Bijoux. Дворцовые интриги. 2 глава

Тёплый и яркий день апреля. По заросшим лозой дворам бегами солнечные зайчики стеклянных украшений города, они заглядывали во все окна и прыгали на прохожих, часто вызывая у них чувство злости. Такова была цена за звание «хрустального города», поэтому горожане смирились еще в прошлом десятилетии. Один зайчик случайно запрыгнул на 4 этаж здания на окраинах Юсселя, Столицы империи Этериаса, где слышались кропотливые постукивания по металлу и редкие вздохи. Кенши увлечённо бил маленьким молоточком по новой заготовке из золота - создавал очередной ювелирный шедевр, сидя за своим пыльным рабочим столом в совместном кабинете, что был поделен на две части – Одна для Кеншина, другая для Тахарина. С одной стороны, находится стол «ювелирки», упираясь в стену дома, что бы свет из окна не мешал работе, сверху стола огромная куча бумаг со скетчами украшений, оружия и человеческих поз; с другой небольшой комод, забитый различными книгами, рядом с которым находилось грамотно расположенное окно с вырезом для широкого подоконника, на котором сейчас находились подушки, плед и пара книг с закладками. Эта квартира была вовсе не в их частной собственности – это Руи(«Глава гильдии наемников») любезно предоставила им местожительство на время их командировки.
Издали послышался звук замочной скважины, медленно и верно пытающийся открыть замок снаружи. Не получилось и, спустя время, послышался настойчивый стук в высокую входную дверь.
- Доброго дня, Таси!, – раскрыв дверь перед Тахарином, сказал Кенши. По нему было видно, что он просто в отличном настроении. Тахарин же напротив, только вернулся с долгой утренней пробежки, был весь мокрый и уставший на вид. На руках он держал куртку, а черная, промокшая потом, блуза напрочь прилипла к его телу.
– Уже пришёл значит… Как тренировки с Руи?
– Все прошло отлично! Мои тренировки завершены, поэтому я поспешно вернулся домой. Можешь не волноваться.
Тахарин устало кивнул ему, разглядывая его изменившуюся фигуру, бинты на руках и шее, невиданный им ранее макияж на Кеншине и, конечно же, золотую пыль на рукавах. Впрочем, сам Парниша был одет в мешковатую грязную одежду, которую было не жалко испачкать при работе с полировочными станками.
–Тебя так сильно потрепала Руи?, – усталым голосом ответил Тахарин, смотря на шею собеседника.
–Да, все тело болит, и.., – взявшись рукой за шею, что бы немного прикрыть бинты, Кенши запнулся и в тот же миг его перебили.
– Что-то вновь мастерил?, – уставившись теперь на позолоченный рукав мастера, спросил Таху.
– А, да конечно...
Кенши немного поддался грусти, ведь его перебили, но начал оглядываться по сторонам в поисках своей заветной красной коробочки, осознавая, что не убрал её с мастерского стола, как и вещи, что дали на тренировках.
– Кенши, пропустишь домой? На пороге стоять не из приятных.
– Хорошо, но подожди немного. Я одежду не убрал. Это займет всего лишь минутку…
Тахарин лишь закатил свои глаза и махнул рукой, чтобы парень поспешил, сам остался у порога и шастал по карманам своей куртки в поисках карманных часов. Подбежав к мастерскому столу Кенши прижал коробочку к губам и спрятал внутри тумбы. И, закончив своё метание, прибежал обратно, поспешно кивнул, пропуская усталого Тахарина внутрь. Едва войдя в дом, Таху направился в ванную, где быстро искупнулся в бочке с холодной водой и переоделся в легкую и сухую одежду – белую блузу и черные длинные брюки, с неинтересным дизайном. Вышел из ванной комнаты, где его сразу же поджидал Кеншин, что стеснительно тёр руками за спиной и не смотрел в глаза Шраму.
– Что-то не так?, – удивленно спросил Таху, заведя одну свою руку под блузу, что бы почесать грудь, другой прикрывая рот от зевания.
– Таси… У меня к тебе важный разговор.
Обстановка сразу изменилась, и от усталой мордочки шрама не осталось и следа. Ему не нравился такой серьезный настрой со стороны Кеншина. Он убрал руку из под блузы, поставив её на талию.
