Вера или невежество?
Это очень смешной диалог Платона. Впрочем, хоть мем и смешной, а ситуация страшная.
Диалог происходит между Сократом и Евтифроном. Евтифрон судится со своим отцом из-за того, что последний оказался причастен к смерти раба. История была такова: один пьяный раб зарезал другого, и отец Евтифрона до приезда экзегета (толкователя законов) связал убийце руки и ноги и бросил в яму. Ну, пока экзегет доехал, тот уже откинулся. Неловко получилось. Поэтому благочестивый Евтифрон не мог оставить отца безнаказанным.
И тут Сократ такой: "Ага, постой-ка.. Мелет как раз на меня в суд подал за то, что я богохульничаю. А ты знаток в благочестии. Так расскажи же мне, друг мой милый, что это и с чем это едят. Я ж грешник, но ты можешь быть моим учителем, и тогда в суде я сошлюсь на тебя 😏". И Евтифрон такой: "Да без б".
Но, вы понимаете, это не был бы текст Платона, если бы Сократ кого-нибудь не уделал. В итоге, Евтифрон слился, а Сократ остался красавчиком. И вот как это было (да-да, сейчас будет нескучный пересказ. Это нужно).
Евтифрон: "Я сужу своего отца, и это есть благочестие".
Сократ: "По поводу отца я уже всё понял. А благочестие-то что такое?".
Евтифрон: "То, что любезно богам".
Сократ: "Прекрасно. А тебя не смущает, что боги сами между собой постоянно срутся из-за того, что им любо, а что нет? Получается, для Зевса может быть твой поступок и боголюбезен, а вот для его отца, Кроноса,.. ну, не особо. Ты понимаешь".
Евтифрон: "Ну, согласен. Но никто ж спорить не будет, что если ты кого-то несправедливо убил, то ты должен за это ответить".
Сократ: "А тут никто и не спорит. Но на суде человек и не отстаивает своё право быть безнаказанным за несправедливость. Каждый обвиняемый считает, что он справедлив".
Сократ: "И я о том же. Так как же тогда ты докажешь, что то, в чем ты обвиняешь своего отца, является справедливым? Мы же на богов опираемся, правового государства ещё не придумали. Ты номерок то Зевса знаешь. Может, Орфея хотя бы?".
Евтифрон: "Ох и тяжело с тобой, Сократ..".
Сократ: "Давай тогда вернёмся к началу. Если ты скажешь, что такое благочестие, то будет легче делать из этого выводы".
Евтифрон: "Хорошо, давай по-новой. Благочестие — это то, что ВСЕ боги любят".
Сократ: "Хрена се заявление. Ну, допустим. И как это работает? Что-то является благочестивым и поэтому это любят боги или нечто делает благочестивым эта любовь богов?".
Евтифрон: "Я ничего не понимаю".
Сократ: "Жиза. Давай на пальцах: Есть любимое и любящее. Любимое называется так потому, что оно приносит любовь. Любящее называется так потому, что оно способно чувствовать или дарить любовь. Сечëшь?".
Сократ: "Ну, вот я тебя и спрашиваю: оно благочестивое, потому что такое по сути? То есть, богам любезна эта благочестивость - вот они её и любят. Или сначала боги что-то начинают любить и мы такие смертные: «ага, оно благочестиво»?".
Евтифрон: "Не, я за первый вариант".
Сократ: "Супер. То есть, нечто является сначала благочестивым, а потом его уже любят все боги?".
Сократ: "Тогда ты опять ничего толкового не говоришь. Ты мне сказал, что благочестивое - это то, что любят все боги. Окей. Я тоже могу так сказать: Яблоки — это то, что любят многие афиняне. Зашибись. И как это делу помогает? То, что многие афиняне любят яблоки является не самым главным свойством яблок. Нельзя яблоки определять таким образом. Это уход от сути".
Сократ: "А ты стрелки не переводи, друг ты милый. Сам запутался, а меня ещё обвиняешь в чем-то. Ладно, уж помогу тебе 😇. Давай с другого края зайдем. Благочестивое должно быть справедливым?".
