Радужный город (новелла). Глава 133
Перевод манхвы и других проектов можно найти в ТГК "Alice's Labyrinth"
Приятного чтения!
— Хаа, хаа, — после долгой ходьбы дыхание Сокхвы сбилось.
Прежде он так сильно никогда не потел. Одежда полностью промокла от обильного пота и никак не могла высохнуть.
После атаки вертолёта города он спрыгнул первым и видел, как после него выбрались Старик и капитан Ким. Он предположил, что не сможет соединиться с ними, так как расстояние между их высадкой было довольно велико.
Сокхва приземлился рядом с горой Дальма, однако гора оказалась гораздо дальше, чем он думал. Чтобы скрыть место приземления, он скомкал парашют и бросил его в заброшенный дом неподалёку.
Лианы обвивали ветхие указатели, что ещё больше затрудняло ориентацию, тем не менее, он продолжал идти вверх. Горло пересохло, губы и язык потрескались от обезвоживания.
Сокхва зашёл в заброшенный деревенский дом и осмотрелся. Никакой еды не было, но, к счастью, был колодец. Он подбежал, заглянул внутрь: колодец уже давно высох, от него не веяло даже запахом воды.
“Неужели, столкнувшись с миражом в пустыне, можно чувствовать себя так безнадежно?”
Его охватила волна апатии. Сейчас он лишь хотел всё бросить, лечь и заснуть. Ноги стали слишком тяжёлыми, а пару часов назад у него снова текла кровь из носа.
“Раз вакцину разработали, значит, Императорский Пингвин возьмётся за Радужный город. Если я засну прямо сейчас, всё станет гораздо проще”.
Он лёг на землю и посмотрел на небо, но не увидел ни одной звезды. Даже луну закрыли набежавшие чёрные тучи.
— Сокхва, — откуда-то послышался голос Квак Сухвана. Зная, что этого не может быть, Сокхва с трудом поднял распластанное тело. Он подошёл к насосу, качающему грунтовые воды, и изо всех сил начал двигать его. Он не понял, откуда только взялись силы, но после нескольких десятков движений вода хлынула наружу.
Сокхва окатил своё тело холодной грунтовой водой. Он жадно пил воду, но, подавившись, закашлялся и сгорбился.
Он силой сдержал слабый звук, непроизвольно вырвавшийся наружу. Сокхва зашёл в дом и стал шарить по полу, покрытому пылью и мусором.
— Кха-кха, — откашлявшись от пыли, он нащупал две более-менее пригодные пластиковые канистры. Промыл их внутри водой, наполнил до краёв грунтовой водой и закрыл крышки.
Положив в рюкзак канистры с водой, он снова выпил воду. Ему хотелось наполнить желудок водой до предела, но он знал, что если выпить слишком много, это помешает идти.
Чёрные тучи сгустились, полностью скрыв луну и погрузив окрестности в полную темноту. Сокхва достал из рюкзака фонарик и пистолет, освещал путь, снова и снова проверял указатели. Шёл, надеясь, что на него не нападут дикие звери, и молясь, чтобы Адама здесь не было.
От того, что он один шёл по городу, где никто не жил, накатывало невыразимое чувство одиночества. Словно он остался один в целом мире, и ему хотелось приставить дуло пистолета к своей же голове.
Каждый раз в такие моменты Сокхва включал телефон, просматривал альбом с фотографиями и снова выключал его. По пути он обнаружил машину, которая выглядела ещё пригодной, но она была абсолютно бесполезна. Бензин из машины уже выкачали, а крышка топливного бака осталась открытой.
Сокхва пил понемногу воды и шёл, и наконец, добрался до подножия горы. С той горы доносился вниз крик совы. Зловещий крик был словно предупреждением не подниматься. Но ничего. Это всего лишь птица. Здесь не было волков, как в России.
Сокхва твёрдо настроился и уменьшил яркость фонаря до минимума. Он двигался медленнее, потому что действовал осторожно, чтобы не упасть, поднимаясь в гору.
До места, где была вертолётная площадка, пешком было всего час ходьбы, но Сокхве потребовалось как минимум два. Он осторожничал, опасаясь, что может пораниться и заразить кого-нибудь.
“До Квак Сухвана уже дошли новости? Ли Хичан правда хотела убитьменя? Где Чой Хоён?” — Не в силах упорядочить мысли, Сокхва смотрел только вперёд, поднимаясь в гору. Он глубоко выдохнул, поднял голову и увидел, что вдалеке пробивается тусклый свет.
