Глава 6. Создание мужчин. Ритуал и значение в мужских инициациях папуасов ава
Introduction, in: Rituals of Manhood. Male Initiation in Papua New Guinea - ed. by G. Herdt, pp. 273-319).
ОБ АВТОРАХ
Филип Л. Ньюман — доцент антропологии в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Он родился в Юджине, штат Орегон, в 1931 году. После завершения бакалавриата по антропологии в Орегоне он поступил в Вашингтонский университет для получения степени магистра. Под руководством К. Э. Рида и Дж. Б. Уотсона он провёл полевые исследования среди гурурумба, ранее не изученного народа Восточного нагорья, с 1959 по 1960 год. Диссертация, за которую он получил степень доктора философии в 1962 году в Вашингтонском университете, стала одним из первых подробных анализов системы сверхъестественного и ритуалов в группе народов нагорья. С 1961 года он преподаёт в UCLA, где также был заведующим кафедрой антропологии с 1969 по 1973 год.
Профессор Ньюман продолжил свои исследования и преподавание, связанные с Новой Гвинеей, и следующая совместная статья основана на более поздних полевых исследованиях среди племени ава, ещё одной группы Восточного нагорья. Он работал с ава в 1964–1965 годах и в 1970 году, когда проводил исследования ритуалов и социальных изменений. Доктор Ньюман, опубликовавший статьи в American Anthropologist и автор широко известного исследования «Знание гурурумба» (1965), в настоящее время преподаёт курсы по этнологии Меланезии, сравнительной религии и символизму, а также — предмету, который давно его интересует — интерпретативному построению этнографий.
Дэвид Дж. Бойд — доцент антропологии в Калифорнийском университете в Дэвисе. Он родился в Айове в 1942 году и получил там среднее и высшее образование. В период с 1964 по 1966 год он служил волонтёром Корпуса мира в сельской местности Перу, а также проводил летние полевые исследования среди эскимосов Аляски. Его аспирантура проходила в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе в конце 1960-х годов. В 1970 году вместе с профессором Ньюманом и в 1971–1972 годах он проводил исследования, касающиеся производства средств к существованию и экономического обмена в контексте недавних социальных изменений в деревне ава Илакия. За диссертацию, написанную по результатам этих исследований, он получил степень доктора философии в 1975 году.
Профессор Бойд привносит глубокий интерес к культурной экологии в свои исследования Новой Гвинеи и университетское преподавание. Он опубликовал и представил доклады по управлению ресурсами, поведенческим стратегиям экономического производства, интенсификации сельского хозяйства, трудовой миграции и социальным изменениям. Помимо преподавания антропологической теории, экологической антропологии, адаптации и планирования развития, а также сельскохозяйственных систем, он в настоящее время завершает книгу о домашней экологии и социальных изменениях среди ава.
Ключевой перспективой для понимания мужских инициаций ава является рассмотрение их как человеческой деятельности, направленной на манипулирование космическими силами, которые проявляются в человеческом теле [1]. Если понятие космологии понимать как представление о наиболее общих или фундаментальных силах, действующих в реальности, то важными космическими процессами для ава являются рост и размножение. Мужские инициации ава пытаются контролировать и манипулировать телесными субстанциями и генеративными процессами для достижения физического роста, общего физического благополучия и репродуктивного успеха. Выполнение ритуальных действий встроено в систему знаний, которая имеет последствия для многих культурных областей, выходящих за рамки самого цикла инициации. Ритуальная последовательность начинается с выражения нескольких основных идей, которые по мере развития процесса инициации постепенно приобретают множество слоёв значения. Цель этой главы — описать выполнение ритуалов инициации ава в контексте разворачивающейся системы знаний. Понимание действующих космических сил и приобретение техник контроля над телесными субстанциями являются важными аспектами жизни взрослых мужчин ава, и они активно передаются во время церемониального создания мужчин.
Термин «ава» относится к языковой группе, насчитывающей около 1500 человек, занимающей территорию в семьдесят восемь квадратных миль на юго-востоке провинции Восточное нагорье. Язык ава принадлежит к восточной семье восточноновогвинейской языковой группы, что объединяет его с языками ауйана (ауяна), гадсуп, тайрора и несколькими другими меньшими соседними группами (McKaughan 1973:3) [2]. Носители языка ава распределены между восемью в основном автономными компактными деревнями, расположенными в этом суровом регионе хребта Кратке [3]. Лесистые вершины холмов поднимаются выше 7000 футов, а травянистые долины спускаются до около 3000 футов вдоль берегов реки Ламари, которая пересекает территорию ава с востока на запад [4]. Общие модели жизни ава схожи с таковыми у их соседей из Восточного нагорья, включая довольно обширное подсечно-огневое земледелие, мелкое свиноводство, экзогамные, предположительно патрилинейные кланы, раздельное проживание взрослых мужчин и женщин, а также эндемичные войны между соседними деревнями [5]. Также присутствуют общинные мужские дома и связанные с ними ритуалы инициации. Эти ритуалы инициации ава отмечены такими часто упоминаемыми чертами, как различные физические испытания, очищение тела через кровопускание и рвоту, наложение пищевых табу, ограничения на контакт с женщинами и раскрытие глубоких знаний.
Многие антропологические исследования инициаций внесли вклад в понимание этих обрядов перехода в других группах нагорья, исследуя их связь с другими аспектами социальной жизни, такими как развитие мужской солидарности и её роль в поддержании безопасности и жизнеспособности местной группы, ритуальные действия как контексты для обменных мероприятий, социально-структурные конфигурации ритуальных событий и то, как ритуалы формируют и поддерживают поведение мужчин и женщин по отношению друг к другу (см., например, Allen 1967; Berndt 1962; Langness 1974; Meggitt 1964; Newman 1965; Read 1952, 1965; Strathern 1970). Исследование мужских инициаций ава, представленное здесь, будет рассматривать последовательность обрядов как ритуальную обстановку, в которой молодые мужчины обучаются природе космических сил, влияющих на рост и размножение, и техникам, используемым мужчинами для манипулирования и контроля над этими процессами. Силы, которые доминируют в процессах физического роста, поддержания физического благополучия и достижения репродуктивного успеха, контролируются путём воздействия на процессы, стимулирующие рост, генеративные процессы и телесные субстанции, связанные с репродуктивными способностями как мужчин, так и женщин.
Предоставление описания основных ритуальных событий, составляющих мужские инициации ава, связано с определёнными этнографическими проблемами, которые заслуживают комментария на данном этапе. Одна из этих проблем касается данных, на которых основано описание. Ритуалы происходят в течение нескольких лет, и нам не удалось наблюдать всю последовательность. Поэтому наше представление о ритуальной последовательности обязательно основано на различных источниках информации. К ним относятся полевые наблюдения за несколькими ритуалами в последовательности, рассказы мужчин, которые участвовали в некоторых или всех ритуалах, добровольные комментарии, сравнивающие то, как ритуалы выполнялись в прошлом, с тем, как они выполнялись во время полевых исследований, а также изучение мифических текстов, которые якобы объясняют, как всё стало таким, как есть. Кроме того, из рассказов о ритуалах, предоставленных пожилыми мужчинами, прошедшими всю последовательность, ясно, что различные обстоятельства, как индивидуальные, так и общинные, могут привести к сокращению или увеличению последовательности во времени, а также к исключению некоторых сегментов или объединению сегментов, которые в других условиях были бы отдельными. Наконец, эти ритуалы, как и другие аспекты культуры ава, изменялись со времени контакта с Западом (если не раньше), а также между временем первых полевых исследований в 1964–1965 годах и двумя последующими периодами полевых исследований в 1970 и 1971–1972 годах [6]. Таким образом, представленное нами описание является составным изображением мужских инициаций ава, как они могли бы происходить в своей наиболее сложной и длительной форме. Это сделано для максимизации количества данных, доступных для интерпретации значения ключевых событий и символов в рамках ритуальной последовательности.
Вторая проблема в предоставлении описания мужских инициаций ава заключается в определении того, какой набор ритуалов включить в последовательность. Мужские инициации, как правило, обсуждаемые в антропологической литературе, связаны с наступлением половой зрелости и окончанием латентного периода. Публикации о мужских инициациях в нагорье Папуа — Новой Гвинеи обычно представляют их как начинающиеся с отделения мальчиков от их матерей, за которым следует включение юношей в мужской дом и завершение через несколько месяцев, когда инициированные выходят как младшие члены группы взрослых мужчин. Инициирующая фаза их жизни обычно считается завершённой на этом этапе. Хотя для различных аналитических целей может быть полезно ограничить внимание ритуалами, происходящими в этот ограниченный период, мы считаем, что понимание связи между такими ритуалами и представлениями ава о росте и размножении лучше достигается путём рассмотрения серии из пяти ритуалов, охватывающих период от десяти до пятнадцати лет. Эта серия начинается, когда мальчики в раннем подростковом возрасте (1) вводятся в мужской дом, продолжается через (2) их первое очищение тела и (3) достижение статуса «завершённого» махби (молодого неженатого мужчины); последовательность завершается (4) церемонией пота и (5) суровыми ритуалами надрезания полового члена, связанными с помолвкой, после чего мужчина и женщина начинают рутины семейной жизни.
Этот взгляд может показаться расширяющим значение «инициации» за разумные пределы, но сами ава рассматривают этот набор ритуалов как единое целое. Это, например, указывается в мифе, который обрамляет ритуальный цикл именно таким образом [7]. Миф, рассказанный инициированным после того, как они прошли второй из пяти упомянутых ритуалов, передаётся им как действие предков, которое установило образец событий, которые они недавно пережили.
Миф начинается с двух мальчиков, живущих со своей матерью. Она вяжет сетчатую сумку и случайно роняет свою костяную иглу для вязания через щель в полу дома. Когда мальчиков отправляют под дом, чтобы достать иглу, они случайно видят гениталии своей матери. Думая, что то, что они видят, является чем-то съедобным, возможно, пушистым грызуном или сумчатым, они неоднократно просят её отдать это им. Мать, сильно обеспокоенная этим неподобающим поведением, решает оставить своих детей и спрятаться в другой деревне. Она устраивает уловку, чтобы мальчики не сразу обнаружили её отсутствие, но в конце концов они понимают, что она ушла, и сильно расстраиваются.
Мальчики пытаются определить, куда ушла их мать, используя технику гадания, которая включает стрельбу стрелами из стеблей травы в различных направлениях. Если стрела выпущена в направлении, в котором ушёл искомый человек, она летит прямо; но когда стрела выпущена в любом другом направлении, она возвращается и ударяет стрелка в гениталии. После множества выстрелов и получения такого же количества ударов по гениталиям мальчики выпускают последнюю оставшуюся стрелу. К счастью, она не возвращается, что указывает на то, что мальчики нашли направление, в котором ушла их мать, и они отправляются на её поиски. К ночи они всё ещё не находят свою мать, поэтому решают спать в наземном гнезде большой птицы [8]. На следующий день их находят спящими в гнезде старик, который пришёл в лес собирать яйца этой птицы. Он вытаскивает мальчиков из гнезда, отряхивает их и забирает в свою деревню. Там он помещает их в мужской дом, но не сообщает об этом своей жене, которая, на самом деле, является матерью мальчиков. Однако он говорит ей сделать различные виды украшений для рук и ног, которые носят инициированные мужчины. Старик хочет сделать мальчиков сильными молодыми мужчинами, поэтому он выполняет все действия, связанные со вторым ритуалом, украшает их новыми украшениями и, наконец, выводит их из мужского дома, чтобы показать своей жене, объявляя их своими сыновьями. Хотя ритуал превратил их из мальчиков в молодых мужчин, их узнаёт удивлённая мать, и все четверо танцуют вместе, исполняя песню, сочинённую ею.
В последнем сегменте мифа молодые мужчины работают в саду старой пары, срезая ветви с большого дерева. Две сестры видят их на дереве и, найдя привлекательными, выбирают себе каждого из них в качестве мужей. Они отмечают свой выбор, втыкая костяные иглы в землю у основания дерева. Когда молодые мужчины спускаются, они наступают на иглы, глубоко вгоняя их в свои ноги и вызывая сильную боль и кровотечение. Это болезненное кровотечение вызывает дальнейший рост молодых мужчин. В конце концов они признают молодых женщин как возможных партнёров, и миф завершается их браками.
Этот миф можно рассматривать как парадигму мужских инициаций ава, которая помещает связанный с ним ритуал в более широкий контекст последовательности событий. Мифическая последовательность начинается с отделения мальчиков от их матери, продолжается их включением в мужской дом и включает их последующее превращение в молодых мужчин. Она продолжается болезненным кровопусканием, связанным с идентификацией их партнёров, и заканчивается браком. Хотя миф не упоминает деталей ни одного из пяти ритуалов, происходящих в период, ограниченный мифом, он намекает на все, кроме одного из них, и демонстрирует их непрерывность, помещая их в единую последовательность развития.
Ни один термин или фраза ава, которые можно было бы перевести как «мужские инициации», не охватывают пять ритуалов последовательности, описанной выше. Ава называют первые три из этих ритуалов «созданием махби». Термин «махби» применяется к мужчине с момента его первого введения в мужской дом до завершения договорённостей о его помолвке и передачи его будущей жены из её родной группы в его группу. Ава признают три основные фазы в создании махби, и они соответствуют прохождению каждого из первых трёх ритуалов. Завершение каждой фазы отмечается терминологически добавлением описательного модификатора к слову «махби». Эти модификаторы относятся к степеням зрелости (или «зрелости») и могут применяться к растениям или животным, а также к людям. В контексте ритуализированного создания махби они относятся как к физиологической зрелости, так и к принятию всё более взрослых социальных обязанностей, но акцент явно сделан на первом. Эти ссылки на рост и развитие — не просто аналогии. В представлениях ава ритуалы, сопровождающие эти фазы инициации, не только отмечают переход от одной фазы к другой, но и фактически вызывают заметные и желательные физические преобразования.
