сейчас смотрю в зеркало и создаётся ощущение, что меня первой же соплёй перешибёшь.

– А ты меня вспомни! О, эти ужасные зубы!

Мы с Гермионой дружно фыркнули и рассмеялись. Немного помолчали, вспоминая те времена, когда наши проблемы были такими же мелкими, как и мы сами.

– А ведь сегодня придут письма из Хогвартса, – задумчиво произнесла Гермиона.

– Да, – кивнул я и хмыкнул: – У меня тут скоро такой балаган начнётся!

– Ну, крепись, дорогой. Деваться пока некуда.

– Ага, – я прислушался и заторопился: – Вот чёрт, кажется Петуния проснулась. Ладно, не буду накалять обстановку раньше времени. Созвонимся.

– Удачи, Гарри.

Я положил трубку и тихой сапой проскользнул в свою каморку. Вовремя – через минуту сверху раздались лёгкие шаги, и тётя Петуния прошла на кухню готовить завтрак.

Спустя час, который я провёл в блаженной полудрёме, со второго этажа спустилась и мужская часть населения этого дома.

– Гарри, просыпайся, завтрак проспишь! – тон тёти Петунии не оставлял сомнений, что если племянник задержится, то завтрака ему не видать, как ушей своих.

Я встал, оделся и прошёл на кухню. В нос шибанул резкий химический запах. Что за хрень? А, вспомнил! Это же тётка то ли красит, то ли отбеливает мою новую школьную форму. Ладно, промолчим. Да и вообще, не будем доводить “милых” родственничков раньше времени, у них и так вся следующая неделя будет чрезвычайно насыщенной на нервные потрясения.

– Ты чего улыбаешься? – подозрительно поглядел на меня Вернон.

– Сон хороший приснился, – ответил я и склонился над тарелкой.

– Иди вон, лучше, почту принеси, – проворчал дядя и раскрыл газету.

Так и есть, память меня не подвела – письмо из Хогвартса преспокойно лежало на полу между открыткой от Мардж и счетом за электричество. Отдав корреспонденцию дяде, я, в ожидании неминуемого концерта, в темпе принялся уничтожать завтрак.

Вот дядя Вернон вскрыл счёт. Прочитал открытку от Мардж. И, наконец, с недоумением на лице взял в руки старомодный конверт, запечатанный сургучом. Прочитал строку адреса. Ничего не понял. Прочитал ещё раз. Нахмурился и быстро вскрыл конверт.

– Началось, – тихо пробормотал я, наблюдая за интересными изменениями цветовой гаммы его лица и, одновременно, пытаясь скрыть злорадную ухмылку.

Нет, особой ненависти я к родственникам не испытывал. Даже, по прошествии времени, был кое в чём им признателен. Они не сдали меня в приют, они меня кормили, как-то одевали, дали начальное образование. В общем, несмотря на всю свою неприязнь ко мне, они довольно сносно выполняли тот минимум обязательств, предписываемых опекуну по отношению к опекаемому. Ну, а то, что дядя Вернон изредка позволял себе дать мне воспитательного подзатыльника, а тётя Петуния нагружала работой по дому – то дело житейское, от этого ещё никто не помирал. Но, несмотря на это, наблюдать сейчас за Верноном было очень приятно.

– Петуния! – наконец-то прохрипел тот. – Это… это… ты только посмотри на это письмо!

Тётя взяла лист из ослабевшей руки своего мужа и погрузилась в чтение. Сильно побледнела и закрыла рот рукой. Медленно перевела взгляд на меня, а потом и на Дадли.

– Так, вы, оба, вон отсюда! – припечатала она.

– Мам, что там такое? Дай мне посмотреть! – немедленно заверещал Дадли, пока я спокойно выходил из кухни.

Через несколько секунд раздался звонкий шлепок затрещины, и воющий кузен буквально пролетел мимо меня. За спиной с треском захлопнулась дверь. Я покачал головой и направился в свой чулан под лестницей, отсвечивать перед родственниками сейчас не стоило.

***

Хижина на скале, Ла-Манш, 30 июля 1991 года, 23:30.

Я лежал на полу этой убогой хижины и тупо смотрел в потолок, слабо освещаемый отблесками огня старой керосиновой лампы, найденной Верноном вреди наваленного на полу хлама.

Вот уже прошла почти неделя, с того момента, как я появился здесь. И эти пять дней оказались неожиданно весёлыми. Было довольно интересно наблюдать за потугами Вернона и Петунии избавиться от всей той груды писем из Хогвартса, что сваливалась на них каждый день. Избавиться и не дать мне или Дадли добраться хоть до одного из них. Нет, лично я им проблем не доставлял. Я вообще всю эту неделю был на удивление послушным мальчиком. Вернон кричал: “Не трогай письма!” – и я их не трогал, Петуния вопила: “Не смей к ним приближаться!” – и я не приближался. Я, но не Дадли. Тот довольно близко принял к сердцу тот факт, что ему что-то запрещают и устраивал такие истерики… Нет, был бы я на месте Вернона – обязательно выпорол этого обнаглевшего спиногрыза ремнём. Хотя, с другой стороны, что я знаю о воспитании детей? Своих-то мы с Гермионой так и не завели. И, как оказалось, к лучшему.

Я посмотрел на часы. До полуночи оставалось пятнадцать минут. Через четверть часа я снова встречусь с магическим миром. С миром, к которому, будь моя воля, я бы не приближался и на пушечный выстрел.

Чёрт! Да кого я обманываю?! Помани меня туда пальцем, и я побегу впереди собственного радостного визга. Нет, мир тут не причём, а вот магическую часть Англии я бы точно обошёл стороной. Дамблдор, Волдеморт, Фадж – горели бы все они синим пламенем! Развели тут, понимаешь, передел страны.

Вот, казалось бы, чего мне не сиделось в своём времени? Волдеморт побеждён, у меня Орден Мерлина первой степени и весьма неплохое денежное вознаграждение в кармане. Уже и бизнес задумал, стройку затеял, женился опять же. Живи – не хочу! Но нет, не сидится тебе, Поттер, спокойно! Шило в заднице не только колется, но ещё и елозит время от времени. Всей правды выяснить захотелось. Докопаться, так сказать, до истины! И что, докопался? Докопался. Да до такого докопался, что эта хрень в заднице превратилась из шила в огромного ежа и давай туда-сюда носиться!

В общем, Волдеморт оказался не Волдемортом. Нет, когда-то тогда, в семидесятых-восьмидесятых, Том Реддл действительно называл себя Волдемортом и чудил по страшному, но та неожиданная кончина в восемьдесят первом и последующие скитания бестелесным духом довольно основательно прочистили ему мозги. Решил он, что путь террора не выход, и надо идти другим путём. Решил и пошёл. Да так пошёл, что в конце две тысячи первого года стал министром магии с чрезвычайно широкими полномочиями. Стал и стал, хрен бы с ним! Но, блин, ёжик в моей заднице отрастил дополнительные иголки, полил их скипидаром и возжелал закончить дело, подбив на покушение. Потом на следующее. Зачем? А хрен его знает, ведь Реддл, по началу, вроде бы совсем не собирался за мной охотиться, мудро махнув на неубиваемого Поттера рукой. Время шло, а добраться до него ну никак не получалось. Нас с женой объявили в розыск. Ладно хоть с большинством авроров отношения были нормальными, да и за науку им же отдельное спасибо. Так и получилось, что нас безуспешно ловили четыре года, а жить постоянно в бегах…

Не удивительно, что перемещение во времени оказалось чуть ли не единственным приемлемым вариантом, потому как достало всё это нас с Гермионой по самое не могу. Жить постоянно в бегах, жить в ожидании поцелуя дементора, жить без дома, и, самое главное, жить с пониманием, что все жертвы конца девяностых оказались напрасными. Почему? Да потому что нихрена в стране не изменилось! То, чем нас пугали Дамблдор сотоварищи, не случилось. Ни репрессий, ни гонений маглорожденных, ни террора магглов. Совершенно ничего. Да, кое-что поменялось. В правительстве, в законах, в жизни. Кого-то немного прижали, кому-то дали больше прав, но, по большому счёту, как жили, так и стали жить дальше.

