20 джазовых альбомов июня
Константин Сухан
"Гимны"
(OTA)
На обложке нового альбома трубача Константина Сухана "Гимны" использован фрагмент фрески "Лествица" из монастыря на Синайской горе. Сочинение "Лествица" написано в конце VI христианским богословом Иоанном Лествичником и состоит из 30 глав - "ступеней" добродетели на пути христианина к духовному совершенству.
Вдохновленные "Лествицей" "Гимны" - третья часть "духовного" цикла: в прошлом году Сухан выпустил альбомы "In Si" (посвящен Иоанну Крестителю) и "Каждение".
Для водухотворенного Сухана музыка - неотделимая часть собственного опыта, и рассматривать новую пластинку в отрыве от его личного пути едва ли будет правильным. "Гимны", записанные при помощи мягкой трубы и звуковых эффектов, полны внутреннего сосредоточения и смирения. Главная составляющая музыкальной природы альбома - тишина, возникающая вокруг минималистичных звуковых волн. Задумав "Гимны" еще до пандемии, Сухан писал их вместе с женой Милой уже в условиях изоляции, и внезапное и неотвратимое заточение добавило композициям тихой и неумолимой правды.
Местами едва движимый эмбиент-джаз "Гимнов" вызывает ассоциации с "In A Silent Way" Майлза Дэвиса, как если бы тот вдруг сжался до одних только звуков приглушенной дэвисовской трубы. Впрочем, куда точнее будет сравнение с альбомами другого трубача - Джона Хасселла, который также использовал звуковые эффекты и искал себя в состоянии отстраненного созерцания. Но если Хасселл, занимаясь синтезом традиций и новых технологий, создавал "музыку четвертого мира", то музыка Сухана - будто бы и вовсе не от мира сего. В "Гимнах" материя если и присутствует, то едва уловима. Сухан играет то, что нельзя ощутить, но при определенном внутреннем усилии можно почувтвовать.
Жанр выведенной на рынок так называемой "религиозной музыки" давно превратился в пошлый китч, но "Гимны", как и другие альбомы ведомого Суханом лейбла "OnTheAir", далеки от бессмысленной суеты. Музыка Сухана рассказывает о том, как не делать лишних движений и не нарушать молчания. И тогда, цитируя поэта Рахмана Кусимова, "тебя настигает огромная тишина, такая, что не можешь понять, это - внутри тебя или снаружи".
Zeitkratzer & Mariam Wallentin
"The Shape Of Jazz To Come"
(Zeitkratzer Records)
Берлинский супер-нонет Zeitkratzer, двадцать три года производивший отклонения от академической нормы, при содействии шведской певицы Мариам Валлентин из Fire!Orchestra добрался наконец до джаза.
Название пластинки - "The Shape Of Jazz To Come" - постирония в квадрате. Содрав вывеску с классического фри-джазового альбома, Zeitkratzer не тронули содержимое: наверное, это единственный "The Shape Of Jazz To Come", на котором нет ни одной композиции Орнетта Коулмана. Зато есть "Struttin’ with Some Barbecue" Лил Хардин Армстронг, "Cry Me A River" Артура Гамильтона, "Jelly Roll Blues" Свит Эммы Барретт, да еще и "Strange Fruit" и "My Funny Valentine", навсегда связанные с именами Билли Холидэй и Чета Бейкера. Сделав такой выбор, Zeitkratzer решили пойти по тропе, ширина которой - полшага между оскорблением чувств "джазовых верующих" и сервильно поданным набором "стандартов".
