Рабы и ржавая бочка
Рабы уже и не помнили, зачем они стали красить ржавую бочку. Но их этот вопрос и не интересовал. И это было удивительно. Ведь предки на своей шкуре почувствовали, что пить из такой ёмкость вредно. Но для рабов было достаточно того, что сцарь сказал, что бочку красить нужно. Ехидно так сказал. Объедаясь лакомствами и пируя за счёт рабов. Но последним было достаточно того, что сцарь вместе с ними, что вместе они - сила. Сцарь уже десять раз переобулся, называя всё новые причины, почему нужно красить по ржавчине. Но рабов это нисколько не смущало. Они то и первые байки уже не помнили. Да и над последними не особо задумывались. Раз уж начали красить ржавую бочку, то нужно продолжать до конца. А для чего и почему - это сцарю виднее.
Казалось бы ещё недавно рабы помнили заветы предков о том, что от ржавчины многие могут сгинуть в мир иной. Но теперь для них это было не важно. Ведь насквозь прогнившая бочка затыкалась деревянными чопиками и блестела от новой краски. Рабы гордились этой бочкой. Хотя каждый по отдельности и ругался на то, что вода становится всё хуже и хуже. Но не дай бог какому вольнодумцу или тем более басурманину упомянуть и прохудившейся бочке и тем паче упомянуть сцаря в суе - с дерьмом смешают. Их сцарь самый лучший, а бочка самая крутая. Вот хоть убейся. Со стороны это казалось то ли слабоумием, то ли шизофренией. Хотя с виду рабы казались иногда даже умными. А некоторые так ещё и интеллектуалами себя считали. Но сцарь так запугал рабов басурманами, что они были готовы верить в ересь несусветную, лишь бы не стать такими, как нынешние враги.
А ведь ещё недавно рабы дружили с басурманами, теперь уже проклятыми. Хотели жить также сказочно и даже пытались что-то делать для этого. Но теперь рабы стали дружить только с людоедами. И даже стали пересказывать байки сцаря о том, что последние тоже люди. Людоеды из пустыни же просто выживали, поэтому и рабов чисто использовали, чтоб хоть какой-то водицы напиться. И плевать им было на то, что там происходит с рабами. Даже если б сдохли все, им бы больше воды досталось.
Если среди рабов появлялся какой-то сомневающийся, то его либо пересаживали из клетки в далёкую пещеру. Иногда правда позволяли бежать к басурманам, чтобы не мутил воду от их лица. Ведь самым страшным для рабов было то, что кто-то начинал думать. Он сразу оказывался не вместе с ними, а значит становился врагом. И не важно рабам было, кто довёл их до рабского состояния, кому выгодно, чтобы они оставались рабами. Во всём и всегда были виноваты басурмане. Это ещё деды говорили. И ней дай бог вольнодумцу какому-то связать ржавчину с сцарём, тогда ведь всё, пиши пропало.
Так они и жили, не жаждая свободы и перемен. Главное - это стабильность. И пусть эта стабильность на букву Х, да ещё и постоянно ухудшающаяся. Но рабы варились, как лягушки, на медленном огне, поэтому делать с ними можно было всё, что захочешь. А сцарь с окружением не могли нарадоваться тому, что можно объедаться чёрной икрой с омарами, когда для рабов было достаточно лишь баек о том, что они вместе.
Был ли лучик света в том царстве, сия притча умалчивает. Но даже рабы понимали, что красить по ржавчине бесконечно невозможно.