Сократ: "А оно справедливо, потому что благочестиво или благочестиво, потому что справедливо?".
Евтифрон: "Сократ, это трындец..".
Сократ: "Ну, подумай нормально! Ты вообще меня моложе, чего ты ноешь?".
Евтифрон: "Где благочестивое, там и справедливое. А где справедливое, там не везде благочестивое".
Сократ: "То есть, справедливое — только часть благочестивого".
Сократ: "Супер. И какую часть справедливость занимает в благочестии?".
Евтифрон: "Ту, что связано со служением".
Сократ: "Я тебя понял. А теперь давай поговорим о служении 😈".
Евтифрон: "Я потерял смысл в своём существовании..".
Короче, дальше начинается самый смак. Для меня, во всяком случае. Идея служения всегда связана с чем-то религиозным. Но религии по-разному это слово воспринимают. А ещё этот же термин используется в йоге, хотя назвать еë религией можно с натяжкой.
Служение используется обычно в смысле подношения. Человек что-то преподносит богу/богам/Богу. Но зачем ему это делать? В этом и пытается разобраться Платон. 🧐
В словаре Ожегова служить значит "направлять свою деятельность на пользу чего-н.". Ну, Платон и пишет: "Ремесло пастуха есть служба скоту", " Ремесло конюха есть служба лошадям". Тогда Сократ делает вывод, что служение всегда направлено на пользу. А значит, служение того же самого Евтифрона должно приносить пользу богам, т.е. должно делать их лучше.
В этот момент Евтифрон почти перекрестился. Эпоха не та, а так бы точно перекрестился. Поэтому Евтифрону по необходимости пришлось пояснить: "Я имею ввиду такое служение, каким рабы служат своим господам". Служить значит "выполнять свое назначение" — пишет Ожегов. "Ну, допустим" — говорит Сократ. "Служба врачей сводится к здоровью. Карабельных мастеров - к постройке корабля. К чему сводится служба твоя, Евтифрон? ". И тут он опять выпал. Как говорится, поймали дешëвку. А нет, так уже перестали говорить.
Загнанный в угол, он признаëтся: ".. если кто умеет говорить и делать богам угодное, совершая молитвы и жертвоприношения, это и есть благочестие". " Ты говоришь, что благочестие — это просить богов и дарить богам?" - переспрашивает Сократ. "Всë так" - признаëтся Евтифрон. То есть, по сути, он говорит о личной пользе. Нет, он тут же поясняет, что если все граждане молятся, то и государство будет сильным. Польза то всем будет! Но, всё равно всё сводится к пользе. И Сократ это прекрасно понимает, поэтому и очень прямо тому заявляет: "Следовательно, Евтифрон, благочестие есть нечто вроде торгового обмена между богами и людьми?". Подкол засчитан.
Я тоже ни раз сталкивался в жизни именно с таким пониманием религиозности. Зачем молиться Богу, если у тебя всё хорошо, верно? Обычно о Нем вспоминают, когда в жизни уж совсем всё тяжко. От Него ожидают спасения. Всё время все чего-то хотят от высших сил. Надеются на то, чего не понимают, но во что так рьяно верят. Для меня это стало до ужаса очевидно, когда однажды я спросил своего друга, а действительно ли он религиозен? Он сказал, что да, он христианин. И тогда я спросил, а как его религиозность проявляется? И он ответил мне, что недавно ходил в церковь молиться иконам, чтобы хорошо сдать ЕГЭ. И ему это помогло! Вот это да.. Нельзя ограничиваться этим примером, но просто он достаточно яркий.
Так вот. Евтифрон конечно эту дерзость проигнорировал, но Сократ продолжил. "Окей, если это торговля, то обмен должен быть равноценным. То, что мы получаем от них - понятно: всë самое приятное и желанное. А они от нас то что получают?". "Почёт и приятность" - говорит Евтифрон.
Сократ: "Благочестие — это знание, как лучше всего просить богов и приподносить им дары, верно я понял тебя?".
Евтифрон: "Да, наконец, ты меня понял, Сократ!".
Сократ: "Я бы на твоём месте так не радовался..".
Сократ: "Потому что ты сказал, что служишь ты не тем, что полезно богам, а тем, что для них приятно, любо".