Он дёрнулся и посветил фонариком вперёд. И тогда он увидел контейнер Квак Сухвана, который, казалось, невозможно найти. Ему захотелось броситься бежать, распахнуть дверь и рухнуть внутрь, но его ноги двигались медленно.
Раз свет горит, значит, Квак Сухван узнал и нашёл это место раньше него. От стремительного облегчения дыхание стало ещё чаще. Глаза снова и снова наполнялись жаром, и он плеснул себе на голову воды из канистры.
“Майор, я пришёл. Сухван-а, я здесь”.
Ему хотелось позвать его, но рот его не слушался.
Сколько он шёл? Контейнер, который казался бесконечно далёким, оказался прямо перед ним. Сокхва с трудом протянул руку и схватился за ручку двери контейнера. В тот же миг до его ушей донёсся грубый звук двигателя. Яркий свет джипа, поднимающегося по траве, заставил Сокхву прикрыть глаза рукой.
Солдаты города? Как они узнали про это место? Сокхва в панике повернул ручку и попытался открыть дверь.
— Сокхва! — голос прозвучал ясно, но не из контейнера. Сокхва удивлённо обернулся и увидел Квак Сухвана, выпрыгивающего из джипа.
“На этот раз это не мираж, правда? Это ведь майор?”
— Немедленно отойди от него! Отойди от доктора Сока, блять!
Он не понимал, почему он с такой яростью бежал к нему. Но его искажённое лицо казалось готовым расплакаться. Сокхва тоже хотел броситься к Квак Сухвану, но его тело не двигалось. Вернее, виной было то, что кто-то схватил его сзади. Мужчина, державший Сокхву, всё так же мягко улыбался. Тем, кто был в контейнере, был Чой Хоён.
Зрение и слух, будто окутанные пеленой, начали возвращаться. Горло, которое мучила жажда, тоже саднило. Все его чувства пробудились настолько, что он ясно видел пот, стекающий по шее Квак Сухвана, на которую был направлен пистолет.
Сокхва пытался как-то унять тяжёлое дыхание.
— Я не знал, что ты уехал в Россию и обыскал всю страну. Я мог бы всё сжечь и уничтожить, но просто оставил. Ведь дом всегда остаётся домом, верно?
Сокхва пропустил мимо ушей шёпот Чой Хоёна и незаметно отвел направленный пистолет назад. Квак Сухван, который не мог легко сократить дистанцию, тоже, не отрываясь, смотрел на Сокхву.
— Майор Квак тоже станет частью нашей семьи? У вас достаточно на это прав. Вы стали совершенны благодаря мне и моему брату, поэтому я ненавижу майора Квака, но могу принять вас. Я ведь старший брат.
Чой Хоён силой сжал запястья Сокхвы и поднял к груди. Пистолет теперь был нацелен на Квак Сухвана. Чой Хоён поставил палец на спусковой крючок. Сокхва пытался убрать его палец, но боялся, что одно неверное движение и пуля вылетит в Квак Сухвана.
Для него во всём мире существовал только Сокхва, Квак Сухван всё так же не моргал и продолжал смотреть только на него.
“Почему у меня нет сил оттолкнуть Чой Хоёна?”
Внутри Сокхвы активизировалось давно таившееся чувство неполноценности. До сих пор солдаты вызывали у него зависть лишь потому, что он завидовал их физической форме, а он ни с кем не сближался и жил один, потому что не хотел, чтобы на него показывали пальцем и называли обузой.
“Разве я сам выбрал таким родиться? Даже если мне придётся собственноручно стрелять в того, кого я люблю, реальность, в которой я не могу даже сопротивляться, слишком несправедлива”.
— Как же нам выйти из этой ситуации? Должно быть, это вызывает много раздумий. Наш майор Квак жил без всяких трудностей, но доктор Сокхва, мой бедный брат, хочет освободиться от мучений своего тела, но не имеет на это сил.
Чой Хоён приложил больше силы, чтобы пистолет точно целился в Квак Сухвана.
— Послушайте, доктор. Чтобы создать майора Квака, город подверг ваше тело всем возможным жестоким испытаниям. Первым был я, следующим — мой брат. Если бы всё пошло по плану, мой брат не был бы таким больным и слабым.
— Доктор Сок, ты же знаешь, что он псих? — Квак Сухван просил его не слушать эту чушь, смотреть только на него.
