Радужный город (новелла). Экстры. Глава 2
Перевод манхвы и других проектов можно найти в ТГК "Alice's Labyrinth"
Приятного чтения!
Впервые за всё время Сокхва не потушил свет, хотя снаружи уже наступила глубокая ночь. Квак Сухван зажёг свечи в подсвечниках, расставленных в разных углах охотничьего дома.
— На свет сбегутся звери… — беспокоился Сокхва, но в присутствии Сухвана вскоре обрёл спокойствие. Он не зря волновался, ведь стая волков уже спустилась с гор и кружила дом.
Один из волков, удостоверившись, что в доме есть люди, бросился к окну. Наткнувшись на разложенные у окна осколки бутылок, он с визгом отпрянул и принялся зализывать лапу.
Он оставил осколки стекла на земле, чтобы зверь не мог подступиться. Всякий раз, глядя на то, как жил Сокхва, у Сухвана щемило в груди. Его единственным спутником была лишь эта горькая отчужденность.
Сухван, словно назло волкам, подстриг Сокхву прямо рядом с окном. Чёлку лишь слегка подровнял, а вот на затылке пришлось снять побольше длины. Сокхва, видимо, не справлялся сзади сам, поэтому волосы там были в полном беспорядке.
Сокхва закрыл глаза, не зная, как его будут стричь, и был беззащитен, как ребёнок, что пробудило в Сухване озорство. Он запустил обе руки в его волосы. Стряхнув состриженные пряди, он принялся помассировать кожу головы. Сокхве, видимо, было приятно, а из его приоткрытого рта вырвался томный чувственный вздох.
— Беда с тобой. Что поделать, если даже от массажа головы ты теряешь рассудок.
И правда, нахлынувшее наслаждение было похоже на оргазм. Сухван сделал ещё несколько надавливаний, а когда убрал руки, Сокхва с разочарованием поморщился.
В доме не было водопровода. Всю воду приходилось носить из ручья, поэтому в ведре у камина она лишь слегка нагрелась.
Пока Сокхва сметал веником состриженные волосы с пола, Сухван в несколько заходов подогрел воду. Себя он собирался просто облить холодной, поэтому готовил воду лишь для Сокхвы.
— Не нужно греть. Воды в ведре достаточно.
— Пока я здесь, не потерплю такого.
Единственное место в доме, отделанное плиткой, было у стены, где висел душ. Им пользовались, когда с подачей воды не было проблем, но теперь даже лейка покрылась ржавчиной. Так как он им почти не пользовался, Сухван переставил высохшую деревянную кадку на цементный пол.
Ополоснув кадку водой, он налил в неё ещё горячей воды. Даже когда они жили здесь вместе прежде, приготовление ванны всегда было обязанностью Сухвана.
Кадка наполнилась ручейной водой, которую он принёс ещё днем. Сухван проверил температуру рукой, а затем стащил с Сокхвы футболку через голову. Хотя пламя в камине всё ещё пылало, от соприкосновения с холодным воздухом кожа покрылась мурашками.
Боясь, что Сокхва замёрзнет, он быстро раздел его догола и усадил в кадку. Сокхва и сам вполне мог это сделать и до сих пор мылся холодной водой, но сегодня позволил Сухвану распоряжаться.
Погрузив тело в горячую воду, Сокхва невольно расслабился. Его переполняло такое блаженство, что он хотел остаться здесь на целую ночь.
— Если я залезу, то сломаю её.
И правда, кадка казалась тесноватой для двоих.
— От тебя пахнет застоявшейся водой.
— Не может быть. Я моюсь каждый день, — Сокхва съёжился, погрузившись в воду по шею, и возразил.
— Как же ты не простудился, если мылся каждый день?
Сухван, омывая плечи Сокхвы водой, перекинул его голову через край кадки.
Он принёс целое ведро от камина и намочил голову Сокхвы. Взбил пену на твердом куске мыла и хорошенько промассировал ему голову. Было странно думать о том, что мозг в этой маленькой голове разрабатывал вакцины и создавал лекарства.
Сухван, расчесывая ему волосы пальцами, сделал многозначительное лицо.
— Настолько, что мне бы хотелось, чтобы так делали всегда.
Сокхва покраснел, потому что такие слова вырвались у него впервые. Сухван с удовольствием смотрел на его расслабленный вид, затем зачерпнул ковшом воды и сполоснул голову.