Евтифрон: "Именно так. И что?".
Сократ: "А то, что мы опять вернулись к началу. Мы же с тобой уже договорились, что утверждать, что благочестиво то, что любят все боги — бессмысленно. Это нам никак не поможет. И тут ты снова взялся за своë..".
В итоге, Евтифрон буквально сказал, что ему надо спешить и закончил этот разговор. Ну, это же правда смешно!
Страх в том, что вопрос служения действительно серьёзен. Сократ в конце говорит, что Евтифрон несомненно должен понимать, что такое благочестие, иначе он бы побоялся и перед людьми и перед богами идти на суд. С одной стороны, это издёвка со стороны Сократа/Платона. А с другой стороны, это то, что потом перейдёт в христианство.
Благочестие в христианстве — добродетель, истинный образ жизни. Это внутренняя чистота, когда ты соблюдаешь Его заповеди, совершаешь обряды. С одной стороны, схоже с тем, о чëм говорится у Платона. Однако в христианстве акцент находится именно на страхе перед Богом. Страх своей греховности находится во главе угла. Это очень хорошо развил Сëрен Кьеркегор, но о нём как-нибудь в другой раз.
В мифотворчестве этот страх вылился в создании идеи ада с демонами. В раннем христианстве ничего подобного не было. Тогда ад воспринимался как вместилище мёртвых — это видно как минимум по фрескам. Более того, в апокрифической Евангелии от Никодима сказано, что Иисус после своей смерти посетил ад и освободил мёртвых. Он разрушил ад. В этом и смысл его жертвы. Христианство говорит: Иисус пострадал за людей, взяв их грехи. Но не понятно, что имеется ввиду. А исходя из этой легенды всë становится на свои места: своим поступком он смог оказаться в аду, чтобы освободить грешников.
Правда для Церкви такая история была ни к чему. Она бы всё усложнила. Ведь так всё просто: будь хорошим или попадёшь в ад. Но это сильное упрощение, несмотря на то, что страх перед собственной греховности, действительно, лежит в центре этой религии, как мне кажется. Впрочем, это справедливо для всех авраамических религий.
Поэтому Платона здесь христианин бы прочитал так: Евтифрон не знает истинного благочестия именно постольку, поскольку не имеет этого страха перед Богом. Он возомнил, что знает, что благочестиво, а что нет. Но христианин не может знать что-то наверняка: он должен исходить не из знания, а из предписаний. Из заповедей, точнее. Из веры.
Не христианин же видит здесь просто стандартную такую историю о разоблачении невежества.
Однако мне бы хотелось обратить внимание и на другой ещё момент. Вот эта вот идея служения — она ведь восточная. Не знаю, как там дела обстояли в Месопотамии или в доарийской Индии, но в раннем индуизме, в ведах, было чёткое знание того, зачем нужны ритуалы. Там была идея общей космической гармонии, в которую был вписан человек.
В чëм был замес. Существует вечная битва асур и дэвов, двух видов божеств, благодаря которым и держится мироздание. И человек сам может в этой битве участвовать путём жертвоприношения. Притом, это слово понималось очень широко и глубоко. Например, прана, дыхание, тоже понималось как жертвоприношение. Человек не может быть живым, когда не дышит, поэтому в дыхании видели жизненную энергию. Вдох и выдох — это и есть жизнь и смерть, битва, вечное чередование. Но основные жертвоприношения — это ритуалы. Их нужно было совершать правильно, иначе во вселенной разразиться хаос. Такое знание было доступно брахманам, высшей касте людей, оно передавалось из поколения в поколение без какой-либо потери опыта.
Но к первому тысячелетию до нашей эры всë это стало пропадать. Ведическая традиция стала деградировать в магию, где смысл ритуалов уже сводился к обычной пользе. Собственно, это то, в чем находит себя и Платон. Но, получается, всë? Получается, человечество потеряло это древнее знание, эту космическую связь?