Вся эта война против Тёмного Лорда на поверку оказалась банальнейшей грызнёй за власть в министерстве, за власть в магическом мире Великобритании. И, дорвавшись до этой власти, Том Реддл успокоился и принялся рулить страной по своему усмотрению. Не особо усердствуя, но и не расслабляясь. Фадж, Реддл, Дамблдор – все они друг друга стоили, одним миром были помазаны, и разница между ними, как разница между тремя пауками в банке. Один с белым брюшком, у второго хелицеры подлиннее, третий бегает – хрен догонишь, а по сути – все одинаковы…

Я снова поглядел на часы и внутренне подобрался. Сейчас начнётся.

Прошла минута, другая, и дверь содрогнулась под мощным ударом. Началось.

– Кто там? – заорал Вернон, щёлкая предохранителем ружья.

Дверь содрогнулась раз, другой и грохнулась на пол. В хижину завалился Хагрид.

Всё, как и тогда. Завалился, представился, замутил чаёк, да пожарил сосиски. Сосиски, кстати, пришлись весьма в тему, потому как Вернон, как и в прошлый раз, нихрена не озаботился соответствующим провиантом, и есть хотелось просто неимоверно. Я взял сосиски, протянул половину кузену, и, посмеиваясь над дядей, который во что бы то ни стало вознамерился отобрать их у сына, принялся за еду. Ну, а после еды пришла пора знакомиться:

– Спасибо за еду, конечно, но всё-таки, кто вы такой?

– Меня зовут Хагрид, – ответил он. – Я хранитель ключей в Хогвартсе. Ты, конечно, знаешь, что это за штука такая, Хогвартс?

– Нет, я не знаю, что такое Хогвартс. Но я спрашивал вас о другом: кто вы такой, что позволяете себе вот так вот запросто вломиться в чужой дом и угрожать хозяевам?

По сути, Хагрид – отличный мужик и не заслужил такой отповеди, но, блин, с возрастом я переосмыслил многие вещи. И ни за что, ни про что организовать Дадли поросячий хвостик… Проделал бы кто подобное с моим ребёнком – покалечил бы суку!

– Эм… Я Хагрид, – замялся великан. – Из Хогвартса я. Письмо, вот, тебе принёс.

– Принесли, спасибо, – я взял знакомое письмо из его рук. – Теперь вы можете быть свободны.

– Эм… Я не могу уйти. Мне сам Дамблдор поручил. Поручил передать тебе письмо, значит, да сопроводить в Косой переулок. Чтобы ты к школе всё нужное купил, значит.

– Уважаемый Хагрид, – нахмурился я, – вы уже и так перегнули палку и перешли всяческие границы. Здесь есть ракетница. Один выстрел, и через четверть часа тут будет вся береговая полиция. Не надо усугублять.

– Гарри, что ты такое говоришь? – всполошился тот. – Я же из Хогвартса! Ты что, правда ничего не знаешь о Хогвартсе?

– Если там все такие же отмороженные, как вы, то – нет, я ничего не хочу знать о Хогвартсе! Если хотите мне что-нибудь сказать, будьте добры действовать по закону, а сейчас…

Ракетница тут действительно была, нашёл ещё вечером, когда мы разгребали комнаты от всякого хлама. Я подошёл к раздолбанному шкафчику на стене и достал оттуда относительно новый оранжевый тревожный чемоданчик. Открыть его, достать и зарядить ракетницу оказалось минутным делом. И вот чёрное небо прочертила ярко-красная стрела, оставляя за собой густой дымный след.

– Гарри, как же так? – разочарованно протянул Хагрид. – Нет, Гарри, от тебя я, значит, такого ну никак не ожидал.

– Сейчас здесь будет полиция, – сообщил я. – И если вы не хотите провести остаток ночи в местной каталажке…

Хагрид всё понял. Видимо, бывали в его жизни подобные инциденты. Непрестанно бурча, тяжело вздыхая и постоянно поминая Хогвартс и Дамблдора, собрался и был таков. Как он добрался до острова и как с него ушёл, я так и не увидел – родственники начали приходить в себя.

– Нет, ну урод! Пришёл, сломал дверь, ружьё мне погнул! – разорялся Вернон.

– Он назвал Дадлика жирным! – вторила ему Петуния.

– А сосиски у него вкусные. Ещё хочу, – облизнулся кузен.

– Письмо, – хмыкнул я, протягивая конверт дяде. – Я так понял, вы не хотите, чтобы я его читал. Что же, не буду спорить. Если те, кто прислал это письмо, такие же как Хагрид, то ну его от греха подальше.

Вернон замолк и посмотрел на меня каким-то новым взглядом. Сграбастал письмо и выкинул в камин. Помолчал.

– Потом ты скажешь нам спасибо, – без своего обычного раздражения пробурчал он. – А сейчас ложитесь-ка лучше спать. Чувствую, это ещё не конец.

Поспать нам так и не удалось. К моему глубочайшему удивлению минут через двадцать после выстрела из ракетницы к нам действительно подрулил катер береговой охраны. Вернон очень этому обрадовался и немедленно взял полицейских в оборот. Нас переправили на берег, затем – в полицейский участок, где дядя без промедления накатал заявление и помог полицейскому составить довольно точный фоторобот Хагрида. После чего мы сели в машину и поехали домой. Всё это заняло порядочно времени, так что добрался я до кровати только в районе четырёх утра.

***

Литтл Уинтинг, 31 июля 1991 года, 9:00.

Проснулся я от громких воплей дяди Вернона.

– Нет! Никогда! Ни за что! – разорялся он где-то в районе прихожей. – Никогда я не допущу, чтобы хоть кто-нибудь из вас приближался к моей семье!

О, похоже, это по мою душу припёрлись. Интересно, кто? Я прислушался, но ничего этим не добился – вопли дяди начисто перекрывали все остальные голоса. Пришлось вставать, одеваться и топать вниз.

– Пошли прочь из моего дома! Я вызову полицию!

– Мистер Дурсль, вы же понимаете, что это неизбежно? – увещевал женский голос.

Не может быть?! Неужели это МакГонагалл? Я кубарем скатился вниз по лестнице и выглянул в прихожую. Точно! У входной двери стояла Минерва МакГонагалл собственной персоной. Я улыбнулся. Мировая тётка! Ей богу мировая!

Да, она была суровой. Да, она была строгой. Да, она была ярой поборницей школьных правил. Но редкий преподаватель в Хогвартсе так же болел душой за учеников, как она.

Минерва МакГонагалл была одной из немногих, посвящённых в планы Дамблдора, и единственной, кто осмеливался ему перечить. По некоторым личным причинам она не могла идти в открытую против этого хитрожопого старика, но это не значило, что она во всём ему потакала. Именно поэтому нам с Гермионой и Роном назначались самые суровые наказания за нарушения комендантского часа. Именно поэтому она так резко заворачивала нас своими отповедями, когда мы бросались к ней за помощью. Связанная по рукам и ногам приказами директора, она просто как могла пыталась отвадить нас от неприятностей, в которые опосредованно втравливал нас Дамблдор. Нет, втравливались-то мы сами, но он виртуозно, с учётом наших характеров и бзиков создавал для этого все условия. Тогда, во времена нашего детства и юности, мы этого не понимали, но потом…

Но потом, когда Дамблдор погиб, она оказывала нам неоценимую помощь во всём. Мы всегда могли прийти в Хогвартс, и всегда найти там стол, кров, убежище. Если у меня когда-нибудь и был настоящий дом, то это был Хогвартс Минервы МакГонагалл. И, да, именно Минерва на первых порах прикрывала нас с Гермионой, когда за нами охотились почти все авроры Англии. Именно она помогла нам наткнуться на ту иголку в стоге сена, благодаря которой стало возможно наше путешествие во времени. И именно она очень хорошо помогла нам в разработке и воплощении в жизнь нашей машины времени.

