Щепки

Длинные алые языки пламени взметались ввысь, жадно облизывая мечущееся в дыму апельсиновое небо и обгладывая обгоревшие кости деревьев, попадавшихся на пути всепожирающего пожара. Он аплодировал крикам людей хрустом ломающихся домов и агонией мечущихся в западне животных, медленно, но верно продвигаясь вперёд, обходя стороной небольшую опушку на границе еще не тронутого смертью леса.

Низкий покосившийся дом с давно проломившейся крышей стал невольным свидетелем царившего вокруг него безумия, молчаливо наблюдая за всем пустыми глазницами окон и тихо поскрипывая ставнями в такт резким порывам ветра, нещадно ударяясь об проломленные стены и подгоняя замедлившийся на подступах к дому пожар, который словно боялся подойти ближе и нарушить напряжённый покой двух фигур, замерших в тени строения.

Мужчина хмурился, глядя на стоящую перед ним девушку светлыми выцветшими глазами словно сквозь неё, и нервно поправлял колышущийся от порывов жаркого ветра плащ за спиной, бьющийся об ноги. Огонь шумел в ушах, и мужчина замотал головой, пытаясь избавиться от этого чувства, но оно стало лишь сильнее, добавившись к спутанным и захлёбывающимся в самих себе мыслям. Жар от остановившихся в паре шагов от них языков пламени усилился, похрустывая искрами в воздухе.

Мужчина с силой сжал хрупкую ладошку девушки в своей руке, небрежно смахнув выступившую на бледной коже кровь. Глаза слезились от дыма, а медленно бьющееся сердце будто бы разрывалось от отлетающих с пронзительным хрустом от деревьев щепок, что острыми иглами вонзались в него. Девушка задрожала и сделала шаг назад, даже не дрогнув, когда ее голых лодыжек коснулись обжигающе холодные языки пламени, и словно длинные костлявые руки начали тянуть к себе, стремясь забрать еще одну жертву на свой и без того ломившийся в эту ночь алтарь.

Рука сама по себе потянулась к девушке, но была остановлена холодным взглядом с пляшущими в нем чёртиками, доведшими до безумия жителей деревни, что сейчас своими криками прорезали спокойную ночную тишину и безмятежное спокойствие полей, пав невольными жертвами неосторожных слов, недосказанности между богами и сводящего с ума вихря буйствующих в экстазе вакханок из ближайшего храма, что в эту ночь принимал самого Диониса.

Дом неподалёку взорвался ярким сиянием, выплюнув сквозь свои пустые окна пышущий жаром воздух, а затем огонь стих, теперь уже как-то робко касаясь сухих, еще не тронутых пожаром стен полуразрушившегося дома, и не смея подступить еще ближе к девушке и непривычно хмурому мужчине. Где-то вдалеке в последний раз вскрикнула птица, прежде чем все погрузилось в мрачную давящую тишину.

Никто не смел нарушить повисшее молчание, словно это было той тонкой гранью, что отделяла этот мир от того, чтобы окончательно забыться и упасть в объятья всепожирающего пожара. Вся фигура мужчины выдавала плохо скрываемое им напряжение, плечи были опущены, и он немного неловко переступал с ноги на ногу, взметая в воздух устилавший землю тяжёлый пепел, что хлопьями, словно грязный горелый снег, оседал на его сандалиях и светлой коже. Он улыбался, бегая взглядом слепых глаз по тому, что находилось перед ним, улыбался натянуто, нервно, с едва уловимым безумием, что сопровождало его все последние годы. Мысли в голове метались, как стая диких загнанных в клетку птиц, сталкивающихся друг о друга, чтобы разлететься на несчётное количество острых осколков, что тут же вновь собирались воедино. И все начиналось заново.

Лёгкий порыв прохладного ветра и крепкие объятия ворвались в его мысли, как ураган, принося с собой тепло. Хрупкие девичьи ладошки и горячие слезы обжигали его кожу, оставляя после себя багровые обгорелые дорожки. Девушка дрожала, облачённая в короткий хитон, и крепко, будто бы в последний раз, прижималась к мужчине, словно ища в нем защиты. Низкий мужской голос что-то шептал девушке, крепко держа ее в своих объятьях, а огонь постепенно затихал, отступая все дальше к выжженному лысому лесу.

