Пари

— Итак, что от меня требуется, мартышка?

Еще только когда Эйлин с заговорщицким видом прошмыгнула в его комнату в своей объёмной плюшевой пижаме, Алан Маккензи понял, что следующие пару часов он проведёт за весьма увлекательными беседами с обязательно интригующей кульминацией и не менее неожиданной развязкой.

Университетская жизнь на поверку оказалась столько интригующей и активной, какой Эйлин представляла ее себе, еще находясь на последних ступеньках школьного образования одной из общественных школ города Чикаго. Даже на выпускном, прошедшем для девушки словно в тумане, так как ей стоило чаще напрягаться, когда ее любимый и заботливый отец говорит «Сейчас я тебе кое-что покажу», Эйлин больше думала о предстоящей ей учёбе в желанном университете.

Где по совершенно «случайному» стечению обстоятельств преподавал ее отец.

— Тебе просто нужно будет сыграть старого похотливого преподавателя, решившего совратить молоденькую студентку, — устроившаяся в ногах отца Эйлин, игриво подмигнула блондину, криво улыбнувшись, как делала каждый раз, когда приходила к нему с очередной гениальной идеей.

Каждый раз Алан зарекался себе участвовать в любых авантюрах дочери, потому как обходились они ему слишком дорого, но каждый раз он забывал о данном самому себе обещании и снова соглашался на весьма сомнительные предложения, подкидываемые неугомонным разумом блондинки, у которой в одном месте все еще плясало детство. По лукавым огонькам в глазах дочери и этой фальшиво невинной улыбке он должен был догадываться о том, что за этим стоит что-то намного большее, чем просто предложение съездить куда-нибудь на выходных с палаткой или скататься к водопадам и случайно пересечь границу с Канадой.

И каждый раз он терпел поражение, разбиваясь вдребезги о светлую логику своей не менее светлой дочери, с невинным взглядом вцепляющейся в его ногу и непрерывно жалобно хнычущей, если он сопротивлялся и не соглашался с ее планом дольше положенного.

— Прости, мартышка, что? — Алану показалось, что ему послышалось то, что только что предложила Эйлин, и мужчина даже подавился воздухом, громко закашляв и отложив в сторону тяжёлую книгу в тёмном переплёте.

Эйл закатила глаза, словно ее тяготило по несколько раз повторять одно и то же своей непонятливому отцу, и поправила съехавшие на кончик носа очки с толстыми линзами.

— Тебе просто нужно сыграть свою роль, пап. Как обычно, — хмыкнула девушка, разгладив складки на клетчатом покрывале, и уже гораздо мягче улыбнулась отцу, наклонив голову и искоса глядя на него. — Тебе, что, сложно?

Алану слишком сильно хотелось ответить «Да», но он сдержался, устало потерев переносицу и взлохматив и без того уже сильно растрёпанные за тяжёлый трудовой день в непосредственном присутствии дочери светлые волосы.

— Нет, это я понял. Я не очень понял ту часть, где ты назвала меня «старым», — беззлобно рассмеялся Алан.

Эйлин возвела глаза к потолку, будто бы вопрошая, почему из всех отцов на свете ей достался именно Алан Маккензи. Ведь это мог быть какой-нибудь милый сантехник, ничего не понимающий в искусстве, или опасный международный преступник, столь ловко скрывающийся ото всех, что даже его подчинённые ни о чем бы не догадывались, или... Или кто угодно еще, насколько бы хватило бурной и хорошо развитой фантазии девушки, подпитываемой все новыми и новыми книгами, - начиная от «Гарри Поттера» и заканчивая русской литературой, к которой ее медленно и методично приучивал Алан, - которые Эйлин притаскивала из ближайшей книжной лавки, чтобы уже через неделю снова идти в неё за очередной порцией знаний и информации.

Но нет, ее отцом был Алан Маккензи. И возможно это было не так уж и плохо.

Алан смеялся, отчего в уголках его ярко-серых, кажущихся не слишком реальными глаз, появились маленькие морщинки, заставившие Эйлин почему-то грустно вздохнуть и немного обиженно надуть розовые губы. Алан смеялся несмотря ни на что, запустив длинные тонкие пальцы в светлые волосы. Он смеялся, прежде чем резко замолчать и о чем-то серьёзно задуматься.

