Абьюзер средней полосы. Интервью Ксении собчак со “скопинским маньяком”.

Эксперты люди крепкие и ко всему привыкшие. В своей работе я часто сталкиваюсь с темами насилия, как физического, так и сексуального и психологического. Истории насилия столь причудливы и разнообразны, что через пару лет практики перестаешь их пугаться, и начинаешь больше думать о том, как оказать пострадавшему или пострадавшей психологическую помощь. Поэтому, дорогие читатели, я решил посмотреть интервью Собчак со скопинским маньяком за вас, чтобы с одной стороны поберечь вашу психику, а с другой, рассказать вам о тех важных моментах, которые там есть.

Для начала моя позиция относительно того, можно ли у маньяков брать интервью или же их не стоит пиарить. Вопрос неоднозначный. С одной стороны, радовать убийц публичным вниманием и платить им деньги не полезно с общественной точки зрения. А вдруг другим потенциальным убийцам тоже захочется такой славы и они решатся на преступления? С другой, мы, как общество, должны знать о таких событиях, чтобы другие люди могли избежать насилия. В результате я пришел к следующему выводу: снимать документальные фильмы про преступления и брать интервью у пострадавших и авторов насилия безусловно важно и нужно, однако стоит это делать с четкой моральной позицией недопустимости насилия и его осуждения. Последнего в работе Собчак мне как раз и не хватило. С точки зрения теории журналистики такой подхода называется view from nowhere (взгляд ниоткуда) Суть в том, что все стороны конфликта показываются как имеющие свои достоинства и недостатки, и им не дается никакой моральной оценки. Такой подход может привести к искажению морально-этических норм, о чем писал еще в конце прошлого века философ Томас Нагель в одноименной книге. Но обо всем по порядку.

По формату это никакое не интервью, а полноценный документальный фильм, где интервью с самим Моховым - небольшая его часть. Кроме того в фильме присутствует психолог-профайлерша, которая анализирует мимику и речь Мохова. Причем надо отдать должное: фильм красиво снят и срежиссирован.

Сначала я думал, что Мохов такой тихий интеллектуально сниженный преступник с поражением мозга. У таких людей могут быть например, плохо развиты определенные участки коры или лимбической системы. Однако эта гипотеза никуда не годится. Мохов работал инженером на заводе, спроектировал этот проклятый бункер под гаражом и рыл его 3 года. Когда девушки попытались передать записку с одним из подброшенных детей, он не только нашел эту записку, но и подменил ее, представив дело таким образом, будто записку написала малолетняя девушка. На все это нужны приличные интеллектуальные способности, которых у людей с органическим поражением мозга быть не может.

Другая моя версия заключалась в том,что Мохов страдает антисоциальным расстройством личности. Его гиперсексуальность (он сам признавался, что смотрит порно 3 раза в день в свои 70 лет). У таких людей снижена эмпатия и они плохо понимают социальные нормы. Но такие люди, как правило, импульсивны и редко планируют преступления. Если же у таких людей высокий интеллект, то они либо не совершают преступлений, либо совершают их изощренно. Мохов же планомерно копал свой проклятый бункер и держал там девушек более двух лет. В какой-то момент он хотел их убить, но “не решился”. По словам следователя из фильма: “Для того, чтобы убить человека характер нужен, а у него его нет…”

Более разумная версия заключается в том, что этот человек результат длительной педагогической запущенности. Дети с пед запущенностью могут быть по поведению похожи на детей с органическими поражениями мозга, но отличаются они тем,что их потенциал не ограничен, но не развит из-за того, что им не уделяли достаточно внимания. Родители таких детей по тем или иным причинам ими не занимаются. Отец Мохова был алкоголиком и регулярно бил его и мать. Когда я смотрел с ним интервью, у меня сложилось впечатление,что он попросту не понимает, в чем именно его преступление. Ему всегда нравились красивые молодые девушки, но никогда не “доставались”. “Руби сук по себе”, сказал ему друг, когда он попытался ухаживать за симпатичной девушкой на пикнике. Он вырыл этот бункер в надежде,что когда-нибудь с кем-то там будет проводить время. И тут подвернулась возможность. Он встретил девушек и захотел их. “Чего они поехали и вино стали пить, значит сами хотят”, - говорил он, а когда понял,что не хотят, взял силой и запер для надежности, потом “даже полюбил” и побоялся отпускать. Любовь и секс в его понимании равнозначны.

Он считает себя абсолютной нормой и даже жертвой обстоятельств. Вот что удивительно. У него нет ни миссии, ни сверхценной идеи. Нет ничего. Просто у него была потребность, и он ее удовлетворял. А дальше понял, что можно делать это регулярно. И для этого девушек не надо отпускать. Все просто. Вот был человек голодный, редко ел и плохо ел. Решил найти торт, накрыл стол, подготовился. И нашелся торт. Да ещё торт может никогда не кончаться. Вот так это похоже воспринимается изнутри.

Кстати, в мужской тюремной культуре отношение к женщинам аналогичное. Так что несмотря на то, что Мохова сразу перевели в касту “отверженных”, его никто не насиловал, и, похоже, не особо даже били. Просто 17 лет он мыл полы в тюрьме. Вот и все. Никакого обучения социальным навыкам, никакого посещения психолога, никакой оценки опасности для общества, ничего этого в наших тюрьмах нет - забудьте.

