Инструмент: Царь пустоты. Главы 1-2
Галактика полна ужасов. Одним из них являются Космические Скитальцы – чудовищные конструкты из обломков погибших кораблей. Но есть среди них один, превосходящий все остальные – Царь Пустоты, скиталец размером с планету. В его гравитационную ловушку попадают корабли, заблудившиеся в варпе. Множество существ заперты на этом кошмарном конструкте и обречены на вечную войну за выживание средь остовов мертвых кораблей, на потеху неведомой сущности, заманившей их в это царство отчаяния. Однажды сюда попадает Экзодус, величайший убийца Долгой Войны. Выберется ли он из этой западни или сгинет, как и все до него?
Самым ранним воспоминанием было лицо техноварвара расчерченное двумя линиями прицела, через секунду во лбу появится дыра и его собственное детское тело содрогнётся от отдачи.
То были жестокие времена, старая цивилизация пала, вся Терра захлёбывалась в пламени войны. Лишь умеющий держать в руках оружие имел право получить шанс на выживание.
Он передёрнул затвор и наступила тьма... А потом боль... очень много боли. Его тело и разум выпотрошили и вывернули наизнанку. Сколько недель, месяцев, лет прошло? В отражении стоял гигант из мышц налитыми сталью, рядом с ним ещё четверо подобных. Он не запомнил их лиц, в конечном итоге выживет только он.
Проще всех были испытания со стрельбой. Нет, они не были легче. Привычное с ранних лет ощущение винтовки в руках позволяло достигнуть нового уровня хладнокровия, недоступному даже мозгу астартес после десятков сеансов гипнотерапии. Линии прицела всегда оставались прежними, казалось они единственное вечное в этой вселенной. Цели менялись одна за дргуой в калейдоскопе воспоминаний, а перекрестье прицела по прежнему оставалось статичным.
Техноварвар, мишени, живые мишени, техноварвары, орки, эльдары, хрууды, слогты, Астартес с цифрой ll, люди не желающие принимать согласие, принявшие согласие но позже восставшие, ксеносы, много ксеносов видов которых не с честь, снова люди... И другие Астартес.
Его губы почти сложились в слово "Предатели" но были испарены вместе с остальной головой выстрелом с двух километров. Белый ворон на черном наплечнике был забрызган кровью и остатками мозга. Их было много, очень много. Тех кто остался верен и тех кто присягнул Воителю. Лица проносились в перекрестье прицела всё с большей скоростью...
Затем доспехи разных цветов сменил лишь один, постоянно повторяющийся цвет - индиго, это был цвет доспехов его братьев по легиону.
В течении трёх часов он убил 70 тех, кого называл братьями. У него был приказ, а у них свой. Он оказался сильнее и выполнил его, а они нет.
Полем боя был корабль и как всякое поле боя на нём было посеяно множество разрушений. Скоро он экстренно выйдет из варпа, но всей оставшейся энергии хватит ровно на это. Голоса уже проникают в разум, их шёпот сводит с ума. Стрелки хронометров крутятся с бешеной скоростью. Поле Геллера истончается, протянит ли он?
Вся жизнь пронеслась в перекрестье прицела.
Внезапный, оглушительный хруст пронзил тишину корабля, словно гигантский ледяной кристалл треснул пополам. Свет, немыслимо яркий, ослепительно-белый, пронзил иллюминаторы, несмотря на то что те были надёжно закрыты на время варп перехода. Мощный удар, от которого всколыхнулся весь ударный крейсер "Дельта", потряс до основания. Это был не просто звук, это был сам распад реальности, смятие ткани пространства-времени.
Затем, как будто занавес был резко отдернут, мрак Варпа отступил. Сквозь мерцающие остатки хаотического свечения, сквозь рваные полосы невидимой энергии, проступила реальность. Звезды вспыхнули, миллиарды холодных, безжалостных солнц, внезапно обрушившихся на глаза после долгой слепоты. Раненое сердце корабля, его реактор, попыталось заурчать, сбросить избыток энергии, который накапливался в агонии варп-перехода. Но вместе этого реактор лишь замолк окончательно.