Первый ритуал инициации происходит, когда мальчики в возрасте от двенадцати до четырнадцати лет вводятся в мужской дом [9]. Мальчики на этом этапе называются «пехгери махби», что указывает на то, что они физически развиты достаточно, чтобы начать рост, который приведёт к зрелости. Они сравниваются с растениями, которые проросли, но ещё не выпустили листья. Второй ритуал, который включает очищение через кровопускание и рвоту, происходит примерно через год, когда мальчикам от тринадцати до пятнадцати лет. Мальчики, прошедшие этот ритуал, называются «акахтак махби» и сравниваются с растущим, но ещё не зрелым растением или животным. Третий ритуал происходит через три-пять лет, когда юношам от восемнадцати до двадцати лет. В этот момент они участвуют в ритуале, который включает поедание крылатых бобов; после этого они называются «анотах махби», что указывает на то, что они полностью выросли, но ещё не готовы к репродуктивной деятельности. Только тогда процесс создания махби завершается, и ава говорят об этих юношах как о полностью «завершённых» махби.
Два оставшихся ритуала происходят примерно через пять лет после достижения полного статуса махби, когда юноши становятся молодыми мужчинами в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет. Первый из этих ритуалов называется «аук», что означает «потеть». Центральным компонентом ритуала является длительный период уединения в мужском доме, во время которого молодые мужчины постятся и потеют. Это событие происходит незадолго до того, как будущие жены молодых мужчин, участвующих в ритуале, передаются из их родной группы в группы их предполагаемых мужей. Второй ритуал, называемый «ахпви тари эке» или «суровое надрезание полового члена», происходит через несколько дней после ритуала пота, когда передача женщин завершена. Эти два ритуала осуществляют переход от статуса махби (молодого, неженатого мужчины) к статусу менахве (молодого, женатого мужчины). На этом этапе инициирующий период можно считать завершённым. Ритуалы, происходившие до этого времени, включают стимулирование физической зрелости и силы, необходимых для выполнения взрослых задач, и подготовку инициированных к взрослой репродуктивной деятельности. Взрослые женатые мужчины будут продолжать следовать определённым ритуальным практикам и ограничениям, введённым для них как для инициированных, но они будут делать это для защиты и поддержания своего физического благополучия и способности к размножению, а не для их создания.
Следующие разделы будут упорядочены в соответствии с последовательностью, в которой происходят пять ритуалов. По возможности, представления о росте, физическом благополучии и размножении, включённые в эти ритуалы, будут представлены в порядке, в котором они становятся известны инициированным. Мы считаем важным действовать таким образом, потому что многие ключевые ритуальные элементы имеют разные значения и цели на разных этапах последовательности. Понимание инициированными культурного значения ритуальных элементов развивается путём постепенного раскрытия знаний ава.
До введения в мужской дом мальчики в раннем подростковом возрасте обычно живут с другими мальчишками примерно того же возраста в небольших временных хижинах, которые они строят сами, внутри деревни. Они практически не несут ответственности, и хотя они больше не спят в домах своих матерей, мальчики всё ещё полагаются на своих матерей в плане основной части пропитания.
Последовательность мужских инициаций начинается, когда этих мальчиков насильно удаляют из этой обстановки и уводят в мужской дом, который до этого времени был строго запрещён для них. Мальчики удивлены этим похищением, поскольку родительские приготовления к событию, такие как накопление еды и дров, а также изготовление украшений, связанных с событием, были тщательно скрыты от них. Взрослые мужчины, которых просили вспомнить свои переживания во время введения, подтверждают, что они мало знали о том, что с ними произойдёт. Они описывают свои чувства как полные страха и тревоги и открыто признают, что плакали и дрожали, когда их уводили в мужской дом.
Мальчиков по одному проводят через открытое пространство вокруг мужского дома между параллельными линиями взрослых мужчин, играющих на тростниковых свистках (пемпиа) [10]. Эти свистки не скрыты от женщин или детей, и они используются в нескольких ритуальных контекстах, связанных с пространственными переходами. Также звучат гуделки (тебу), но это делается в кустах поблизости и вне поля зрения непосвящённых [11]. Когда мальчики собраны в мужском доме, им объясняют, что от них ожидается в плане изменений в их поведении, и дают общее понимание связи между ритуальным отделением от их матерей, прогрессом их собственного физического развития и такими отдалёнными вопросами, как их будущий брак. Следующее высказывание взрослого мужчины, вспоминающего свой собственный опыт, суммирует это наставление: «Они сказали нам: „Вы ещё маленькие мальчики и всё ещё спите рядом со своими матерями. Теперь мы возьмём вас, чтобы вы спали с нами в мужском доме. Теперь, когда это сделано, вы не можете вернуться к своим матерям. Если вы останетесь с матерями, вы не будете быстро расти. Если вы останетесь там, вы будете как маленькие, которые всё ещё сосут грудь. Вы не станете взрослыми. Вы должны войти в мужской дом, вы должны слушать, что говорят ваши отцы, вы должны быстро расти, и вы должны жениться“. Затем они сказали: „Если вы ослушаетесь своих отцов и пойдёте туда, где ваша мать готовит еду, и поедите, вы не будете расти, вы останетесь худыми и будете такими навсегда. Поэтому оставайтесь в мужском доме и ешьте с нами. Пока вы здесь, вы должны слушать, что говорят ваши отцы, то, что люди из прошлого рассказали нам. Когда вы услышите, когда вы вырастите свою еду и приготовите её в мужском доме, когда вы останетесь здесь, пока не станете полностью взрослыми, тогда вы сможете пойти поесть в доме своей матери“. Вот что они нам сказали».
После этого наставления мальчиков помещают в маленькие спальные кабинки, которые выстроены вдоль внутренней стены мужского дома, по одному мальчику в каждой кабинке. В каждой кабинке есть небольшой очаг, помимо большого в открытом центре дома, и мальчикам велят сидеть близко к своим очагам, пока готовятся к их первому физическому испытанию.
Взрослые мужчины несколько дней до этого собирали сахарный тростник. Тростник нарезают на куски длиной около пяти футов, связывают в пучки по десять-пятнадцать стеблей каждый и хранят вне поля зрения рядом с мужским домом. Пока мальчики находятся в спальных кабинках, пучки приносят внутрь, и то, что происходит дальше, описано в этом рассказе мужчины: «Мужчины говорят: „Выходите из кабинок, мы хотим вам кое-что сказать“. Мы все вышли и собрались в центре дома. Затем они сказали: „Мы не хотим вам ничего говорить, мы хотим, чтобы вы съели немного сахарного тростника. Все вы ложитесь на пол в линию“. Наши руки были под нами, прижаты к животу, и они бросили тростник на наши спины. Они не просто положили его на нас, они бросили его с силой! Они продолжали накладывать пучки, пока не образовалась большая куча. Затем мужчины сказали: „Попробуйте сбросить тростник. Мы хотим увидеть, сможете ли вы его сбросить и разбросать, или тростник сможет удержать вас“. Мы изо всех сил старались и разбросали пучки тростника во всех направлениях. Они сказали: „О, похоже, вы действительно сильные“. Затем они сказали: „Наш обычай — сажать сахарный тростник для всех, чтобы есть, но это тяжёлая работа и причиняет нам боль. Теперь вы почувствовали боль сахарного тростника“». Это испытание не только подчёркивает ответственность взрослой жизни, но также рассматривается взрослыми как общий тест, чтобы увидеть, достаточно ли физически сильны мальчики, чтобы выдержать трудности последующих частей ритуала.
В течение следующих нескольких дней мальчикам предлагают небольшие кусочки сахарного тростника для жевания, но им не разрешают есть твёрдую пищу или пить воду. Им говорят, что это ограничение на еду и воду призвано приучить их к мукам голода и жажды, которые они будут испытывать в будущем, выполняя тяжёлую работу в саду, охотясь на свиней, путешествуя на большие расстояния или участвуя в войнах. Им напоминают, что взрослые в прошлом переживали эти трудности, чтобы обеспечить пропитание и защиту для своих зависимых, и что инициированные также должны быть самоотверженными, когда они растут и берут на себя взрослые обязанности.
Запрет на питьё воды также имеет дополнительные значения. Рост и развитие человеческого тела, в представлениях ава, включают не только наращивание плоти и костей, но и увеличение плотности физической формы через высыхание. Этот процесс высыхания способствует индивидуальному росту и силе до среднего возраста, когда он достигает стабильного плато, но после этого приводит к высыханию в старости. Чтобы облегчить этот процесс, мальчики не только воздерживаются от питья воды, но и проводят большую часть времени, пока они находятся в мужском доме, сидя рядом с огнём, чтобы вызвать потоотделение. Связь между ростом и выведением жидкости из тела через пот объясняется мальчикам, как указано в воспоминаниях другого мужчины: «Мы сидели там и скоро начали потеть. Они [взрослые мужчины] сказали: „Вы молоды, и вы ели всевозможные вещи, и жидкости из этих вещей находятся в вас. Этот огонь заставит всю эту жидкость выйти из вашего тела. После того, как она вся выйдет, ваши тела начнут расти. Тогда у вас будет тело махби“. Они сказали это и посадили нас у огня. Много пота вышло из ног, рук, всех частей тела».
«Вещи», упомянутые в вышеприведённом высказывании, — это различные виды сумчатых, грызунов, птиц, рыб, рептилий и амфибий, обитающих в регионе. Женщины употребляют этих существ на протяжении всей своей жизни, но мужчины могут есть их только до того, как их введут в мужской дом, и снова после того, как они станут зрелыми женатыми мужчинами с детьми (см. Barth 1975; Meigs 1976). Однако в промежуточный период мужчинам запрещено есть таких животных. Ассоциация в представлениях ава между этими существами, жидкими субстанциями и контролем над ростом важна, но она не объясняется инициированным в это время.
В этот период поста и потоотделения мальчики также проходят через два других испытания. Во-первых, их периодически выводят из мужского дома и бьют, а также жалят крапивой. Несколько стеблей крапивы связывают в пучок и обматывают лианой, чтобы сделать большой прут. Опухание и жжение, вызванные этим действием, как говорят, стимулируют и ускоряют телесное развитие, связанное со зрелым махби. Затем, снова вне мужского дома, мальчиков заставляют сесть верхом на лиану диаметром около дюйма и длиной в несколько футов, которая обмотана различными видами хрупких листьев и более мелкими, шероховатыми лианами. Двое взрослых мужчин стоят на каждом конце лианы и энергично тянут её взад и вперёд таким образом, что она скребёт внутреннюю поверхность бёдер мальчиков, пока они не станут сырыми. Заявленная цель — не вызвать кровотечение как таковое, а заставить мальчиков испытать боль и тем самым избавиться от страха перед лазанием по лианам или деревьям во время охоты и садоводства, которыми они будут заниматься, когда станут старше. Взрослый мужчина описал обоснование следующим образом: «Это просто для того, чтобы научить нас обращаться с лианой. Это для того, чтобы научить нас не бояться лазать по деревьям в поисках сумчатых или других вещей, таких как обрезка ветвей с деревьев при создании сада. Если мы боимся лазать по деревьям, мы не сможем делать эти вещи. Они [взрослые мужчины] думают, что мы боимся лазать по лианам, потому что они могут сломаться или поцарапать нашу кожу, поэтому они показывают нам это, и мы не боимся».
Потоотделение, пост и физические испытания при введении в мужской дом происходят в течение нескольких дней. Они сопровождаются недосыпанием и обилием словесных оскорблений, касающихся отсутствия прошлой полезности и общей неумелости мальчиков. Наконец, инициированным «показывают сад». Невозделанные ямсы, таро, сладкий картофель, бананы, съедобные зелёные растения, съедобный питпит [Setaria palmifolia - прим. Пер.] и сахарный тростник приносят в мужской дом и выкладывают в большую кучу. Произносятся речи, содержащие две основные темы. Во-первых, мужчины говорят, что эта еда была произведена тяжёлым трудом мужчин и женщин, и что от мальчиков теперь ожидается помощь в её производстве. Они больше не могут играть в садах по-детски. Во-вторых, старейшины ясно дают понять, что продукты, представленные перед мальчиками, — это единственная еда, которую им разрешено есть, пока им не скажут иначе. Обоснование этого указания не объясняется в тот момент, и мальчикам не дают никаких инструкций о продуктах, которые им нельзя есть. Им просто говорят, что разрешённая еда будет стимулировать укрепление их плоти и затвердевание костей. После этого наставления еду готовят в мужском доме, и новоинициированные мальчики едят вместе с мужчинами впервые.
Затем мальчиков облачают в первый из нескольких наборов украшений, которые они получат на пути к зрелости. Каждый из этих наборов уникален и отмечает прохождение одного из основных ритуалов инициации. Набор, который они получают сейчас, резко контрастирует с простым шнуровым прикрытием для лобка и временными украшениями, которые они носили до этого. Он состоит в основном из коры, сплетённой в волосы, которая свисает до плеч; головной повязки из растительных волокон; поясов из семян или скрученных верёвок; травяной набедренной повязки, подрезанной до уровня чуть выше колен; узких плетёных повязок для верхней части рук и нижней части ног; и новых сетчатых сумок для переноски, которые носят на боку. Таким образом украшенные, они получают инструкции о надлежащем поведении пехгери махби: в основном это включает поддержание спокойного, достойного поведения, а не беготню, как дети; пребывание с мужчинами, а не следование за матерями в сад; принятие приготовленной еды только от мужчин; и выполнение того, что приказывают мужчины.
На следующее утро, когда всё готово, мальчиков ведут к ручью ниже деревни, который является местом проведения многих важных инициационных событий. Там их моют, и вносят последние коррективы в их наряды [12]. Среди танцующих и поющих мужчин они возвращаются на территорию мужского дома, чтобы быть представленными собравшимся женщинам и детям деревни, которые видят их в их новом статусе впервые.
