Корпоративные группы и тайные общества в раннем неолите

(Брайан Хейден - Комментарий к статье Ходдера и Мескелл)

(Hayden, Brian (2012). Corporate Groups and Secret Societies in the Early Neolithic. Current Anthropology, 53(1), 126–127)

Ходдер и Мескелл (2011) представили полезный и провокационный анализ символики раннего неолита на Ближнем Востоке, и с многими их выводами можно согласиться. Они также утверждают, что символика и идеология сыграли причинную, хотя и непреднамеренную, роль в процессах развития оседлости и доместикации: «силы, которые способствовали более интенсивному использованию растений и животных, были социальными процессами, связанными с мужественностью, опасными дикими животными и прокалыванием человеческой плоти» (251). «Фокусируясь на диком и опасном, чтобы сформировать общество, люди непреднамеренно создали противоположное — домашнее и оседлое» (260). Оставляя в стороне вопросы символической переинтерпретации, поднятые Талалай (2011:258) и Баннингом (2011:253), я хотел бы развить их анализ, рассмотрев некоторые вероятные социальные контексты этой символики.

Символика может отражать социальные изменения, но для объяснения изображений и контекстов, с которыми имеют дело Ходдер и Мескелл, могут потребоваться силы, выходящие за рамки символических или идеологических представлений, — это также отмечает Талалай (2011:258). Кроме того, различия между памятниками (в погребениях, архитектуре и изображениях животных), отмеченные Ходдером и Мескелл (2011) и другими комментаторами, могут быть поняты, если их поместить в социально-экономические контексты и связать с концепциями агентности. На основе этноархеологических и сравнительных исследований, которые я и мои студенты проводили в племенных деревнях Юго-Восточной Азии, я могу предложить несколько правдоподобных контекстов.

Во-первых, долговечные материальные «истории», особенно когда они связаны со значительными затратами энергии, имеют смысл в первую очередь для устойчивых социальных групп, таких как корпоративные группы (линиджи, кланы) или другие организации (например, тайные общества, гильдии или политические организации). Как отмечают авторы и Баннинг (2011:253), выставленные букрании, несомненно, были призваны увековечить пиры, организованные некоторыми из этих устойчивых организаций (см. также Hayden 2009; Simoons 1968). Важный момент здесь заключается в том, что пиры представляют собой одну из, если не самую важную, арену конкуренции между основными родственными и политическими группами (линиджами и кланами) в традиционных обществах (Adams 2004, 2005; Hodder 2006). Таким образом, заметные демонстрации, призванные увековечить эти события, скорее всего, появляются в центральных местах родственной или политической власти. «Домашнее» расположение этих святилищ в «исторических домах» имеет смысл как домохозяйства глав линиджей или кланов, которые устраивали пиры, чтобы создать или укрепить свою власть в своих общинах и регионах. Как отмечает Баннинг (2011:253; см. также Simoons 1968), наиболее ценимым компонентом крупных пиров был тур, и вполне нормально, что он должен быть увековечен в домах доминирующих линиджей, хотя олени, кабаны и козы, несомненно, использовались для менее значимых пиров. Из-за родственной основы таких групп, погребения предков и культ предков (включая почитание их черепов) также являются понятными элементами в домах линиджей со заметными мемориалами пиров, как в Чатал-Хююке. Из-за конкурентного характера этих пиров, необычные усилия, вложенные в увековечивание букраний, также имеют смысл. Фертильность также может быть заботой корпоративных родственных групп, но она может быть отнесена к сфере деятельности женщин, как в племенных обществах Юго-Восточной Азии, где фигурки Матери Риса ежегодно заменяются в амбарах (Hayden 2011).

Во-вторых, менее признанный — даже игнорируемый — и совершенно иной социальный контекст для демонстрации символики, связанной с «историей», лежит в области тайных обществ или подобных организаций. Это контекст, который актуален для интерпретации Гёбекли и «коммунальных» строений Джерф-эль-Ахмара. Удивительно, что авторы не упоминают об этом. Тайные общества — это иерархически организованные добровольные объединения, которые заявляют о контроле над сверхъестественными силами (в этом и есть их «секрет»), которые они якобы используют для защиты своей общины и обеспечения процветания. Стоимость инициации и продвижения в тайных обществах, как правило, высока, и обычно только выходцы из богатых семей становятся их членами. Таким образом, члены тайных обществ обычно составляют наиболее влиятельных людей в своей общине. Главы этих организаций привлекают ресурсы для своих целей от низших членов, их семей и других домохозяйств общины. Логично, что для хранения ресурсов и ритуального инвентаря требовались специальные помещения, как это видно на примере Джерф-эль-Ахмара. Как правило, и что важно, тайные общества используют мощные символы для укрепления своего образа сверхъестественной силы, и в одной общине часто существует несколько тайных обществ, которые фокусируются на разных символах власти, например, общество Волка и общество Каннибалов на северо-западном побережье Северной Америки. Другие этнографические примеры тайных обществ включают общества Качина американского Юго-Запада, которые проводили некоторые из своих ритуалов в подземных сооружениях, похожих на те, что в Джерф-эль-Ахмаре (Johansen 2004).

На основе работ, проведённых Оуэнсом и Хейденом (1997) и Йохансен (2004; см. также Hayden 2003), можно предположить, что тайные общества, возможно, впервые появились среди сложных охотников-собирателей в верхнем палеолите и мезолите как часть стратегий аграндайзеров для установления социополитического контроля над родственными группами. Мы предположили, что одним из использований верхнепалеолитических пещер с росписями могли быть ритуалы тайных обществ. Уайтхаус (1992) высказывал аналогичные предположения для неолитических пещер с росписями в Италии.