Начинается альбом, впрочем, с авангардной композиции "Bird Song" Мухала Ричарда Абрамса, в которой последовательно нагнетаемое напряжение оборачивается стеной шума и ярости. В сменяющей этот отчаянный гимн звонкой "Struttin' with Some Barbecue", Zeitkratzer и Валлентин доводят мажорное звучание ранних джаз-бэндов до абсурда и, застревая на последней фразе, падают в омут "Cry Me A River", которая словно расползается по швам, а Валлентин с трудом собирается с силами, чтобы пропеть знаменитые печальные строчки. После это группа берет тайм-аут и выпускает пар, остервенело исполняя "Jelly Roll Blues". А потом наступает черед великой "Strange Fruit", в которой после Холидэй, наверное, сказать уже нечего. Но Валлентин и не пытается сделать эту песню своей, скорее вживается в боль Леди Дэй до неотличимости тембра голоса и плачет навзрыд в сопровождении стонущей скрипки.
Голос Валлентин - неважно в феерии или трагедии - звучит как один сплошной оголенный нерв. Непонятно, как она сама выдерживает такой накал страстей и умудряется выживать в экстремальных условиях, предлагаемых ей беспредельными берлинцами. Пройдя через водопад поистине минтоновских импровизаций в "Drummer Song" Джери Аллен, в финальной "My Valentine" она меняет грусть одинокой влюбленности Чета Бейкера на беспощадное состояние нелюбви и, растягивая последний слог, медленно уходит в звенящую тишину.
Если "The Shape Of Jazz To Come" Орнетта Коулмана стал в 59-м пощечиной общественному вкусу, то спустя 60 лет Zeitkracker и Валлентин, используя то же название как метафору, хлещут погрязжего в конформности джазового слушателя по щекам. Похоже этот малоприятный опыт был действительно необходим.
Aaron Choulai
"Raw Denshi"
(Namboku Records)
Пианист и битмейкер Аарон Чоулай родился в Папуа-Новой Гвинее, вырос в Австралии, обучался в США, а теперь живет и работает сразу на Мельбурн и Токио. Сформировавшийся в смешении культур, Чоулай свободно обращается с жанрами, то выступая в формате джазового пиано-трио, то нарезая биты для андеграундных хип-хоп проектов, то участвуя в диковинных фьюжн-авантюрах.
Порядочно пошатавшись из стороны в сторону, Чоулай решил, что пора соединить свои навыки и умения, и вместе с биг-бэндом из десяти человек и отрядом японских эмси выплавил заводную и изобретательную пластинку "Raw Denshi". На девяти треках "Raw Denshi" духовые без устали плавят медь, ритм-секция качает на сложных размерах, приглашенные рэперы заразительно тарабарят на японглише, сам Чоулай успевает покружить фортепианные изящества, что твой Билл Эванс, и вдоволь покрутить ручки сэмплеров. На изъезженной вдоль и поперек территории джаз-хопа, Чоулай берет лучшее у Макайи Маккрейвена и Шафика Хусейна, показывает дулю разомлевшему Гласперу, кланяется в ноги Дилле и Нюджейбсу и устраивает парад бодрых небанальностей.
"Raw Denshi" в первой половине так вдохновенно феерит, что ближе к концу альбома начинает сказываться нехватка дыхалки. Но такое развитие событий выглядит даже правильней, чем безоговорчная победа. Чоулай не посягает на святое, не свергает признанных чемпионов жанра, но уверенно встает с ними в один ряд.
Ben Zucker
"The Fifth Season"
(Amalgam)
Знакомьтесь, Бен Цукер - еще один чикагский умник, ученик Брэкстона, композитор, мультиинструменталист (играет на вибрафоне, фортепиано, трубе и барабанах) и певец.
"The Fifth Season" - дебют Цукера в роли бэндлидера - получился амбициозным, остроумным и размашистым. Это свободный джаз с искусно прописанной композиционной частью и импульсивным импровизационным развитием.
Находясь в потоке экспериментов и подчеркивая намеренно сконструированную заумь ("пятый сезон", как-никак), Цукер удерживает нити разветвленного сюжета и сохраняет цельность высказывания. С изяществом умелого фокусника он выуживает из бездонного мешка с идеями знакомые предметы (свинг, модальный джаз, пост-боп и даже джаз-фанк), проворно скрещивает их друг с другом и отдает на растерзание своей вольдумной банде. На альбомной дистанции Цукер проделывает такие манипуляции не раз и не два, но каждый раз следишь за ними, затаив дыхание.