Ава, как и многие другие народы нагорья (см. Gourlay 1975), используют пары больших бамбуковых флейт (пуререта) в различных ритуальных контекстах. Их скрывают от женщин и детей, и секретное раскрытие того, что звук, который они издают, не является звуком духов, является важным компонентом мужских инициаций. Флейты звучат в разное время в течение описанного выше периода, но мальчики их не видят, и тот факт, что звук издают мужчины, не раскрывается им в это время. Мальчики знают об этом звуке до введения в мужской дом, но их родители и другие старейшины сказали им, что звук издаёт зловещая чёрная птица-дух (кумпехпех), которую они должны избегать видеть, когда слышат её крик, иначе она нападёт на них и вызовет болезнь или даже смерть (см. Read 1952). Этот пугающий образ поддерживается на протяжении всего периода введения, и когда флейты играют внутри мужского дома в присутствии мальчиков, мальчиков либо заставляют оставаться в своих спальных кабинках, отворачивая глаза, либо заставляют лежать на полу с покрытыми головами. Более того, если происходит какое-то событие, требующее длительного использования флейт в мужском доме до того, как их секрет будет раскрыт, мальчиков перемещают в другие мужские дома поблизости, пока событие не завершится.
Эта первая фаза в последовательности инициаций наиболее очевидно связана с отделением инициированных от занятий и отношений детства и направлением их внимания на важность достижения физического роста, силы и социальной приверженности мужчинам, необходимых во взрослой жизни. Эти вопросы в основном находятся на заднем плане в сознании мальчиков, которые переживают ритуал прежде всего как пугающий и болезненный и полны неопределённости относительно того, что с ними может произойти. Тем не менее, ритуал в драматической форме знакомит их с основными идеями. В период между их введением и следующим крупным ритуалом они едят твёрдую садовую пищу, которая укрепляет тело, отдаляются от привязанностей детства и начинают участвовать в трудовой деятельности взрослых мужчин, пусть даже в малой степени. Ритуал также задаёт образец для последующих ритуалов в последовательности, и по мере того, как инициированные проходят весь процесс, взрослое значение многих элементов этого обряда становится более полно осознанным.
Следующий ритуал в последовательности инициации, который мы называем "первым очищением", может происходить в любое время от нескольких недель до года или более после индукции, в зависимости от различных обстоятельств, начиная от доступности пищи (если её недостаточно, это увеличит срок) до наличия военных конфликтов с окружающими сообществами, что может сократить период. В идеале его следует отложить до тех пор, пока у мальчиков не начнут проявляться признаки полового созревания, такие как появление волос под мышками или на лице.
Начало этого ритуала, как и предыдущего, знаменуется сбором инициируемых перед мужским домом и их поочерёдным введением внутрь под звуки свистков и гуделок. Их усаживают вокруг костра в центральной части мужского дома, и под крики взрослых мужчин их периодически избивают палками, горящими головешками и дубинкой, сделанной из нароста на стволе твёрдого дерева. Хотя именно их матрилинейные родственники приводят их в мужской дом, именно патрилинейные родственники наносят удары дубинкой (которая, кстати, не используется ни в каком другом контексте и называется "ахку" — слово, обозначающее патрилинидж). Это избиение, в отличие от битья крапивой в предыдущем ритуале, не связано с стимулированием физического роста, а вместо этого связано с идеями социальной ответственности внутри патрилиниджа. Эмоциональная атмосфера в мужском доме в этот момент крайне напряжена, поскольку отдельные родственники инициируемых (часто старшие братья) начинают вспоминать проступки, которые совершил тот или иной мальчик в прошлом, например, воровство или провоцирование драк. Эти обвинения нарастают до кульминации гнева, когда старшие мужчины выходят в центр дома и избивают юношей в отместку за их проступки. Однако избивают не только нарушителей, поскольку удары также наносятся в память о мужчинах, погибших на войне, или в качестве возмездия за раны, нанесённые живым, когда они защищали инициируемых, пока те были слишком малы, чтобы помочь группе в её собственной защите. Таким образом, все инициируемые подвергаются избиению, независимо от того, были ли они нарушителями или нет. Таким образом, их насильно учат как их обязанности действовать ответственно по отношению к членам клана в будущем, так и их долгу стать достаточно сильными, чтобы помочь защитить группу от внешних нападений.
Основная часть избиения приходится на первую ночь этого периода, но дальнейшие избиения могут происходить в течение следующего дня или двух, пока инициируемые находятся в мужском доме, потея и постясь. Им говорят, что их скоро отведут к ручью, чтобы они помылись, как на предыдущем этапе, и что им затем дадут новый набор телесных украшений. Это частичный обман, который инициируемые не скоро забывают, как видно из этого высказывания взрослого мужчины: "Мы спали одну или две ночи, а затем нам сказали, что мы пойдём к ручью и будем мыться. Мы так думали и хорошо спали, но утром всё оказалось иначе! Действительно, произошло нечто совершенно другое! Мужчины собирали питпит для кровотечения из носа, маленькие лианы для рвоты и бамбуковые ножи для разрезания пениса. Все эти приготовления были сделаны втайне, и мы об этом не знали. Мы думали, что мы пойдём мыться и что после мытья вернёмся в дом. Это то, что мы думали, но всё оказалось иначе. Мы закончили мыться и стояли на краю ручья. Затем нам сказали, что на краю ручья есть что-то, на что мы должны посмотреть, и что есть что-то ещё помимо мытья. Мы услышали это, и все начали дрожать".
Инициируемых действительно ведут к ручью — точнее, к месту, расположенному в нескольких сотнях футов ниже по крутому хребту, на котором находится деревня. Густой лесной покров вдоль края ручья контрастирует с кустарником и травой, характерными для верхней части хребта. В этом районе есть несколько природных источников, а выше по течению — водопад высотой около двадцати пяти или тридцати футов с бассейном под ним. Путь к ручью не отмечен какими-либо особыми событиями. Группу мужчин и инициируемых сопровождают замужние женщины и старшие незамужние девушки, связанные с инициируемыми; эта группа якобы идёт за водой к источникам и помогает мыть юношей. Инициируемых раздевают, оставляя только небольшую повязку на лобке, и моют женщины и некоторые мужчины у источников. Другие мужчины моются выше по течению у водопада. Когда мытьё заканчивается, женщины начинают наполнять свои бамбуковые ёмкости для воды у источника. Они делают это очень медленно, и хотя мужчины пытаются их торопить, они продолжают медлить, явно колеблясь, пока мужчины, наконец, не отделяют их от инициируемых и не прогоняют угрожающими жестами. Затем инициируемых ведут вверх по течению к месту возле водопада, где они видят то, что кажется телом человека, усеянного стрелами и частично покрытого листьями и ветвями (см. Hays and Hays, этот том, глава 5). Им велят подойти и посмотреть на него, и когда они приближаются, листья шевелятся, и из-под ветвей выпрыгивает мужчина с торчащими из ноздрей питпитами для кровотечения и кровью, стекающей по его лицу и груди. Мужчины начинают петь, когда он нападает на инициируемых, избивая их ветками и восклицая, что теперь они поймут назначение питпита, который они видели плавающим в бассейне под водопадом. Каждый инициируемый по очереди крепко удерживается несколькими мужчинами, пока один из них не втыкает пару питпитов в его ноздри, вводя и вытаскивая их несколько раз, пока не начнётся сильное кровотечение. Затем каждого юношу отпускают в ручей, и кровь уносится водой. Когда кровотечение частично останавливается, действие повторяется снова, и в третий раз угрожают повторить его, хотя эта угроза редко осуществляется. Пока инициируемый, истекая кровью, лежит в ручье, он может получить один или несколько сильных ударов по спине большим куском сухого бамбука или тяжёлой палкой.
Когда последний инициируемый завершает это испытание, группа мужчин, которые были в ближайшем лесу, подходит к бассейну сверху водопада. Они готовили определённый вид узкой, гибкой лианы, которая после удаления внешнего покрытия имеет гладкую, скользкую поверхность. Лиана длиной около пяти футов складывается вдвое, и петля на конце глубоко вводится в горло каждого юноши. Её энергично двигают вперёд и назад несколько раз, прежде чем инициируемого отпускают в ручей, где его рвёт.
После этого головку полового члена каждого инициируемого надрезают. Несколько мужчин поднимают юношу над землёй и крепко держат его животом вверх, широко раздвинув ноги. Крайняя плоть оттягивается расщеплённой палкой, и надрезы делаются с каждой стороны головки бамбуковым ножом. Затем его отпускают, чтобы он истекал кровью в ручей. Один или несколько мужчин могут подойти к нему, насмехаться над ним за попытки сопротивляться или кричать от боли и тыкать в его раненые гениталии длинной палкой.
Пока кровотечение стихает и мальчики пытаются прийти в себя, мужчины выстраиваются в две параллельные линии вдоль ручья и вооружаются ветками, кусками бамбука и стеблями крапивы. Затем инициируемых заставляют бежать по каменистому, скользкому руслу ручья, а мужчины бьют их, когда они проходят, и насмехаются над их неуклюжим, болезненным продвижением. В конце этого испытания инициируемых собирают вместе, чтобы они обсохли и согрелись у небольшого костра. Они одеваются, поправляют свои украшения и, наконец, отправляются с мужчинами обратно в мужской дом.
Во время этих событий женщины некоторое время остаются в окрестностях, и мужчины, помня об их присутствии, поднимают крики и песни, чтобы заглушить крики инициируемых. Однако женщины не бездействуют, так как пока мужчины заняты инициируемыми, женщины готовят палки, связки тростника и крапивные прутья, чтобы атаковать мужчин, когда те вернутся с инициируемыми в деревню. Женщины прячутся в кустах возле тропы, которая выходит на вершину хребта. Когда мужская группа приближается, с мужчинами спереди и сзади и инициируемыми посередине, женщины нападают и начинают бить мужчин, кричать на них и, в общем, ругать их за боль и страдания, которые они причинили их сыновьям и братьям. Женщины открыто проявляют свой гнев, и хотя мужчины в основном реагируют оборонительно, может случиться так, что мужчина и женщина так сильно увлекутся, что их придётся разнимать, чтобы предотвратить нанесение серьёзных повреждений друг другу. В конце концов, некоторые мужчины собирают инициируемых и уводят их на территорию мужского дома. (Следующий отрывок из полевых заметок описывает финальную сцену этого противостояния:)
Все мужчины, наконец, собрались вокруг мужского дома, а женщины собрались за пределами запретной зоны. Произошли некоторые стычки, особенно в тот момент, когда инициируемых несли в мужской дом на спинах их родственников-мужчин, но в конце концов женщин прогнали. Мужчины делали вид, что не замечают агрессивных женщин, поворачиваясь к ним спиной или, в более вызывающем жесте, выставляя им свои ягодицы. В конце концов, мужчины бросились на женщин, и началась ещё одна крупная драка. В атаке было некоторое шутовство, так как один мужчина пробежал через середину деревни с палкой длиной около пятнадцати футов, имитируя нападение на очень старую женщину. Для большинства людей, однако, всё было вполне серьёзно. Затем женщины контратаковали как раз в тот момент, когда мальчиков несли в мужской дом на спинах их родственников-мужчин. Драка вспыхнула в последний раз с очередным раундом ударов, и женщин прогнали. Однако женщины продолжали кричать на мужчин, и несколько из них вышли на мужскую территорию и бросили свои связки прутьев перед мужским домом в знак отвращения.
Когда мужчины и инициируемые собрались в мужском доме, тесной группой вокруг центрального столба, с мальчиками в центре, они начали петь, касаясь руками и прижимаясь телами к столбу (см. Hays and Hays, этот том, и Schieffelin, этот том, глава 4). Центральный столб мужского дома, как и сама его структура, наделены мощными, жизненными качествами. В мужском доме нет духа-обитателя, но считается, что он обладает "ахве" — тем, что есть и у живых людей, и что отождествляется с животворящей силой тела. Например, некоторые болезни, по мнению ава, возникают из-за временного ухода ахве из тела, а смерть наступает, когда он уходит навсегда. Когда мужской дом нужно заменить, его не сжигают, не разрушают и не позволяют ему сгнить, так как такие действия отпугнут его ахве. Вместо этого старый дом аккуратно разбирают, его части включают в новую структуру, и проводят ритуалы, чтобы обеспечить передачу ахве из старого дома в новый. Ахве накапливается в доме в результате проживания в нём мужчин, поэтому, когда мужчины и инициируемые собираются у центрального столба, они буквально передают часть своего ахве в структуру, прижимаясь к ней. Более того, этот акт одновременно ставит инициируемых в контакт с накопленным ахве дома. Этот контакт считается полезным для них, так как он помогает стимулировать их рост и защищает от недугов, возникающих из-за потери ахве.
Инициируемые остаются в мужском доме следующие два или три дня. Пока они восстанавливаются после своих испытаний, им дают (1) объяснение очищения, (2) расширенные знания о том, как контролировать рост и силу через пищу, и (3) более доброжелательный образ флейт. Мы кратко опишем каждый из этих аспектов.
Во-первых, очищение через кровотечение из носа объясняется аналогично объяснению, данному для потоотделения. Потоотделение считается способом удаления жидкости из тела, чтобы плоть стала твёрдой. Ава рассматривают физический рост как частично процесс высыхания, который включает преобразование тела из аморфного и водянистого в хорошо сформированное и твёрдое. Таким образом, потоотделение способствует развитию мышц и общей силы, что является необходимым условием для эффективного взрослого мужчины. Кровь, по мнению ава, состоит из жидкости и вещества, формирующего или укрепляющего волокна. Кровотечение избавляет от жидкой части, но оставляет волокнообразующую часть, которая строит плоть. Таким образом, кровотечение напрямую стимулирует процессы высыхания и укрепления тканей. Кровотечение пениса объясняется инициируемым как схожее с кровотечением из носа, но способствующее укреплению и развитию мужских репродуктивных органов. Пенис, мошонка и яички рассматриваются как единое тело, где головка — это "голова", а яички — "внутренности". Два надреза на головке аналогичны двум ноздрям, пронзённым питпитами. Кровотечение пениса похоже на кровотечение из носа, но последнее относится ко всему телу, а первое — только к его генитальным частям. Очищение через рвоту также объясняется как способ удаления жидкости из тела, но конкретно жидкости, связанной с определёнными видами пищи (см. ниже). Этот момент иллюстрируется следующим высказыванием взрослого мужчины: "Её [рвотную лиану] вводят в горло, и происходит рвота. Если это делают с новым махби, выходит много всего: крысы, сумчатые, птицы — всё, что он ел в детстве. Когда всё это выходит, махби может стать большим. Если жидкость от этих вещей остаётся внутри, махби не вырастет большим. Если вы введёте тростинку в его горло, будете крутить её в желудке, чтобы жидкость от всех этих вещей вышла, то это, вместе с кровотечением, заставит махби расти".
