January 25

Тихий Данте

Данте, регент Кровавых Ангелов, сидел в позе лотоса посреди арены, заваленной обломками дредноутов и осыпающейся пылью веков. Медитация, однако, не клеилась. Вокруг него кружили фантомы – не демоны варпа, а гораздо более коварные сущности: мысли. Мысли о Черной Ярости, о Сангвинии, о бесконечном цикле войны и смерти.

Внезапно перед ним материализовался Альфарий. Не в броне и с болтером, а в шелковом халате и с чашкой дымящегося чая в руках.

"Привет, Данте," – сказал Альфарий, присаживаясь рядом. – "Задумался о бренности бытия?"

Данте открыл глаза. "Альфарий? Что ты здесь делаешь?"

"Ищу просветление," – ответил Альфарий, отхлебывая чай. – "Или хотя бы работающий рецепт от похмелья. Впрочем, одно другому не мешает."

"Просветление?" – Данте с трудом подавил желание выхватить свой меч. – "Ты, Альфарий, говоришь о просветлении? Ты, воплощение хаоса и предательства?"

"Метки – всего лишь ярлыки," – отмахнулся Альфарий. – "Иллюзии, созданные для упрощения восприятия. А реальность, как известно, куда сложнее. Как этот твой чай, кстати. Что это? Лакричный корень с нотками варп-пыли?"

Данте молчал. Он не понимал, что происходит. Альфарий, его заклятый враг, предлагал ему чай и говорил о просветлении. Это был какой-то безумный сон. Или, может быть, это он сам сошел с ума?

"Вот, например, твоя Черная Ярость," – продолжил Альфарий, как ни в чем не бывало. – "Что это, как не искаженное отражение жажды жизни? Просто направленное не в ту сторону. Как и все в этом мире, впрочем."

"Что ты хочешь этим сказать?" – прохрипел Данте, чувствуя, как в нем поднимается знакомая волна ярости.

"Я хочу сказать," – Альфарий поставил чашку на землю, – "что мы все – пленники сансары. Бесконечного цикла перерождений, страданий и иллюзий. И единственный выход – сломать этот цикл. Осознать свою истинную природу. Стать… буддой."

Он поднялся и поклонился Данте. "Namaste," – сказал он и растворился в воздухе, оставив после себя лишь faint аромат лакрицы и варп-пыли.

Данте остался сидеть один, посреди арены, заваленной обломками и вопросами. Он посмотрел на чашку чая. "Будда..." – прошептал он. – "Или безумец?"

И в этом вопросе, как в капле воды, отражалась вся бесконечная сложность и абсурдность бытия.