– Я слушаю, – спокойно кивнув, пробурчал Тахарин.
Кенши кивнул ему в ответ, посмотрел в окна, на часы в которых время показывало за полдень, – Нам нужно кое-куда прийти для этого, хорошо?
– Прогулка на вечер? Я не против, но давай не на долго, уже завтра ночью встреча с кое кем… Надо бы выспаться.
Они начали собираться к выходу на улицу, Тахарин подошел к зеркалу, поправляя свои чуть высохшие волосы в привычную ему прическу с пробором около шрама. Так Таху стоял у своей «гримерки», дожидаясь пока Кеншин принарядиться в свои любимые элегантные одежды, сшитые им самим из бархата и накрахмаленного хлопка - это были длинные и широкие черные шорты, которые прикрывались сверху жакетом, блузой с ажуром и расписным воротом, украшенным золотистыми металлическими листьями, черные чулки и не большие синие сапожки. Тахарин решил не переодеваться и вышел в своей уже надетой одежде и каких-то левых глянцевых ботинках – очень популярных среди модных граждан.
Они вместе вышли из квартиры, Кеншин запер дверь на свой ключ, повернулся к Тахарину и они начали молча идти вдоль коридора здания.
Но в момент когда они переступили порог уличной двери, из неловкое молчание перелилось в окружающий их со всех сторон гам и крики детей, взрослых, бардов и бредовой алкашни.
– Точно, сегодня же ярмарка в честь дня Справедливости…, – сказал Кеншин, что не выходил на улицу целый день.
Не смотря на вечер, на улице было много людей и все было очень оживленным и теплым, потому что в столице сегодня праздновали особенный день – День Кармы, он был посвящен тысячелетнему событию, по легендам которого Бог разгневался на ведущую войну страну и уничтожил ее, разбив целый континент на две части. Но то лишь легенда, которая передается из уст в уста.
Они вышли на главную улицу ярмарки, повсюду были счастливые люди в костюмах чудных военных в святящейся красной краске, покрытой как на одежде, так и на коже горожан. На витринах продавались знаменитые угощения империи – лимонады, засахаренные фрукты, жареные угри и огромное количество другой уличной закуски.
Не удержавшись купить очередную сладость с витрины, клубнику в сахарном стекле, Таху протянул вторую порцию и Кенши.
– Спасибо!, – очень смущенно сказал парнишка и засунул себе в рот красные ягодки в сахарном стекле. Снаружи они были особенно сладкими, но, добираясь до центра, оказывалось что ягоды клубники кислые и душистые, ощущения противоречили ожиданиям. Но видно, что эту закуску Тахарин уминал за обе щеки.
– Таси… тогда в таверне, почему ты сказал, что я не справлюсь с этой миссией?
– В таверне...? А ты об этом. Не переживай о пустяках, – Жуя угощения Тахарин кивал прохожим детям, улыбаясь им в ответ и отвлекался на разных милых танцовщиков в горячих костюмах, подкидывая им пару серебряных Берк за представление.
Кеншин тоскливо шёл позади, уткнувшись на пустую деревянную палочку из под лакомства, часто задевая плечами случайных прохожих. Так, «безмятежно и весело», они прошли через всю алую ярмарку. Солнце начало загораться кроваво-малиновым свечением и уходило на боковую в темно синие облака и горизонт, зажигая дальние к себе облака малиновым светом, а пролетающие мимо птицы на фоне заката казались совсем черными. На улицах включили рыжие фонари и свет полился веселой рекой вверх, в центр, к замку, со всех сторон города.
Скинув с себя печаль от сухого ответа Тахарина и бодро, но прихрамывая, Кенши обогнал Таху, провожая его в какой-то темный переулок, где шум рынка не был досягаем.
– Идем, скорее же!, – весело повторял Кенши, трудно посмотрев на верх лестницы. Пройдя по кружевным ступенькам города, они оказались на холме парка, неподалеку от главной ярмарки, поэтому его живой красный свет озарял небо и окрестности. В дали виднелся королевский замок и железнодорожные пути, горделиво возвышающиеся над остальными строениями своим величественным видом и отражением заката в золотом металле. Тогда же, парень пониже, резко повернулся к другому и неестественно застыл, уткнувшись носом в траву под ногами. В то же время наступили наипрекраснейшие малиновые сумерки переливающие в сторону луны фиолетовым и синим свечением. Тогда же на небе стали видны бесконечные падающие и стоящие на месте звезды.