В общем, не стоило и сомневаться: Минерва МакГонагалл – мировая тётка!

– Здравствуйте, меня зовут Гарри Поттер, – вежливо склонил голову я, выходя в прихожую. – Я так понимаю, вы ко мне?

– Здравствуйте, мистер Поттер, – улыбнулась она. – Да, я к вам. Вы прочли письмо, которое вчера передал вам Хагрид?

– К сожалению, нет, – печально покачал я головой. – Мои дядя и тётя во что бы то ни стало решили оградить меня от того, что может принести это письмо. И хотя мне очень любопытно, я считаю, что им виднее. Всё-таки они мои опекуны.

– Да, они ваши опекуны, мистер Поттер, но в этом вопросе они не имеют достаточной компетенции, ведь они обычные люди.

– Они? А мы?

– А мы, мистер Поттер, маги, волшебники, колдуны – называйте как хотите, – Минерва вынула из рукава мантии волшебную палочку. – Авис!

Палочка стрельнула жёлтыми искрами, которые в мгновение ока превратились в стайку маленьких, но очень громких и шустрых птичек. Ещё один взмах палочкой, и птички исчезли так же внезапно, как и появились.

– Это… впечатляет, – кивнул я. – Так значит вот почему у меня сами отрастают волосы за одну ночь. И все эти внезапные перемещения в пространстве…

– Да, мистер Поттер, это называется спонтанной магией, и однозначно указывает на то, что ребёнок маг.

– Дядя, – повернулся я к Вернону, – может быть, вы всё-таки разрешите леди пройти в гостиную? Там нам было бы гораздо удобнее обсудить все вопросы, нежели тут, в коридоре.

– Нет, никогда! Только через мой труп!

– Простите, но тут договариваться бесполезно, – скорбно развёл руками я.

– Да, я уже поняла. Возьмите меня за руку, мистер Поттер.

Я протянул руку женщине, та взяла мою ладошку в свою, и мы аппарировали. Как оказалось, для одиннадцатилетнего мальчишки, да ещё и такого хилого как я, принудительная аппарация – крайне неприятная вещь.

– С вами всё в порядке, мистер Поттер? – осведомилась МакГонагалл, внимательно всматриваясь в моё лицо.

– Да, но это было довольно неприятно. Сейчас, секундочку…

Немного придя в себя, я осмотрелся. Ха, да это же примерочная в магазинчике мадам Малкин! Видимо, все те обноски, которые в своё время не смутили Хагрида, довольно сильно смутили старушку Минерву. Что же, от неё я иного и не ожидал.

Тем временем профессор МакГонагалл наложила на помещение заглушающие чары и улыбнулась:

– Рада тебя видеть, Гарри. Я так понимаю, всё прошло без эксцессов?

– У нас с Гермионой всё отлично, профессор, – улыбнулся я в ответ. – Как перенесли переход вы?

– Как и ожидалось, так же без проблем, – кивнула она.

И в этом не было ничего удивительного. Когда у тебя в команде есть мастера трансфигурации и зельеварения, кандидат в мастера по чарам и дипломированный артефактор, а так же Гермиона, чей уникальный интеллект и широчайший кругозор позволяют комплексно объединять магию самых разных направлений, любая, казалось бы, невозможная задача становится вполне решаемой.

– И так, профессор МакГонагалл, какие у нас планы на сегодня?

– Сейчас мы купим тебе нормальную одежду и снова вернёмся в маггловский Лондон. Кроме тебя, мне нужно вывести в магический мир ещё одну ученицу. Думаю, ты догадываешься о ком я?

– Разумеется, – улыбнулся я. – Не будем терять времени.

Спустя пятнадцать минут, мы с Минервой появились на пороге дома Грейнджеров. Эх, сколько же лет я тут не был! Осенью девяносто седьмого Гермиона как-то умудрилась уговорить своих родителей переехать во Францию, и, учитывая, что корни её матери уходят в Марсель, проблем со сменой места жительства у них не возникло совершенно. Собственно, тогда, в октябре девяносто седьмого я и побывал тут в последний раз.

Минерва надавила на кнопку дверного звонка и замерла в ожидании. Я же просто сгорал от нетерпения. Так хотелось снова посмотреть на ту зубастую девчонку с вороньим гнездом на голове, которая невыносимо высокомерным тоном отчитывала нас с Роном за конфликт с Малфоем. Эх, вот были же времена!

Дверь открылась и на пороге возникла невысокая темноволосая женщина в простом, но довольно элегантном домашнем платье. Джейн Грейнджер, мама Гермионы.

– Добрый день, меня зовут Минерва МакГонагалл. Мы договаривались о встрече.

– Здравствуйте, да, я помню, – кивнула Джейн, – проходите в гостиную, располагайтесь, а я позову дочь.

– Спасибо, – Минерва пропустила меня вперёд и зашла следом. – А это Гарри Поттер, он тоже поступает в этом году в нашу школу.

– Здравствуйте, – кивнул я.

– Здравствуй, Гарри, – улыбнулась Джейн. – Проходите же, не стойте на пороге.

Дом Грейнджеров представлял собой средней величины двухэтажный коттедж. Довольно уютный, надо сказать. Я вошёл в просторную гостиную. Большой телевизор, диван, пара кресел, журнальный столик. На стенах висели семейные фотографии Грейнджеров, пара картин и три гитары. В той, прошлой жизни, я впервые попал в этот дом только в конце лета девяносто шестого, и, стоит сказать, помню его практически таким же.

– Здравствуйте, меня зовут Гермиона! – раздался звонкий девичий голос. – О, Гарри – это ты?! Что ты здесь делаешь?

– Привет, Гермиона, – помахал я ей рукой. – Давно не виделись!

– Вы знакомы? – удивлённо поинтересовалась Джейн.

– Встречались по учёбе, – не стал вдаваться в подробности я.

Ещё пару дней назад мы с Гермионой созвонились во второй раз и договорились придерживаться именно этой версии объяснения нашего знакомства. Типа пересекались на экскурсиях по музеям Лондона, да на конкурсах по математике. Общались, но не так, чтобы сильно – просто поддерживали связь.

– Гарри, так ты тоже едешь в Хогвартс? Круто! – на мой взгляд, Гермиона немного переигрывала, но, с другой стороны, кого это волновало?

– Разрешите представиться, мисс Грейнджер, меня зовут Минерва МакГонагалл. Я преподаю трансфигурацию в школе чародейства и волшебства Хогвартс и являюсь деканом факультета Гриффиндор.

– Приятно познакомиться. А что такое трансфигурация? – немедленно спросила Гермиона, поддерживая легенду.

Следующий час мы провели на кухне, где за какао и овсяным печеньем пытали Минерву вопросами о магическом мире в целом и Хогвартсе в частности. Я тоже слушал и задавал вопросы, не особо, в прочем, интересуясь ответами, ибо присутствие Джейн мало по малу начинало меня напрягать. Так хотелось поговорить с женой… Чёрт! Я снова посмотрел на Гермиону. Нет, разумом-то я понимаю, что эта девчонка и есть та самая Гермиона, с которой мы всего месяц назад скакали по оврагам да буеракам, удирая от очередной команды преследователей. Но, блин, сейчас у меня просто язык не поворачивается назвать “женой” эту малолетнюю девчушку, которая с довольным видом попивает какао и уплетает печенки за обе щёки.

