huentrification

Еще раз про Нью-Йорк.

Причиной ли тому только моя тупость, или дело исключительно в тех медиа, которые я читал (а, скорее всего — и то, и другое), но «джентрификация» было для меня словом только с положительным смыслом. Как я это себе видел: раньше тут были ненужные заводы и вокруг жили "неандерталы с окраин", а теперь — модные усачи, уютные кофейни, веганские маркеты, крафтовые бары и веселые вечеринки. Скажи плохо?

А вот как это на самом деле.

В NY мы сначала остановились в квартире на границе районов Бед-Стай и Краун-Хайтс.

Про первый я знал, что это там находятся projects Марси Хаусес, воспетые в творчестве Jay-Z (кварталы социального жилья, где компактно проживало большое количество темнокожих господ с low income, что здорово стимулировало рост преступности); там Спайк Ли снимал грандиозный фильм «Do The Right Thing», в связи с которым участок одной из улиц района переименовали в До-Райт-Тинг-Уэй; там торговал крэком Notorious B.I.G., о чем нам напоминает пусть и не мемориальная табличка от городских властей, но известный мурал, возле которого фотографируются гости города и местные жители.

Про Краун-Хайтс я не знал ничего — оказалось, это милый район с характерными викторианскими brownstones. Когда-то преимущественно белый, он пережил драматичные перемены в середине прошлого века, когда начались субурбанизация и white flight: беляши ирландского и итальянского происхождения массово валили отсюда в пригороды, на их места заехали карибские и ямайские ребята, единственные, кто остался держать район — любавичские хасиды, которых до сих пор здесь в количестве.

Символично, что эти перемены совпали с побегом бейсбольной команды Brooklyn Dodgers и сносом их стадиона — гордость Бруклина с тех пор много лет квартируется в LA и является, наверное, главной спортивной франшизой в Калифорнии.

В 1977-м жители района, на тот момент преимущественно бедного и цветного, тоже активно поучаствовали в беспорядках во время знаменитого отключения света, продлившегося 3 дня — тогда были разграблены десятки магазинов. В 90-х беспорядки случились здесь после того, как кортеж хасидского раввина сбил насмерть подростка, сына карибских иммигрантов. Этнические столкновения начались из-за слухов, что врачи не оказали ему помощи, а в первую очередь занялись пострадавшими пассажирами из кортежа.

Сейчас и Бед-Стай, и Краун-Хайтс значительно безопаснее, чем в 80-х и 90-х. Нам ужасно нравилось пройтись до метро по Фултон-стрит и окунуться в колоритную атмосферу то ли кино, то ли клипа; афроамериканские и карибские ребята в количестве, мамаситы с нереальными габаритами, торговля общепит — совершенно не современные и не хипстерские. Среди них моментом вдруг появится усач с велосипедом или худой подружкой в тяжелых ботинках — сюда опять потянулись белые. Да-да, та самая джентрификация, которая кардинально изменила жизнь целого ряда нью-йоркских neighborhoods (хрестоматийный пример — Уильямсбург), сюда тоже добралась.

Супермен из Краун-Хайтс

В статьях про джентрификацию пишут, что делается это так: молодые художники, веселые геи и просто креативные ребята перебираются в новый район с дешевой арендой, оборудуют мастерские, обосновываются в лофтах, создают притягательный очаг новой яркой жизни, который моментально обрастает прочими нужными атрибутами — от милейших кофеен до концертов актуальнейших инди-групп. Спустя недолгое время, любой продвинутый турист знает, где ему остановиться в Нью-Йорке, чтобы почувствовать его нетуристический ритм.

Не помню кто это сказал, но если история закончилась хэппи-эндом, значит ее просто не рассказали до конца.

Надо понимать, что переезд вот этих ребят из предыдущего абзаца — противники джентрификации иронично называют их колумбами Бруклина, за то что они «открывают» новые районы тем же образом, как Колумб открыл Америку, где вообще-то жили люди и не подозревали, что кто-то должен их «открывать» — так вот, переезд этих ребят это не какое-то стихийное движение. Это часть процесса, который координируют — ох! — городские власти и девелоперы.

Сейчас будет совсем скучно: резонирование (rezoning) — процесс, в результате которого в градостроительные документы вносятся коррективы. Например, разрешают на месте индустриальной постройки зафигачить коммерческую или жилую. Или меняют существовавшие ограничения, чтобы увеличить в этом районе этажность. Занимается этим процессом мэрия, а девелоперы — в данном случае понятные выгодоприобретатели — порой прямо лоббируют эти изменения.

Колумбы Бруклина в этой схеме — пехота джентрификации, ее расходный материал. Они обладают более высоким социальным капиталом, чем жители «открытого» ими нейборхуда. Они обладают экономическими преимуществами. Их прибытие начинает менять жизнь района к лучшему. Или не к лучшему?

Разгуливая по джентрифицированному Нью-Йорку, я вдруг задался вопросом: а куда деваются люди, которые жили тут раньше? Удачно подвернувшаяся книжка «Vanishing New York. How a Great City Lost Its Soul» объяснила — а их выдавливают. В новом прекрасном городе им нет места.

Открываются новые магазины, кафе, и рестораны, а куда деваются старые? Закрываются. Милые инди-кофейни просто запускают процесс, но по их следам уже идут сетевые гиганты. Аренда коммерческой недвижимости взлетает многократно, заставляя мелкие бизнесы закрываться. А аренда жилья, думаете сильно отстает?

«Ерунда — подумал я, — карибские ребята с Фултон-стрит наверняка живут в своих домах и на рост аренды плюют». Ошибся — дорожает жилье, а значит повышаются и налоги на его владельцев. Которые рано или поздно соберут чемоданы.

Чем это все заканчивается, можно увидеть в Уильямсбурге: строительством элитного жилья. Многоэтажные дома с замечательным видом на Манхэттен выросли в прибрежной зоне. И джентрификационной пехоте, когда-то прибывшей сюда с Манхэттена, чтобы отбить плацдарм у местного населения и дождаться подкрепления в лице Starbucks и Whole Foods, тут тоже больше места нет.