Перед Дельтой разверзлась бездна космоса. Чудовищная черная бездна, усыпанная алмазной пылью звезд и рассеченная полосами туманностей. Но главный хтонический ужас был только впереди... Колоссальный космический скиталец застелил взор коробля, по сравненю с ним "Дельта" была словно песчинка.
Тяжелый запах озона, запах расщепленной материи, висел в воздухе, напоминая о пережитом кошмаре Варпа и десятках убитых братьев.
Он стоял на коленях посреди трупов космодесантников. Его когда-то синие переливающиеся в зависимости от окружения доспехи покрывала полузасохшая кровь. Словно изначальный цвет доспехов был кроваво красный и это какая-то неведомая проступающая синия субстанция чуть запачкала их.
Разум и тело истощённые одной из самых тяжёлых битв в его жизни получили короткую передышку. Резкий варп переход сотряс разум и он словно по щелчку пришёл в момент здесь и сейчас.
++ Кто ты есть?
Я тот-кто-есть-множество - я Легион ++
Слова закончили мнематическое упражнение и привели разум в прежнюю убийственную остроту.
Экзодус с трудом поднялся на ноги. Системы гравитации отказали ещё давно. Все это время он сидел на потолке, намертво приклеенный магнитной подошвой силового доспеха. Несмотря на сверхчеловеческое тело раны болели ужасно, он собрал все силы оттолкнулся, маневрируя между мусором, трупами бывших братьев и служащих легиона.
Он не должен был выжить, это был билет в один конец, это должно было стать его последним выстрелом, тем не менее он был здесь. Тем не менее сейчас он плыл в невесомости, живой инструмент без цели и веры. Но раз судьба предоставила ему второй шанс, было бы расточительством отказываться от него.
Хладнокровный разум, подобно математику, начал выстраивать картину происходящего, сводя всё к структуре уравнения. Битва окончена, но расслабляться рано. Магнитная подошва сапог, встроенная в доспехи, позволяла бесшумно передвигаться по металлической палубе корабля в условиях невесомости. Крейсер вышел из варпа, местоположение неизвестно, большинство систем отказало. Первым делом следовало определить координаты судна, и сделать это было проще простого, ведь пришёл в себя в командной рубке.
Беглый взгляд скользнул по экрану, фиксируя неполадки, нетипичные для данного класса когитаторов. Стрелки хронографов застыли, но данные варп-трекера указывали на то, что «Дельта» провела в имматериуме более 11–12 тысяч лет. Закончив анализ состояния крейсера, взгляд переместился к ауспексам, и зрачки под шлемом расширились.
Не сыскав доверия у машин, он поднял железные занавесы закрывашвие обзорное окно и... Наступило мгновение смятения.
Постчеловек, воин, прошедший сквозь тысячи битв, один из величайших убийц долгой войны, всего лишь на мгновение, но всё же ощутил невыразимый, всепоглощающий хтонический ужас.
Железные занавеси, скрывавшие обзорное окно, медленно расходились открывая взору… Ничто. Или, вернее, Всё. Небо, обычно чёрное и усыпанное звёздами, исчезло. Его заменила… стена. Не просто стена – безбрежный, непроницаемый монолит из ржавеющей стали, камня и варп-изломанных конструкций, простирающийся до самого горизонта, насколько хватало глаз. Это была не просто поверхность, а искаженная, изгрызенная временем и войной, экосистема. Космический скиталец, размерами не уступающий планетоиду, заполнил собой все пространство.
Первое, что поразило, – это масштаб. Будто бы космическое дитя в порыве гнева собрало в кучу бумажные кораблики и смяло их столь плотно, что они образовали сферу. Это был не просто космический скиталец, а планетоид из мертвой пластали он был словно праотец всех скитальцев, будто бы все подобные объекты ранее известные Империуму лишь его осколки. Если обычный скиталец был схож по своим размерами с осколком планеты то оно... и было самой планетой.
Он был физически ощутим, давил всей своей невероятной массой. Огромные башни, похожие на чёрные когти, вздымались над поверхностью, извергая клубы дыма, в котором чувствовались ноты палёного металла и невыносимой вони варпа. Пробоины, зияющие чёрными ранами, рассекали исполинский корпус, являя внутренности, заполненные причудливыми, гротескными сооружениями, – развалинами городов и фабрик, которые должны были когда-то дышать жизнью.