– Тахарин, сегодня, я позвал тебя сюда не просто так, – Кеншин поднял голову вверх, и было видно его красные щеки на белоснежном лице с безупречным повседневным макияжем на котором сияли радостные черные глаза, смело выделенные черной сажей и улыбка, переполненная счастьем момента и соблазняющей красной помадой.
– М? Конечно, я слушаю тебя, – не задумываясь ответил Тахарин, смотря прямо в лицо смущаге.
Кенши не долго порывшись в своем кармане куртки и нащупав там коробочку, вытащил её, не показывая собеседнику. Спрятал за спиной.
– Я очень ждал этого момента... Сегодняшняя ночь особенная для нас…
Кенши вытянул паузу и отвел свой взгляд от буро малинового неба и посмотрел на Тахарина, – Луна так ярко сияет… Говорят, что самые заветные мечты сбудутся, если рассказать их луне... О чем ты мечтаешь, Таси?
Тахарин медленно подошёл поближе к перилам парка, вынул свои горячие руки из карманов и приложил их к небу, к уже ушедшему за горизонт солнцу, к его последним лучам.
– Мечтаю... Быть может, положить конец войне? И мирно жить с кем-нибудь в любви и гармонии…
Он смотрел не на собеседника, а на манящий ночной небосвод, на котором сияли миллиарды звезд, отражавшие в себе образ некой божественной сущности вечно наблюдающей за ними издалека.
– Надеюсь... Твоя мечта сбудется. И ты будешь очень счастлив, – взгляд Кеншина был направлен только лишь на парня рядом, – я кое-что приготовил для тебя, Таси.
Тахарин же, оторвав свой взгляд с ночного неба, посмотрев на Кенши, встретившись с ним взглядом.
– Приготовил для меня? Что бы это могло быть?.. Мог бы и дома отдать уж, – Таху прислонился тазом к ближайшему каменному ограждению, что уберегало невнимательных людей от пропасти, заранее вытерев с него пыль своим белым рукавом.
Кенши достал коробку со спины, сперва лёгонько приоткрыв, сомневаясь в чем то, но затем раскрыв его полностью. Там было то самое кольцо из белой платины, с инкрустированным внутри черным бриллиантом, в котором словно отражался неутолимый жаждой приключений космос, укрытый аккуратными платиновыми листьями со всех сторон, словно магическими кораблями, плывущими по бездне.
– Я сам его смастерил... Когда думал о тебе, Таси. И... Я ждал этого момента, чтобы подарить его тебе… Пожалуйста, прими его...
Кенши надул свои щеки, пытаясь скрыть свое волнение и смущение. Ему было страшно перед осознанием, что он наконец-то смог показать свою самую долгую и кропотливую работу за всю его жизнь. Проявились слёзы.
– Кольцо?... Ты сегодня краснее обычно, что случилось?, – посмотрев сперва на кольцо, затем на черновласого собеседника, произнёс Тахарин, но не трогал коробочки, – Впрочем, твои навыки сильно улучшились, помню, как ты мне подарил самое первое кольцо. Помниться, оно было из дерева? Ха-ха!
Лицом Таху приблизился к изделию и рассмотрел его с расстояния:
– Хорошо потрудился, Кен. Мне нравится.
Получив похвалу от любимого человека, Кеншин сильно растрогался и пустил слезы радости по своим алым щекам, – спасибо тебе….
Пошатнувшись на месте, Кенши финальный раз выдал свои кровоточащие раны на ногах и бинты из под чулков. Тогда Таху присел на корточки, что бы оглядеть бинты и покраснения, вызванные протеком крови.
– Это тоже была часть «тренировок»?..
– Н-нет! Это.. Не важно.
Тахарин потрогал руками бинты, пытаясь подтянуть их, что бы он не слетели.
– Не трогай! Больно!