То, как "The Fifth Season" задуман, вызывает уважение; то, как сыгран, - убеждает в мастерстве и чувстве стиля. Цукер играет тут только на вибрафоне, сочетая диссонансные парадоксы в духе Джейсона Адашевича с кол-чейдеровской плавностью линий. Среди участников квартета нет громких имен, но класс и уровень взаимодействия таковы, что остается только еще раз подивиться уровню чикагской сцены. Басист Эли Намай - второй после Цукера по важности человек на пластинке - местами творит не поддающиеся описанию вещи. Рассыпаясь в скоротечных восторгах, рискуешь, конечно, оказаться в дураках, но тут вроде мошенничеством не пахнет - чудеса на "The Fifth Season" проделаны при помощи ловкости ума и рук.
Siti Muharam
"Siti of Unguja (Romance Revolution on Zanzibar)"
(On The Corner)
В 30-х годах прошлого века занзибарская певица Сити Бинти Саад стала первой женщиной-исполнительницей традиционно мужского жанра тарааб. Синти вывела тарааб из роскошных покоев султана на бедные улицы и пела о нищете и нелегкой женской доле. Сити в переводе на английский значит Леди, - так вот Сити Бинти Саад, исполнявшая шокирующе откровенные песни о насилии и смерти, но оставлявшая их в пространстве личной боли, стала для Занзибара своей Леди Дэй.
Теперь настал черед ее внучки, Сити Мухарам, вспоминать пронзительное наследие и, причитая навзрыд на суахили, растравлять душу и ранить сердце. Непритворный порыв Мухарам пропитан сырым землистым грувом и окружен тонкими линиями перкуссий и деликатным пощипыванием струн. Аутентичный саунд традиционных для тарааба инструментов уместно усилен электронными эффектами, и здесь стоит сказать спасибо студийным умельцам бирмингемского лейбла "On The Corner", которые сохранили пластинке загадочное сочетание народного размаха и дворцовой церемониальности и уберегли ее от клише world music. "Siti of Unguja" - штучный товар, конечно, но полюбить этот альбом можно только не впав в эстетскую прелесть.
Èch
"Èch"
(Un Rêve Nu)
Одноименный альбом французской группы Èch - еще один блистательный пример хаотического артистизма Энди Бубакера, который помимо музицирования еще рисует, поет, фотографирует и пишет абсурдисткие тексты.
В музыке Бубакер с четырнадцати лет, и успел поиграть бибоп, панк, прогрессив и даже регги. Лет двадцать назад он увлекся практиками на подаренном ему саксофоне и улетел в свободную импровизацию. Однако в 2011-м из-за проблем со здоровьем оставил духовую деятельность и перешел на бас-гитару.
C Èch Бубакер играет шумный искаженный фри-рок, в котором учиняет электрогитарный раздрай вместе с крикливыми саксофонами и сбивчивыми барабанами. В музыке Èch много театральщины, показного паясничанья, в котором намеренная игра на публику уживается с отчаянной смелостью. Èch то покружат кокетливыми постпанковыми завитушками, то устроют горлопанную саксофонную перекличку, то забьются в шумовой падучей так, что становится не по себе, а потом неожиданно обернутся грациозными лириками.
Пластинка звучит намеренно избыточно и эклектично - у Бубакера напрочь отсутствует чувство меры, но ему никогда не изменяет чувство стиля. Умеренность - удел обывателей, Бубакер же чудак, романтичный эксцентрик и, по-видимому, чудотворец.
Первым об альбоме написал Илья Белоруков, который знает Бубакера давно и даже издавал на собственном лейбле. Как водится с по-хорошему диковинными вещами, альбом Èch доступен только на Bandcamp.