И тут он почувствовал это – едва уловимое, но непреодолимое тяготение. Гравитация. Не корабля, а мира. Скиталец, веками скитающийся в пустоте, обрёл собственную гравитацию, как если бы сам космос приклонился перед его исполинской массой. Космическая пыль кружилась вокруг него в мерцающих вихрях, образуя призрачные кольца вокруг безмолвного владыки.
Он стоял перед лицом вечности. Тысячи битв, сотни смертей, моря пролитой крови – всё это меркло перед величием этого безмолвного, неподвижного свидетеля гибели цивилизаций. Перед этим Царём Пустоты. Его разум, обычно хладнокровный и расчетливый, не мог осмыслить увиденное. Оставалось лишь немое, бессильное созерцание невообразимого.
Архиепископ, лицо которого вытянуто и бледно, с глубокими морщинами и прожилками синеватых вен под кожей, резко вскидывает руку, длинные, костлявые пальцы сгибаются в судороге. Из его потрескавшихся губ вырывается хриплый крик.
Он бьется кулаком в грудь, кость хрустит под тонкой кожей, и из-под ногтей течёт кровь.
Он царапает себе лицо ногтем, оставляя кровавую полосу.
Карта "Бездна" выпадает из его зажатой в руке колоды имперского таро, падая на заляпанный кровью пол.
Но он… искажен! Замутнен… кровью! Кровью… необходимой!
Он выплёвывает кровь на пол, бормоча молитву.
Они, эти слепые псы Инквизиции, называют нас еретиками!
Он бьёт себя головой о стену, стонет.
Они не видят… не понимают… великой жертвы, которую мы приносим во имя Императора!
Карта "Путь в Лабиринте" падает рядом с "Бездной".
Архиепископ делает шаг назад, его походка неровная, шаткая. Он цепляется за стол, чтобы не упасть.
"Повелитель Мечей" вылетает из колоды, лезвие обращено вниз.
Он обхватывает голову руками, словно пытаясь защититься от невидимой угрозы.
...Этом металлическом кошмаре, дрейфующем в пустоте! Но заточение… это не наказание!
Он вырывает себе клок волос и грызет его.
Это… испытание! Очищение! Каждая смерть… он шепчет, как молитву…каждое жертвоприношение… это капля крови, смывающая не только наши грехи, но и грехи всего Империума!
Карта "Астарта" появляется на полу, и Архиепископ падает на колени, целуя её.
Его голос понижается до шепота, словно он открывает великую тайну. Он перебирает карты, его движения судорожны и неровны.
Таро… знамения… они указывают… они ведут…
Четвертая карта — "Убийца" — выпадает, словно подтверждая его слова.
…К ним! К Астартес! Они придут! Он смеётся, диким, пронзительным смехом. Они очистят этот мир от скверны!
"Демон" выпадает, и Архиепископ кричит, отступая.
Или… Или погубят нас всех! Они – судьба!
Архиепископ резко повышает голос, его слова вырываются с лихорадочным жаром. Он начинает размахивать руками, колотить себя по груди и голове.
Генокрады… Хаос… Храмовники… Механикус…
Он кричит, голос его срывается
Они окружают нас! Они хотят нашей смерти!
"Потерянное Дитя" падает, и архиепископ прижимает руку к груди, как будто чувствует боль в сердце.
Но они… не знают… Они не знают о жертве! О нашей преданности!
"Башня Молний" появляется на полу, символизируя катастрофу и разрушение.
Эта буря… она принесёт очищение… или конец!
Его взгляд становится безумным, полным фанатичной убежденности. Он падает на колени, лицо перекошено гримасой боли и экстаза. Он целует карту.
Каждый цикл… каждый новый день на этом проклятом скитальце… это шаг к искуплению… или к погибели! Каждый крик… каждая смерть… это молитва Императору!
"Откровение" падает последней, у подножия остальных карт. Архиепископ смотрит на них, его лицо искажено смесью ужаса и ликования.
Мы… мы приносим себя в жертву! За Империум! За спасение! За… прощение! Он тихо плачет, смешивая слезы с кровью.
Он замолкает, шепчет, взгляд его устремлен в пустоту. Вдруг голос становится пугающе спокойным.
Вы видели знамения. Приведите мне его. Принесите… скальпы неверных.