– Гарри! – Гермиона помахала передо мной рукой. – Ты о чём задумался?

– А? Что? – очнулся я от раздумий. – Ты что-то сказала?

– Пойдём, говорю, покажу мою комнату, а-то взрослые перешли на какие-то свои темы.

– Пойдём, – кивнул я.

Не успели мы зайти в её комнату, как я сразу оказался в крепких объятиях Гермионы.

– Хей-хей-хей, потише, потише! – просипел я, выворачиваясь из кольца её рук. – Раздавишь же! Ты что забыла, какой я сейчас хилый?

– Прости, – без малейших следов раскаяния в голосе повинилась та, – но я так рада тебя видеть! Веришь, нет, но только сейчас до меня окончательно дошло, что у нас всё получилось!

– Верю, – улыбнулся я и чмокнул её в щёчку. – Ну, давай, рассказывай, как ты тут?

Я плюхнулся на кровать и осмотрелся. Комната Гермионы абсолютно точно отражала её характер. С одной стороны всё строго, сдержанно и функционально. С другой же – здесь было очень уютно, спокойно и тепло. Лампово, как выразился бы один из моих знакомых магглов.

– Да всё отлично, – Гермиона устроилась рядом. – Вот только родителей обмануть не получилось. Они сразу же заметили, что я какая-то не такая… Ну, пришлось выкручиваться. Нагнала туману. Сказала, что чувствую грядущие перемены в своей жизни и пытаюсь разобраться в причинах. Ты бы видел их глаза, когда после этого пришло письмо из Хогвартса! В общем, они решили повременить с беспокойством и просто наблюдать.

– Ну, положим, тебе нужно продержаться только месяц.

– Ага, – вздохнула она. – Это будет трудно. Родителей жалко, пугать их неохота. Ну не получается у меня достоверно изображать жизнерадостную одиннадцатилетнюю девчонку! Я же не актриса, в конце-то концов. А признаться, что их ненаглядная дочурка в мгновение ока превратилась в двадцатишестилетнюю замужнюю женщину… Нет, уж, никогда!

– Да, в этом плане мне легче. Дурслям плевать, а кроме них вокруг нет никого, кто смог бы заметить изменения в моём поведении.

Кстати говоря, именно поэтому мы решили переместиться именно в это время. Там, в магическом мире, нас мало кто знает и мало кто сможет почувствовать настолько сильные единовременные изменения в наших характерах, в нашем поведении.

– Вот-вот, – задумчиво покивала Гермиона и хитро улыбнулась: – Ну, и как тебе снова стать ребёнком?

– Ощущения странные, – я перевернулся на спину и уставился в потолок. – Вообще, по началу меня адски нервировал низкий рост. Да, я знаю, что был мелким, но, как мне казалось, не настолько же!

– Что же, будем тебя откармливать! – рассмеялась она. – Качественное питание, хороший сон и активные физические упражнения мигом сделают из тебя человека, – довольно протянула она и предвкушающе улыбнулась: – Уж сейчас-то я за тебя возьмусь!

Она соскочила с кровати и метнулась к книжному шкафу. Через мгновение она с самым довольным видом показывала мне книжку “Физическое развитие подростков”. Я на это лишь усмехнулся и покачал головой – Гермиона всегда остаётся Гермионой, что бы с ней не произошло.

– Да, чувствую ты хорошо подготовилась. А вообще, на удивление хорошо себя чувствую. Какая-то лёгкость и дикая энергия во всём теле.

– Знаешь, было бы странно, если было бы наоборот. Так-то в одиннадцать лет ты ещё не успел угробить себе всё здоровье.

– Ну, да, – поморщился я и на автомате потёр грудь в районе сердца. – Чёртов василиск!

– Ничего, в это раз мы этого не допустим, – пообещала Гермиона, возвращаясь ко мне и обнимая поперёк груди. – Я не хочу снова в лихорадочной спешке мешать зелья, страшно боясь опоздать, пока ты корчишься от боли, – её голос дрогнул, она сглотнула. – Это не тот опыт, что я хотела бы повторить…

Да, василиск в своё время оказался той ещё подставой! Тогда, в конце второго курса, я, мелкий и беспечный шкет, наивно решил, что после слёз феникса мне не грозят вообще никакие последствия. О, как я ошибался! Уж не знаю, какие микроорганизмы, бактерии или, там, вирусы обитали в пасти этой тысячелетней рептилии, но проблем мне они доставили преизрядно. Потому как в конце две тысячи второго года у меня внезапно начали отказывать сердце и печень. Так как, учитывая обстоятельства, ход в Мунго был мне закрыт, мы с женой решили обратиться к магглам. Я лёг в больницу, сдал кучу анализов и прошёл не меньшую кучу процедур. И что выяснилось? Оказалось, мои внутренние органы находятся в ужасном, критическом состоянии. Какая-то хитрая биологически активная хрень постепенно разрушала мой организм в течении довольно долгого периода времени. По словам докторов, мне оставалось жить не больше года-двух, причём подавляющую часть этого срока мне предстояло существовать на обезболивающих.

Разумеется, подобная перспектива нас с женой никоим образом не обрадовала, но мы не унывали. Мы же, мать его, маги – выкрутимся! И выкрутились. Наварили зелий, провели кое-какие исследования, сделали выводы. Выводы, в общем-то, неутешительные – без регулярного приёма соответствующих препаратов я мог откинуть копыта чуть ли в не любой момент. Ей богу, как будто у меня тогда других проблем не было! К слову сказать, моё здоровье и оказалось чуть ли не основной причиной, толкнувшей нас на эту безумную авантюру с перемещением во времени.

– В этот раз многое пойдёт по-другому, – задумчиво произнесла Гермиона. – Кстати, какие у нас планы на следующие несколько лет? Мы же это так и не обсудили.

– А смысл было обсуждать? – пожал плечами я. – Мы же действовали практически на ощупь, и тот факт, что наше устройство сработало и, мало того, сработало как надо, я не иначе как чудом называть не могу.

– Ах, так?! – она возмущённо ущипнула меня за бок. – Чудом это было только для тебя, балбес, для нас же – вполне закономерный итог наших исследований, расчётов и экспериментов, – она попыталась было ущипнуть ещё раз, но я проворно откатился на другую сторону кровати.

– Хей, родная, я же вообще не о том! Ваших успехов никто не умаляет. Я имею ввиду, чудо – что наше перемещение оказалось вообще в принципе возможным.

Да, когда мы только затевали этот проект, нас всех сильно интересовал этот вопрос. Нет, существование хроноворотов как бы намекало, но переместить сознание… Это совсем другой уровень.

– Магия, – хмыкнула Гермиона и вернулась к предыдущему вопросу: – Значит, всё как всегда? Работаем по обстоятельствам?

– Ты-то сама что думаешь?

– Я? – она в задумчивости накрутила прядь волос на палец и тяжело вздохнула: – Я устала, Гарри. Просто устала от всего этого. Может, ну его их всех к чертям собачьим? Почему мы снова должны становиться каждой дырке затычкой? Что, нам с тобой больше всех надо? В общем, я считаю так: если уж нам повезло снова оказаться в этом времени, предлагаю не суетиться и просто жить в своё удовольствие, избегая известных нам острых углов. Что скажешь, Гарри?

– Скажу, что ты читаешь мои мысли, – с облегчением выдохнул я. – Десять лет! Десять чёртовых лет бессмысленной борьбы неизвестно за что. Нет, спасибо, навоевался! Пусть творят, что хотят, но я в это дерьмо больше не полезу.