Другие собранные нами заявления подчёркивают дополнительный момент, что ритуальная рвота у новообращённых на этом этапе их развития полезна, поскольку она не только избавляет от старой пищи, но и увеличивает размер желудка, что позволяет им есть обильно. Этот увеличенный объём, в свою очередь, будет способствовать их росту.
Во-вторых, понимание новообращёнными связи между пищей и физическим развитием также расширяется. Во время фазы ввода в инициацию новообращённым было предписано есть только определённые продукты, которые им показывали в мужском доме. Теперь же вводятся конкретные пищевые табу вместе с объяснениями причин их запрета. Эти пищевые табу изначально довольно обширны, и хотя их количество постепенно уменьшается с годами, некоторые сохраняются вплоть до зрелой взрослой жизни.
Знания об этих табу организованы делением съедобных животных и растений на дикие и одомашненные виды (см. Lindenbaum 1976). Табу запрещает новообращённым есть любые дикие виды животных или растений: сумчатых, крыс, птиц, змей, лягушек, рыб, угрей, насекомых и одичавших свиней нельзя употреблять в пищу. Аналогично запрещены орехи, семена, грибы, различные зелёные растения и несколько видов листьев и коры, используемых в качестве приправ. Объяснение этих ограничений новообращённым на данный момент не даётся, кроме запрета, что такие продукты слишком "сильные" для них и помешают их росту. Мясо животных, которое можно есть, включает только домашнюю свинью и сейчас курицу. Табу на одомашненные растительные продукты организованы другой системой категорий, основанной на цветовых различиях. Все одомашненные растительные продукты классифицируются как белые, красные или чёрные. Те, что в белой категории, связаны со строительством костей и укреплением плоти, и все такие продукты можно есть. Те, что классифицируются как красные, должны быть избегаемы, поскольку красные связаны с жидкой частью крови, и их употребление помешало бы процессу высыхания/затвердевания, который необходим для роста. Продукты чёрной категории также следует избегать. Говорят, что чёрные продукты, как и упомянутые выше дикие продукты, слишком "сильные" для ещё не полностью сформированных новообращённых на этом этапе, и что употребление их в пищу приведёт к тому, что их внутренние органы почернеют и начнут разлагаться. Следует отметить, что не все разновидности данного типа растений попадают исключительно в одну цветовую категорию. Например, батат, таро, бананы и сахарный тростник имеют много разновидностей; некоторые разновидности этих растений явно белые, тогда как другие красные или чёрные. С другой стороны, все разновидности сладкого картофеля считаются светлыми и классифицируются как белые, тогда как все разновидности крылатых фасолей тёмные и считаются чёрными. Таким образом, новообращённые могут свободно потреблять все виды сладкого картофеля, но должны тщательно избегать употребления любых крылатых фасолей или различных красных и чёрных разновидностей других одомашненных растительных продуктов.
Третье, в различные моменты этой фазы создания махби, например, вокруг мужского дома ночью или над водопадом, когда новообращённые находятся у ручья, дуют бамбуковые флейты. Хотя они всё ещё остаются вне поля зрения, новообращённым передаётся несколько более благоприятный образ флейт после их испытаний у ручья. Новообращённым говорят не бояться звука, потому что это не настоящая разрушительная дух-птица, а скорее пара духов - мужчина и женщина, которые живут в высоком лесу (см. Herdt, этот том, глава 2, и Lindenbaum, 1972). Жилище этой пары находится, как говорят, на вершине большого дерева. Оно скрыто от взгляда множеством лиан, свисающих с лесного полога, и новообращённым говорят, что им нельзя пытаться его найти [13]. Эта старая пара духов изображается спускающейся из леса, чтобы помочь взрослым мужчинам в создании махби, побуждая мужчин помнить о многих вещах, которые нужно сделать, и подгоняя их в физических трудах по сбору дров и пищи, связанных с ритуалами. Звуки, которые слышат новообращённые, считаются голосами пары, исходящими из отверстий под их руками, которые открываются и закрываются, как рты, когда они поднимают и опускают свои конечности.
Наконец, когда этот период уединения в мужском доме подходит к концу, для новообращённых готовится и подгоняется новый набор украшений для тела. Главные предметы - сетчатый плащ, декоративный пояс, чехол для пениса и новый лук с тщательно сделанными стрелами. Пояс (камока) состоит из узких полос коры, скрученных вместе и плотно обмотанных более широкими полосами коры, чтобы сформировать обруч, который помещается вокруг бёдер. Чехол для пениса, удерживаемый на месте полосой коры между ног, имеет форму чаши и сделан из расплющенной коры, натянутой на рамку из палочек или из вырезанного куска дерева. Другая полоса коры, шириной четыре-пять дюймов и достаточно длинная, чтобы достичь земли, свисает позади камоки. Она расписана декоративными мотивами и украшена кисточками. Эта полоса и сетчатый плащ, который свисает сзади примерно до колен, закрывают ягодицы.
Когда необходимые приготовления завершены, новообращённые снимают свои травяные сумочки и привязывают их к основанию центральной опоры в мужском доме, где они остаются и постепенно разлагаются - акт, который ещё раз передаёт часть жизненной силы мальчиков в конструкцию и таким образом способствует её защитным свойствам. С новыми украшениями и с новыми луками и лучшими стрелами новообращённые, теперь известные как акахта махби (akahtaq mahbi), спускаются с мужской территории, чтобы пройти гуськом через деревню. Их встречают их матери и старшие сёстры, которые, демонстрируя восхищение, держат за хвосты их камоки и идут с ними к выставке приготовленной пищи, содержащей первую свинину, которую новообращённые будут есть с тех пор, как их приняли в мужской дом много месяцев назад.
Преобразование акахта махби в анота махби отмечается ритуалом, который повторяет некоторые элементы предыдущей фазы, но также содержит элементы, указывающие на конец состояния, которое можно было бы назвать переходным "махби-состоянием", и полное вступление в статус махби. Мужчины называют этот ритуал фразой, означающей "дать им крылатые фасоли", и он происходит, когда новообращённые находятся в конце подросткового возраста или начале двадцатилетнего возраста. Его основные компоненты включают второе очищение, расширение знаний о флейтах, снятие некоторых пищевых ограничений, усиление других пищевых табу и акцент на важности контроля сексуального поведения.
Начало этого ритуала - в отличие от двух предыдущих ритуалов, когда новообращённых вели в мужской дом под аккомпанемент свистков пемпиах - не отмечено никаким драматическим образом. Эти свистки звучат, когда происходят определённые виды пространственного перехода, например, когда группы приглашённых гостей входят или покидают деревню или когда молодые женщины переезжают из родительского дома в дом своих будущих мужей. В двух предыдущих ритуалах звук свистков отмечал переход новообращённых из места проживания женщин и детей в место проживания мужчин, но во время этого ритуала или последующих ритуалов в последовательности инициации они не звучат, поскольку этот переход теперь считается завершённым. Ритуал с крылатыми фасолями происходит, когда достигается общее согласие, что новообращённые достаточно выросли. Он рассчитан на совпадение с наличием соответствующих пищевых ресурсов.
Когда приходит время, мальчиков ведут к тому же пруду и водопаду их первого ритуала очищения. Там они проходят второе очищение, включающее те же элементы кровотечения из носа, принудительной рвоты и надрезания полового члена. Эти действия выполняются с не меньшим рвением, чем раньше, и боль такая же интенсивная, но новообращённых не бьют и не высмеивают, как это было в предыдущем событии.
Хотя эта глава не рассматривает, как эти ритуалы структурируются родственными или другими социальными отношениями, следует отметить, что в первом ритуале очищения именно старшие, женатые материнские родственники новообращённых проводили операции. Они несут ответственность за наблюдение за общим благополучием детей своих сестёр и дочерей, и, вызывая кровотечение у новообращённых, они активно участвуют в физическом развитии таких потомков. Однако второе очищение проводят молодые люди, которые, скорее всего, находятся в той же отцовской линии, что и новообращённые. Эти молодые люди либо обручены, либо недавно женаты, и их называют "менахве", термин, обозначающий следующую важную фазу в мужском жизненном цикле после махби. Это второе очищение отмечает первый раз, когда эти молодые люди действуют как инициаторы, и их усилия тщательно контролируются старшими, более опытными мужчинами. Действуя как инициаторы, они берут на себя важные взрослые обязанности, но их участие также связано с тем фактом, что они, как взрослые, также должны очищаться различными способами. Когда кто-то другой вызывает кровотечение из вашего носа или делает надрез на вашем половом члене, это достаточно болезненно. Как легко можно себе представить, вызвать кровотечение у самого себя требует большого мужества, а также определённой сноровки, и ава рассматривают это участие менахве как подготовку к собственному очищению. Новообращённых также поощряют старшие мужчины пробовать очищаться сами, но немногие делают больше чем слабые попытки, и операцию быстро берут на себя менахве, больше наполненные энтузиазмом.
Пока новообращённые восстанавливаются после испытаний очищения и едят из земляной печи рядом с ручьём, флейты слышны из леса над водопадом. Здесь человеческое происхождение звука впервые раскрывается новообращённым (см. Hays and Hays, этот том). Один молодой женатый человек вспоминал свой собственный опыт так: "Они сказали нам посмотреть вверх по течению над водопадом, так как что-то будет услышано, и если мы посмотрим, то сможем это увидеть. Мы повернулись и посмотрели и увидели людей, спускающихся, дующих в флейты. Они продолжали спускаться, пока не подошли прямо к нам. Они сказали: 'Что ты думал раньше, когда был ребёнком и слышал этот звук? Ты думал, что это говорит дух, или что?' Мы ответили, что не понимали, что это было. Тогда они сказали: 'Теперь вы видите, что это не дух говорит, а что это звук флейт, выдуваемый мужчинами.' Они сказали нам это и затем ударили нас флейтами, чтобы мы знали, что они действительно такое."
Флейты сделаны из зелёного бамбука, обычно трёх узлов длиной, с отверстием для дуновения в центральной секции. На них играют парами - два человека стоят лицом друг к другу и медленно перемещаются взад-вперёд через ручей, продвигаясь к новообращённым. Здесь флейты украшены листьями кордилины, красными на одном конце и чёрными на другом конце каждой флейты. Говорят, что эти листья представляют красные и чёрные категории одомашненных овощных продуктов, которые были запрещены новообращённым с момента их посвящения в мужской дом - табу, которые будут сняты по завершении этого ритуала.
За исключением того, что новообращённым сообщают, что это мужчины играют на флейтах, а не голоса духов, им не рассказывают в это время о них много. Однако налагается очень сильное табу на раскрытие их природы или показ их женщинам или непосвящённым. Это табу было перефразировано взрослым мужчиной следующим образом: "Они сказали: 'Что касается этих флейт, вы никогда не должны играть на них в деревне. Если какой-то другой махби предложит вам обоим сыграть на флейтах перед детьми и вы это сделаете, вас убьют. Это табу встречается повсюду. Это не табу, которое встречается только здесь. Если вы покажете их женщинам или детям, мужчины узнают об этом, то они захотят убить вас. Теперь, даже если кто-то придёт и предупредит вас, что вас собираются убить, и вы подумаете о побеге в другое место, вы не сможете избежать этого. Мужчины в других местах узнают, что вы сделали, и они убьют вас.' Вот что они нам сказали."
В других объяснениях этого табу ясно, что "повсюду" включает не только все общины, говорящие на ава, но и любые общины, известные использованием таких флейт как часть мужской инициации. Старшие мужчины, которые были посвящены до западного контакта, специально упомянули общины форе и ауйана, а более молодые мужчины, посвящённые позже, включили такие далёкие части их расширенного мира, как гими, люди, живущие вокруг Кайнанту и Горока, и чимбу. Другими словами, не было бы никакого спасения от нарушения этого табу, поскольку это было вопросом глубокой обеспокоенности для всех мужчин, независимо от места.
Откровение о том, что флейты являются объектами, созданными и управляемыми мужчинами, не следует понимать так, что новообращённые теперь рассматривают их как своего рода бессмысленную мистификацию, совершённую взрослыми мужчинами. Сила самого табу чётко передаёт, что флейты связаны с чрезвычайно важными вопросами: как дети, новообращённые ассоциировали звук флейт с чем-то мощным и пугающим, чего надо было избегать; как махби, они начинают ассоциировать их с болезненными очищениями и контролируемыми пищевыми воздержаниями, которые, как говорят, необходимы для их физического роста. Кроме того, комплекс ассоциаций между флейтами, обрядами очищения, пищевыми табу, физическим благополучием и женскими репродуктивными силами начинает формироваться в это время, как будет продемонстрировано позже. Понимание этих ассоциаций усиливается в период между достижением полного статуса махби по завершении этого обряда и следующим крупным переходом в мужественности.
