Радужный город (новелла). Глава 122
Перевод манхвы и других проектов можно найти в ТГК "Alice's Labyrinth"
Приятного чтения!
— “Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне плод, и я ел. И сказал Господь жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела. Тогда Господь сказал змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей”.
Мужчина в белой маске стоял в центре высокого зала, склонив голову набок и сложив руки перед собой. Его веки под маской медленно опустились, а поза выглядела странно вялой, словно ему было скучно.
Но он поднял взгляд, когда голос наполнился фанатичной убеждённостью. Воодушевленный осознанием того, что Змей наблюдает за ним, рассказчик стал говорить ещё громче, чем обычно.
— Изгнанные из Эдема гневом Господним, мы обречены на страдания! Вирус Адама – это первородный грех, ниспосланный свыше! Господь покарал глупых, алчных людей! Но у нас есть Спаситель! Тот, кто свободен от Адама, явился нам во плоти! Наши братья и сёстры из Северного филиала, гонимые злобной толпой, умерли людьми. Разве это не спасение?
Под маской Чой Хоёна появилась лёгкая улыбка.
— Эдемский сад – новая религия, созданная исследователями, была всего лишь ширмой. Им нужно было оправдать свои эксперименты, поэтому они прикрывались “волей Божьей”. Им требовались бесчисленные подопытные, и они превратили верующих в крыс.
— Грехи? Разве можно называть вирус Адама “Божьей карой”?
Вирус Адама был всего лишь ошибкой высокомерных и жадных фармацевтических корпораций. Никто не ожидал, что инцидент спровоцирует мировую войну и никто не предвидел, что вирус Адама сократит население Земли в разы.
Чой Хоён с любопытством наблюдал за тем, как Эдем постоянно придумывал новые легенды и создавал новый мир. Стоило ему только упомянуть о Спасителе, как они тут же схватились за эту ниточку надежды. Это только укрепило веру в Эдемский сад.
Даже если бы они знали, что настоящая цель Эдема заключалась в том, чтобы поставлять подопытных для экспериментов по размножению, их вера всё равно не пошатнулась бы.
Чой Хоён свернул в подземную часовню. Спустившись по винтовой лестнице, он открыл дверь ключом. Заперев её за собой, он шагнул в длинный коридор, где поочередно начали загораться огни.
Спускаясь глубже в подземелье, он снял маску, повесив её на руку. Сырое и тесное помещение напомнило ему о жизни с отцом.
Он лишь однажды спросил, почему больше не может видеться с мамой и почему должен жить за пределами Радужного города.
— Пришлось скрываться от Второго Министра. Ты первенец, поэтому должен понять, — голос отца был лишён эмоций:
— Они хотели создать мутантов для защиты Радужного города. Но это неправильно, ведь мутанты не должны быть инструментами. Чем совершеннее мутант – тем обособленней он должен быть от города.
— Значит, я совершенный мутант?
— Совершенен лишь первенец Фисона и Гихона. Мы должны привести этого ребёнка сюда.
— А разве я несовершенен?
Отец не ответил. Вместо этого он вонзил иглу в его истощённую руку.
— Первенец, это для тебя. Страдание – это начало эволюции.
Он почувствовал боль, будто тысячи муравьёв прогрызают себе путь по венам. Там, где они прошли, он чувствовал, словно плоть и кости были разъедены. Когда мальчик в агонии впился зубами в собственное плечо, отец засунул ему в рот кляп.
Чой Хоён вспомнил отцовскую “любовь” и на мгновение нахмурил брови, но тут же вновь стал бесстрастным.
Спускаясь дальше под землю, огни снова начали последовательно освещать коридор. Странные крики доносились сквозь прозрачные, но прочные стеклянные окна. Коридор по бокам был разделён на секции, как в зоопарке. За прозрачными стёклами сидели подопытные.
Некоторые Адамы не реагировали на Чой Хоёна, но в тех секциях, где зрение ещё не атрофировалось, залитые кровью руки бились о стекло, а из горла заражённых доносились немые крики ужаса. Он прошёл мимо, не обращая внимания, пока не достиг последней камеры.
Там он остановился, развернулся и придвинул к стене складной стул. За стеклом, спиной к нему стоял человек в лохмотьях. Внезапно в потолке открылся люк, и в камеру с глухим стуком свалился голый человек. Увидев Чой Хоёна, тот бросился к стеклу, но Адам был быстрее. Он молниеносно впился зубами в шею жертвы. Кровь брызнула на стекло, но человек, не смотря на мучения, всё ещё тянулся к Чой Хоёну.
Он был не человеком, а заражённым.
Хозяин камеры разорвал живот вторгшегося Адама, вытаскивая длинные кишки, затем раздавил череп, чтобы сожрать мозг. Он выглядел как ненасытный монстр.
Чой Хоён, заворожённый происходящим, подошёл к стеклу, прижав к нему лоб.
Хозяину камеры ввели кровь Сокхвы.
— Отец был прав. Страдание – это начало эволюции.
