BDSM: Почему согласия недостаточно

Согласие - это волшебная пыль, которая превращает изнасилование в секс, торговлю людьми в свободу слова, а сексуализированное насилие, пытки и подчинение в сексуальное освобождение - или так многие заявляют. Многие "секс-позитивные феминистки" признают, что юридический стандарт согласия (определяемый как отсутствие активного сопротивления) проблематичен: он унижает жертву, нормализует мужскую сексуальную агрессию, произвольно проводит границу между тем, сколько принуждения "слишком много" (в целом он не допускает прямого физического принуждения, но допускает социальное, эмоциональное и экономическое принуждение), и не имеет значения, хочет ли женщина участвовать в сексуальной активности или просто подчиняется ей.

Для многих ценность индивидуальности, позволяющая нам следовать своим личным предпочтениям и самим определять, как мы живем, является центральным элементом человеческого достоинства, именно поэтому согласие используется как разделительная линия между сексом и сексуальным насилием. Но являются ли мои предпочтения выражением моей индивидуальности? Если бы вы выросли в западной индустриальной культуре и вам на ужин принесли тараканов, вы, скорее всего, испытали бы отвращение - возможно, физическую тошноту. В такой реакции нет ничего естественного; тараканы съедобны и питательны. Даже самая висцеральная реакция может быть обусловлена или создана социально, и обычно так и происходит.

Феминистки утверждают, что гендер и сексуальность - это социальная конструкция, в частности, что мужественность конструируется в терминах социально-сексуального доминирования, а женственность - в терминах социально-сексуального подчинения. Мы можем видеть, как это проявляется в наших социально-сексуальных нормах: принуждать женщин - это сексуально, женщины - это товар, которым пользуются мужчины, обижать женщин - это сексуально. Такое социальное конструирование нашей идентичности возможно потому, что наша самоконцепция, а также наши желания и предпочтения обусловлены и сконструированы межличностным взаимодействием и нашим социальным окружением. Мы становимся тем, как к нам относятся другие, и существует множество хорошо документированных способов, с помощью которых социальные нормы формируют то, кем мы являемся и что мы делаем: стереотипная угроза, самоисполняющиеся пророчества, неявные предубеждения и адаптивные предпочтения.

Адаптивные предпочтения представляют собой особую проблему для идеи о том, что следование любым предпочтениям выражает наш статус свободных и равных людей. Адаптивные предпочтения возникают, когда мы бессознательно меняем свои предпочтения, чтобы приспособиться к обстоятельствам. Женщины часто не считают, что имеют право на равенство с мужчинами, телесную неприкосновенность, сексуальное удовольствие или даже на предметы первой необходимости, такие как достаточное питание, потому что они попали в ситуацию, когда они недоступны для них или им систематически в этом отказывают. Но есть и другой, еще более пагубный психологический факт: женщины часто не осознают жестокое обращение, которому они подвергаются со стороны мужчин, как жестокое обращение (именно поэтому феминизм второй волны так много внимания уделял повышению осознанности).

Дженнифер Фрейд - психологиня, изучавшая подавление детских воспоминаний о насилии. Она утверждает, что люди "жестко запрограммированы" реагировать замкнутостью или конфронтацией, когда их предают. Однако в отношениях, где существует зависимость или дисбаланс власти, подчиненный перестает осознавать жестокое обращение, потому что у него/нее нет возможности отстраниться или противостоять. Если мы добавим к этому, что женщины становятся инвалидами или подвергаются разной степени социального насилия, когда они не соответствуют гендерным нормам, мы получим серьезную проблему для "индивидуального выбора".

Проблемы согласия

Розалинд Херстхаус однажды сказала, что если прочитать всю литературу по этике абортов, то можно не понять, на что на самом деле похожа беременность и что в ней участвуют мужчины, занимающиеся сексом с женщинами. Подобным образом, дискуссии в поддержку БДСМ или порнографии, как правило, сосредоточены на выборе женщин, а не на действиях мужчин или опыте женщин, которые пострадали от этих практик. Они говорят женщинам, что испытывать физическое или сексуальное насилие - это сексуально раскрепощающе, если это то, что "выбирают" женщины, но они никогда не спрашивают, почему для мужчин приемлемо причинять боль или вред женщинам. При этом они часто игнорируют, обесценивают и заставляют молчать женщин, которым был причинен вред этими нормами и практиками, одобряя эротизацию насилия под эгидой "согласия".