После того, как флейты были раскрыты, новообращённые возвращаются в мужской дом, где будет выполнено последнее событие ритуала. Во время событий у ручья старшие мужчины и женщины сообщества готовили еду в деревне. Часть еды готовится в земляных печах и предназначена для общего распределения, которое сопровождает обряд. Другая еда специально готовится в мужском доме старшим мужчиной и предназначена только для новообращённых. Эта особая еда готовится в бамбуковых трубках над открытым огнём (общий метод приготовления пищи ава) и состоит из двух классов растительных продуктов, которые были запрещены новообращённым с момента их посвящения в мужской дом: диких растительных продуктов, в основном горьких орехов, семян и грибов; и тёмно-окрашенных одомашненных растительных продуктов, включая красные и чёрные разновидности батата, таро и незрелых бананов, а также исключительно чёрные крылатые фасоли. Едят также тёмные разновидности сахарного тростника. (Эти продукты ранее были представлены красными и чёрными листьями кордилины, привязанными к концам флейт, которые новообращённые только что видели.)
Для заключительного акта этого обряда новообращённые собираются в мужском доме, сидят на полу и удерживаются взрослыми мужчинами, которые держат руки юношей за спиной. Горсти специально приготовленной пищи запихиваются в их рты, и от них ожидают, что они быстро проглотят её без значительного пережёвывания. Еда, будучи лишь частично приготовленной и содержащей горькие орехи и семена, которые обычно едят только птицы, весьма неприятна на вкус. Если новообращённые давятся или выплёвывают еду, их бьют и избивают; их губы часто режутся, когда еда, запихиваемая в рот, раздавливает губы о зубы. Цель этого жестокого обращения не просто в том, чтобы передать, что эти продукты могут быть съедены, но чтобы решительно сообщить, что они должны быть съедены, и съедены в больших количествах. Песни и крики сопровождают это принудительное кормление и призывают новообращённых обильно есть все продукты, которые они теперь могут потреблять. Впоследствии мужчины объясняют, что тёмно-окрашенные растительные продукты очень "сильные" и что молодые новообращённые должны были их избегать, потому что они потенциально вредны, вызывая, как они делают, очень быстрый рост - слишком быстрый для ещё не развитых тел молодых новообращённых. Через потоотделение, очищение и ограничение диеты лишь белыми растительными продуктами (которые считают «строителями костей») и одомашненными животными (которые считают «строителями мышц»), их тела частично избавились от водянистых веществ юности, становясь достаточно плотными и сильными, чтобы подготовить их к дополнительному росту, который теперь будут стимулировать эти продукты. Однако дикие продукты животного происхождения остаются под табу.
После этого новообращённые, теперь называемые анота махби (anotah mahbi), выводятся из мужского дома, чтобы присоединиться к общему распределению пищи. Никакие специальные действия или украшения тела не отмечают их появление как завершённых махби, хотя они носят недавно сделанные украшения того же типа, которые они получили после первого ритуала очищения.
В период между ритуалом с поеданием фасоли и следующим набором ритуалов в последовательности инициации (который происходит примерно через пять лет), махби ожидают, что они начнут активно участвовать в садоводстве. Вскоре они очистят и засеют свою собственную секцию большего сада, принадлежащего их родителям и опекунам. Во время этого времени их обучение постепенно смещается от строгого акцента на рост и развитие мужских черт к заботе о репродуктивных процессах. Им рассказывают больше о природе женских репродуктивных сил и отношении этих сил к развитию и поддержанию их собственного физического благополучия. В частности, они узнают о причинах соблюдения пространственного разделения между мужчинами и женщинами, начинают осознавать, что половой акт может быть опасен для них самих (и всех взрослых мужчин), и начинают ассоциировать флейты с контекстами, в которых они используются как энергетические и стимулирующие рост инструменты. Эти понимания приходят к новообращённым не в ритуальных условиях, а через участие в определённых событиях, происходящих в естественном ходе повседневной жизни, и через разговоры и обсуждения, стимулируемые этими событиями.
С момента посвящения в мужской дом новообращённые ограничены во взаимодействии с женщинами, не только сном, трапезой и проведением большей части времени внутри или вокруг мужского дома, но и соблюдая другие пространственные разделения с женщинами. Например, интерьер женского дома разделён на две секции бамбуковыми палками или палками, прикреплёнными к полу; одна секция для посвящённых мужчин, другая для женщин и детей. Есть также отдельные тропинки для мужчин и женщин, которыми должны следовать все при входе или выходе из деревни, а также общее предписание, что мужчины должны оставаться выше по склону от женщин, когда это возможно. Кроме того, секция деревни, где готовится пища для общественного распределения, разделена маленькими бревнами, забитыми в землю, которые функционируют, отделяя женщин и необработанную пищу с одной стороны от мужчин и приготовленной пищи с другой. По мере того, как новообращённые созревают в статусе завершённых махби, их понимание этих разделений расширяется, и важность их соблюдения усиливается. Как молодые новообращённые, удаление в мужской дом и запреты избегать женщин были связаны идеологически и эмоционально с уходом от мест и занятий, связанных с матерью и детством, и движением к тем, которые связаны с отцом и взрослой жизнью. Теперь они начинают понимать это разделение и другие, упомянутые выше, в связи с врождённой опасностью веществ, связанных с женскими репродуктивными силами, особенно менструальной кровью. К этому времени они уже знают, что у женщин бывают месячные, и теперь узнают, что причина, по которой женщины уединяются в специальных хижинах ниже деревни во время менструации, заключается в защите мужчин от этого опасного женского выделения. Избегая прямого контакта с женщинами, особенно во время передачи пищи, новообращённые избегают прикосновения к остаткам этого выделения, которые могут всё ещё прилипать к рукам женщин. Более того, новообращённые также начинают понимать, что менструальная кровь опасна, потому что она является частью мощных, генеративных, стимулирующих рост веществ, которые женщины имеют в своих репродуктивных органах. Для новообращённых анота махби опасность этих веществ заключается в том, что они вызовут чрезмерное ускорение физического созревания, через которое они проходят. Их собственное созревание может быть настолько перевозбуждено этими женскими веществами, что оно напрямую переходит в физическое разложение. Таким образом, новообращённым не только следует избегать общего физического контакта с женщинами, но и конкретно воздерживаться от полового акта, поскольку это, конечно, гораздо опаснее, чем просто прикосновение или проглатывание остатков этих веществ (ср. Lindenbaum, 1972). Последние могут сделать их больными, но первые могут превратить их в стариков и вызвать преждевременную смерть.
Эти последствия объясняются новообращённым прямо, но они также воплощены в мифе, который им рассказывают в это время. В мифе завершённый махби видит молодую женщину, с которой он обручен, танцующей со своими ровесниками. Он эротически возбуждён и той ночью тайком пробирается в её дом, где они занимаются сексом. В последующие дни он заболевает; его мышцы атрофируются, становясь дряблыми, как у старика; и его кожа начинает слезать. Различные попытки вылечить его предпринимаются, но безуспешно. Осознавая неизбежный результат своего проступка, он покрывается пеплом траура и отправляется в лес, чтобы повеситься. Его невеста обнаруживает его исчезновение и, заметив след пепла, который он оставил, следует за ним. Она находит его, но не может предотвратить его самоубийство. В своём горе она также вешается, и пара превращается в два вида лиан, обычно используемых для изготовления плетёных украшений для тела.
Молодой человек в этом мифе идентифицируется как полный анота махби и, таким образом, ещё не прошёл два последних ритуала в последовательности инициации. Сообщение ясно: несмотря на силу чувств притяжения и привязанности между мифической парой, эффект их преждевременного союза был неизбежно катастрофическим. Точно так же, хотя такие молодые люди развивали и укрепляли свои тела через потоотделение, очищение и контролируемое потребление пищи, они ещё не готовы справиться с силой женских веществ, присущих сексуальным союзам.
Идея о том, что сила женских репродуктивных веществ потенциально вредна для мужчин, также усиливается для полных махби, которые, в отличие от более молодых новообращённых, допускаются к участию в целебном ритуале, касающемся заболевания, которое может поразить женатых мужчин. Это заболевание называлось "мужская беременность" (см. Hayano 1974, Meigs 1976, Robbins, 1970). Это состояние, как считается, происходит у женатых мужчин в результате слишком частого полового акта, полового акта с менструирующей женщиной или слишком глубокого проникновения во влагалище во время полового акта, так что половой член контактирует с кровью и водой, которые, как считается, содержатся в матке. Таким образом, это состояние вызывается маточной кровью, поднимающейся по мужскому мочеиспускательному каналу и смешивающейся со спермой. "Лечение" включает кровопускание "беременного" мужчины в нескольких точках на поверхности его тела, включая половой член, с помощью маленькой стрелы с каменным наконечником. Кровопускание удаляет женскую кровь из мужского тела и останавливает репродуктивный процесс, который её присутствие вызывает. Мужская беременность - это состояние, которое вряд ли поразит новообращённых, поскольку в обычном ходе событий они не сексуально активны, и также потому, что их сперма не считается достаточно плодовитой для наступления беременности. Участие в этом ритуале, однако, ясно показывает им, что мужчины остаются уязвимыми для женских веществ далеко в зрелой жизни.
Большая часть того, что новообращённые узнали о могущественных, стимулирующих рост веществах, которые женщины имеют в своих телах, подчёркивала опасности, которые они представляют для мужчин, и фокусировалась на контроле их воздействия через воздержание, избегание и укрепление мужского тела способами, которые часто очень болезненны. По мере того как новообращённые продвигаются к помолвке и браку, им становится ясно, что у мужчин есть другой, более благоприятный способ диффузного контроля над силой женских веществ и использования их благотворным образом. Этот контроль осуществляется через использование флейт. Новообращённые узнают, что в мифическом прошлом эти флейты были исключительной собственностью женщин, которые хранили их в менструальных хижинах (см. Lindenbaum, 1976). Они были воплощением женской генеративной силы и в них дули во время беременности, чтобы обеспечить правильный рост плода, а также во время родов, чтобы облегчить боль от родов. Мужчинам удалось завладеть флейтами путём своего рода хитрости. Мужчина, услышав звуки, спустился к менструальным хижинам и убедил женщину передать ему флейты, аргументируя, что он может дуть в флейты более энергично, чем она, и поэтому будет более успешным в производстве желаемых эффектов. (Этот мужчина и женщина теперь являются духами-парами, которые живут в лесу и чье присутствие вызывается, когда флейты звучат во время описанных ранее ритуалов.) В результате этой двойной игры мужчины получили контроль над флейтами, используя их для помощи в физическом преобразовании мальчиков в молодых мужчин, и женщины теперь испытывают боль при родах. Однако мужчины также используют флейты, чтобы помочь женщинам, испытывающим особенно трудные роды [14]. В таких случаях на флейтах играют в зарослях вокруг дома, где происходят роды, но всё равно вне поля зрения женщин. Вода наливается через флейты, собирается в контейнер и затем передаётся акушеркам, которые растирают её по телу страдающей женщины и дают ей выпить. Использование воды в этом контексте эффективно, и его значение будет обсуждаться в следующем разделе главы.
Здесь уместно вставить примечание. В 1972 году ава деревни Irahqkiah-Poqna начали использовать флейты в новом контексте, но способом, который явно совместим с их старым использованием и который иллюстрирует природу их эффективности. Ава, в отличие от своих соседей на западе, не имели очень развитых методов разведения свиней. Они, например, не привязывали свиней, не кормили их часто и не предоставляли никакого укрытия. В результате соотношение свиней к людям было довольно низким по сравнению с соседними группами, такими как форе или ауйана. В 1972 году, однако, люди в Irahqkiah-Poqna решили, по экономическим и другим причинам, интенсифицировать производство свиней [15]. В рамках этих усилий они занимались определёнными ритуальными действиями, которые включали частое звучание флейт. Игра на флейтах считалась имеющей эффект как на свиней, так и на людей, ухаживающих за ними: она должна была побуждать свиней обильно есть, быстро расти и часто спариваться, и побуждать людей быть активными в деятельности, связанной с уходом за свиньями, такой как производство пищи для свиней. Также считалось, что она вызывает дух-пару, связанную с флейтами. Эта пара помогала защищать свиней, когда они паслись в лесу, где животные склонны блуждать и часто теряться. Использование флейт в этом меняющемся контексте поучительно, потому что оно ясно идентифицирует их как общие инструменты контроля над энергетическими, стимулирующими рост силами как у людей, так и у животных.
Таким образом, образ женской детородной силы, доступный посвященным в этот переходный момент, - это образ, в котором женские вещества потенциально опасны для физического благополучия мужчин, но который также отождествляется с генеративными силами, которые могут контролироваться мужчинами с помощью флейт. В последующих ритуалах посвящаемые узнают больше о роли, которую играют эти вещества в зачатии, и о том, какие практики они должны соблюдать для обеспечения успешного воспроизводства.
Церемония пота начинается, когда юношей, достигших возраста 20-25 лет, приводят в мужской дом, где они остаются на неделю или дольше. В этот период их заставляют сидеть близко к огню, чтобы они почти постоянно потели. Пот, скапливающийся на коже, соскребают с помощью пары небольших бамбуковых палочек (украшенных для посвящаемых резными узорами), которые они будут носить в своих поясных повязках из коры, когда выйдут из мужского дома по завершении этого ритуала.
Во время уединения посвящаемым снова запрещают пить воду, а их рацион ограничивается сахарным тростником и небольшим количеством белых клубней. Однако им рекомендуется есть красные плоды пандануса (см. Meigs 1976). Красный панданус готовят и едят только в мужском доме и только мужчины, прошедшие этот ритуал. Его употребление тщательно охраняется в тайне, и мужчины утверждают, что женщины не знают, что он съедобен. Женщинам запрещено есть любые культурные растения, выращенные на земле возле мест заброшенных мужских домов, где в прошлом выбрасывали плоды красного пандануса. Этот запрет публично поддерживается общими ограничениями на доступ женщин к территориям, занятым исключительно мужчинами.
Пока молодые мужчины едят и потеют, их обучают обязанностям брака, особенно в отношении супружеской верности и отцовских обязательств. Им напоминают, что пришло время жениться и заводить детей, а также что семьи нужно тщательно обеспечивать. Посвящаемым прямо говорят, что секс с женщинами, кроме их жён, приведёт к печальным последствиям. Например, жёны и дети прелюбодея покинут его, и другой мужчина сможет найти жён для своих сыновей — ситуация, которой следует избегать, так как это приведёт к потере социальной поддержки в старости. Более того, прелюбодеяние может привести к преждевременной смерти, по причинам, которые им объяснят позже.
