ЛИС--ТОЧКИ. Точечные пейзажи Любы Образцовой
Своими мыслями об участнице объединения Новые городские художники поделилась Мария Кравцова, историк искусства и редактор издания АртГид
Я почти ничего не знаю про Любу — автора этих графических листов, кроме того, что она, как и я, интроверт, реставратор, когда-то золотивший иконостасы соборов Санкт-Петербурга, а сейчас — участница «Новых городских художников».
«Люба рисует точками». Но одного взгляда на эти точки достаточно, чтобы убедиться, что они имеют лишь опосредованное отношение к эстетике раннего модернизма, и в их случае будут весьма натянуты аналогии с работами Сёра, Синьяка и Писсаро. Это и не «атомы» Филонова, из которых органически развивается живописная структура. Не имеет созданная Любой визуальность отношения и к аберрации зрения «Утра после вытрезвителя» Александра Арефьева, который одновременно с переходным (явно весенним) состоянием города передал такое же переходное состояние сознания, вышедшего из алкогольной комы в невыносимую яркость буднего дня (и поэтому распадающегося на пестрые точки и нервические линии). Точки Любы — не оптическая пыль, первоэлемент живописной органики или психическое искажение, это сгустки материи, ее мелкая разноцветная смальта, которой с предельным тщанием выложен каждый сантиметр города, сквозь который пролегает «Дорога в диспансер» (рабочее название урбанистической серии художницы). Не распад реальности, а ее установление.
Люба и ее чувство города. Скорее его аналог надо искать в фотографии, но не только потому, что чаще всего композиции Любы выстраиваются по принципу «классического» кадра с четко обозначенными горизонталями и объектом — аркой, окном или вертикалью фасада — в центре. Первым кого стоит упомянуть в этом контексте станет француз Эжен Атже (даже несмотря на то, что его фотографий никогда не касался цвет). Один из первых он начал «портретировать» городские пространства, располагавшиеся за парадными фасадами и нарядными бульварами недавно реновированного бароном Османом Парижа, а значит вне «модернисткой первосцены» социального перформанса (который делает каждого из нас видимым для общества и открывает других нам). Город Атже — это «пустоты» в городской застройке — образованные близко поставленными домами тоннели улиц, провалы пассажей и внутренние дворы. Последние хранят в себе горы рухляди, которой так и не пришлось стать антиквариатом, как не пришлось им стать обломкам советского быта с работ Любы.
Но, если город Атже — это совокупность автономных, замкнутых кадром пространств (или же по замечанию Вальтера Беньямина «фрагментов»), то город Любы — это путь, движение сквозь. Это не отдельные рисунки, а серия, которая практически с точностью навигатора ведет нас к цели — «в диспансер», где находится ее центр психоанализа. Уверена, я и сама найду, если понадобится, этот путь по тщательно запротоколированным трещинам на стенах и торчащими из них пожарными кранами, расположению канализационных люков, расчесам в асфальте, росчеркам тегов в низких арках и внутренним дворам с контейнерами для мусора. С вниманием, тщанием и терпением, которыми обладают именно профессиональные реставраторы, Люба присовокупляет не только точку к точке и цветную плоскость к плоскости, но и деталь к детали. Ее внимание выходит далеко за пределы видимого и визуального: к каждому своему графическому листу Люба прибавляет текст-описание пространства, в котором фиксируются все связанные с этим местом эфемеры (звуки и запахи), ассоциации и даже ожидания (за углом будет магазин, где художница привыкла покупать сигареты). Думаю, антропологи и историки повседневности будущего будут благодарны Любе за тщательность описания городской среды начала 20-х годов XXI века, за все эти «звуки скрипки из форточки» и «запах пирогов с капустой». Но, несмотря на то, что пустота города Любы — кажемость, человек в этом дыхании и легком движении самая, наверное (если апроприировать мизантропическое видение реальности Витольда Гомбровича) «ненужная, потому что преходящая и удаляющаяся константа бытия». Вполне допускаю, что это так, и в мире Любы скрипка может играть сама по себе, а тонконогая советская мебель, обрывки фасадной ткани или одноразовая посуда выползать во дворы (и греться на солнышке).
Люба и я. Самые яркие точки Любы — точки листочков. Листочки (их цвет и масса) — главная переменная урбанистических пейзажей художницы, которая превращает урбанистические пейзажи в «исчерпывающие картины» весны, лета или осени. Возможно, я не поняла и не почувствовала Любу. Или, скорее, описала собственное (а не Любино) видение реальности, в которой также мало людей, но много других сущностей. И эти сущности иногда проявляют себя случайным и неожиданным образом, в знакомых изломах пространств другого (уже моего) старого города, через которые я тоже уже много лет хожу в терапевтических целях.
Зин Любы Образцовой выпущен студией Новые городские художники в рамках издательского проекта AMINAZINE-2, который состоялся благодаря поддержке Президентского фонда культурных инициатив.