Согласие основывается на предположении, что люди будут выбирать в своих собственных интересах или, по крайней мере, так, чтобы это не нарушало их гуманность. Как было продемонстрировано в случае с адаптивным предпочтением, это просто неверно. Но есть еще более глубокая проблема: согласие исключает оценку действия с этической или политической точки зрения (например, связать кого-то и надругаться над ним), а вместо этого возлагает "вину" за правильность или неправильность действия на человека, который страдает от этого (человека, над которым надругались). Защищать себя чрезвычайно трудно и при самых благоприятных обстоятельствах, поскольку это эмоционально изматывает, а желание принадлежать к обществу часто преобладает над элементарной самозащитой: даже, а может быть и особенно белые мужчины подвергаются садистским ритуалам дедовщины в братствах, спортивных командах и армии. Когда женщин учат, что они являются объектами, которым можно причинить боль и которые можно использовать, это становится еще сложнее. Мы никогда не должны ставить человека в положение, когда она должна требовать уважения от других; это возлагает эмоциональное, социальное и моральное бремя на человека, "принимающего" потенциально оскорбительное или эксплуататорское поведение, а не на преступника.

Другая проблема возникает, когда мы рассматриваем, насколько легитимным может быть насилие по согласию. Если предполагается, что согласие обладает такой преобразующей силой, когда сказочная пыль перестает действовать? Сколько боли, вреда и травм допустимо причинить человеку, прежде чем это перестанет быть оправданным? В случае постоянных травм или увечий? Приемлемо ли убийство по обоюдному согласию? Секс-позитивные феминистки и сторонники BDSM сталкиваются с проблемой произвольного определения того, сколько насилия допустимо, прежде чем это станет "слишком" (звучит примерно так же, как патриархализм произвольно определяет, сколько принуждения допустимо, прежде чем это станет "слишком". Мы не можем предположить, что люди просто не согласятся на что-то "вредное"; женщины "соглашались" на смерть, когда аборт мог легко спасти им жизнь).

Но у сторонников BDSM есть особая проблема. Даже если они считают себя "золотым стандартом" согласия, эротизируется не согласие: сексуальным является именно принуждение (бондаж, доминирование) и насилие (физическое насилие, "грубый секс"). Мужчина, который насиловал, пытал и порабощал женщин, имеет реальную претензию к защитникам BDSM, которые пытаются осудить его деятельность: как они могут говорить, что он поступал неправильно, если он просто делал то, что, по их мнению, было сексуально?

Возможно, будут говорить они, он должен был предварительно получить согласие своей жертвы (вопрос о том, считать ли "согласием" эмоциональное принуждение, дисбаланс власти или, например, убеждение женщины с низкой самооценкой в том, что она заслуживает насилия, остается открытым). Каждый, утверждают сторонники феминизма, должен иметь возможность заниматься тем видом секса, которым он хочет - даже если это связано с причинением вреда другому, при условии, что это происходит "по обоюдному согласию". Давайте посмотрим, так ли это на самом деле.

Предположим, что у нас есть мир, в котором мы определяем согласие как активное, явное и постоянное. Кроме того, мы предположим, что у нас есть правовая система, которая надежно и адекватно рассматривает случаи сексуального насилия. Однако мы сохраним нетронутыми другие социально-сексуальные нормы (нормализация боли, эротизация насилия и инструментализация женщин). В этом мире Алиса - гетеросексуальная женщина, которая хочет физической и эмоциональной близости в романтических отношениях. Она не хочет участвовать в сексуальной активности, которая причиняет ей боль или унижает ее достоинство; вместо этого она хочет, чтобы секс был взаимно приятным. Какие у нее есть варианты?

1) Найти мужчину, который не предпочитает эротизировать насилие. Это будет чрезвычайно трудно, потому что мужчины сильно социализированы в соответствии с нормами, которые тренируют сексуальные реакции мужчин на ситуации, в которых женщинам причиняют вред и объективируют их. Поскольку не причинять боль женщинам - это всего лишь "предпочтение", у мужчин нет мотивации не испытывать таких реакций и не заботиться о том, чтобы секс был взаимным.

2) Никогда не вступать в сексуальные или романтические отношения с мужчиной.

3) Привыкнуть к социально-сексуальным нормам.