Помимо наставлений о правилах сексуального поведения, которые даются в форме лекций, понимание посвящаемыми других аспектов сексуальности углубляется, пока они проводят время, слушая, как старшие мужчины неформально обсуждают вопросы, связанные с процессами воспроизводства. Эти темы возникают в разговорах о том, как происходит зачатие, а также через пересказ мифических событий, которые считаются подходящими для посвящаемых на данном этапе. В этих устных традициях содержится множество важных идей и образов, но мы ограничимся теми аспектами, которые касаются природы женской репродуктивной силы, поскольку она связана со значением нескольких ритуальных практик и пищевых табу, центральных для мужской инициации. Объём текста не позволяет подробно изложить этот материал, поэтому краткое изложение нескольких мифов послужит основой для обсуждения общих тем.
Однажды в Irahqkiah жила одна женщина. Мужчина из деревни Тауна увидел дым от её костра и, задаваясь вопросом, кто это может быть, отправился на разведку. Он прибыл на место, но испугался её, когда обнаружил, что она живёт одна и покрыта язвами. Она же, напротив, была очарована им и умоляла взять её с собой. Он пытался различными уловками избавиться от неё, но она всё равно последовала за ним. Вернувшись и дрожа от страха, он обратился за советом к старшему члену своего клана. Тот осмотрел женщину и обнаружил, что у неё нет влагалищного отверстия, поэтому он взял каменный скребок и сделал его, разрезав её. Из неё вытекло большое количество крови, образовав две из существующих крупных рек в регионе. Также из неё вышли множество сумчатых и грызунов. Говорят, что тот камень до сих пор находится внутри влагалища, создавая кровь.
У одной супружеской пары была дочь, которая ещё не была замужем. Она размышляла, за кого выйдет замуж. Однажды она обнаружила древесного кенгуру и заманила его с дерева едой. Она думала, что будет кормить его, пока он не вырастет достаточно большим, чтобы стать её мужем. Её мать узнала, что она делает, и убила животное. Когда дочь узнала, что сделала её мать, она убила её и убежала.
Убегая, девушка выкопала канавы в земле с помощью кости казуара и позвала воду, чтобы она потекла через них и скрыла её следы. В конце концов её обнаружил мужчина, который отвёл её в свою деревню. Они поженились, и она забеременела. Когда пришло время рожать, она произвела на свет множество тёмных ямсов и таро, а также ребёнка.
Жена съела содержимое пакета с едой, который её муж дал ей приготовить, но который он намеревался съесть сам. Когда он обнаружил, что произошло, он пригрозил избить жену, которая затем убежала с детьми в сад на краю леса. Боясь, что он может найти их и причинить вред детям, она легла и позвала детей в своё влагалище. Когда её муж прибыл, она была опухшей и неузнаваемой. Она также испытывала сильную боль и попросила его разрезать её, сказав, что она раздулась от того, что съела слишком много спелых бананов. Когда он сделал это, из неё вышли всевозможные дикие существа: птицы, казуары, дикие свиньи, грызуны и различные виды сумчатых. До этого времени эти существа не существовали, и если бы они появились сами по себе, а не из человека, они были бы многочисленными, а не редкими.
Мужчина заметил, что плоды дерева оказываются съеденными, и, подозревая, что это может быть сумчатое, однажды ночью устроил засаду, чтобы поймать его. Он увидел, что к дереву приблизилось крупное сумчатое с детёнышем на спине и начало собирать плоды. Затем он понял, что это женщина с ребёнком. Увидев, что она привлекательна, он схватил её, намереваясь забрать домой. Женщина сопротивлялась и меняла форму, превращаясь последовательно в дерево, камень, грызуна, сумчатое, грязную землю и воду, но мужчина не отпускал её. Наконец, она снова превратилась в женщину, и он забрал её домой.
Однажды жена оставила ребёнка с мужем, пока сама занималась садоводством. Ребёнок плакал от голода, но когда муж предложил ему садовые клубни, он отказался, желая есть только дикие плоды с деревьев. Муж упрекнул ребёнка за такое странное поведение, но только заставил его плакать ещё громче. Жена услышала шум, разозлилась на мужчину за то, что он так обращается с её ребёнком, и решила убежать.
Она ушла той же ночью с ребёнком и отправилась в лес, где был большой камень. Её муж, который последовал за ними, увидел мать и ребёнка, стоящих перед камнем и зовущих мать женщины, которая была внутри, чтобы она открыла его и впустила их. Камень открылся, но когда они заходили внутрь, мужчина подбежал и схватил их. Он ухватился за ногу ребёнка, и хотя мать и ребёнок превращались в сумчатых, он продолжал тянуть, пока не оторвал палец на ноге ребёнка, позволив им скрыться внутри. Сегодня можно увидеть, что у сумчатых один палец на ноге короткий и толстый в результате этого.
Первый образ, который мы хотим обсудить в этих мифах, — это связь между женщинами и водой. Эта мифологическая связь важна для понимания отношений между ритуалом пота, табу на поедание существ, живущих в воде, и представлениями о зачатии и развитии плода. В мифологических текстах женщины вызывают появление текущей воды, либо заставляя её течь по своей воле, либо превращая свою влагалищную кровь. (Есть и другие мифы, в которых женщины создаются из головастиков или водяных лягушек, а также один, в котором мёртвые дети воскресают, потому что их кости помещают в ручей среди головастиков.) Помимо этих мифологических ассоциаций, представления ава о зачатии и рождении, раскрываемые посвящаемым во время ритуала пота, идентифицируют воду как среду развития плода. Посвящаемым напоминают, что плоды свиней, которых они видели, помогая разделывать свиней, заключены в водяной мешок. Им говорят, что человеческие плоды похожи в этом отношении, о чём свидетельствует тот факт, что рождению человека предшествует поток воды. Когда мужчины льют воду через флейты, чтобы помочь женщинам при трудных родах, это действие направлено на манипуляцию этой водой рождения. Наконец, они узнают, что зачатие происходит, когда мужская сперма и женская кровь смешиваются в маточной воде: развитие плода — это сгущение смеси спермы и крови из водной среды. Вода, таким образом, предстаёт как неотъемлемая часть женской природы; женщины изображаются как создающие воду или созданные из существ, живущих в ней, а человеческие формы жизни — как развивающиеся из воды в утробе женщины. Вода не считается неотъемлемой частью мужской природы, и мужчины должны избавляться от как можно большего её количества, чтобы достичь твёрдости плоти, ассоциируемой с мужской силой. Длительный период потения, который посвящаемые переживают в этой ритуальной последовательности, рассматривается как кульминация укрепляющей, заряжающей энергией и стимулирующей рост процедуры, которая началась, когда их впервые заставили потеть при вступлении в мужской дом. Этот процесс также поддерживался удалением водянистой части юношеской крови через кровотечение из носа и жидкой части пищи диких животных через рвоту. Хотя ритуал пота представляет собой кульминацию развития в том смысле, что тела посвящаемых теперь считаются достаточно очищенными от водянистых веществ юности, молодые мужчины знают, что они должны продолжать защищать твёрдость своих тел в течение нескольких последующих лет, соблюдая табу на поедание рыбы, угрей, лягушек и других существ, живущих в воде.
Второй мифологический образ связан с ассоциацией между женщинами и различными видами диких наземных существ (см. Lindenbaum 1976 и Meigs 1976). Прежде всего, мифы проводят параллели между женщинами и сумчатыми: женщина стремится выйти замуж за сумчатого; они выходят из репродуктивных органов женщин; женщину и её ребёнка сначала принимают за сумчатых, затем они ведут себя как сумчатые, поедая дикие плоды ночью, и, наконец, превращаются в сумчатых. Стоит отметить, что когда мужчины превращаются в мифах ава, они никогда не принимают форму животного, а всегда превращаются в какое-то крепкое растение, например дерево или лиану, или в какой-то постоянный элемент ландшафта, например большой скальный выступ. Кроме того, в трёх из приведённых мифов влагалище изображается как содержащее различные виды диких существ, а в одном случае — тёмные клубни, которые слишком «сильны» для молодых посвящаемых (см. Buchbinder и Rappaport 1976). (Этот повествовательный образ также встречается в другом мифе, в котором мужчина случайно заглядывает в обнажённое влагалище женщины, которое он описывает как «полное всевозможных мелких вещей, разбросанных, как предметы в неубранной спальне».) Подобный образ ритуально демонстрируется молодым мужчинам в заключительном обряде инициации (см. ниже) в виде искусственной вульвы, сделанной из фрукта и используемой во время обучения половому акту. Таким образом, молодых мужчин учат, что глубокое проникновение во время полового акта следует избегать, потому что женский орган полон «маленьких красных и тёмных вещей», которые выйдут наружу, если не быть осторожным.
Эти тексты также предполагают идентификацию между основными типами диких наземных существ (сумчатые, грызуны, амфибии, рептилии и птицы) и человеческим плодом. Все эти существа представлены как неотъемлемые части женского существа; либо они находятся внутри женских репродуктивных органов, либо они появились на свет благодаря им. Также существует идентификация, основанная на сходстве формы, как, например, с сумчатыми, чьи короткие конечности и общая конфигурация тела считаются похожими на плод, и в чьей сумке формы плода находятся близко к поверхности тела. Грызуны считаются схожими по форме, и один из способов обозначить пульсирующий родничок новорождённого — назвать его «крысой младенца» (крыса «в ребёнке», а пульсация — это её движение). Амфибии, такие как лягушки, тритоны и саламандры, считаются похожими на плод из-за слизи, покрывающей их тела. Эта идея даже распространяется на определённое культурное растение, листья которого при приготовлении имеют слизистую текстуру и, кстати, запрещены для посвящаемых или женатых мужчин, чьи жёны беременны. Ни один из этих продуктов не может быть съеден мужчинами после вступления в мужской дом и далее, вплоть до зрелого возраста; они должны особенно воздерживаться от употребления плодных продуктов, таких как личинки насекомых и птичьи яйца.
В целом, более ранние объяснения таких пищевых табу — во время первого очистительного ритуала — просто заключались в том, чтобы сказать посвящаемым, что такие продукты слишком «сильны» для них и что их употребление приведёт к внутреннему гниению, которое разрушит их тела или, по крайней мере, замедлит их рост. Теперь они понимают, что эти продукты опасны, потому что они по форме, субстанции и происхождению по сути женские и, следовательно, противоречат мужской природе, включая в себя генеративные силы, с которыми мужское тело не может справиться.
В заключение о ритуале пота: после нескольких дней потения, пения, наставлений и разговоров, касающихся вышеупомянутых вопросов, молодые мужчины готовятся к выходу из мужского дома. После дней у огня их кожа становится закопчённой, и этот эффект усиливается, когда их тела натирают смесью обугленных листьев и свиного жира, пока они не приобретут чёрный блестящий вид. Им дают новую поясную повязку из коры (tahtare kamoka: буквально «вторая поясная повязка из коры»), которая похожа на их первую, за исключением того, что она снабжена поясом шириной около четырёх дюймов, сделанным из внутренних слоёв бамбука и украшенным геометрическими узорами. Резные палочки для соскребания пота вставляются в этот пояс. Новые украшения из перьев и раковин предоставляются, а пучки декоративных листьев привязываются к локтям, запястьям, коленям и лодыжкам. Молодые мужчины также получают главный символ статуса взрослого мужчины в виде носового украшения из двух кабаньих клыков, которое носят в носовой перегородке остриями вверх. Они выходят из мужского дома, неся новые луки и тонкие стрелы через правое плечо, держась левой рукой за палочки для соскребания пота, торчащие из их бамбуковых поясов, и жёстко прижимая локти к бокам. После того как они показывают себя восхищённой общине, происходят несколько других событий, связанных с помолвкой. Именно в это время, например, будущие невесты переводятся из своих родных деревень в деревни своих будущих мужей. Однако заключительный ритуал в последовательности инициации ещё предстоит, и он происходит в течение следующих нескольких дней.
AHPWI TARI EQE, ИЛИ СИЛЬНОЕ РАЗРЕЗАНИЕ ПЕНИСА
Ритуал сильного разрезания пениса упоминается в парадигматическом мифе о двух мальчиках, которые теряют свою мать, когда в его заключении юноши испытывают сильную боль и кровотечение, наступив на костяные шила, оставленные у основания дерева двумя молодыми женщинами, на которых они женятся. Ритуал начинается с уединения посвящаемых в мужском доме на день или два, сопровождаемого, как и прежде, постом и воздержанием от воды. Им дают особую пищу, состоящую из обожжённых листьев крапивы, приготовленных в бамбуке с небольшим количеством свиного жира. Употребление этой смеси вызывает очень болезненное жжение и опухание в горле, и проходит день или два, прежде чем посвящаемые подвергаются следующей фазе ритуала.
Основная часть ритуала проводится у того же ручья, который использовался для предыдущих событий в последовательности инициации; присутствовать могут только женатые мужчины. Она включает купание, игру на флейтах, кровотечение из носа и разрезание пениса, но не рвоту или избиение. Однако кровотечение осуществляется более жёстким способом, чем в первый раз. Теперь инструменты, используемые для кровотечения из носа, не просто втыкаются в ноздри, а глубоко вбиваются с помощью каменного или деревянного песта, чтобы вызвать очень обильное кровотечение. Точно так же головка пениса не просто надрезается, а с обеих сторон удаляются небольшие клинья плоти, создавая глубокие, длиной в полдюйма раны, которые иногда проникают в уретру. Затем изрезанную головку резко и многократно ударяют лезвием бамбукового ножа, использованного для разрезания, а также энергично натирают солью или крапивой.