— Отец говорил, что доктор Сокхва с самого начала был свободен от вируса Адама. Родители Квак Сухвана использовали тело доктора Сокхвы, чтобы создать своего ребёнка. Они сделали это с ним, а не со своим ребёнком. Если бы не майор Квак и его родители, доктор мог бы спокойно жить... Ты завидуешь его идеальному телу? Но без нашей жертвы это было бы невозможно.
Сокхва снова посмотрел на Чой Хоёна, затем на Квак Сухвана. Его глаза колебались от беспокойства. Как те, кто поддались шёпоту Змея, соблазнявшего вкусить запретный плод, Сокхва тоже послушал его слова.
— Это правда? — Сокхва спросил равнодушно, но для Квак Сухвана это было сложнее принять, чем направленный на него пистолет. — Майор тоже знал? С каких пор? — его хриплый голос дрожал. — Ты знал с самого начала?
Квак Сухван хотел отрицать. Хотел крикнуть, что все слова этого ублюдка ложь, что доктор Сок не был каким-то подопытным, но не мог издать ни звука.
— Майор Квак Сухван хорошо относился к доктору Сокхве по одной причине. Он хотел избавиться от чувства вины.
— Доктор Сок, разве у меня есть что-то вроде чувства вины? Ты же лучше всех знаешь, что я эгоист. — ему было страшно. Он думал, что в глазах Сокхвы появляется недоверие к нему. — Я тоже узнал не так давно. Но разве это моя вина?
Он унижался, умоляя его не ненавидеть его. Это же не его вина… Ему казалось, что в глазах Сокхвы было презрение.
— Я то и дело падаю и становлюсь обузой для других... Разве я был таким изначально?
— Зато ты родился самым здоровым.
— Сокхва… Неважно, что говорят другие, ты не неудачник. Ты идеальное дитя, рождённое Евфратом.
Слова матери были чистой правдой.
Рука, державшая пистолет, дрожала.
— Я могу помочь. Я могу отомстить за тебя.
Струящаяся из Чой Хоёна кровь заливала его плечо.
— Мы сожжём дотла весь этот город, который сделал нас с братом такими, и будем жить вместе в нашем доме, пока не умрём. Именно он – главный паразит, порождённый городом. Мы должны уничтожить его. Он хранитель этого прогнившего Радужного города, — прошипел Змей. Он искушал его, предлагая убить того, кто причинял ему страдания, и жить в уютном месте.
Сила покинула руку Сокхвы, которая до этого изо всех сил сжимала пистолет в попытке сопротивления. Он обмяк и оставил пистолет нацеленным на Квак Сухвана, и тогда палец Чой Хоёна снова лёг на спусковой крючок. Сокхва, всем телом напрягшись, прислонился к спине Чой Хоёна.
“Ева… мой спаситель. Конец уже близок”.
Чой Хоён бережно заключил Сокхву в свои объятия.
В тот миг раздался выстрел, смешавшись с криком птиц. Но пуля вонзилась не в Квак Сухвана, а в какую-то деревяшку, скрытую во мраке.
— Сокхва! — Сокхва не оглянулся, хотя Квак Сухван звал его. В мгновение, когда потерявший бдительность Чой Хоён выстрелил, Сокхва оттолкнул его и начал карабкаться в гору. Он бормотал про себя:
Даже когда он скользил по грязи, а мышцы ног, казалось, кричали от боли, он не останавливался. Пусть он больше никогда не сможет бежать. Нужно бежать. Взбираясь и взбираясь в гору, где ничего не видно, он слышал сзади несколько выстрелов. Сокхва всё равно не оглядывался.
“Возможно, он все не так понял. Он мог подумать, что я виню его. Если бы он остался в плену у Чой Хоёна, он снова стал бы пленником, поэтому он лишь притворился, что поддался на соблазнения Змея”.
Квак Сухван не виноват в том, каким стало его тело. Но от мысли, что тот может понять всё неправильно, что ему может быть больно, его грудная клетка, готовая разорваться, болела сильнее, чем лёгкие.
Сокхва хватал всё, что попадалось под руку, и карабкался вверх. Он карабкался, хватаясь за камни, густо усеявшие землю, и не известно как едва встал на ноги.
Вдали мерцали красные огни. Они означали, что центр города горит, но даже здесь, в безлюдных руинах, было заметно это пламя. Неужели пожар из центра города достиг таких мест? Или, может, кто-то поджёг их.
Сокхва принялся яростно вытирать своё лицо рукой. Он думал, что это грязь, но из носа и рта текла кровь.
Видимо, старик ошибся. Моё тело всё источает яд. Сокхва зашёл за большой валун, снял рюкзак и свернулся калачиком.