Гермиона благодарно улыбнулась и по старой привычке прижалась ко мне поплотнее, да пристроила голову на моё плечо. Я рассеяно поглаживал её густые каштановые волосы и лениво размышлял о будущем.

– Что с Хогвартсом? Куда поступим? Будем как-нибудь готовиться? – наконец поинтересовался я.

– А что к нему готовиться? – пожала плечами Гермиона. – Не на войну же собираемся.

– Ладно, что на счёт факультетов? Может, ради разнообразия на Слизерин рванём?

Гермиона приподнялась и всмотрелась в моё лицо. После чего опять ущипнула меня за бок и улеглась обратно.

– Ай, чего щиплешься?!

– Дурак ты, Поттер, и шутки у тебя дурацкие! – припечатала она.

– Так-то, если что, ты тоже Поттер, – язвительно отозвался я.

– Жена должна компенсировать все недостатки своего мужа, – с наигранным высокомерием отозвалась та. – Так что не обольщайся, я просто привожу среднее арифметическое коэффициентов наших интеллектов как раз к району чуть выше среднего.

– О, как завернула! Могёшь! – рассмеялся я.

– А, то! Это тебе не на метёлке гонять, тут мозги нужны!

Наша шуточная пикировка окончательно подняла нам настроение, развеяв туман неприятных мыслей и воспоминаний. В конце концов, перед нами вновь открыты все дороги, и по какой из них пойти – решать только нам.

***

Лондон, 1 сентября 1991 года, 9:00.

– Так, Гарри, Гермиона, проверьте ещё раз, вы ничего не забыли? – уже в пятый раз за это утро спросила миссис Грейнджер.

– Нет, мама, не волнуйся, мы всё взяли, – со вселенским спокойствием в пятый раз ответила Гермиона, намазывая масло на тост.

– Да, миссис Грейнджер, не волнуйтесь, мы всё проверили ещё вчера, – добавил я, попивая кофе.

Вот уже месяц как я живу у Гермионы. Провернуть моё переселение в этот гостеприимный дом оказалось до безобразия просто.

После ничем ни примечательного посещения косого переулка, Минерва, узнав, что родители Гермионы вызвались отвезти меня домой, отдала нам билеты на Хогвартс-Экспресс и преспокойно удалилась. Я же, в это время, начал договариваться с Томом, барменом паба Дырявый котёл, на счёт комнаты. Возвращаться к Дурслям желания не было никакого. Всё-таки мне, двадцатипятилетнему парню, вновь выслушивать все эти ничем не обоснованные придирки от Дурслей, не имея возможности адекватно ответить… В общем, проживание в Косом переулке казалось мне вполне приемлемым вариантом.

Приемлемым вариантом это казалось мне, но не Грейнджерам. Джейн пришла в ужас от моих намерений и совсем уже собралась отвезти к родственникам силком, как в мою защиту встала Гермиона. Она и посоветовала своей маме позвонить сначала Дурслям и поинтересоваться их мнением на этот счёт. Выражение лица Джейн, когда она вышла из телефонной будки, было воистину неописуемым. Видимо, трубку взял Вернон и, по своему обыкновению, совершенно не стесняясь в выражениях послал её, да и меня заодно, куда подальше. Наверняка ещё и пообещал “прибить засранца, если вернётся”.

Я было обрадовался и вознамерился вернуться обратно в паб, как в меня вцепилась уже Гермиона. Ну, действительно, не могла же она позволить мне жить хрен знает где, хрен знает в каком окружении, когда у неё есть такой замечательный домик, в котором к тому же есть свободная спальня? Уломать растерянных таким поворотом родителей Гермионы оказалось минутным делом. Выбирая между комнатой в пабе, домом неадекватных родственников и своим домом, Джейн с Ричардом – отцом Гермионы – мало по малу склонялись к последнему варианту.

Разумеется, я для вида немного поломался, изображая из себя стеснительного одиннадцатилетнего мальчика, который не хочет нагружать родителей своей подруги лишними проблемами. Даже денег предлагал и помощь по дому. И то, и другое, разумеется, было с негодованием отвергнуто, и через час я уже со всем комфортом расположился в гостевой спальне дома Грейнджеров.

Месяц в этом доме прошёл просто замечательно. Мы с Гермионой реально впали в детство. Веселились, как сумасшедшие, дурачились напропалую и смеялись до упаду. В сопровождении кого-нибудь из её родителей побывали почти в каждом районе Лондона. Катались на каруселях, ходили в кино и театры, бродили по музеям. Это был чуть ли не самый спокойный и счастливый месяц в моей жизни. Настоящий бальзам для наших избитых войной и потерями душ.

Родители Гермионы, к слову, совсем не пожалели, что приняли меня в свой дом. Ведь я, по их мнению, оказался первым настоящим другом их дочери. Она постепенно раскрепощалась, и Джейн с Ричардом списывали это на моё, якобы, положительное влияние.

К слову, за экскурсиями и развлечениями, мы с Гермионой не забывали и о делах. Одно из них мы провернули всего неделю назад.

Двадцать четвёртого августа мы вновь наведались в Косой переулок – в Гринготтс. Сколько раз я тогда возблагодарил первого Поттера, основавшего магический род, не сосчитать! Именно он прописал в родовом кодексе правила передачи главенства в роду и различные смежные обстоятельства этого дела. При живых родителях и прочих предках, главенство мог принять наследник возрастом не младше двадцати одного года. Если же ребёнок оказывался последним в роду, то главенство он мог принять с самого раннего осознанного возраста, но только если его примет родовой перстень. Если алгоритм заклинательного комплекса, заложенного в нём, посчитает ребёнка дееспособным. Учитывая, что мне, по сути, двадцать пять лет, вариант с неудачей в принятии главенства даже не рассматривался.

Так же стоило бы поблагодарить неизвестных мне составителей “Свода законов о магических родах” от 1256 года, которые узаконили применение локальных, семейных кодексов на государственном уровне, а также наделяли нового главу рода всеми правами и обязанностями взрослого мага вне зависимости от его возраста. Действительно, если ты возглавляешь магический род, то по определению не можешь быть ни от кого юридически зависим. Будь то опекуны или даже родители.

Не забыл я поблагодарить и себя. Поблагодарить за то, что разобрался в этом вопросе и принял главенство в роду ещё тогда, после суда над подставным, как выяснилось позже, Волдемортом. Любопытно, что моего дражайшего папочку заклинательный комплекс так и не посчитал достойным статуса главы рода Поттеров до самой его кончины. В чём там была проблема я так и не разобрался, но меня перстень принял сразу же и без промедлений.

В общем, двадцать четвёртого числа я без каких-либо проволочек стал главой рода Поттеров. В дополнение к этому я получил доступ к основному семейному хранилищу, документы на землю в Годриковой Лощине и права на места в Визенгамоте и попечительском совете Хогвартса, которые до того времени находились в ведении моего опекуна – Альбуса Дамблдора. Всё-таки род Поттеров является одним из древнейших в Англии, так что нет ничего удивительного в том, что в моё распоряжение перешло столько активов. Ну, а тот факт, что перед уходом из две тысячи пятого года, мы с супругой серьёзно озаботились сбором различной экономической информации, позволил этими самыми активами грамотно распорядиться. Так что в данный момент наш поверенный в Гринготтсе работал аки пчёлка, распределяя мои капиталы по различным компаниям, фирмам и производствам как магического, так и маггловского мира, согласно составленному нами списку.