Это жестокое кровотечение из носа и пениса может показаться повторением или усилением того, что делалось в ритуалах на протяжении всей последовательности инициации; и, действительно, ава говорят, что эти практики, как и в их предыдущих исполнениях, делаются для «укрепления» посвящаемых. Тем не менее, эти действия, наряду с употреблением крапивы и раздражением головки, выполняются не для облегчения физического роста. Скорее, сильная боль считается стимулирующей движение ahweh, или жизненной силы, внутри тела. Например, стимулирующий или заряжающий энергией эффект боли обычно используется взрослыми мужчинами для подготовки к трудным или опасным предприятиям различного рода, таким как вступление в бой. (Старшие мужчины ава утверждают, что самые свирепые воины часто начинали атаку с кровоточащими ноздрями или концами рвотных трубок, торчащими изо рта. Такая подготовка, как говорили, увеличивала силу мужчин и устрашала их менее закалённых противников при первом же взгляде.) В контексте ритуала инициации боль, испытываемая посвящаемыми, снова считается укрепляющей их против опасностей предстоящего контакта с мощными женскими субстанциями, присущими приближающемуся половому акту с их новыми жёнами. Наконец, причинение боли пенису на этом этапе специально считается стимулирующим производство спермы, заставляя её «закипать» в гениталиях и тем самым способствуя их репродуктивному успеху как взрослых.
После завершения ритуальной операции над посвящаемыми все присутствующие на ритуале мужчины выстраиваются в очередь, чтобы их пенисы тоже кровоточили. Один за другим они стоят перед опытным практиком и держат свои пенисы вперёд, чтобы получить два небольших прокола в головке от маленького каменного наконечника стрелы, выпущенной из миниатюрного лука - того же инструмента, который используется для лечения мужской беременности. Такое «стреляние» в пенис — обычное явление в жизни большинства взрослых мужчин ава, которые регулярно прибегают к нему несколько раз в год, чтобы бороться с простой вялостью и предотвращать или лечить более серьёзные заболевания [16]. Регулярное кровотечение пениса, как говорят, не только заряжает энергией и укрепляет мужчину, но и способствует общему физическому благополучию, выводя любые вредные женские субстанции, особенно остаточную менструальную кровь, которые могли случайно попасть в пенис во время полового акта. Это групповое кровотечение пениса во время пятого ритуала инициации оживляет всех взрослых мужчин непосредственно перед критическим началом полового контакта посвящаемых с их новыми жёнами.
После еды и отдыха у ручья посвящаемые и сопровождающие их возвращаются в деревню и собираются в уединённом месте на территории мужского дома (не в самом мужском доме). Там им дают чёткие инструкции о некоторых мерах предосторожности, которые необходимо соблюдать во время полового акта, чтобы защитить их физическое благополучие. Дикий фрукт, использованный для изображения вульвы, и съедобный кусок питпита, представляющий пенис, применяются для того, чтобы наглядно проинструктировать посвящаемых, как именно должен происходить половой акт, чтобы минимизировать контакт с опасными субстанциями в женском репродуктивном органе. Вот краткое изложение этой лекции, сделанное одним из старших женатых мужчин: «Старик держит фрукт и питпит и говорит: „Влагалище женщины выглядит хорошо снаружи, но внутри есть другие вещи; красные вещи, вода и кровь, которые находятся глубоко внутри“. Старик отмечает на питпите, как глубоко пенис молодого мужчины должен проникать во влагалище. Он говорит им, что слишком глубокое проникновение пениса во влагалище нехорошо, потому что это вызовет выход всех этих вещей. Если они выйдут и попадут в мужчину, он станет похожим на беременную женщину. У женщин есть матка, и они могут иметь ребёнка, но где матка у мужчины? Ребёнок просто будет расти внутри него, его зубы будут развиваться и кусать его, и он умрёт».
Несоблюдение должной осторожности во время полового акта не всегда приводит к мужской беременности, хотя это самый серьёзный возможный исход и поэтому подчёркивается в приведённом выше утверждении. Неблагоприятные эффекты варьируются от общего чувства недомогания или вялости до различных затяжных, изнурительных болезней, вызывающих потерю веса и постепенное истощение. Более того, когда война ещё была реальностью в жизни ава, ранение в бою иногда приписывалось уязвимости, вызванной такой небрежностью в сексуальной активности. Все эти несчастья могут быть вызваны и другими ошибками в сексуальном поведении, помимо чрезмерного проникновения. Необходимо проявлять должную сдержанность во всех сексуальных контактах, и поэтому посвящаемых тщательно инструктируют о подходящих времени, месте и частоте коитуса, а также о процедурах очищения, которые следует выполнять после него.
После этих наставлений посвящаемых отводят в мужской дом, где их дополнительно обучают социальным последствиям супружеской неверности. В мужском доме им показывают выставку луков, стрел, топоров и боевых палок. Это, как им говорят, инструменты возмездия, которые будут использованы против них разгневанными мужьями, если их обнаружат в попытке соблазнить чужих жён. Последствия такого проступка не только социальные, однако, и посвящаемым говорят, что если они будут заниматься сексом с другой женщиной, а затем со своими жёнами, «жидкости этих двух влагалищ столкнутся внутри вас», вызывая болезнь или даже смерть.
После этих учений посвящаемым наконец позволяют отдохнуть и восстановиться после испытания у ручья. Они испытывают сильную боль, и пенис должен быть тщательно перевязан и обработан, чтобы способствовать заживлению глубоких ран на головке. Через несколько дней, когда они достаточно заживут, молодые мужчины выходят из мужского дома в полном облачении взрослого мужчины. Носовое украшение из кабаньих клыков теперь носят остриями вниз, а не вверх, что символизирует принятие их нового статуса как менахве — молодых взрослых мужчин — и их готовность к сексуальной активности в браке.
В то время как молодые мужчины проходят четвёртый и пятый ритуалы своей инициации, которые меняют их статус с махби на менахве, молодые незамужние женщины, называемые arahisi, которые были выбраны в качестве их жён, также ритуально готовятся к принятию своих новых социальных позиций как ipaini, молодых замужних женщин. Объём текста не позволяет подробно описать эти ритуалы здесь, но краткое рассмотрение основных событий, которые во многом параллельны описанным для мужчин, поможет подчеркнуть важные сходства в исполнении и символике этих ритуальных действий.
Эти ритуалы происходят, когда молодые женщины находятся в позднем подростковом возрасте или в начале двадцатилетия, и договорённости об их помолвке завершены. К этому возрасту их тела хорошо развиты, и они прошли менархе, событие, не отмечаемое каким-либо особым ритуалом в большинстве групп ава [17]. В отличие от мужчин, чей рост и физическое развитие должны быть вызваны и тщательно контролироваться прямым человеческим вмешательством, физическое созревание и репродуктивная способность женщин происходят как естественный процесс без человеческой помощи. Однако физическое благополучие женщин не так гарантировано. Для того чтобы добиться желаемого результата, необходимо манипулировать силами внутри их тела с помощью ритуальных средств.
Первый ритуал начинается, когда молодых женщин забирают из домов их матерей женские родственницы по материнской линии и, в сопровождении других замужних женщин деревни, ведут к месту, расположенному немного ниже по течению от места, используемого для мужских очистительных ритуалов. Там к ним присоединяются мужские родственники по отцовской линии и дядья по материнской линии молодых женщин, которые собрали и подготовили инструменты, используемые в ритуале. Единственные лица, которым запрещено наблюдать за этим событием, — это младшие незамужние женщины и мужчины, которые ещё не прошли своё первое очищение. После того как старшие женщины, которые будут помогать в ритуале, искупаются и наденут свои собственные накидки, молодых женщин приводят, чтобы они стояли в мелкой воде, одетые только в узкий передник из коры, покрывающий лобковую область, и другой, скудно покрывающий ягодицы. Каждую быстро сдерживают её мужские родственники по отцовской линии, пока её дядя по материнской линии вставляет инструмент для кровотечения из носа в каждую ноздрю (см. Berndt 1962; Hayano 1972; Hays и Hays, этот том; Lindenbaum 1976). Эти инструменты для кровотечения из носа и способ их использования идентичны тем, что используются в очистительных событиях, проводимых во время второго и третьего ритуалов мужской инициации. После того как её нос энергично протыкают несколько раз, её отпускают, чтобы она кровоточила в ручей. Когда кровотечение немного утихает, процедуру повторяют. В одном из наблюдаемых нами случаев, две молодые женщины-посвящаемые каждая кровоточили из носа четыре раза, причём несколько их дядьев по материнской линии по очереди управляли инструментами для кровотечения. Когда кровоток наконец замедляется, молодых женщин купают, и старшие женщины одевают их в новые передники из коры спереди и листья кордилины, свисающие с поясной верёвки сзади. Мужчины хлещут стоящих в воде девушек крапивными прутьями. Старшие женщины наконец вмешиваются, заворачивают молодых женщин в накидки из коры и уводят их в сторону деревни, где каждая молодая женщина уединяется в доме своей матери.
Во время уединения молодым женщинам говорят их матери и другие замужние женщины, что ритуал, который они только что прошли, увеличит их силу и будет способствовать их благополучию, стимулируя жизненную силу внутри их тел. Этот заряжающий энергией эффект сделает их сильными и здоровыми, способными выполнять тяжёлые задачи и выполнять множество обязанностей взрослых женщин. Эти обязанности становятся более явными благодаря старшим женщинам, которые дают им инструкции по трём основным темам. Прежде всего, их информируют о мощных силах женских репродуктивных органов. Все влагалищные выделения представляют потенциальную угрозу для благополучия мужа и его мужских родственников по отцовской линии, и женщина несёт ответственность за поведение, которое защитит этих мужчин от возможного вреда. Их предупреждают следить за тем, где они ходят и сидят, и быть особенно осторожными в обращении и приготовлении пищи. Менструальная кровь особенно опасна, как им говорят, и когда появляются признаки менструации, они должны немедленно отправиться в менструальную хижину, оставаться там, пока поток не остановится, а затем пойти к ручью, где они могут избавиться от листьев и мха, использованных для сбора их жидкостей, и вымыться, прежде чем возобновить нормальную деятельность. Их также предупреждают, что неудача в этих вопросах не только будет позорной, но и будет строго наказана как женщинами, так и мужчинами, особенно их собственными отцами и братьями.
Кроме того, молодым женщинам сообщают об их сексуальных обязательствах и обязанностях. Женщина должна следовать сексуальной инициативе своего мужа и иметь сексуальные отношения только с ним. Они никогда не должны заниматься сексом в деревне, в своих садах или в любом другом месте, которое может потенциально навредить другим людям или загрязнить продукты питания. Они оба должны мыться после сексуальной активности, и это ответственность женщины следить за тем, чтобы сперма и другие жидкости не вытекали из её влагалища, чтобы их не собрали колдуны или не съели дождевые черви, что может поставить под угрозу её собственное здоровье и здоровье её мужа. Они не должны заниматься сексом в период определённых событий, когда такой контакт запрещён для всех — например, во время посадки садов, похоронных ритуалов, послеродовых периодов или подготовки к бою. Наконец, молодым женщинам говорят об их ответственности усердно работать над созданием садов, разведением свиней и выполнением других домашних обязанностей. Если женщина ленится в этих задачах, она разозлит своего мужа и опозорит своих братьев.
Через несколько дней уединения молодых женщин готовят к переводу из их собственных жилищ в жилища их предполагаемых мужей, которые только что вышли из мужского дома после прохождения четвёртого ритуала инициации, церемонии пота. Кожи молодых женщин обильно натирают свиным жиром, их лица раскрашивают красной охрой, и множество новых юбок и передников из луба привязывают к их талиям. Украшенные ценными раковинами и различными плетёными украшениями и несущие в одной руке пучок стрел, а в другой руке несколько крупных варёных таро, они отправляются в свои новые жилища в сопровождении пения и звуков свистков. Они идут по пути, усыпанному листьями всех основных культурных пищевых растений, знаками изобилия, которое они найдут, и ответственности кормить других, которую они возьмут на себя. По прибытии в свои места назначения каждая женщина преподносит стрелы и кормит таро отца или мужского опекуна своего будущего мужа. Каждую из молодых женщин ведёт в её соответствующий дом мать или другая близкая родственница её будущего супруга. Эти старшие женщины будут внимательно следить за деятельностью молодых жён. Предполагаемые невесты остаются внутри домов, пока их будущие мужья не завершат пятый ритуал своей инициации и не выйдут из мужского дома как менахве, нося свои носовые украшения из клыков остриями вниз.
Появление новых пар на публике, отмеченное обменом еды между родственниками по отцовской линии каждой пары, предшествует заключительному ритуалу, который готовит молодых женщин к их новой роли замужних женщин. Молодых женщин ночью отводят в особое место возле края леса группой, состоящей из нескольких старших мужчин-родственников по отцовской линии их будущих женихов и некоторых старших женщин, жён этих мужчин. Ритуальное место, которое не используется для каких-либо других целей и должно избегаться в любое другое время, убирается старшими женщинами. Затем они разделяют и усаживают молодых женщин на некотором расстоянии друг от друга и говорят им, что каждая должна подготовиться к половому акту с несколькими родственниками по отцовской линии своих будущих мужей. Старшие женщины могут начать процесс, укладывая своих мужей на себя, чтобы показать девушкам, что именно предполагается. В конце концов, каждая молодая женщина подчиняется стольким своим будущим мужским родственникам, сколько пожелают вступить с ней в половой акт. Когда один мужчина заканчивает, его место занимает другой, и каждый мужчина может вступать в половой акт с девушкой столько раз, сколько захочет. Когда энергия мужчин начинает ослабевать, старшие женщины, которые внимательно следили за ходом этих действий, вмешиваются, чтобы завернуть молодых женщин в накидки из коры и отвести их обратно в деревню. Мужчины идут к ручью и моют свои тела, прежде чем вернуться в мужской дом.