Ниже шеи было тепло, а голову обливали прохладной водой. В таком состоянии не было ничего удивительного в том, что его клонило в сон. Сухван опустил руку в воду, где сидел Сокхва, и вымыл ему руки, грудь и даже пах. Когда он трогал мягкие бёдра, его запястье натыкалось на что-то твёрдое и напряжённое: на эрегированный член. Сухван сделал вид, что ничего не заметил, и на этот раз начал теперь его спину.
— Почему ты делаешь вид, что не замечаешь?
Сухван, словно предупреждая об опасном искушении, лишь покусывал его загривок.
— Знаю, но я собираюсь тебя сильно утомить. И поэтому, чтобы ты потом на меня не жаловался, я сначала должен тебе угодить.
Сокхва поймал запястье Сухвана, пробравшееся ему под мышку. Он потянул ладонь вниз и пару раз проведя ей вверх, вниз, на его члене вздулись вены.
— Я ещё тебя недостаточно задобрил, и это целиком вина доктора Сока.
Одной рукой он стащил с себя футболку через голову и плеснул на тело водой из ведра. Казалось, жаркий пар поднимался от тела, но источник был в кадке.
Сухван намылил тело тем же мылом. От многократных движений поднялась пена. Он вытащил Сокхву из кадки и, поставив на пол, стал водить по нему руками, полными белой пены.
— Знаешь, как сильно я хотел к тебе прикоснуться?
Сокхва обнял его. Его твёрдые соски тёрлись о скользкий от мыла торс Сухвана. Член был так напряжен, что, казалось, вот-вот прорвёт ткань брюк. Его даже не нужно было трогать, чтобы это понять, поэтому Сокхва расстегнул пряжку. Смотреть на член, обтягиваемый тонкой тканью, было невыносимо.
Благодаря мылу всё соскользнуло легко и плавно, и он смог стащить с Сухвана брюки и трусы одним движением. Член отпружинил и неожиданно шлепнул его по щеке. Сокхва не мог не признать правоту Сухвана, который всегда говорил, что он слишком легко возбуждается.
Когда он взял его в свою пенную руку, тот стал ещё больше. Когда Сокхва засунул руку между твёрдых бёдер, Сухван фыркнул со смехом:
— Ты ведь хочешь потрогать мои яйца.
Он молниеносно поднял Сокхву и чмокнул его в губы.
— Знаешь? Говорят, даже хищники не могут пошевелиться, если схватить их за яйца. Если вдруг нападёт медведь, хватай сразу за яйца.
Сокхва опустил руку и схватил его холодные яички.
— Ох, да мне и без этого не двинуться с места, если доктор Сок рядом.
Он притворился зверем, с которым справились, ухватив за уязвимое место, и медленно полил тело Сокхвы водой.
Пена, стекавшая с тела, едва оставалась на лодыжках. Там, где он обливал его горячей водой, вскоре оставалось тепло от рук, поэтому Сокхва не чувствовал холода. Его лицо было влажным от капель, стекавших с волос.
Губы тоже были мокрыми, и когда они столкнулись с губами Сухвана, раздался влажный звук. Каждый раз, когда язык стимулировал уздечку, выделялась слюна, и эту жгучую жажду можно было утолить только друг в друге. Сокхва невольно тёрся сосками о его упругую грудь.
Сухван крепко обнял его за талию одной рукой, другая рука скользнула по боку и схватила сосок.
Большим и указательным пальцами он катал твёрдый сосок и даже сжал и потянул его вверх. Пронизывающая стимуляция была немного болезненной.
Сокхва обвил его шею руками и глубже прильнул к губам. Было всё ещё жарко, будто всё тело, распаренное водой, ещё не остыло. Они снова плеснули водой друг на друга, и пены теперь не было видно нигде.
Сухван обернул тело Сокхвы большим полотенцем. Это была мягкая ткань с изображением пингвина. Он взял её с собой, потому что хотел обязательно вытереть Сокхву этим мягким полотенцем, когда встретит.
Он ожидал, что Сокхва, узнав об этом, отреагирует скептически. Ведь такая громоздкая вещь занимала много места. Но на самом деле Сокхве, похоже, понравилось ощущение уютного полотенца, он даже похлопал по нему рукой. Все это время он пользовался только жёсткими, много раз стиранными, почти истрёпанными полотенцами.