Quin Kirchner
"The Shadows and the Light"
(Astral Spirits)
Новый двойной альбом чикагского барабанщика Куина Кирхнера длится полтора часа, и, кажется, на такой длинной дистанции должен обязательно дать сбой. Но "The Shadows and the Light" слушается запоем, и оторваться хотя бы от одной из пятнадцати композиций решительно невозможно.
Для записи пластинки Кирхнер собрал вокруг себя цвет чикагской сцены и вдохновил поиграть мейнстрим свежо, умно и с неподдельным драйвом. Состав Кирхнера, превращаясь то в размашисто звучащий септет, то сжимаясь до малогабаритного комбо, изящно крутит ритмы былых времен и отвешивает поклоны Карле Блей, Чарльзу Мингусу и Сан Ра.
Альбом начинается с блистательного сольного вступления Кирхнера ("Shadow Intro"), потом расцветает солнечным афро-кубинским джазом ("Bata Chop"), задорно цитирует Куинси Джонса ("Moon Vision") и обдает теплым пост-бопом второй волны
("At This Point In Time"), упоительно соскаивает в космические завихрения Сан Ра ("Planet Earth") и безошибочно улавливает утонченную интонацию Блей ("King Korn").
Примеряя на себя образы прошлого и встраивая их в новые обстоятельства, Кирхнер и компания сохраняют легкую походку и ясный, лучистый взгляд. "Thе Shadows and the Light" светит ярко и тепло, и даже если на этом альбоме есть темные пятна, то думать о них совершенно не хочется.
Martin Küchen & Landæus Trio
"Mind The Gap Of Silence"
(Clean Feed Records)
Шведский саксофонист Мартин Кюхен взял передышку в авангардных делах и записал ясную и лиричную пластинку. В помощь призвал трио тихого пианиста Матиаса Ландеуса, чья деликатная манера вроде бы идет вразрез с громогласностью Кюхена. Но джаз тем и хорош, что антиподы в нем способны сойтись легче идейных союзников.
Ландеус с верной ему ритм-секцией отходит на второй план, оставляя Кюхену пространство для импровизаций. И Кюхен показывает, почему он - бунтарь с идеалами - достоин именоваться "великим". В отличие от недавних экспериментальных альбомов (как, например, с трио The Croaks), Кюхен играет лаконично, главное оставляя, что называется, between the notes. Печаль, грусть, нежность, тоска по неизвестному - переживания, создаваемые Кюхеном, субъективны и даже у одного человека никогда не повторятся дважды: слушая альбом прошедшую неделю, я и утешался, и отчаивался от одних и тех же композиций.
Надеюсь, Кюхен еще подарит нам не одну кач-феерию с Angles 9 и не раз восхитит новаторской смелостью, но вот эта, наверное, проходная в его дискографии пластинка показывает, как много в нем человеческого тепла.
Endless Field
"Alive in the Wilderness
(Biophilia)
Медленный акустический эмбиэнт-джаз, записанный в полевых условиях посреди южных пустынь штата Юта. Несмотря на то, что запись вроде бы носит протестный характер (дуэт выступает против решения Трампа разрешить на территории заповедника добычу нефти) , музыка "Alive in the Wilderness" наполнена природной безмятежностью. Звуки гитары и контрабаса плавными бессюжетными линиями разносятся по ветру и улетают за горизонт, изредка увеличивая резкость. Местами кажется, что вот-вот и в эти струнощипательные элегии рассеянным эхом ворвется голос Марка Козелека, и споет нам о понятном и вечном. Но коль уж альбом описывает природу, то порывы ветра и шум воды будут звучать на нем естественнее человеческого голоса. Endless Fields это понимают и не пытаются преувеличить красоту окружающего пространства, а играют ровно ту музыку, которую оно заслуживает.