Не думаю, что всë так пессимистично. Я вообще не склонен видеть в развитии человечества какую-либо деградацию. Просто старые формы неизменно сменяются новыми, более простыми и лаконичными. Да, бывает, из-за этого теряется смысл, но бывает, что и не теряется. Касательно Индии, можно предположить, что им удалось сохранить древнее знание путём введения новых традиций — Упанишад, йоги, буддизма и др. Сейчас мне бы не хотелось заострять на них внимание, ведь речь то о Платоне.
А Платон, хочу я отметить, не случайно замечает этот кризис религиозности, связанный с непониманием собственных традиций. Как известно, Карл Ясперс, немецкий философ, выделял так называемое осевое время. Осевое время — это такой период человеческой цивилизации, когда она решила пересмотреть свои обычаи. Ещё говорят, что это связано с переходом от мифологического мировоззрения к рациональному, но это, как мне видится, сильное огрубление. Именно к этому периоду относят зарождение (или активное развитие) конфуцианства, даосизма, иудаизма, зороастризма, буддизма, маоизма, позднего индуизма и, как раз, классической греческой философии. Вообще, строго говоря, кажется странным всех одной лопатой грести. Их зарождение и развитие происходило в течение целой тысячи лет (как раз начиная с первого тысячелетия до нашей эры). Почему тогда мы останавливаемся на них? Что делать с христианством, которое тоже переосмысляло прошлую традицию? А ислам? В общем, понятно одно: с первого тысячелетия человеческое мировоззрение изменилось, потому что стало впервые переосмысляться, а не просто передаваться бесконечно из поколения в поколение в неизменном виде. Впрочем, мы точно не знаем, насколько прошлая традиция не видоизменялась.
Как отмечает Андрей Борисович Зубов (российский религиовед, востоковед, доктор исторических наук), кризис ритуальности привёл к новому пониманию духовности. Отныне этическое стало выше ритуального. Раньше, чтобы достичь богов, нужно было брахманам совершить определённые ритуалы. Но теперь необходимо, согласно наставлениям Гаутамы, соблюдать в своей жизни 8 добродетелей. Без этого ритуалы бесполезны.
Но это ещё не всё. Человечество переоткрывает известную до этого истину: человек и Бог имеют одно естество. Но, как отмечает Зубов, условно восточные религии и условно западные религии делают из этого открытия разные выводы. Восток говорит: "Ага, если мир состоит из Единого Духа, то индивидуальная душа — иллюзия. Нужно осознать единство с Пурушей и восстановить свою связь с миром (йога — связь с санскритского)". А Запад говорит другое: "Раз человек подобен Богу, то у него есть сила быть Творцом. В созданном Богом мире он может быть сотворцом. Мир лежит во зле, поэтому задача человека — восстановить правду". В общем-то, одна позиция никак не противоречит другой. Но, подобно размышлению Платона, есть ощущение, что второй тезис — только часть первого. Есть ощущение, что западная цивилизация делает акцент на человеке, на частном, в восточная цивилизации на Духе, на общем. И, тем не менее, не могу здесь не отметить, что это всё равно упрощение. С этим можно спорить. Даже нужно. Но пока мне видится это именно так.
Соответственно, Платон и был одним из родоначальником этой западной экзистенциальной мысли. В чëм, по сути, задача Сократа в диалоге "Евтифрон"? Дойти до правды. Если ты аппелируешь таким понятием, как благочестие, то ты должен быть уверен, что оно истинно, а не ложно. В противном случае ты отдаляешься от блага, от гармонии, от своей собственной сути и задачи. Поэтому для Платона этот вопрос, вопрос точности, имеет первостепенное значение. Экзистенциальное.
Поэтому о чëм, в свою очередь, свидетельствует этот диалог? А как раз о том, что суть вещей, суть понятий, которые мы используем в своей жизни для принятия решений, нам самим не ясна. Мы погрязли в невежестве, а должны стремиться к свету. Свет есть благо, Бог. Поэтому не правы были те, кто осуждал Платона за святотатство. Напротив, Платон был ближе всех своих обвинителей к божественному, потому что он стремился к истине, в отличии от них.
Но есть ли предел у познания? Когда вера — путь к Богу, а когда, наоборот, уход во тьму догматики? Вот вопросы, толкающие на новые размышления.