Сухван всё продумал ещё до того, как начал готовить ванну. Он уложил Сокхву на новые простыни, ещё более нежные, чем полотенце.
Он целовал его от губ до шеи, понемногу раскрывая полотенце, словно очищая от кожуры.
Раздвинув полотенце на ключицах, он прощупал грудь, а затем покрасневшие соски. Один был немного более припухшим, чем другой, по его же вине. Как бы извиняясь, он нашёл сосок языком. Ещё раз провёл языком, надавил, потёр и втянул его полностью в рот.
Сокхва прижался к нему сильнее, боясь, что он вот-вот оторвёт сосок. Это было то, чего он не делал с тех пор, как думал, что больше никогда не окажется с ним, и даже не вспоминал потом.
— Знаешь? Я ни разу не мастурбировал, — тихий голос разлился рядом с мокрой грудью, и сосок снова был втянут в рот. — А ты, хён, делал это?
Мужчина, смотревший снизу вверх, упёршись подбородком в его грудь, внезапно показался ему очень привлекательным. Сокхва провёл рукой по его ясным выразительным глазам.
— Пытался… но не мог, на глаза наворачивались слезы.
— Что это такое… Странно же держать в руке член и плакать.
Рука скользнула вниз и сжала член под полотенцем.
— В моём хёне нет ничего, что бы меня не привлекало. И член красивый, и бёдра вкусные.
Спустившись ниже, он покусывал бёдра под полотенцем. Сокхва вздрогнул от шока, будто у него отрывают уязвимую плоть. Бедро, которое он сосал и кусал, быстро покраснело.
Сухван был готов съесть его целиком и даже больше. Как же долго он ждал дня, когда они будут вместе. Он потёрся своим членом о его ногу, а затем взял в рот толстую головку члена Сокхвы. Самая мягкая и нежная кожа на всем теле Сокхвы таяла у него во рту.
Он стал засасывать твердеющий член, проглотив даже предэякулят, он опустил руку к промежности. Раздался сладкий и страстный стон. Сухван, сжимая свой собственный пенис, стал сосать член Сокхвы ещё сильнее.
Он оторвался с громким чмокающим звуком, и ноги Сокхвы задрожали мелкой дрожью. Сокхва смотрел на него с лёгким укором. Сухван, пробормотав что-то о силе, полностью сбросил полотенце с его талии. Тело, которое уже сосали и кусали, теперь было красно-синим.
Каждый раз, когда пламя свечи колебалось, тень, падавшая на тело Сокхвы, тоже колыхалась. Даже при полном отсутствии ветра тень волновалась, как вода, лаская его наготу. Если бы можно было ревновать даже к этому, то он, должно быть, уже сошёл бы с ума.
От того, что Сухван смотрел на каждую часть его тела, жар внутри Сокхвы лишь усиливался. Когда он смотрел таким томным, притягивающим взглядом, в нем чувствовалась и странная отстранённость. Как в те времена, когда он был Контроллёром, внешне насмешливым, но скрывающим холодную натуру внутри.
Но каким бы он ни был на самом деле, это был его Сухван.
Его рот пересох, как только он рукой обхватил его твёрдый стоящий член. Сокхва, словно завороженный, разжал губы и перевалился через его тело. Он высунул язык, чтобы найти каплю смазки, но Сухван схватил его за предплечье.
Сухван, лукаво прищурив один глаз, тоже раскрыл рот. Словно предлагая пососать и ему, он со страстным видом, высунув язык. Без колебаний Сокхва взгромоздился на него сверху, повернувшись к нему спиной.
Поскольку Сухван слегка откинулся на спинку кровати, попа Сокхвы приподнялась ещё выше. Сокхва высунул язык и лизнул головку перед собой, предэякулят липко тянулся вслед за его ртом. Он лишь накрыл его губами, а Сухван ждал, когда тот примет его полностью.
Вопреки ожиданиям, Сухван сам направил член, чтобы он скользнул внутрь. От давно забытого ощущения ему стало не по себе.
— Ты просто будешь держать его во рту?
Сокхва знал, что он сейчас улыбается. Сокхва закрыл глаза и взял его член ещё глубже. Раньше он научился расслаблять горло, чтобы глубоко принимать, но сейчас он утратил этот навык. Он кашлянул, перевёл дыхание и снова взял его в рот.
