Будапештский дневник (часть 3)

Происхождение венгров туманно, но поскольку венгерский язык относится к фино-угорской группе, то есть основания предполагать, что венгры связаны с ханты и манси. На Википедии (кстати, вы знали, что название википедии происходит от гавайского «wiki» = «быстро») если интересно, есть небольшая заметка о вопросе происхождения венгров. Но это до сих пор большая антропологическая загадка. В романе «Сердце Пармы» Алексея Иванова косвенно рассматривается этот вопрос. Очень советую прочитать роман, увлекательно написанное чтиво для фанатов русского средневековья. Кстати, в 2022 выйдет экранизация. Надеюсь, более удачная, чем фильм «Тобол», который не смотря на виды родного Тобольска я выключила через 15 минут.

Так вот. Венгры не знают своего происхождения. Они грустно озирают огромный простор верхнего полушария как бы стараясь прочувствовать путь своих кровных предков. Какая-то неведомая сила влечет их взгляды на русский север. Там чумы, северное сияние, олени. По вечерам в языках пламени танцуют причудливые тени древних животных, это, конечно, мудрые духи-покровители. «Я хочу однажды побывать там» — говорит мне моя преподавательница. Я рассказываю ей, что к такой поездке нужно готовиться. Там -70 (я вообще-то не эксперт, но я так думаю), там не выжить в пуховичках из H&M, за жизнь там нужно платить жизнью — жизнью животного, в чью шкуру ты вмещаешь свое хрупкое, непригодное для таких условий тело. Я, конечно, сгущаю краски. Все сидящие за нашим столиком впечатляются. Выясняется, что преподавательница смотрит все видео на Ютубе про наш Север, это самое прекрасное, что она когда-то видела в своей жизни. Я соглашаюсь, я сама всегда интересовалась хантыйскими и мансийскими сказками и легендами.

На одной из пар преподаватель внезапно спрашивает у меня: «Ирина, вы понимаете другие славянские языки?». «Немного понимаю» — отвечаю. Он допытывается: «Сколько процентов?». Я, на самом деле, слышала только украинский и очень частично другие. Прикидываю в уме, что понимаю-то я достаточно много, тем более, если знаю контекст и вижу собеседника. Отвечаю: «60 %». Вижу, что он смотрит немного обижено и (тут без языкового клише никак) горестно улыбается. «60 %» в его логике — это уже очень много. А вот они — венгры — не понимают никого, да и их никто не понимает. Например, ни йоты финского, хоть финны и относительно близкие соседи. «Мы одни в Европе, мы изолированы языком» — заключает он.

Я как-то говорю своему одногруппнику Мáрку, что он не похож на венгра. Он смеется, спрашивает почему. Потому что ты — рыжий. Для меня это достаточный аргумент. Мáрк гордится тем, что он рыжий. Он говорит, что он — викинг. Только бороду все никак не получается отрастить. Хотя вообще-то я права, все его предки словаки, он не совсем венгр. Да и существуют ли они? Все наполовину кто-то: немцы, болгары, румыны.

На перемене перед парой он показывает мне карту бывшей венгерской территории. Венгрия была большой, ширилась на юг, север, восток, на западе практически доходила до самой Вены. Венгрия была самостоятельной, управляла своей теорией сама. Ему было почему-то важно сказать это. Мáрк из Шопрона, от него рукой подать до Австрийской границы. В Шопроне делают вино и пиво. А еще в Шопроне много дантистов, к ним в поисках дешевого лечения приезжают немцы и австрийцы. Сам Мáрк часто ездит через границу на мотоцикле. Его собака любит валяться в опилках в столярной мастерской его отца, а две кошки постоянно выгоняют его с кровати. Он пьет каждый вечер по бутылке и вина и крайне удивлен, что в России это называется алкоголизмом.