Мысль о муках Сокхвы вызвала у него беспокойство, но если боль необходима для эволюции, нужно терпеть. Он, как член семьи, должен поддержать его и утешить.
Горячая кожа, прерывистое дыхание от боли – всё это вызывало жалость. Но почему же он одновременно с этим испытывал странную радость?
Известие о казни отца не только опечалило его, но и пробудило чувство долга. Теперь он мог разделить это тяжёлое бремя с младшим братом.
[Тревога. Чрезвычайное положение. Опасность первого уровня.]
Голос Матери разнёсся по коридору. Чой Хоён поднял голову, глядя на динамик.
[Тревога. Чрезвычайное положение. Террористические акты на этажах 7, 10, 12, 15, 17 Ёндо. Опасность первого уровня.]
Чувствительный слух Адама в камере заставил его взвыть и биться в конвульсиях.
Чой Хоён спокойно встал, доставая рацию.
Советник, казалось, ждал этого звонка. Правила запрещали беспокоить Министра, пока он сам не выйдет на связь.
[Вам нужно срочно эвакуироваться из Ёндо!]
— Эвакуироваться? — он равнодушно переспросил, поправляя стул.
[Переворот! Семья Ли Чеюн и другие кланы спланировали восстание!]
Чой Хоён медленно пошёл наверх.
— Заблокируйте приют Ёндо. Введите первый уровень опасности. Все элитные подразделения в Сеуле должны заблокировать мосты.
[Принято. Я направляюсь к вам, чтобы сопроводить в бункер.]
Первый уровень опасности означал карантин. Запечатать приют, выпустить Адамов из подвала, позволяя хаосу поглотить и своих, и чужих.
Через два часа заражение достигнет верхних этажей. Но он доберётся до вершины за час.
Надев маску, он вышел на улицу, глядя на пасмурное небо. Причина была не только в мрачной погоде перед дождем. Небо над Ёндо затмилось дымом, поднимающимся из зданий. Несколько вертолётов пролетели над головой Чой Хоёна, усиливая хаос.
Советник, который выскочил из джипа и открыл дверь, был явно напуган. Если восстание увенчается успехом, и мятежники захватят контроль над городом, все, кто поддержал Чой Хоёна, ждёт смерть.
Чой Хоён смотрел в небо, словно не слыша.
— Кажется, мы опоздали, — пробормотал Чой Хоён, опустив голову и садясь в джип.
“Неужели он сдаётся? Без боя?”
Советник с тревогой ждал приказа.
— Приказываю сбить все вертолёты.
– Пунсан, Чиндо… Три вертолёта сбиты над Ёндо.
— С ума сошли?! Сбивают вертолёты?! — Ли Хичан нервно закричала. В конце концов, при восстании они могли и сбивать самолёты, если бы были на это силы.
– Двигается к острову Памсом на реке Ханган. Там он объединится с нашими силами.
Ли Хичан тоже не доверяла нынешнему Министру. Если бы он был жаждущим власти, как Первый или Второй, с ним было бы легче иметь дело. А этот… К тому же от своей дочери она слышала, что Чой Хоён – Змей, который готов на всё ради места. Она бы предпочла иметь дело с жадным человеком, чем с непредсказуемым психопатом, поэтому она вела себя сдержанно, ожидая подходящего момента.
[Мы позволим вашей семьераспространить вакцину, — Квак Сухван, бледный, как оживший труп, сверлил её взглядом, требуя немедленного решения.— Решайте сейчас.]
Они поддерживали связь даже после его побега в Россию через подполковника Ча, так что знала, что они разрабатывают вакцину.
— Только распространить? А как же метод разработки?
Когда она заколебалась, он грубо прервал её:
Взамен он попросил поджечь здания рядом с приютом Ёндо, но не трогать сам приют.
[Министр держит доктора Сока в заложниках, чтобы остановить разработку вакцины. Нам нужно спасти его.]
Хотя она не хотела ввязываться в опасные дела, речь шла о вакцине.
— “Перелётные птицы”, “Гиены”. Такое название носили другие кланы. Ли Хичан оставалась гордой. Она терпела насмешки со стороны других семей, поэтому подумала, что восстание даст ей шанс.
— Наши в вертолётах уже эвакуировались?
Она говорила в рацию, скрывая тяжёлые вздохи.
– Есть раненые, но погибших нет. Однако… распространяются слухи, что мы являемся зачинщиками мятежа.
– Императорский пингвин взлетел в небо. Махая крыльями, пингвин доставит вакцину по всему городу. Распространяется этот лозунг. На вертолёте Квак Сухвана был знак пингвина.
“Вот почему он так легко согласился на сделку. Этот ублюдок использовал меня”.
И он взял с собой Ли Чеюн, фактически втянув её в эту историю. Но благодаря его родителям у неё родилась здоровая дочь, так что она могла считать это платой за услугу.
Эдемский сад, одурачивающий людей, тоже пора было остановить. Если не пресечь религию, слившуюся с властью сейчас, Чой Хоён станет непобедим.