Цель этого продолжительного, последовательного полового акта, в контексте нашего настоящего обсуждения, заключается в подготовке молодых женщин к репродуктивной деятельности путём «открытия» влагалища и вытеснения любых кровавых жидкостей, которые могут навредить их мужьям и тем самым помешать успешному воспроизводству. Старшие мужчины, которые участвуют в этом ритуализированном половом акте, уже стали отцами нескольких детей, и считается, что их восприимчивость к опасностям, связанным с контактом с такими мощными женскими субстанциями, относительно низка. Эти старшие родственники по отцовской линии предполагаемых женихов верят, что они, по сути, защищают благополучие своих младших мужских родственников и способствуют успешному воспроизводству своей группы. Этот опыт, конечно, довольно болезнен для вовлечённых молодых женщин; но сильная боль оправдывается как необходимая для оживления жизненной силы в их телах [18]. Причинение боли гениталиям молодых женщин, как и гениталиям молодых мужчин, считается укрепляющим репродуктивные органы и стимулирующим производство телесных субстанций, связанных с воспроизводством.
Когда новые менахве и ipaini достаточно восстановятся, период, который может длиться от нескольких дней до нескольких недель, каждая новая пара делит частную трапезу и начинает деятельность взрослой семейной жизни.
Мужская инициация ава состоит из последовательности из пяти ритуальных переходов, считающихся необходимыми для становления мужчин. Эти ритуалы влияют на выражение важных космических процессов роста и воспроизводства у мужчин, контролируя телесные субстанции и генеративные процессы. Пост, потение, употребление определённых продуктов и переживание различных физических травм служат для стимулирования физического роста, установления общего физического благополучия и развития репродуктивной способности.
Понимание ава отношений между телесными субстанциями и процессами роста и воспроизводства выражено в системе скрытых знаний, постепенно раскрываемых посвящаемым, которая постулирует несколько фундаментальных противопоставлений между мужчинами и женщинами. Во-первых, рост, созревание и репродуктивная способность женщин являются естественными аспектами женской природы и происходят, следовательно, без какого-либо человеческого вмешательства. Для мужчин, однако, эти процессы не происходят естественно. Взрослые мужчины несут ответственность за принятие конкретных мер для индукции и стимулирования роста и репродуктивной способности у молодых мужчин. Они начинают выполнять эту ответственность, отделяя мальчиков от их матерей и младших товарищей по играм и уединяя их в мужском доме. Там мальчиков сразу и решительно информируют о том, что взрослые мужчины отличаются от женщин и неинициированных мальчиков в основных и важных аспектах. Это знание изначально подчёркивается отвращением и негодованием, с которыми относятся к новоинициированным мальчикам, считающимся тесно связанными с женщинами. Во время первого и второго ритуалов, подвергаясь яростным упрёкам и жестоким наказаниям, их предупреждают, что они должны разорвать свои связи с женщинами и неинициированными мальчиками: они должны соответствовать дисциплинированной жизни мужчин и принимать взрослые социальные обязанности. Более того, они должны подчиниться поведенческим ограничениям и ритуальным действиям, которые будут стимулировать их физический рост. Родственники по отцовской линии каждого мальчика особенно агрессивны во время этих начальных мероприятий. Настолько велика их враждебность к мальчикам, что им не разрешается непосредственно участвовать в очистительном ритуале, чтобы они не обращались с инструментами для кровотечения из носа, рвотными трубками или бамбуковыми лезвиями таким образом, чтобы нанести серьёзные травмы своим молодым родственникам. Однако перед третьим ритуальным этапом посвящения отношение всех взрослых мужчин к юным посвящаемым резко меняется. Вместо того чтобы воспринимать их как безответственных, доставляющих хлопоты юношей, тесно связанных с женщинами, их теперь рассматривают как растущих, взрослеющих новичков-членов клана, нуждающихся в ритуальной помощи со стороны старших и заслуживающих её. Это изменение статуса посвящаемых подчеркивается активным участием их старших сородичей в официальном обучении и ритуальных действиях. Хотя обряды по-прежнему остаются весьма болезненными, они уже лишены карательного характера предыдущих этапов. Внимание старших теперь сосредоточено на расширении и углублении понимания посвящаемыми процессов роста и физического развития, а также на обучении техникам манипуляции телесными субстанциями.
К четвёртому и пятому этапам мужской инициации акцент смещается с почти исключительного внимания к росту, физическому развитию и социальной ответственности на заботу о воспроизводстве. В это время вводится второе фундаментальное противопоставление между мужчинами и женщинами. Не только репродуктивная способность женщин развивается естественно, но и генеративная сила женских репродуктивных способностей значительно больше, чем у мужчин, и поэтому представляет серьёзные опасности для мужчин. Мужчины, следовательно, должны пройти ритуальное лечение, которое активирует их собственные генеративные силы и индуцирует производство телесных субстанций, необходимых для успешного воспроизводства. Посвящаемых одновременно учат выполнять конкретные техники, которые сделают их невосприимчивыми к опасностям, связанным с их предстоящим контактом с женскими генеративными субстанциями. Процедуры, изученные в это время, будут выполняться периодически на протяжении всей оставшейся сексуально активной жизни мужчины, чтобы поддерживать его физическую силу и благополучие.
Женщины также готовятся к взрослой жизни в это время. Согласно мужской догме, однако, болезненные ритуалы, в которых они участвуют, не предназначены для индукции роста или репродуктивной способности, которые уже хорошо развиты в них. Скорее, кровотечение из носа стимулирует жизненную силу и увеличивает физическую выносливость, необходимую для выполнения тяжёлых трудов взрослых женщин. Опять же, боль, причиняемая женщине и её гениталиям, заряжает энергией телесные субстанции, связанные с воспроизводством, и укрепляет репродуктивные органы, чтобы выдержать травму родов.
Заключительные ритуалы мужской инициации передают важное понимание природы воспроизводства и информируют посвящаемых об их ответственности преодолеть фундаментальные противопоставления мужчин и женщин. Их предупреждают об опасностях контакта с женскими генеративными субстанциями, но также говорят об их ответственности вступать в половые отношения и производить потомство. Техники, которые они изучили для манипуляции своими телесными субстанциями, если их правильно выполнять, сделают их невосприимчивыми к опасностям репродуктивной деятельности и позволят им установить необходимые комплементарные отношения семейной жизни. Преодоление «естественного противопоставления» мужчин и женщин — это великий императив взрослой жизни ава, и эта фундаментальная интеграция достигается через поляризованную подготовку женщин и становление мужчин.
1. Авторы выражают благодарность следующим учреждениям за поддержку полевых исследований, на которых основана эта глава: Национальный научный фонд, Национальный институт психического здоровья и кафедра антропологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA). Мы также благодарны К. Л. Ито, Т. Е. Хейсу, Г. Х. Хердту и Э. Л. Шиффелину за прочтение и комментарии к более ранним версиям этой главы.
2. Для лингвистического анализа языка ава см. несколько статей А. Лавинга, Р. Лавинга и Х. Маккоугана в McKaughan (1973).
3. Почти все наши полевые исследования проводились в деревне ава Irahqkiah-Pogna. Краткие обследования других общин ава, беседы с посетителями из других деревень и опрос местных жителей об обычаях других общин показывают, что фундаментальная модель мужской инициации одинакова во всех общинах ава, хотя детали могут отличаться. Мы также имели доступ к полевым записям Дэвида М. Хаяно, который, будучи докторантом UCLA, провёл восемнадцать месяцев полевых исследований среди ава Тауна. Несколько мифологических текстов, представленных в этой статье, являются расшифровками аудиозаписей, сделанных Хаяно, и мы благодарим его за разрешение использовать этот материал.
4. Для получения дополнительной информации о физической среде и моделях расселения в этом регионе см. Pataki (1968).
5. Подробности о моделях жизнеобеспечения, социальной организации и практиках ведения войны у ава см. Boyd (1975) и Hayano (1972).
6. Первый контакт с западным миром произошёл в 1947 году и усилился в конце 1950-х годов. Общий период полевых исследований составил тридцать месяцев. Первоначальный период в двенадцать месяцев, когда Ньюман находился в поле в 1964–1965 годах, был продолжен трёхмесячным периодом в 1970 году, когда Ньюман, Бойд и Дональд Рундстром (в то время докторант по антропологии в UCLA) вместе работали в поле. Затем Бойд вернулся ещё на пятнадцать месяцев в 1971–1972 годах.
7. У ава существует категория устных повествований, называемая mani, которую мы обозначаем термином «миф». Mani относится как к типу повествования, так и к человекоподобным существам, действия которых изображаются в повествовании. Эти существа жили в далёком прошлом, и их действия представлены как установившие многие модели жизни ава.
8. Птица, упомянутая здесь, относится к роду Megapodius. Она собирает гниющие растительные материалы и строит насыпь диаметром в несколько футов, которая служит инкубатором для её яиц.
9. Эти возрасты, как и другие, приведённые ниже, являются приблизительными, поскольку ава не считают возраст в абсолютных годах. Кроме того, множество факторов могут изменить фактическую продолжительность интервалов между ритуалами, обсуждаемыми в этой главе.
10. Эти свистки представляют собой небольшие трубки из тростника, в которые дуют с одного конца. В наборе их шесть, каждая настроена на другие, и каждая из них дуется индивидуально мужчинами, стоящими в двойной линии лицом друг к другу.
11. Гуделки не наблюдались в использовании во время наших полевых исследований, но их использование было описано, а их конструкция продемонстрирована нам старшими мужчинами.
12. Другое испытание, которое, вероятно, проходит посвящаемый во время этого посещения ручья, заключается в прокалывании его носовой перегородки костяным шилом и последующем вставлении небольшого цилиндрического кусочка высушенного тростника в отверстие. У всех мужчин ава прокалывают носовую перегородку, но рассказы информантов различаются относительно точного времени этого испытания в последовательности ритуалов инициации и места, где проводится прокалывание. Однако ясно, что это испытание проводится для всех мужчин до завершения третьего ритуала в последовательности и обычно выполняется у ручья, хотя один информант сказал, что это было сделано с ним внутри мужского дома. Основная причина прокалывания носовой перегородки — обеспечить отверстие для крепления различных носовых украшений, и это, похоже, не связано с центральной символикой становления махби.
13. Несмотря на эту осторожность, один молодой человек рассказал нам, что он и его сверстники тайком уходили от взрослых, чтобы искать это скрытое место в лесу.
14. В поле было зафиксировано два случая использования флейт: один связан с длительными родами, завершившимися мертворождением; другой — с тазовым предлежанием, в результате которого погибли и мать, и ребёнок.
15. Подробности этой попытки интенсификации свиноводства см. Boyd (1974).
16. Мужчины ава, вернувшиеся с работы на плантациях в низменностях и на побережье, сообщили, что они иногда делали кровопускание пениса во время работы. Опять же, заявленной целью было зарядить энергией и укрепить их тела, ослабленные жаркой погодой и другим образом жизни.
17. Однако Hayano (1972:88–89) описывает ритуал первой менструации у ава Тауна. Вероятно, выполнение этого ритуала, как и нескольких других ритуалов, описанных для ава Тауна, во многом обусловлено их близостью и влиянием со стороны народов ауйана. Описание ритуалов первой менструации у ауйана см. Robbins (1970:99–101).
18. Мы признаём, что этот опыт имеет множество других важных психологических и социальных последствий, но они не могут быть рассмотрены здесь. Однако мы спешим добавить, что описанное здесь последовательное половое сношение не является тем же самым, что и «групповое изнасилование». Хотя принуждение, безусловно, присутствует как со стороны старших мужчин, так и старших женщин, явная цель заключается не в наказании или унижении молодых женщин, а в завершении ритуальной подготовки, считающейся необходимой для успешного брака и воспроизводства.
1967 Male Cults and Secret Initiations in Melanesia. Melbourne: Melbourne University Press.
1975 Ritual and Knowledge among the Baktaman of New Guinea. New Haven: Yale University Press.
1962 Excess and Restraint. Chicago: University of Chicago Press.
1974 "We must follow the Fore": pig husbandry intensification among the Ilakia Awa of Papua New Guinea. Paper read at the Annual Meeting of the American Anthropological Association, Mexico City.
1975 Crops, kiaps, and currency: flexible behavioral strategies among the Ilakia Awa of Papua New Guinea. Ph.D. dissertation, University of California, Los Angeles.
Buchbinder, G., and R. A. Rappaport
1976 Fertility and death among the Maring. In Man and Woman in the New Guinea Highlands, ed. P. Brown and G. Buchbinder, pp. 13-35. Washington, D.C.: American Anthropological Association.
1975 Sound-Producing Instruments in Traditional Society. New Guinea Research Bulletin, no. 60. Port Moresby: Australian National University Press.
1972 Marriage, alliance, and warfare: the Tauna Awa of New Guinea. Ph.D. dissertation, University of California, Los Angeles.
1974 Misfortune and traditional political leadership among the Tauna Awa of New Guinea. Oceania 45:18-26.
1974 Ritual power and male domination in the New Guinea Highlands. Ethos 2:189−212.
1972 Sorcerers, ghosts, and polluting women. Ethnology 11:241-253.
1976 A wife is the hand of man. In Man and Woman in the New Guinea Highlands, ed. P. Brown and G. Buchbinder, pp. 54-62. Washington, D.C.: American Anthropological Association.
1973 The Languages of the Eastern Family of the East New Guinea Highland Stock. Seattle: University of Washington Press.
1964 Male-female relationships in the Highlands of Australian New Guinea. In New Guinea: The Central Highlands, ed. J. B. Watson, American Anthropologist 166, pt. 2(4):204-224.
1976 Male pregnancy and the reduction of sexual opposition in a New Guinea Highlands society. Ethnology 15:393-407.
1965 Knowing the Gururumba. New York: Holt, Rinehart and Winston.
1968 Time, space, and human community. Ph.D. dissertation, University of Washington.
1952 Nama cult of the Central Highlands, New Guinea. Oceania 23:1-25.
1965 The High Valley. New York: Charles Scribner's Sons.
1970 Warfare, marriage, and the distribution of goods in Auyana. Ph.D. dissertation, University of Washington.
1970 Male initiation in the New Guinea Highlands societies. Ethnology 9:373-379.