– Хорошо, хорошо!, – Тахарин резко встал обратно на ноги, и серьёзно посмотрел на собеседника, – Что ты будешь делать с такими то ногами на миссии?
– Не важно. Я справлюсь, – Кенши отвернулся от него, пытаясь не отвлекаться от самой цели, с которой он пришел на этот холм, – Тахарин… То, зачем я позвал тебя сюда…
– Передать кольцо?
– Не только! Слушай.
Кенши повернулся к нему лицом, поднял голову вверх и, сжав посильнее коробку с кольцом, а руки в кулак, выплеснул свои эмоции, рассказал как сильно любит Тахарина и не видит дальнейшей жизни без него. Пока говорил, заплыл слезами страха и возбуждения. Вспомнил их юношеские годы, проведенные в лагере подопытных. Их близость и страсть тех времен. Он долго таил в себе эмоции, набираясь сил рассказать ему свои переживания.
– А помнишь, как ты обещал мне, что мы будем с тобой навеки вместе? Ты обнимал меня на сыром полу, уткнувшись мне в спину.
– Кенши…
– А тот раз, когда ты заступился за меня, когда меня хотели «выкинуть» за негодность из лагеря. Ты сказал им «только через мой труп!» и они сразу отступились!
– помолчи, пожалуйс…
– А помнишь?! Ту нашу ночь, когда мы с тобой лежали одни в казарме! Было так тепло и страстно, конечно, ведь тогда мы с тобой впервые занялись любов…
– Замолки, Кеншин! Прекрати напоминать мне о тех паршивых временах.
– О чем ты… Таси?..
– Что было в прошлом, останется там. А сейчас, на твоё признание, у меня есть ответ, – глаза Тахарина потемнели и было видно как ему трудно и противно об этом говорить, – То, что произошло тогда, было ошибкой. Я «любил» тебя, лишь потому, что тогда я не видел другого будущего. Мы выбрались из темницы, сейчас мы, хоть и отчасти, но свободны. А ты, Кеншин… Сейчас, я не вижу в тебе большего, чем любимого мне Брата, которому я «обязан» помогать, просто потому что знаю с раннего детства.
Услышав душераздирающий ответ на Свои страстные порывы, Кеншин пробрался ледяным потом. Руки ослабли и начали трястись.
– То есть... Все что было между нами... Ты только пользовался мной и не ценил... Так этот холод в последние пару лет?...
Кенши посмотрел на него предательским взглядом, полным боли и отчуждения. На глазах наворачивались горькие слезы злости, стирая ровные линии макияжа, сразу после последовали сильные учащённые вздохи от паники и посиневшее лицо, Кеншин взялся за голову, упав на колени. Тахарин тут же бросился его успокоить, но он сильно оттолкнул от себя Таху, продолжая плакать и тяжело дышать и трепетно говорить под себя.
– Мнгх!! Не трогай меня... Не хочу тебя слышать и видеть ...
Он, покачиваясь, встал на ноги и отошел на край обрыва, с другой стороны, так же плача, – Я был преданным все время, старался помочь всем чем мог... В итоге мной пользовались... Ха-ха... Тебе нравится те люди, как тот танцор? Ха ха ха... Верно..., – Кеншин расправил руки по обе стороны и иронично продолжил с комом в горле, – Ты же не ровно дышишь лишь при виде уверенных в себе смазливых парней!..
У Кенши от напряжения начали сильнее открываться раны на ногах, а бинты сильно ослабились, хотя, все было плохо уже в тот момент, пока Кеншин поднимался по лестнице.
Стоя на другой стороне маленькой полянки, Тахарин скрестил руки у груди, уткнувшись в траву от правдивых слов своего брата. Ему не хотелось ничего говорить, он был зол и печален сам в себе, своей наивности – «промолчу и оно само пройдёт». Не хотел врать и причинять боль самому близкому ему человеку, самому себе. Тахарин молчал.
– Вечно ставишь себя выше, чем других. Ты ведь такой «сильный и красивый»! Хаха.., – Кеншин притянул к себе коробочку, вынул свою кропотливую работу и громко закрыл пустую коробку, печально взглянул на кольцо, – Теперь от тебя нет никакого смысла…
На ночном небе померцало золотое колечко, задержавшись в воздухе оно полетело вниз, яркой звездой и вскоре её мерцание исчезло. Кеншин тут же бросился со всех ног вниз по лестнице, по ночному рынку полному ярких и веселых эмоций, но.. только у бегущего парня душа была изорвана в клочья, он расталкивал людей вокруг, не извиняясь.