Compro Oro with Murat Ertel & Esma Ertel
"Simurg"
(Sdban Ultra)
Славный бельгийский психо-джазовый квартет Compro Oro привлек великого турецкого саз-виртуоза Мурата Эртеля (группа Baba Zula, рекомендую) вместе с супругой для участия в интуитивных джемах. Результат - обаятельно звенящий в ушах альбом "Simurg".
На первой композиции Эртель вырабатывает сильный электрический ток неправильной формы и передает импровизационный привет группам Wooden Shjips и The Black Angels. После бойкого начала, однако, настроение альбома резко меняется, и уже вторая песня "Murmur" медленно стелется по земле психоделическим туманом, сопровождаясь таинственными нашептываниями на турецком. С каждой новой композицией звучание становится расфокусированней и погружается в бессознательные глубины. Пятичастную сюиту "Valley of Love-Disbelief-Loneliness-Ego" с заклинаниями Эсмы Эртель стоит рассматривать исключительно как сеанс гипноза. Остается только надеяться, что чета Эртель изгоняет злых духов, а не призывает их.
Научно обосновать подобные магические упражнения я не в силах, но эффект эта потусторонне красивая пластинка оказывает скорее исцеляющий.
Ambrose Akinmusire
"on the tender spot of every calloused moment"
(Blue Note)
На шестом сольном альбоме трубач Эмброуз Акинмузир продолжает упорно действовать по принципу "будь сложнее": снова замудренное название, по-пижонски выведенное строчными; снова громоздкие композиции, к каждой из которых в скобках пришит запутанный декодинг; снова необъятная концепция, в которой попробуй разберись.
Музыка тоже закручена до предела, и первая же вещь под названием "Tide of Hyaciynth" разворачивается в многочастную сюиту, которая за восемь минут успевает побыть и навороченным пост-бопом, и съехавшим с катушек фри, и даже солнечным латино. Такое начало на мейнстримовом "Блю Ноуте" может себе позволить либо кокетливый пошляк, либо законченный безумец, но штука в том, что Акинмузир, выбирая между "быть" и "казаться", решается на оба варианта сразу.
Акинмузир выпендривается, конечно, но его таланта и смелости хватает для превращения авангардных идей AACM, политической ярости в духе молодого Арчи Шеппа и мейнстримовой романтики "а-ля 60-е" в личное и цельное высказывание на злобу дня. В том, что Акинмузир хочет одновременно жалить как Роско Митчелл и влюблять как Рой Харгроув чувствуется не конъюнктурный расчет, а скорее уверенность в собственной правоте и чистоте замысла.
Если уж заниматься реставрацией black american music, то так, чтобы ничего не упустить из виду, - судя по "on the tender spot of every calloused moment" такая задача Акинмузиру по плечу.
Rudresh Mahanthappa
"Hero Trio"
(Whirlwind Recordings)
После выхода альбома "Bird Calls" саксофонист Рудреш Махантхаппа выдержал пятилетнюю паузу, и, наконец в июне вернулся с новой пластинкой "Hero Trio". Как и в случае с "Bird Calls" - оммажем музыке Чарли Паркера - на новом альбоме Махантхаппа вновь обращает взгляд в прошлое и занимается ревизией творчества кумиров. Среди девяти композиций "Hero Trio" - нетленки Паркера, Колтрейна, Коулмана и Кита Джарретта, джазовые стандарты "I Can't Get Started" и "I Remember April", поп-баллада Стиви Уандера и кантри-хит Джонни Кэша "Ring Of Fire". Решать непростую задачу Махантхаппа взялся в сжатом формате pianoless-трио с контрабасистом Франсуа Мутеном и барабанщиком Руди Ройстоном. Так Махантхаппа намеренно отсек лишнее и показал, что не будет заниматься комфортным редизайном, а намерен переизобрести классику заново.