— Эйл, милая, скажи, тебе действительно нравится делать так, чтобы все думали, что ты каждую неделю заводишь нового парня и непременно тут же спишь с ним? — нахмуренные брови Алана, как две острые стрелки, направили свои тупые концы к переносице, а сам блондин внимательным выжидающим взглядом посмотрел на свою застывшую на краю просторной кровати дочь.

Эйлин на мгновение стушевалась, словно бы вопрос отца поставил ее в тупик, но уже через секунду улыбнулась и подмигнула мужчине, кокетливо отбросив светлые локоны за спину.

— Конечно, пап, это же весело! — воскликнула Эйл и всплеснула руками, сделав совершенно удивлённое вопросом отца лицо, словно бы это было настолько очевидно и ясно, что можно было даже не спрашивать. — Разве может быть что-то прекраснее, чем смотреть за тем, как они делают ставки на то, когда ты переспишь с тем красавчиком с третьего курса, а потом обламывать им все веселье?

Придуманная маленькая авантюра казалась Эйл просто замечательной и невероятно забавной относительно ее новых однокурсников, уже пустивших довольно много интересных, а порой и совершенно невероятных слухов о миловидной блондиночке, все время наблюдаемой в компании парней, так что Эйлин была только не прочь подкинуть им еще парочку возможностей для обсуждения ее личной жизни, а заодно и личной жизни ее отца, на задницу и фигуру которого пускала слюни добрая половина потока.

Эйлин довольно жмурилась и широко улыбалась, отчего Алан и сам невольно заулыбался, внезапно проникнувшись предложенной ему идеей. В конце концов он и сам был не прочь провернуть что-то подобное с наивными и неумелыми первокурсниками, что были еще не в силах отличить хорошую игру от реальности, даже когда блондин просто разыгрывал перед ними миниатюру на тему предстоящей контрольной или зачёта, не имеющую в себе ни капли достоверности, но всегда и всеми упорно принимающуюся за истину в последней инстанции.

— Иди сюда, мартышка.

Алан приглашающе похлопал по пустому месту рядом с собой и хмыкнул в ответ на непонимающе и вопросительно вскинутые светлые брови Эйлин, которыми его малышка владела в той же степени прекрасно, как и он сам, заставляя окружающих завистливо ворчать и безрезультатно проводить часы перед зеркалом, пытаясь овладеть тонким искусством «бровей Маккензи».

Долго просить Эйлин не пришлось, потому как уже через пару секунд девушка нырнула под крыло отца, прижавшись к его широкой груди и заглянув в яркие серые глаза, практически как в детстве.

Алан даже уже было успел погрузиться в столь тёплые и близкие для него воспоминания из еще недавнего детства его малышки, как чья-то наглая и тяжела нога оказалась перекинута через его тело, а сама Эйл почти всей своей массой улеглась на отца, отчего мужчина сначала выпучил глаза, а затем покраснел — все же его малышке было уже не пять лет, а покушать она любила все так же хорошо.

— Знаешь, мартышка, что-то мне подсказывает, что даже не будь я твоим отцом, я бы не стал заводить с тобой даже некое подобие отношений. Я бы разорился только на одной еде, — громко рассмеялся Алан, вовремя увернувшись от метившей в его голову подушки, но все же слабо и слишком наигранно получив по груди маленьким девичьим кулачком.

Порой Алана пугало то, насколько дочь была похожа на него, когда дело доходило до аморального образа жизни или того, чтобы быть кем-то еще, но только не самим собой. Иногда он пытался понять, в какой момент она стала его маленькой и такой же неугомонной, как и он сам, копией, переняв большую часть привычек, от части из которых даже пришлось ее отучать, чтобы не лишиться родительских прав за ненадлежащее воспитание своего собственного ребёнка.

И Алан даже не хотел думать о том, как он будет выпутываться, если вдруг кому-то взбредёт в голову после всего обвинять его в растлении несовершеннолетних.

— Две недели, — мягко поглаживая волнистые волосы дочери, коротко бросил Алан, уставившись взглядом в потолок.