Я не говорю, что Алиса обязана строить отношения. Но принуждают ли Алису? Ответ - да, потому что ей отказано в равной возможности добиваться отношений, чтобы удовлетворить свою потребность в эмоциональной и физической близости. Если бы мы требовали, например, чтобы все чернокожие люди сначала подверглись физическому насилию, прежде чем они смогут получить диплом колледжа, это было бы явно несправедливо. Аналогично, романтические или сексуальные отношения для Алисы - то, что люди часто считают истинной человеческой потребностью или, по крайней мере, важным личным благом - обходятся ей в такую цену, которую не должны платить мужчины, и эта цена - ее собственные страдания и телесная неприкосновенность. Не будет ли Алиса больше принуждаться, если она привыкнет участвовать в болезненном или унизительном сексуальном поведении, чтобы достичь желаемой близости? Кажется, что это еще большая форма принуждения; принуждение, которое становится настолько укоренившимся, что она больше не может воспринимать себя как заслуживающую чего-то другого, кроме боли или насилия.

И именно это и происходит. Согласие уязвимо для "защиты Wal-Mart": глубокое понимание согласия может быть способно справиться с некоторыми мелкими видами принуждения, но как только принуждение становится настолько глубоким и повсеместным, что представляет собой социальную норму, оно внезапно становится "слишком большим, чтобы потерпеть неудачу". Согласие затушевывает, а не устраняет первопричину гендерного неравенства: обижать женщин - это сексуально.

Ответы на возражения

"Нельзя стыдить людей за их сексуальные предпочтения или сексуальную ориентацию".

Во-первых, я уже отметила, что предпочтения (часто) социально обусловлены. Во-вторых, сам факт наличия предпочтений, ориентации или идентичности не имеет никакого значения. Мы можем и должны выносить суждения о содержании этих предпочтений или идентичности. Некоторые люди твердо идентифицируют себя как белые супремацисты и неонацисты. Некоторые люди могут считать, что их сексуальная ориентация связана с педофилией, изнасилованием или убийством; тот факт, что это их сексуальная ориентация, не делает педофилию, изнасилование или серийное убийство приемлемыми.

"Вы не говорите за всех женщин. Другие женщины не видят в этом вреда".

Я не отрицаю, что женщина может искренне считать, что боль и порабощение сексуальны. Именно поэтому рост осознанности является необходимым компонентом феминистского политического проекта. Как феминистка, я могу подтвердить опыт женщины, не одобряя его содержание, которое было сформировано условиями неравенства. Например, я не отрицаю, что женщины стыдятся своего тела и чувствуют потребность быть невозможно худыми, но я не одобряю, что они должны стыдиться своего тела или что они должны морить себя голодом.

Вред не субъективен и не может быть просто продуктом чьих-то чувств. Во-первых, потому что мы знаем, что люди, в силу социализации, инвалидизации и неравенства, не всегда осознают вред как вред. Во-вторых, потому что мы не скажем, например, что мужчинам "причиняется вред", если они не могут заниматься сексом с любой женщиной, с которой хотят, или что христианам "причиняется вред" гомосексуализмом - хотя многие явно так считают.

"Вы отказываете женщинам в самостоятельности и не цените их индивидуальный выбор".

Вопрос о самостоятельности женщины никогда не стоит. На тривиальном и метафизическом уровне мы всегда свободны выбирать, что нам делать, если только мы не находимся без сознания, под воздействием галлюциногенов или физически ограничены. Я не осуждаю и не спорю против того, что выбирают женщины, когда они "соглашаются", а против того, что мужчины (и некоторые женщины) выбирают делать с ними. Важны социальные нормы, практика и условия, которые делают этот выбор возможным. Проституция не могла бы быть выбором, если бы не было спроса и если бы мы не думали, что люди - это вещи, которые можно купить и продать.

"Что если мы будем снимать порнографию с мужчинами в подчиненной роли?"

Уравнивание насилия не создает равных условий. Мы не решаем проблему расового неравенства, заставляя полицию арестовывать и нарушать гражданские свободы равного количества белых мужчин; мы искореняем неравенство, искореняя условия подчинения и создавая позитивные, материальные изменения, которые действительно ценят всех людей как свободных и равных.

Авторка: К.К. Эгберт - действующая аспирантка кафедры философии Северо-Западного университета. Ее исследования посвящены феминизму и равенству.

Источник: Feminism Current

И в конце без всяких триггер ворнингов я хочу просто показать вам первую страницу гугла с запросом "extreme bdsm"

Это дегуманизация и настоящие преступления против женщин под эгидой "свободного выбора". Не стоит обманываться.