Строго говоря Мохов не является маньяком - серийным убийцей. Он не похож ни на Чикатило, ни на Теда Банди. Он создал такую извращенную форму “семьи” вместе с этими девочками, “семьи”, которая построена на насилии и сластолюбии. После интервью Собчак записала видео с Моховым, в котором он просит прощения у своих жертв. Мы не можем сказать, насколько искренне он это делает, но, безусловно, это важный шаг, на который идут далеко не все авторы насилия. Важный не столько для автора или для пострадавшего, сколько для нас с вами. Для меня это извинение - символ того, что когда-нибудь мы преодолеем такое насилие. Серийные убийцы всегда будут появляться среди людей, да и многие другие преступления не пропадут. Но вот такие преступники как Мохов, преступления которых являются во многом следствием неадекватной социальной среды, таких преступлений может и не быть в обществе. Не поймите меня неправильно, я не оправдываю Мохова, окончательная ответственность за преступление лежит на нем и только на нем. Но мы вполне можем создать такое общество, в котором такие люди как Мохов смогут вовремя получить квалифицированную педагогическую, медицинскую и психологическую помощь и не совершат преступления.

С формально-правовой точки зрения Мохов свой долг обществу отдал. Но задача правоохранительной и судебной системы не только приводить в исполнение насилие согласно букве закона, но и руководствоваться ее духом и принципами права. С этой точки зрения необходимо понять, насколько человек действительно опасен для общества. Я не судья и не юрист, но мне представляется, что Мохов по-прежнему представляет общественную угрозу. Да, за ним присматривает полиция (дежурит машина около дома). Но давайте будем честны - у нас что, так много сотрудников полиции на земле, чтобы за каждым бывшим заключенным приглядывать? Если человек действительно представляет общественную опасность, он должен быть изолирован от общества, пока мы не придумаем, что с ним делать дальше. Возможно, мы когда-нибудь изобретем психотерапию, чтобы превращать маньяков в полноценных членов общества, но пока такой нет, опасные люди должны быть изолированы. И совершенно не обязательно переполнять ими наши и без того полные тюрьмы лагерного типа, есть в конце концов домашний арест, не слишком жесткая, но вполне работоспособная форма изоляции.

Важно понимать, что зло оно как правило не гротескное и не красивое. Оно обыденное. Такое простое, как чайник, в котором девушки в подвале жарили себе яичницу. Можно сказать, что Мохов - это такая квинтэссенция автора насилия, архетип не убийцы, но абьюзера. Человек, который хоть и формально искупил свою вину перед обществом и даже попросил прощения у пострадавших, судя по другим сценам, ничуть не раскаивается и даже особенно не понимает, в чем состояло его преступление. Он же о них заботился там в подвале гаража, покупал шоколадки и краски, кормил и даже по его собственным словам “проявлял уважение”. “В чем проблема?” - спрашивает нас этот персонаж с экранов. Это человек без четкой идеологии. Человек, обиженный жизнью. Невысокого интеллекта и образования, но при этом по-русски изобретательный. Он так качественно вырыл подвал и его замаскировал, что полицейские его не могли найти, пока он сам не показал. Но главное, ему, похоже, сильно не достает эмоционального интеллекта и обычной эмпатии, и он правда плохо понимает, в чем его преступление. Он не уродлив физически, вполне обычное лицо, не алкоголизирован, не агрессивен, не маскулинен, и когда смотришь на него, нет страха, есть какое-то омерзение. Как будто он гнилой какой-то и плесенью покрыт.

В конечном счете девочкам удалось из телевизора узнать, где они находятся, а из пометки карандашом на газете - как зовут их похитителя. Они передали эту информацию на свободу и спаслись. Страдающим от насилия на заметку. Время на стороне живых. Выживите любой ценой. Тяните время. Планируйте побег. Рано или поздно насильник совершит ошибку, и у вас появится шанс спастись.
Екатерина Мартынова написала книгу о тех событиях для того, чтобы “отделить себя от них”, это кстати одна из практик по работе с травмой, которую применяем и мы, психологи. Когда она была в бункере, она рисовала картины обнаженных женщин, чтобы представлять их вместо себя в моменты насилия. Это выраженная в творчестве форма психологической защиты - диссоциации. При диссоциации человек представляет, что травматические события происходят как бы не с ним, а с кем-то другим. Это позволяет психике себя сохранить. Вообще судя по тому как Екатерина говорит и что рассказывает о своей жизни, для нее эти события закончились, а душевные раны залечились, возможно, остались некоторые “шрамы”, но она сама говорит, что ситуация ее закалила. Это история про силу человеческой души, про волю к жизни и способности выжить даже в чудовищных условиях. Очень часто перед смертельной угрозой люди сдаются и начинают готовиться к смерти. И осуждать их за это глупо и бесчеловечно. Однако последствия шоковой травмы как правило легче у тех, кто продолжает бороться за жизнь.

Подобных выводов мне и не хватило в фильме Собчак. Что ж, пришлось восполнить эту пустоту самому.