Эйлин вскинула голову, как морской котик кончиком носа проведя по ладони отца, и приподнялась на локтях, отчего Алан обречённо простонал, когда острый колоть девушки уперся ему между рёбер.

— Что? — переспросила блондинка, непонимающе захлопав ресницами.

— Даю твоей затее две недели. Дольше она не протянет, — с видом знатока заключил Алан, театрально разведя руками.

В ответ на это Эйлин обиженно сморщила носик и насупилась, поправив в очередной раз любимые очки, повидавшие в своей жизни много того, чего видеть не должны были. Она уже было хотела обидеться на слова отца, но почему-то подумала, что это может быть даже вполне забавно — разбавить обычную авантюру чем-то помимо врождённого таланта отца к лицедейству.

— А если протянет? — Эйлин вопросительно изогнула светлую бровь, будто бы сломав ее, и наклонила голову на бок, как любопытный щенок уставившись на отца взглядом двух больших васильковых глаз.

— Не протянет, — лениво отмахнулся Алан и зевнул: он был уверен в своих словах. — Поверь своему старому немощному отцу и лучше принеси что-нибудь поесть. Там вроде оставалась пицца в холодильнике…

— Ее уже нет, — хихикнула Эйлин, прикрыв рот кулачком.

— Там оставалось еще шесть кусков, — Алан недоверчиво прищурился, обводя взглядом фигуру дочери, проглядывающей из-под необъятной плюшевой пижамы с мишками, и оценивая возможность того, что такая желанная сейчас его желудком пицца находится внутри этого маленького чертёнка. Будь проклят прекрасный обмен веществ, доставшийся Эйлин от него самого. — Чем вы будете себя оправдывать, юная леди? — изогнув губы в лёгкой усмешке, шутливо поинтересовался блондин.

Эйлин просто пожала плечами, отбросив упавшую на глаза светлую чёлку.

— Ничем. Я хотела есть, а ты сейчас уходишь от ответа, — цокнула языком Эйл, сделав серьёзное лицо и покачав головой. — Так что… Чем будете оправдываться, сэр?

Алан обречённо простонал, потерев переносицу. Порой любовь его дочери к нему переступала все известные человечеству границы. И он даже не мог толком ответить, почему Эйлин так хотелось свести его своими идеями в могилу раньше времени (которое, как он надеялся, никогда бы не наступило). Но взгляд блондинки был настолько пристальным, а муки совести за съеденную пиццу, судя по всему ее не слишком беспокоили, что у Алана даже исчезли разом все идеи, как бы еще можно было отвлечь девушку от столь занятного и рискованного для преподавательской карьеры Алана предложения.

В очередной раз за этот вечер устало вздохнув, Алан резко сел на кровати, подхватив пискнувшую от неожиданности дочь подмышки и усадив себе на колени.

— Ну а что? Ведь действительно не протянет дольше двух недель. Это в лучшем случае, — Алан потрепал запыхтевшую от возмущения Эйлин за пухлые, как у хомячка, щеки и подмигнул ей. — И если я окажусь прав, то ты… съедешь наконец от меня и перестанешь клянчить деньги у своего старика-отца, которому и так не хватает ни на что средств.

Мягкий кончик пальца Алана коснулся острого носика Эйл, что уже успела покраснеть от возмущений и скрестить на груди руки. Разве что ножкой по полу не топала, но это было весьма неудобно, потому как сильные руки отца все еще продолжали держать ее.

— А если нет? — пытливый ум блондиночки отказывался вот так просто признавать поражение столь блестящей на первый взгляд идеи и искал для себя выгоды от внезапно, — конечно, с подачи самой Эйлин, — возникшего делового предложения отца.

Алан задумался, почесав отросшую за несколько дней светлую щетину, а затем хитро прищурился и ехидно, как лис, на которого он порой походил, протянул:

— Ну тогда мы подождём с твоим выселением еще пару лет.

Эйлин даже не успела возмутиться столь возмутительным условиям, прежде чем оказалась придавленной к кровати отцом, уже вовсю принявшимся с заливистым смехом щекотать совершенно беспомощную и сдавшуюся после пары секунд запоздалых попыток вырваться дочь.