Появление нового главы рода – это такое известие, которое просто невозможно скрыть. Так что сказать, что новость о моей независимости буквально взорвала магическое население Британии – это не сказать ничего. Пришлось даже в срочном порядке нанимать специального человека, дабы он скрыл дом от сов, иначе они по любому завалили бы письмами и своим дерьмом всю прилегающую территорию. Вспомнили, мать их, спустя одиннадцать лет! Писали все. Кто-то поздравлял, кто-то соболезновал. Кто-то предлагал вложиться в “мамой клянусь, сто пудов прибыльное дело”, кто-то подбивал клинья на тему брачного контракта с “милой, чудесной девушкой тридцати пяти лет”.

Нет, шутки шутками, но, блин, такие абсурдные предложения реально поступали! Ещё бы, одиннадцатилетний мальчишка, в полной мере владеющий всеми активами своего рода, был крайне заманчивой добычей для различного рода аферистов и жуликов. Ладно хоть они пока не знают, как я выгляжу, где живу и чем дышу. Иначе, чувствую, задолбали бы конкретно. Ну, а сейчас им не остаётся ничего иного, кроме как писать мне различной бредовости письма, наподобие того, с предложением руки и сердца.

– Да… – впечатлённо протянула тогда Гермиона, круглыми от удивления глазами рассматривая фото старой девы в довольно прозрачной ночной сорочке. – Такое ощущение, что она десятка два малышей выкормила, не меньше. Грудь чуть ли не до пупа обвисает… Красавица! И ты, Гарри, собираешься променять это чудо на меня?! Одумайся!

Я тогда чуть не помер, подавившись какао, в то время как Гермиона радостно хохотала, в изнеможении стуча ладошкой по столу. Не удивительно, что фото было сожжено сразу же, как только я немного отдышался.

Единственное, что нас смущало, так это бездействие Дамблдора. По нашим с Гермионой прикидкам он должен был примчаться, воинственно размахивая бородой, ещё в тот же вечер. Но, как ни странно, от него не было ни слуху, ни духу.

Тем временем, мы все позавтракали и добили своё кофе.

– Ну, что, молодёжь, – встал из-за стола Ричард, – грузитесь в машину.

Дорога не заняла много времени, и вот, после прощальных обнимашек с родителями Гермионы, я подхватил пару наших чемоданчиков расширенного пространства, и мы вошли под своды вокзала.

– Чёрт возьми, всё как в старые добрые времена! – с ностальгией протянул я, окидывая взглядом алый паровоз Хогвартс-Экспресса.

– Вообще-то вокруг и есть “старые добрые времена”, если ты всё ещё не заметил, – с наигранным недовольством проворчала Гермиона и сразу же радостно улыбнулась: – Ну, что, пойдём занимать купе?

Мы прибыли одними из самых первых, так что свободного места в поезде было навалом. Я закинул наши вещи на багажную полку и с удовлетворённым вздохом откинулся на мягком сидении. Напротив устроилась не менее довольная Гермиона.

– Подумать только, – покачала головой она, – прошло целых четырнадцать лет с нашего знакомства, с нашей первой поездки в этом поезде. С ума сойти!

– Да, у меня тоже голова идёт кругом, когда об этом думаю, – согласился я. – А ведь сколько всего произошло за это время. И хорошего, и плохого...

– И вот, Уроборос выполз из своей норы, и мы снова здесь, в самом начале нашей истории.

– И чувство на душе такое… – я в задумчивости пошевелил пальцами.

– Радостное предвкушение?

– В точку! Ты совершенно права, дорогая моя!

– Я знаю, потому что сейчас чувствую то же самое, – она немного помолчала, с лёгкой улыбкой разглядывая купе, и посмотрела мне в глаза. – Гарри, закрой, пожалуйста, дверь и зачаруй получше.

Я несколько удивлённо окинул её взглядом, но, тем не менее, доставал палочку и наложил на дверь парочку хитровыкрученных запирающих и заглушающих заклинаний.

– Хочу последние часы перед школой провести наедине с тобой, спокойно и без всякой суеты, – пояснила она. – Сам же знаешь, что начнётся сразу после того, как Минерва вызовет тебя на распределении.

– Вообще-то всё начнётся уже сейчас – после того, как Пророк написал, что мне уже одиннадцать и в этом году я поступаю в Хогвартс, не думаю, что хоть кто-то из учеников остался неосведомлённым о моей скромной персоне, – хмыкнул я и посмотрел на Гермиону: – И вообще, тебя что, напрягает эта школота?

– Ну, не то что бы напрягает, но вся эта суета, сплетни, вопли – приятного мало.

– Так-то, дорогая моя супруга, если по-хорошему – мы уже своих должны были настрогать, а не по всяким клоакам мотаться. Так что твои напряги мне не очень-то понятны.

– Сравнил он, ага, – недовольно протянула та. – Ты сам-то подумай: или один и свой, или триста штук и чужих? Чуешь разницу?

– Блин, ну что ты как маленькая? Дай самому наглому волшебного пенделя, и остальные сразу же отстанут.

– Вот только детей я ещё не била, – возмущённо фыркнула та.

– Ну, вообще-то я советовал дать пенделя, а не леща, – усмехнулся я. – Да и чисто физически вы будете на равных, так что, возможно, это мне придётся следить, чтобы тебе не навешали люлей.

– Когда такое было?! – возмутилась Гермиона.

– Всё бывает в первый раз. Ишь, сидит недовольная какая – вот прямо-таки сама напрашивается! – рассмеялся я.

– Пенделя, говоришь, дать? – прищурилась она. – Ну, попробуем!

И первым кандидатом на этот пресловутый пендель , разумеется, оказался я. И уже через пару минут весёлой возни Гермиона комфортно устроилась у меня на животе, зажав коленками мои руки. Поправила растрепавшиеся волосы и весело посмотрела на меня. Я попытался вырваться – безрезультатно. Она выше, сильнее и, возможно, тяжелее меня. Это потом я вытянусь, наберу массу и обгоню её на пару-тройку дюймов, но сейчас она уделывает меня по всем статьям.

– Чего дёргаешься, дорогой? Проси прощения!

О, эта игра мне прекрасно известна. Правда, та очевидная цель, на которую она направлена, будет достигнута, к сожалению, ещё очень и очень нескоро.

– Ни за что!

– Тогда терпи, – она демонстративно зевнула и, поджав разъезжающиеся в улыбке губы, уставилась в окно.

– Может, договоримся? – сдался я после ещё одной безуспешной попытки освободиться.

– И что ты можешь мне предложить?

– Эм… шоколадку? – неуверенно предложил я.

Мы с Гермионой посмотрели друг на друга и грохнули со смеху.

– Да, Гарри, сейчас тебе только шоколадками и откупаться, – весело протянула она, слезая с моего живота и присаживаясь рядом.

– Ну, дык, откупалка же ещё не выросла, – хихикнул я.

– Вот сиди и отращивай. Приду – проверю, – подмигнула она мне, доставая свою сумочку. – А вообще, гад ты, Поттер, всю причёску мне растрепал. Так что держи расчёску – исправляй что натворил.

– Стилист Поттер к вашим услугам, мэм, – манерным голосом протянул я, принимая в руки вышеозначенный инструмент. – Что бы вы хотели сделать со своей головой?

– Что-нибудь на ваше усмотрение. Гильотину не предлагать! – тут же фыркнула она.

– Как скажете, мэм, – кивнул я, принимаясь за дело. – Кстати, надо бы себе занятие какое-нибудь найти по душе. Надо же чем-то заниматься, пока не достигну более-менее вменяемого возраста.

– А сейчас ты невменяем что ли? – улыбнулась Гермиона.

– Да я не об этом, – поморщился я. – Сама же знаешь, вся эта моя юридическая независимость действует только до первого же пограничного столба. Весь остальной мир плевать хотел на эту мою дутую независимость. Для них я как был малолетним шалопаем, так им и остался. Это же чисто наши британские заморочки.