Устало прихрамывая, Кеншин добрался до дома, открыл вечно скрипучую дверь в квартиру и, не разуваясь, бухнулся в кровать. Он осмотрелся, выбравшись из под одеяла, ведь там не осталось воздуха: прежде теплая и уютная комната, казалась ему лживой и холодной, но ностальгия взяла верх над настоящим. Он крепко знал и верил, что прямо сейчас место в сердце неприступного убийцы пустует.
– Может быть… Ещё не всё потеряно…
Кеншин уснул.
Темная фигура, выбравшаяся из диких кустов, вся потрепанная колючками и в листьях, устало выдохнула. После долго поиска стал маленькой вещицы он был знатно вымотан, на это ушла около 4 часов все же. Выйдя на лунный свет улочки, шрам вытянул руку вперед, держа в руках украшение и посмотрел сквозь него на луну.
– Какое оно все же красивое… Зачем же ты так с кольцом, Кенши..
Он постоял на месте, разглядывая кристалл и, положив кольцо в карман, направился домой, через те же темные улочки Юсселя, бесконечно тянувшиеся расцелинами по городу.
– Эй ты, нельзя было идти аккуратнее?!
Тахарин столкнулся плечом с каким-то парнем в черном плаще, который знатно куда-то торопился.
– Простите, Мисье, я не специально, – безэмоционально произнес Таху и направился дальше домой, проигнорировав человека подле себя.
– Совсем страх потеряли простолюдины? Жаль не увидел лица этого ублюдка!, – второпях парень со своим высоким спутником зашли за переулок и открыли капюшоны. Тот, с которым столкнулись - высокий статный юноша с длинными розовыми волосами, собранными в хвост, он был бедно одет в черные лохмотья накидки, но исподнизу виднелись белые кружевные и накрахмаленные вещи, которые стоили состояние.
– Не важно, сейчас нам нужно поспешить в ту сторону, – Сопровождающий мужчина так же снял с себя плащ, он оказался двухметровым красивым мужчиной в самом рассвете сил. Белые, длинные, но не седые, волосы добавляли ему шарма. Он указал головой в ту же улочку, через которую Кенши повёл Тахарина на холм.
Выдохнув, они продолжили идти по темной улице и ступенькам и, прибыв в место назначения, встали у стеклянной двери покрытой мхом и плющем. На двери гордо виднелся алый крест. Высокий мужчина аккуратно постучал по двери и в темной дали вылезла темная фигура, совсем не статная - усталая, идущая прямо к двери.
- доброго, Мисье Агафон, - женщина в белом халате должно поздоровалась с принцем: слегла поклонилась ему, заведя одну свою руку на платье. Она выглядела уставшей роковой красоткой с очками на глазах и длинном белом халате, неприкрытом у груди. Сквозь очки виднелись ее многолетние мешки с синей краской, которые она усердно поливала каждый день сотой чашкой кофе за день и бессонными ночами, проведёнными у макулатуры.
Молча они вошли в здание и, через его коридоры, оказались в подземной лаборатории, полной металлических блестящих приборов посреди белого освещённого помещения. По бокам кабинета находились шкафы, до верху забитые пузыречками и книгами. Посередине расположился холодный на вид металлический стол, для пациента. Сбоку стоял лакированный дубовый стол с документами, связанными с медициной, куда и села женщина в белом халате. Эта подземная лаборатория врачей была не единственным местом, где в столице можно было обучиться или попасть на приём профессоров извергов святой магии Бижу. Но популярностью больницы вовсе не пользовались, ведь по всему миру были священники, что были способны излечивать раны святой силой покровительствуя религии. Конечно, за приличную сумму золотых Берков или, более худший способ оплаты, продажа себя в рабство.
Сложив с себя тряпьё, принц сел напротив дамы, на белую холодную деревянную табуретку и, поправив свои манжеты, облокотился руками об стол.
