проектирование и стратегирование - настройка мысли

проектирование и стратегирование - это прежде всего настройка мысли, во-первых, самих проектировщиков и, во-вторых, настройка мысли, помыслов и замыслов всех будущих участников реализации и осуществления проектов. это серьезная работа, которая должна быть спланирована, организована и обеспечена ресурсами. и беда здесь не в "конкретных делах", а именно в настройке этой мысли. когда мысль проектировщиков неряшлива, небрежна и безответственна - идеи, концепции и стратегии подхватывают "конкретные делатели" и осваиватели бюджетов. в том, что они делают уже через два-три шага не остается ничего от исходного замысла...
а виноваты - естественно - всякие "болтуны", и особенно "методологи"!

"...и когда ему в сотый раз простые трудящиеся люди рассказали как они не любят "методологов", он задумался, - а может примкнуть к ним, к этим "методологам", не к депутатам же примыкать в конце концов. и не к патриотам, оппозиционерам, пи...м, алкоголикам, наркоманам, борцам за..., борцам против... жеведь!"

где их найти только, этих "методологов"? :(

до кучи:
Достоевский про "проектную идею"

О, друзья мои! -- иногда восклицал он нам во вдохновении, -- вы представить не можете, какая грусть и злость охватывают всю вашу душу, когда великую идею, вами давно уже и свято чтимую, подхватят неумелые и вытащут к таким же дуракам, как и сами, на улицу, и вы вдруг встречаете ее уже на толкучем, неузнаваемую, в грязи, поставленную нелепо, углом, без пропорции, без гармонии, игрушкой у глупых ребят! Нет! В наше время было не так, и мы не к тому стремились.

За границей Шатов радикально изменил некоторые из прежних социалистических своих убеждений и перескочил в противоположную крайность. Это было одно из тех идеальных русских существ, которых вдруг поразит какая-нибудь сильная идея и тут же разом точно придавит их собою, иногда даже навеки. Справиться с нею они никогда не в силах, а уверуют страстно, и вот вся жизнь их проходит потом как бы в последних корчах под свалившимся на них и на половину совсем уже раздавившим их камнем.

Супруга его, да и все дамы были самых последних убеждений, но все это выходило у них несколько грубовато, именно, тут была "идея, попавшая на улицу", как выразился когда-то Степан Трофимович по другому поводу. Они все брали из книжек, и по первому даже слуху из столичных прогрессивных уголков наших, готовы были выбросить за окно все, что угодно, лишь бы только советовали выбрасывать.

Я согласен, что основная идея автора верна, -- говорил он мне в лихорадке, -- но ведь тем ужаснее! Та же наша идея, именно наша; мы, мы первые насадили ее, возрастили, приготовили, -- да и что бы они могли сказать сами нового, после нас! Но, боже, как все это выражено, искажено, исковеркано! -- восклицал он, стуча пальцами по книге. -- К таким ли выводам мы устремлялись? Кто может узнать тут первоначальную мысль?

эпиграф к "Бесам":
Тут на горе паслось большое стадо свиней, и они просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро, и потонуло. Пастухи, увидя случившееся, побежали и рассказали в городе и по деревням. И вышли жители смотреть случившееся, и пришедши к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме и ужаснулись. Видевшие же рассказали им, как исцелился бесновавшийся.
Евангелие от Луки. Глава VIII, 32-36.