– Ну, так-то да, – кивнула она. – И это печально. Иначе бы просто свалили из страны, и попробовал бы нас кто-нибудь остановить.

– Вот-вот. Так я и говорю – не заморачиваться же на счёт учёбы во второй раз. Следовательно, надо бы чем-нибудь заняться, чтобы не сдохнуть со скуки.

– Ты бы лучше зелья подтянул, да и руны с арифмантикой тебе не помешают.

– Зелья? С этим уродом? – усмехнулся я. – Ты шутишь!

– Самостоятельно, я имею ввиду.

– А смысл? Обезболивающее от заживляющего отличу и ладно, – пожал плечами я и отдал расчёску обратно, – а большего мне и не надо. У меня специализация как бы немного другая, да и зельевар из меня на редкость дерьмовый.

– Что правда, то правда, – согласно вздохнула Гермиона, принимаясь за мою шевелюру. – Но ты бы мог хотя бы попытаться.

– Да ну его к чёрту. Штатный зельевар у меня ты, а на случай чего-то запредельного всегда можно обратиться к Невиллу.

– Можно, – кивнула она и хмыкнула. – Нет, и в самом деле, кто бы мог подумать, что Невилл станет чуть ли не лучшим зельеваром Англии?

– Всё-таки Снейп – редкостная сука.

Да, Снейп был той ещё сукой по многим критериям, и то что он чуть не угробил такого отличного зельевара показывало всю его несостоятельность как преподавателя. И то, что Невилл всё-таки открыл для себя мир зелий было на редкость счастливой случайностью.

Тогда, летом девяносто шестого Невилл, работая у себя в саду, случайно наткнулся на змею. Змеи вообще не любят, когда на них наступают, а уж учитывая его вес… В общем, та, недолго думая, впилась ему в лодыжку и, пока Лонгботтом с воплями прыгал на одной ноге, оперативно слиняла. Невилл ни черта не знал о змеях, кроме того, что они бывают ядовитыми и не на шутку озаботился этой проблемой. В доме нужных зелий не было, поэтому он сорвал листочек с одного куста, нащипал цветочков с другого. Собрал кое какой травки. Всё это покрошил, и приложил к ноге. Зажевал пару ягод. И вот так, сидя на садовой дорожке и наблюдая как затягиваются ранки от укуса, он внезапно осознал довольно очевидную, в общем-то, мысль. Зелья – это не только урод Снейп, но ещё и целая куча растительных ингредиентов. А уж во всём что касалось растений Невилл чувствовал себя чуть ли не профессионалом, что, на самом деле, было недалеко от истины.

Воодушевлённый открывшимся ему пониманием, Невилл оперативно засел за учебники по зельям. Почитал, подумал, попробовал сварить сам. К его великому удивлению, зелье вышло превосходным. Сварил ещё одно. Потом следующее. К концу того лета Невилл успел потратить прорву денег на различные ингредиенты, сварить кучу самых разных зелий и, что самое главное, осознать себя как зельевара. Первого сентября девяносто шестого в Хогвартс приехал не просто шестикурсник, а начинающий мастер, который с охотой брался за изготовление любых составов, лишь бы рецепт дали, да ингредиентов отсыпали.

В школе и так-то было мало учеников, понимающих зельеварение на должном уровне, а уж готовых денно и нощно корпеть над чужими заказами – и того меньше. Так что не было ничего удивительно в том, что Невилл в мгновение ока оказался завален кучей различных заказов на зелья. За долю от ингредиентов он соглашался варить всё, начиная от хитровыкрученных симпатических чернил и заканчивая мощнейшими приворотными. Правда, после первого же заказа на приворотное он навсегда зарёкся иметь дело с подобными составами. Сам я этого толком не помню, но, говорят, зелье вышло на редкость качественным.

Тем временем Гермиона закончила возиться с моей шевелюрой и просто смотрела в окно, разглядывая прибывающих на перрон магов. Я присоединился к этому увлекательному занятию с ностальгией наблюдая всё увеличивающуюся суету на перроне.

– И чего некоторые жалуются на Хогвартс-Экспресс? – через некоторое время протянул я. – Типа: “Долго, неудобно добираться, портключом быстрее будет”. Ведь это же отличное место, чтобы встретиться с друзьями, обсудить лето, поржать, подраться в конце-то концов. И всё это без малейшего контроля со стороны. Весело же!

– Зануды. Лично я здесь никогда не скучала. Разве что только на первых курсах, когда чуть ли не в одиночку уезжала на рождественские каникулы.

– Вот-вот. О, кажется, трогаемся, – я проводил взглядом уплывающую платформу и смачно зевнул. – Подремать что ли? Нихрена не выспался.

– Давай, – кивнула Гермиона. – Я тоже вчера до трёх ночи не могла уснуть.

Я ещё раз зевнул и улёгся на сидении, положив под голову пакет с нашей школьной формой. Гермиона устроилась рядом, и мы, убаюканные мерным постукиванием колёс, задремали. Ехать оставалось ещё восемь часов.

Глава 2. Хогвартс

Хогвартс, 31 июля 1991 года, 19:00.

– Хогвартс, Хогвартс, я вернулась! – промурлыкала Гермиона, обводя взглядом огромный величественный замок, монументально возвышающийся на противоположном берегу озера.

– Рассаживайтесь, ребятня! – гудел тем временем Хагрид, указывая на флотилию лодочек у небольшой пристани. – По четыре человека в лодку, ребятня, не больше.

Мы с Гермионой переглянулись и, не мудрствуя лукаво, устроились в первой же попавшейся лодочке. Вскоре к нам присоединились близняшки Патил.

– Красота-то какая! – выдохнула Парвати, круглыми от восторга глазами глядя на замок.

– Такой огромный! – вторила ей сестра, неловко перешагивая через борт лодки.

– Хей, подруги, – рассмеялся я, поддерживая покачнувшуюся Падму, – кончайте пялиться на замок, пока не искупались. Никуда он от вас не убежит.

– Что б ты понимал! – фыркнула Парвати, но всё же послушалась и куда более ответственно подошла к вопросу погружения в лодку.

Ученики расселись по лодкам, и маленькая флотилия двинулась по чёрной глади озера. Я с упоением вдохнул влажный вечерний воздух и улыбнулся – я дома.

За те несколько минут, что мы плыли до замка, близняшки успели прожужжать нам все уши. Захлёбываясь от восторга, они успели выложить нам чуть ли не все сплетни, услышанные ими в поезде. От них мы узнали, что распределение по факультетам – это страшное испытание, а процессе которого кто-то гибнет, а некоторых – хуже того, отправляют покалеченными домой. Что сам великий Гарри Поттер должен был ехать с ними в поезде, но его вызвали на срочное заседание Визенгамота, где он лишал магии недобитых Пожирателей смерти. Что некоего Ли Джордана покусал собственный паук и теперь у него из носа льётся жидкая паутина. Что пара слизеринцев притащила с собой змею и загнала половину равенкловцев в соседнем вагоне на верхние полки. Что равенкловцы в отместку заперли шутников с их змеёй в туалете и напускали туда вонючего газа. Что слизеринские семикурсники целых полтора часа расколдовывали дверь под жалобные вопли задыхающихся от вони узников. В общем, народ в поезде веселился как мог.

– Да, что-что, а сплетни в этом мире не меняются никогда, – шепнул я, хихикающей Гермионе. Та довольно кивнула.

Тем временем лодки мягко подрулили к подземной пристани, и мы всей гурьбой пошли к замку, где Хагрид сдал нас на руки Минерве. Спустя десять минут плутаний по школе и ожидания в небольшой комнате, мы наконец-то вошли в Большой зал Хогвартса.