– Дела совсем не идут? Как разработка антибиотика?, – юноша начал скучно листать бумаги, заполненные исследованиями и отчетами по ним.
– без продвижений. Не хватает основного компонента, который мог бы хранится дольше чем сутки не теряя свойства других веществ, – мадам говорила томно и тихо, при этом держала в одной руке незажжённую толстую сигару, а в другой стопку листов с заголовком «отчет за месяц», – уже как 5 лет прошло, но продвижения - ноль. Не хватает подопытных для экспериментов…
Белокурый мужчина в черном громко кашлянул и строго посмотрел на Докторшу, а та устало закатила глаза:
– Ох, простите, принц, не хватает «добровольцев, что хотели бы помочь в наших исследованиях».
– Ничего, Нияз, она говорит лишь по факту, – не удивляясь колким фразам доктора, парень устало положил голову на стол руки, – значит сегодня вновь одни лишь теории и догадки…
Бронзовый колокольчик, повешенный в углу комнаты, подал о себе своим ярым звоном во всю комнату, оповещая о прибытии людей снаружи. Не долго думая, Доктор встала со стола и быстро направилась наверх в своих звонко цокающий каблуках. И спустя совсем малое количество времени в оповестительный канал(отверстие в стене уходящее прямо вниз) с верхнего этажа донесся громкий приказ врача:
– Агафон! Подготовь операционный стол и марлю, набор инструментов и стерилизуй все немедленно.
Принц резко встал с места и, зная где находятся нужные материалы, начал ловко командовать Ниязом и сам начал быстро переодеваться. Он одел на себя белый халат, перчатки, шапочку и марлевую маску и, ожидая прибытия командующей, стоял напротив металлического стола в центре комнаты.
С командного канала донесся второй приказ Докторши.
- Нияз, срочно с носилками ко мне!
Слуга принца быстро направился наверх, едва получил утвердительный кивок от своего господина.
В подземной комнате настигла зловонная тишина и посреди это белоснежной комнаты стоял все тот же юноша с розовыми волосами, серьезно всматривающийся в стол. Он размышлял над будущим медицины и ненавидел «божественных спасителей», что пользуются силой бога, что бы решить все проблемы, даже самые мелкие.
Гробовая тишина простояла не долго - по лестницам раздавались слаженные шаги троих человек, которые быстро приблизились к двери, отворив которую, в операционную первым вошел Нияз, что держал за собой лежанку с пострадавшим. Это была очень бледная женщина на вид, лет сорока, а позади них шёл тощий и грязный мужчина, лишь на вид лет таки 50.
- Агафон, третью колбу на четвёртой полке, срочно, – врач была профессионал своего дела, в нужный момент действовала четко и слаженно. Точно так же и Агафон, что стоял под рукой, наблюдая за ходом операции. Вколов обезболивающий препарат в вену женщины, что отчаянно трепалась от боли и была на грани смерти, Доктор надела на себя перчатки и шапочку с маской и слегка наклонилась над операционным столом. Разорвав тряпье на пациентке, окровавленное и совсем не стерильное, она принялась резать ножом живот, что бы вытащить инородный предмет.
Операция прошла лишь спустя два часа и была очень напряжённой. Мужчине, чуть ли не упавшем в обморок еще на момент, когда резали брюшную полость, дали к носу ватку обмоченную в нашатырке, и он чуть пришел в себя. А аккуратно залатанный швами живот пациентки совсем не давал радости никому в этом помещении. У пациента ведь была совсем другая особенность…
– Все прошло отлично, через неделю она уже сможет встать на ноги, но… Вашего ребенка…
– Огромное вам спасибо, госпожа Врач!, – мужчина лет сорока упал на колени, ударившись головой вниз об мраморный белый пол, и громко ревел от счастья, – благодаря вам моя Мирэ хотя бы останется живой сама, я вам искренне благодарен.
Мужик вытащил из своего на вид дырявого кармана пару грошей и трясущимися руками поднес их к Врачу, – Извините, но большего… У меня правда нет…
– Не стоит, – серьёзно посмотрев на мужчину прошипел Агафон, – мы лечим бескорыстно, в отличии от этих священников в своих рубиновых шелковых костюмах.