И Гёбекли, и Джерф-эль-Ахмар демонстрируют характеристики, которые имеют смысл в контексте того, что известно о ритуальных контекстах этнографических тайных обществ. Ритуалы всегда проводились в специализированных зданиях или местах, исключающих наблюдение со стороны непосвящённых. Эти здания иногда располагались внутри общин (в этом случае они часто были подземными или полуподземными, как в случае кив и Джерф-эль-Ахмара), а иногда были изолированы от жилых помещений (как в случае Гёбекли и глубоких пещер верхнего палеолита). Структуры тайных обществ часто демонстрируют необычный, даже поразительный контроль над ресурсами и трудом (как в случае домов мужских тайных обществ Меланезии и инвестиций в искусство в верхнепалеолитических пещерах). Это, безусловно, также относится к Гёбекли и Джерф-эль-Ахмару. В Гёбекли, вероятно, только необычно богатые группы могли контролировать достаточно ресурсов для строительства этих сложных святилищ. Более того, поскольку членство в тайных обществах выходит за пределы групп происхождения, в них практически отсутствует акцент на культе предков или погребениях, хотя в Меланезии высшие члены иногда могли быть похоронены рядом со святилищами тайных обществ. Однако акцент на погребениях и предках полностью отличается от корпоративных групп происхождения, таких как линиджи.

Самое главное, поскольку цель тайных обществ — контроль над сверхъестественной силой, а не фертильностью или властью линиджей, тайные общества развивают и продвигают использование иконографий силы, часто связанных с мощными или опасными животными, такими как туры, волки, змеи и скорпионы. Более того, конкретные иконографии у тайных обществ различаются, как, по-видимому, и в случае с ритуальными структурами в Гёбекли (Banning 2011:253). Тайные общества также могут использовать другие проявления агрессивной или опасной силы, такие как человеческие жертвоприношения и каннибализм (оба из которых представлены в Джерф-эль-Ахмаре, где обнаружена серия приготовленных человеческих голов, связанных с ритуалами; Stordeur and Abbès 2002:553). Этнографически мужчины являются основными членами большинства тайных обществ, и иногда эти общества имеют военную основу. Фаллические изображения или грубые изображения сексуальных актов (как в Гёбекли) не были бы неуместны в таких контекстах.

Пиры, безусловно, устраиваются тайными обществами (и могут, фактически, объяснять заполнение структур в Гёбекли отходами), но они не обязательно являются основными аренами конкуренции. Скорее, впечатляющие ритуальные демонстрации и архитектурные решения становятся основными площадками для привлечения членов и поддержки общины. Тайные общества могут развиваться среди сложных охотников-собирателей (как, по-видимому, в случае Гёбекли и Джерф-эль-Ахмара) или в садоводческих и даже вождеских группах. Они также способны оказывать значительное давление на свои общины, чтобы увеличить производство основных и роскошных продуктов питания для финансирования сложных ритуалов, строительства и амбиций лидеров тайных обществ. Именно такие давления, а не изменения в символике, могли вполне осознанно и целенаправленно привести к доместикации.

Рассматривая возможные социальные контексты неолитической символики предложенным здесь образом, я предполагаю, что мы можем значительно углубить наше понимание того, почему существуют различия между памятниками, почему для некоторых памятников характерны большие затраты времени и энергии, и даже почему началась доместикация.

Источники

Adams, Ron. 2004. An ethnoarchaeological study of feasting in Sulawesi, Indonesia. Journal of Anthropological Archaeology 26:56-78. 2005. Ethnoarchaeology in Indonesia illuminating the ancient past at Çatalhöyük? American Antiquity 70:181-188.

Banning, E. B. 2011. Comment on "A 'Curious and Sometimes a Trifle Macabre Artistry.'" Current Anthropology 52(2):252-253.

Hayden, Brian. 2003. Shamans, sorcerers, and saints: the prehistory of religion. Washington, DC: Smithsonian. 2009. Funerals as feasts: why are they so important? Cambridge Archaeological Journal 9:29-52. 2011. Rice: the first luxury food? In Why cultivate? anthropological and archaeological approaches to foraging-farming in Southeast Asia. Graeme Barker and Monica Janowski, eds. Pp. 175–212. Cambridge: MacDonald Institute Monographs.

Hodder, Ian. 2006. The leopard's tale. London: Thames and Hudson.

Hodder, Ian, and Lynn Meskell. 2011. A "Curious and Sometimes a Trifle Macabre Artistry." Current Anthropology 52(2):235-263.

Johansen, Shirley. 2004. Prehistoric secret societies. MA thesis. Burnaby, BC: Simon Fraser University. (Published as C. Grayson 2009. Prehistoric Secret Societies. New York: Lambert Academic Publishing.)

Owens, D’Ann, and B. Hayden. 1997. Prehistoric rites of passage: a comparative study of transegalitarian hunter-gatherers. Journal of Anthropological Archaeology 16:121-161.

Simoons, Frederick. 1968. Mithan: a ceremonial ox of India. Madison: University of Wisconsin Press.

Stordeur, D., and F. Abbès. 2002. Les batiments communautaires de Jerf el Ahmar et Mureybet Horizon PPNA (Syrie). Bulletin de la Société Préhistorique Française 99(3):563-595.

Talalay, Lauren. 2011. Comment on "A 'Curious and Sometimes a Trifle Macabre Artistry.'" Current Anthropology 52(2):257-258.

Whitehouse, Ruth. 1992. Underground religion. London: Accordia Research Center, University of London.