– И каждый раз – как в первый раз, – шепнула мне Гермиона, окидывая горящим взором зал и присутствующих здесь школьников.

– Точно! О, а вот и Шляпа!

Мы с Гермионой переглянулись и дружно фыркнули со смеху. Да… Шляпа на самом деле оказалась тем ещё разводом! Какие только слухи, легенды и теории о Шляпе не ходили среди учеников! Кто-то доказывает, что Шляпа – одушевлённая магия. Кто-то утверждает, что в неё помещён человеческий разум, может быть даже самого Гриффиндора. Кто-то уверен, что в неё засунули не только разум, но ещё и специальным некромантическим ритуалом перенесли душу. А что оказалось на самом деле? На самом деле всё оказалось проще и сложнее одновременно.

Тогда, в конце августа девяносто восьмого мы с Гермионой зашли к Минерве, к тому времени уже ставшей директором, обсудить что-то относящееся к делам Ордена. Помнится, мы тогда поднимались по винтовой лестнице и уже подошли к самой двери, как вдруг услышали странное:

– Как-то много лет назад, в погожий день воскресный, замок строили с нуля четыре мага с песней… Нет, ерунда какая-то!

– Это что – МакГонагалл?! – не веря своим ушам прошептала Гермиона.

– Она поёт?! – не менее изумлённо вторил я ей.

Мы ошеломлённо переглянулись, незаметно приоткрыли дверь кабинета и осторожно заглянули внутрь. Со строгой и педантичной Минервой сегодня явно творилось что-то не то. Весь стол был завален обрывками пергамента, на настольной лампе висела Распределяющая Шляпа, а сама профессор в немного растрёпанном виде нарезала круги по кабинету, декламируя стихи. Ну, или пытаясь сочинять:

– Рассказать вам что ли, дети, сагу о школе нашей, – немузыкально пропела она. – О Хогвартсе старом, об основателе бывалом... Да что же такое-то?!

Она недовольно посмотрела на Шляпу, вздохнула и присела на ближайшее кресло, утомлённо прикрыв глаза.

– Эм… Профессор МакГонагалл, – с некоторой долей робости позвала Гермиона, – можно войти? С вами всё в порядке?

– Да, всё хорошо, – она было встрепенулась, но, увидев, кто к ней заглянул, передумала и осталась в прежнем положении. – А, это вы? Заходите.

– Здравствуйте. Чем занимаетесь? – не удержался я.

– Да вот, сочиняю песню для Шляпы, – с несвойственной язвительностью в голосе отозвалась она.

– А сама она не может?

– Гарри, не говори ерунды, – после выпускного нас с Минервой уже не связывали официальные отношения преподаватель-ученик, и теперь мы с её подачи общались по-свойски. – Сам подумай: кто позволит одушевлённому предмету копаться в головах учеников?

– Я бы не удивился, если бы позволили.

– Да, ты, как всегда, очень высокого мнения о магах, – с укором посмотрела на меня МакГонагалл. – Тем не менее, Шляпа не имеет ни разума, ни души. Это всего лишь комплекс чар. Правда, стоит отметить, комплекс очень и очень сложный.

– Но как так? Она же со мной разговаривала! – удивилась Гермиона, но сразу же осеклась: – Хотя… Если составить базу типовых выражений, создать алгоритм и прописать причинно-следственные и логические связи, – она замолкла и восхищённо выдохнула: – Это же получается комплекс чудовищной сложности!

– Ты права, Гермиона, так и есть, – улыбнулась Минерва.

– Но, как они умудрились? Тогда ведь ещё не было алгоритмических способов записи заклинаний, теории конструирования комплексов чар и методик их реализации.

– Этого никто не знает, летописей или легенд о создании Распределяющей Шляпы так и не нашли. Жаль, конечно, было бы очень познавательно их изучить.

– Да уж, – покачала головой Гермиона.

– Так, значит, песни для шляпы пишут директора? – ухмыльнулся я.

– Да, – вздохнула МакГонагалл. – И, признаюсь, поэзия – не моя сильная сторона.

– Вам помочь? – сразу же вызвалась Гермиона.

– Была бы очень вам признательна.

– Давай, Гарри, подсаживайся поближе. Будем сочинять.

– Попробуем. Кстати, а почему об этом никто не знает?

– Ошибаешься, Гарри, о сути Шляпы знают многие, просто не говорят об этом. Оно и правильно – зачем развеивать сказку?

Песню тогда мы всё-таки написали. Вернее, это Гермиона с Минервой сочинили её, а я… а меня чуть не выгнали в процессе. Им почему-то очень не нравились мои куплеты.

– Когда-то давненько, ребята, была я простой рваной тряпкой. В седле Гриффиндора болталась, мной вытирал он коня, – вполголоса пропел я, наблюдая, как МакГонагалл выносит Шляпу. – Но после того перепоя, в честь открытия Хога, себя вдруг я осознала, решила людьми управлять. Тупым дуболомам место у грифов, говнюков хитрозадых пошлю я к змеям. Задроты пусть будут орлами хоть где-то, а руки из жопы – иди к барсукам.

– О, Мерлин, дай этому человеку мозгов! – показушно закатила глаза, Гермиона.

– И, да, я всё ещё в глубокой обиде! – я скрестил руки и кивнул на запевшую Шляпу. – Вот скажи мне, чем эта хрен знает как рифмованная безвкусица лучше моего, я не побоюсь этого слова, шедеврального произведения?

– Тем, что оно не оскорбляет всех подряд? – наигранно задумалась она.

– Так и я никого не оскорблял. Просто вам не понравилась суровая правда жизни в моих словах.

– Ага, ага, правдивый какой нашёлся, – отмахнулась Гермиона. – И говори потише, на нас уже оглядываются.

– Да и чёрт с ними!

Тем временем Шляпа завершила свою песню, и профессор МакГонагалл развернула список учеников:

– Аббот, Ханна!

– Началось, – пробормотал я.

– Слушай, Гарри, а может быть и самом деле доверимся выбору Шляпы? – предложила Гермиона. – Ведь в прошлый раз мы сами выбрали именно Гриффиндор.

– Доверься, – пожимаю плечами, – я за тобой.

– Уверен? Обратного пути не будет.

– Это раньше факультет имел для меня какое-то значение, а сейчас… – я махнул рукой. – Сама же видела – везде есть и свои говнюки, и свои герои. Так что дерзай, а я следом.

Гермиона взволнованно улыбнулась и кивнула:

– Что же, посмотрим, что она предложит мне на этот раз..

– Грейнджер, Гермиона! – провозгласила профессор МакГонагалл.

Гермиона посмотрела мне в глаза и решительным шагом направилась в центр зала, к старой колченогой табуретке. Уселась и лицо её скрылось за обвисшими полями шляпы. Десять секунд. Пятнадцать. Двадцать, и…

– Хаффлпафф!

– Да ладно?!

Сказать, что я удивился – это ничего не сказать. Я был абсолютно точно уверен, что Гермиона пойдёт либо на Гриффиндор, либо на Равенкло, но Хаффлпафф... Нет, я ничего не имел против этого факультета и его представителей, но, зная характер Гермионы, её любознательность и отвагу, совершенно не предполагал такого исхода. Хотя, с другой стороны, она верная и добрая, для неё всегда на первом месте сами люди, а не их знания, деньги или положение. Так что, возможно, Шляпа и не ошиблась?

Тем временем, Гермиона стянула шляпу и, ослепительно мне улыбнувшись, в припрыжку отправилась к крайнему столу. Я же впечатлённо покачал головой и принялся ждать своей очереди. Народу вокруг становилось всё меньше и меньше, и вот МакГонагалл дошла до меня.

– Поттер, Гарри!