Бедняк расплакался сильнее и был очень сильно тронут словами неизвестному ему юноше. Выкатив пациента в отдельный кабинет вместе с её мужем, все трое устало закинулись на свои стулья.
– Нам пора, времени совсем не осталось, – Нияз обеспокоенно смотрел на маленькие часы, взятые из своего переднего кармана.
– Да… похоже уже пора, но эта ночь была плодотворной, – Агафон встал со стула и потянулся вверх, поправил свои прекрасные банты на воротнике и волосы, цвета клубничной сахарной ваты, себе за спину. Одел на себя тот самый грязный на вид плащ и встал у двери, – надеюсь, что мы скоро встретимся вновь, мисс.
– похоже, наша следующая встреча будет весьма не скоро, Принц Леру.
Агафон мрачно улыбнулся и надел на себя капюшон, – этой ночью с вами был лишь скромный ассистент врача и не более.
Слуга принца – Нияз и сам наследный принц – Агафон, вышли из помещения, направившись прямиком в возвышающийся над городом серебряный замок, обегая стороной уже потухшие ярмарки, прилавки которых были пустыми. Сердце юноши сжималось от мысли, что они не смогли посетить этот праздник, ведь это было их основной целью вылазки, помимо обучения в клинике. К слову о врачах этого мира, принца империи, как и всю его родню, восхваляли за святость и хорошие религиозные отношения с Собором Святого Бижу, но реальность… всегда сокрыта густым туманом заблуждения. Вообще публике в принципе не была известна личность, внешность и какие либо данные о наследном принце, все было строго сокрыто в толстых стенах белого дворца, но, по своей натуре, принц был очень любознателен и всегда мечтал как о путешествиях, так и о крахе толстосумов святош, что возглавляли потайные рабовладельческие мероприятия. Рабство в Этериасе было запрещено на законодательном уровне всего пару десятков лет назад прежним Императором.

Агафон обиженно, но устало, шёл меж света фонарей, поглядывая на уличных бродяг пьяниц, что лежали с довольными лицами прямо на камнях.
– Господин, я понимаю все ваши переживания, – Нияз шёл следом за принцом, но внезапно остановился, ухватившись за плечо юноши, – Можете не волноваться по поводу этого… Сейчас же остановитесь на этом месте, прошу вас.
Нияз строго посмотрел встрону непроглядной тьмы, куда он указал ладонью. Хоть принцу не понравилось когда ему буквально приказали остановится, но ради безопасности своей шкурки и некоторого уважения к слуге, он это сделал – застыл на месте.
Резко из уголка начали бежать бешеные черные собаки, которые сразу же собирались напасть на наследного принца Леру Агафона, но, к счастью, все обошлось ведь нияз в последний момент схватил первого пса за горло и швырнул в других, так они и попытались всем стадом назад. Сам же Агафон и не дернулся, был уверен в силе двухметрового дяди как никто иной. Но его удивило, что эти собаки появились словно из ниоткуда. Ведь их бродячих собак держали в ведомстве у ветеринаров и расстреливали при необходимости из-за бешенства.
– Что-то тут не чисто, – прошипел Агафон, смотря на черные тушки псов.
Нияз лишь промолчал и глянул на остальную стаю которая начала вновь оскаливать зубы на нашу пару. Мужчина очень сильно разозлился и прорычал в ответ:
– Господин, не думаю что тут безопасно. Лучше поторопиться и найти более… безопасное место.
Агафон лишь надменно кивнул в сторону и, развернувшись к Ниязу спиной, спокойно последовал по своему изначальному маршруту – дороге к стенам замка. Его вовсе не удивляло то, что его верный слуга так отчетливо чуял запах дворовых псин и слышал столь тихие звуки, не доступные человеческому уху. Верно… Ведь Нияз самый настоящий оборотень – белая густая и длинная шерсть, с голубыми прядями и острые скалящиеся клыки из его зловонной пасти в совокупности с огромным двухметровым размером(стоя на четырёх лапах). Одежда же исчезла бесследно, будто впиталась в тело Нияза. Белый волк горделиво стоял средь улицы и отражал своей шерстью лунный свет, устрашающе смотря на обычных дворняг, чьи рты уже во всю скулили от инстинктов.

Продолжение следует...