Каждый раз, когда головка проходилась по нёбу, вздрагивал и низ. Он пытался расслабить горло изнутри, чтобы принять его глубже, но член Сухвана, не желая гнуться, упирался. Было приятно чувствовать, как от его действий твердеют бёдра партнера.
Сухван, выдыхая низким голосом, ворочался, как волки снаружи. Внезапно он протолкнул несколько пальцев внутрь Сокхвы. Сокхва оторвался от члена с хлюпающим звуком, словно человек на грани утопления. Потребовалось немного времени, чтобы выпустить член наружу, ведь он успел глубоко его принять.
Сухван с явным намерением расширить его, кусал и сосал ягодицы, не останавливая пальцы. Рука, с самого начала терзавшая его низ, не знала пощады. И всё же Сокхва старался сосать член, словно огромную конфету. Сухван, выдохнув, хлопнул его по пояснице и приподнял, и рука, державшая член, соскользнула. Из-за этого член вогнался ещё глубже.
Глаза Сокхвы округлились, а грудь бешено заколотилась. Сухван тоже испугался и приподнялся на локтях, чтобы осмотреть его.
Не договорив, он закашлялся. Сухван притянул его к себе и похлопал по спине. К счастью, соприкасавшийся с ним член и не думал опускаться. Когда Сухван слегка начал двигать бёдрами, кашель Сокхвы поутих.
Иногда член тёрся о живот, иногда оба пениса встречались, создавая сильное трение. Сокхва тоже медленно двигался в такт.
— Я буду делать это медленно, так что постарайся подстроиться, хорошо?
— Можно и быстро… — Сокхве было жаль, что он не может успевать за ним. — Я смогу.
Похлопав его ещё раз по спине, Сухван уложил Сокхву на кровать лицом вниз. Сокхва опёрся на руки и оглянулся назад. Сухван, словно стараясь успокоить, прикоснулся губами к его спине. Затем послышался влажный звук, будто он вставил пальцы, а рука скользнула между ягодиц.
Из-за того, что он так же глубоко вошёл внутрь, Сокхва вцепился в простыню. Он лишь издавал прерывистые стоны, разинув рот. Все потому, что Сухван сразу нашёл ту самую чувствительную точку. Когда сгибающиеся и разгибающиеся пальцы скользнули по простате, перед глазами Сокхвы вспыхнули искры.
Ему было так хорошо, что он хотел вырваться. Охваченный противоположными желаниями, Сокхва рефлекторно потянул руку назад. Сухван снова кусал его ягодицы, словно упрекая. Схватив обе его ноги вместе, чтобы тот не мог пошевелиться, он принялся яростно двигать пальцами.
Он продолжал давить на простату, постепенно добавляя пальцы. Сокхва лишь беспомощно махал руками и цеплялся за простыню, рыдая. Нижняя часть тела была будто скована крепкими верёвками, не давая пошевелиться, и в нём на секунду зародился страх.
Волосы встали дыбом, а наслаждение, бушевавшее внутри, опустилось к кончикам пальцев на руках и ногах. Даже там, не имея выхода, оно снова неслось по всему телу, пробуждая даже самые отдалённые места.
Нервы дрожали, сжигая всё тело, и наконец, жар добрался до члена. Сокхва почувствовал, как из его дрожащего члена сочится жидкость.
— Ай! Господи! Я не могу... Отпусти! Отпусти меня!
На этот раз внутри него бушевали уже три пальца. Сухван не останавливался, глядя на покрасневшего Сокхву.
— Я же хочу, чтобы тебе было хорошо. Разве тебе не хорошо?
— Хо… хорошо. Но… Ах… Я не могу выдержать!
Сухван резко притянул к себе обе бедра Сокхвы.
Он без передышки целовал его спину и ягодицы, продолжая работать рукой.
— А? Ты должен сказать, чтобы я понял.
Он нарочно ещё смелее поводил пальцами внутри, и Сокхва обмочил простыню. Послышался звук, будто он стиснул зубы.
— Это то, что ты не мог сдержать? Хах, — с губ Сухвана, коснувшихся кожи, сорвался лёгкий смешок. Если он продолжит терзать простату, так Сокхва быстро выбьется из сил. Он взял в ладонь его яйца и сжал, отчего Сокхва спрятал лицо в простыню.