С первой же композиции Махантхаппа берет с места в карьер и превращает игривый паркеровский бибоп "Red Cross" в размашистую модерн-джазовую пьесу. Паркеровские метаморфозы продолжаются в композиции "Barbados/26-2", где остроумно перекидывается мостик между 12-тактовым блюзом Чарли "Barbados" и пьесой "26-2" Джона Колтрейна, которую тот в свою очередь построил вокруг паркеровской же темы "Confirmation". Далее с исступленным азартом трио разделыватся со стандартами "I Can't Get Started" и "I'll Remember April", доводя их сентиментальную безмятежность до точки душевного кипения. Сладкая поп-баллада Стиви Уандера "Overjoyed" стараниями дуэта Мутен-Ройстон лишается плавных ритмических линий и точек опоры, а Махантхаппа последовательно усложняет мелодический рисунок и устраивает импровизацию на грани нервного срыва. Джарретовская "Windup" в осутствие фортепианной линии группируется вокруг взаимодействия саксофона и контрабаса, превращаясь в поджарый и ассиметричный нео-боп. На протяжении всего альбома Махантхаппа не стесняется изменять суть любимых композиций и подстраивать их под собственное музыкальное видение, и лишь в коулмановской "Sadness" он звучит близко к тексту, убедительно передавая чувство блюзовой горечи.
"Hero Trio" - запись умная с правильно расставленными гиперссылками, но в первую очередь, в ней чувствуется не желание Махантхаппы поиграть интеллектуальными мускулами, а искренний душевный порыв. Для него эти композиции - не отжившая классика, а до сих пор пространство борьбы, в котором музыка не только переосмысляется, но и создается заново. Американский мейнстрим часто и за дело упрекают в выхолощенности и бесконечных самоповторах, так вот стиль Махантхаппы узнаваем сразу, возможно потому, что Паркер и Колтрейн для него не пустой звук.
Vibration Black Finger
"Can You Hear, What I'm Trying To Say?"
(Jazzman)
Перкуссионист и продюсер Ласселл Гордон, бывший учредитель британской эйсид-джазовой группы The Brand New Heavies, теперь выпускает музыку под вывеской Vibration Black Finger. Это уже второй альбом VBF с длинным названием-цитатой саксофониста Мариона Брауна и кострами музыкальных амбиций.
На первой же композиции Гордон делает остроумный ритм-энд-пульс кивок в сторону забытой песни New Life Trio, потом резко соскакивает в сторону ориентальных психоделических зарисовок, в свою очередь оборачивающихся рваным коллажным пост-фьюжном "Acting For Liberation" памяти электрического Майлза Дэвиса. В заглавной композиции Гордон поднимает на щит Мариона Брауна, и окружает цитируемые саксофонные партии мороком спейс-джазовой психоделии. Во второй половине альбома Гордон дрейфует между протестными возгласами фри-джаза и уличной энергией нео-фанка, обнаруживая интерес то к экспрессивным саксофонным соло, то к горячему женскому вокалу, то к плотной грувоносной накачке.
Копаясь в своей памяти и архивных записях, Гордон разворачивает нервные и неровные композиции, меченые страстью и тоской. Идей в голове у Гордона настолько много, что кажется, он не успевает их завершить, бросая начатые сюжетные линии на полпути. Но такая хаотичная эклектика не раздражает, даже наоборот: в сравнении с ухоженным ландшафтом The Brand New Heavies творческий беспорядок VBF смотрится обаятельно.
Whit Dickey Trio
"Expanding Light"
(Tao Forms)
Проверенное нью-йоркское трио без страха и упрека исполняет старый-добрый акустический фри. Барабанщик Уит Дики и саксофонист Роб Браун играют вместе с начала 90-х и по-прежнему непрочь дать огня, на сей раз взяв в компаньоны молодого контрабасиста Брэндона Лопеса. Звучит альбом поджаро и бодро, с ритмической ассиметрией и извилистыми саксофонными соло. Музыка то распадается на части, то вновь собирается в плотный поток. Дики и Браун гоняют друг друга от души, Лопес служит скорее опорой и приводит их импровизоционные порывы к общему знаменателю.