Губы мужчины почти невесомо касались покрытой пеплом кожи девушки, слизывая проступившие на ней солёные капельки пота и растирая сажу грязными разводами, и он морщился, ощущая на нежной потрескавшейся от огня поверхности губ покалывания от мелких, но острых как иглы солёных щепок, лезвиями прорезавших все, чего они касались. Сквозь сознание мужчины с громким треском прошла трещина, разделив образы в его голове на несовпадающие фрагменты, которые ему никак не удавалось собрать воедино, как бы мужчина не пытался. Кусочки то и дело перемешивались, стоило ему только соединить несколько из них в ясную картинку, и ярким калейдоскопом взрывались в его голове оранжевыми огнями.

— Остановись… — тихий шёпот мужчины, казалось, был подобен грому, отдающемуся в каждой клеточке тела и вызывавшему в нем дрожь, заставляющему сердце болезненно сжиматься, пропуская удары и не попадая в такт в тщетной попытке успокоиться.

Обгоревшие волосы девушки безвольными серыми прядями струились по ее спине, впитывая в себя прогорклые запахи смерти и страха, наполнивших все вокруг себя. Аккуратная ладошка с неровно обломанными ногтями дотронулась до широкой руки мужчины, переплетаясь с ней пальцами, и девушка прижалась к его груди, в которой медленно и отчаянно вырывалось сквозь ребра сердце.

— Ты ведь знаешь, что я не могу. — Отвратительный горький комок в груди, что свился там, словно клубок змей, точно так же зашипел, жаля и отравляя своим ядом все, до чего он дотрагивался.

Девушка вздрогнула, почувствовав, как мужчина проводит кончиком носа вдоль бьющейся под кожей голубой линии, и резко отстранилась, не расплетая пальцев и подняв на мужчину затянутый пеленой немного безумный взгляд горящих огнём глаз. В голове раздались голоса людей, что все еще были неподалёку, но их крики были тихими, прикрытыми нежным женским голосом, что, успокаивая, нашёптывал мужчине его же собственные слова, что он только что говорил ей сам. Пламя за спиной девушки всколыхнулось, но не решилось подойти ближе.

Дом протяжно заскрипел за спиной мужчины и опасно накренился, уступая напору тлеющего пожара. Ветер резко подхватил плащ, оборачивая вокруг владельца, и мужчина обернулся, чтобы увидеть, как дом мельчайшими деревянными иглами разлетается перед его невидящими глазами. Пальцы девушки выскользнули из его руки, и он повернулся к ней, протянув руку, словно пытаясь поймать ее, как птицу, вырывающуюся из золотой клетки, что он для неё свил, чтобы не отпускать.

— Лисса! — В груди что-то резко и надрывно оборвалось, мерзким, посасывающим чувством падения увлекая мужчину за собой, лишая возможности двигаться и ясно мыслить, окутав его разум плотной мягкой пеленой, успокаивающей и дарящей мнимый покой.

Он смог схватить рукой только горячий воздух, безмолвно наблюдая, как девушка медленно, глядя ему в глаза, делает несколько шагов назад, неуверенно застывая на несколько секунд на той тонкой невидимой границе, что отделяла ее и вспыхнувший с новой силой пожар, а затем уверенно отступает навстречу раскрывшемуся для неё огню, полностью отдавая себя в объятья пламени и вспыхивая на фоне тёмного леса ярким факелом, как свеча, что в последний раз жадными глотками пила воздух.

Что-то замирает на мгновение внутри мужчины, чтобы в следующую секунду безумной болью разлететься на хрупкие осколки, оставляющие после себя только давящий холод, болезненные шрамы и чувство несовершенства, отсутствия последнего кусочка в серой мозаике, что смог бы раскрасить ее. Мужчина обречённо выдыхает и падает на колени, чувствуя, как сердце медленно замедляет свои удары, а трещина в сознании становится больше, пропуская сквозь себя всепоглощающую и ненасытную тьму отчаяния и пустоты.