Теперь сверху остались лишь его ягодицы.
— Какое ещё насилие? Я ведь не применяю силу, не делаю тебе больно.
Он ослабил хватку, сковывавшую нижнюю часть тела Сокхвы. Тело Сокхвы рухнуло на кровать, слившись с простыней в одну линию. Пальцы всё ещё были внутри, а член стал мягким. Когда Сокхва слегка приподнял бёдра, он снова пошевелил рукой.
Силы покинули поясницу Сокхвы, он не мог даже подняться на руках, поэтому снова рухнул лицом вниз.
— Ну же, смотри. Как много вышло.
Сухван принялся тереться своим членом о покрасневшие, влажные от смазки бёдра. Напор был столь яростным, что уже через несколько движений бёдра стали болеть.
Рука, яростно двигавшаяся внутри, без предупреждения резко вышла наружу. Опустевшая внутри дырочка вздрогнула и начала сжиматься, возвращаясь в прежнее состояние. Сухван не упустил момента и, пользуясь образовавшейся щелью, с силой вогнал в него головку.
— Хаа… Всё хорошо, я буду входить медленно.
Он прошептал это, опустив руку рядом с лежащим Сокхвой. С каждым движением члена увеличивалась площадь соприкосновения кожи. Поэтому Сокхва даже не мог вымолвить, что ему тяжело. Время, за которое он медленно и методично растягивал его изнутри, было мучительно долгим.
Когда его лобковые волосы коснулись кожи, член вошёл полностью и будто дотронулся до пупка с другой стороны. Полностью войдя, он сложил пополам вытянувшееся тело Сокхвы. Не мог же он переложить на него весь вес своего тела. Грудь Сухвана чувствовала каждую судорогу, пробегавшую по спине Сокхвы.
— Хаа, малыш, кажется, я сейчас кончу.
Семя, копившееся почти пять месяцев, бушевало, желая вырваться. Нет скорее, сам этот момент казался чудом.
— А что, если ты потеряешь сознание?
Он провел губами по его волосам. Сокхва открыл затуманенные глаза и укусил предплечье перед собой.
— Вы… выдержу. У меня… много сил… появилось, ай!
Сухван, словно ждавший лишь разрешения, без зазора вогнал в него свой член и принялся яростно трахать. Внутренние стенки обхватывали его, и распухшая простата снова подверглась насилию. Неужели она сейчас расплавится и исчезнет? Он почти желал этого, но чем сильнее было желание, тем ярче становилось наслаждение.
Сокхва лишь тёрся лицом о его предплечье, не в силах напрячь низ. Сухван тоже выдыхал грубо, вместо того, чтобы сжимать челюсти от нарастающего усилия, он двигал бёдрами всё резче. Казалось, вот-вот он жестоко разорвёт нежную плоть Сокхвы.
Он был действительно его Сокхвой.
— Ах, может, я войду ещё глубже? Можно?
Сокхва схватил рукой свой член. Он чувствовал, как при каждом движении Сухвана вверх что-то выпирает у него в нижней части живота.
Он даже не мог вымолвить “не входи глубже”, потому что у него не осталось на это сил, а непроглоченная слюна осталась у него на губах.
Он прижался лбом к затылку Сокхвы, понимая его чувства. Похоже, с самого начала он вошёл слишком глубоко. Не вынимая члена, Сухван сменил позу на миссионерскую. Пока он переворачивал Сокхву, тому было нелегко. Наверное, его внутренности не просто сдавливались, а скручивались. Сухван тоже был на грани от того, что его сжимали изнутри.
Он успокаивающе провёл рукой по нижней части живота Сокхвы, описывая круг. Напряжение постепенно спадало даже с тела Сокхвы.
— Мой хён и правда стал выносливее. Ты тайком принимал струю бобра?
Сокхва посмотрел на него взглядом, в котором читался немой вопрос: “Как я мог поймать бобра, не говори ерунды”.
Сокхва, чьи раздвинутые бёдра затекли, предпочёл закинуть обе ноги ему на плечи.
Сухван, не скрывая томного взгляда, провёл языком по его тазовым костям.
Сухван, до этого двигавший бёдрами неспешно, наконец, начал по-настоящему насаживать его на себя. Член Сокхвы раскачивался в такт движениям. Он сдерживался, но больше не мог противостоять нарастающему давлению.
— Сейчас кончу, Сухван-а. Я сейчас кончу.
Сухван резко поднял его запястья и прижал к кровати. Одновременно он принялся трахать его с такой силой, что, казалось, вот-вот разрушит его изнутри, безжалостно ударяя бёдрами по яйцам. Стоило лишь чуть-чуть прикоснуться к члену, и он бы обильно кончил.
На губах застыла немая мольба: потрогай, хоть немного, хоть чуть-чуть. Член, колыхавшийся от его яростных движений, ударял по животу. От одного этого стимула из члена брызнула сперма. Но эякуляция была всего одна, а затем сочилась другая жидкость.
— Потрогай… потрогай меня… не выходит, — Сокхва, чьи стоны уже не складывались в слова, извивался. Сухван, раздвигая судорожно сжавшиеся внутренние стенки, вгонял в него член снова и снова под разными углами. Наступил момент, когда он вошёл так глубоко, что головку можно было увидеть сквозь кожу живота.
Член, бушевавший внутри, выплеснул в него что-то горячее. Сокхва лишь беззвучно открывал рот. Внутри всё горело, будто его заклеймили раскалённым железом. Сколько же он собирался влить в него? Эякуляция, казалось, не имела конца.
— Ах! — он выдохнул длинный поток воздуха.
Сокхва отпихнул его ногой, умоляя выйти, но тщетно. Сухван, наоборот, приподнял бёдра, сложив тело Сокхвы почти пополам.
Член, не опустившийся после эякуляции, стал даже твёрже, чем прежде. Поскольку бёдра были приподняты, сперма, которую он влил внутрь, просочилась ещё глубже.
— Разве так можно? — Сокхва не понимал его игривого тона и мог лишь тяжело дышать. Когда Сухван вынул член, сперма с булькающим звуком вылилась наружу. Когда он снова вогнал его, Сокхва закашлялся. Сухван всунул язык и пропихнул его в открытый рот. Кашель и поцелуй смешались во что-то непонятное. Тело сложилось ещё больше, и отверстие, принимавшее его член, раскрылось шире.
— Знаешь, как долго я сдерживался? Ты же отключаешься сразу после того, как кончаешь.
Сокхва заверил, что сможет продержаться даже после эякуляции. Как бы говоря, что он уже не прежний, он старался привыкнуть к боли внизу.
— Давай впредь будем есть больше и тренировать выносливость. Я буду делать тебе много хорошего, я тоже очень хочу.
Секс обычно заканчивался первым раундом. Иногда даже не начинался. Хотя Сокхва и похудел с тех пор, как покинул город, но сейчас он не выглядел как человек, которые вот-вот потеряет сознание. Он упорно старался синхронизировать дыхание, чтобы как-то успевать за Сухваном. И, будучи честным, он бы отказался, если бы ему было действительно неприятно.
Сухван, желая доставить ему удовольствие, стал крутить бёдрами. Медленно рисуя окружности внутри, он наблюдал за лицом Сокхвы. Благодаря сперме внутри стало скользко, и член вошёл легче, чем прежде.
Он почти полностью вынул член и снова вставил его, ударяясь в простату. Сокхва быстро схватил свой член, и на этот раз Сухван не стал ему мешать. После нескольких движений сперма мощным потоком хлынула из него.
Сухван собрал ладонью брызнувшую ему на грудь сперму и слизнул её языком. Пока Сокхва приходил в себя после оргазма, он снизу яростно вгонял в него свой член. Внутренние стенки, переполненные звуками спермы, судорожно сжимались. Он трахал его, словно насильно расширяя пытающееся закрыться отверстие, и Сокхва рыдал и стонал без остановки. Сухван сжал его мягкий член и принялся яростно тереть его ладонью.
Из сверхчувствительной головки хлынула прозрачная жидкость. Сокхва не мог прийти в себя от жестокого вторжения сзади и стимуляции спереди. Нижняя часть тела больше не принадлежала ему. Он не мог ею управлять, ведь всё зависело лишь от Сухвана.
Запыхавшийся Сухван поцеловал покрасневшего Сокхву.
— Хорошо? Мне тоже хорошо, чёрт возьми, так хорошо, что, кажется, умру.
Сокхва уже не мог спорить с его восклицаниями. Он и так продержался довольно долго. Руки, едва обнимавшие его спину, соскользнули.