Вато2
Мы летим, ковыляя во мгле, или обнуление множителя
В конце июня 1944 года Красная армия начала наступление в Белоруссии. Германская армия потерпела самое сокрушительное поражение в обеих мировых войнах - и вообще в истории со времён Йены. В плен попало 23 генерала, включая командиров элитных дивизий - 78-й штурмовой и «Фельдхернхалле». Одними только пленными немцы потеряли за два месяца больше двухсот тысяч, а общие потери приближались к полумиллиону. Наступление, начавшееся под Смоленском, закончилось в предместьях Варшавы, и остановить его смогли только переброска пяти элитных немецких танковых дивизий и железная воля "пожарного фюрера" фельдмаршала Моделя.
1). За несколько месяцев до этого, в феврале 1944 года, сразу после снятия блокады Ленинграда, советская Авиация дальнего действия (АДД, сведённая в 18-ю воздушную армию под началом маршала Голованова) атаковала Хельсинки. Всего в трех налётах было проведено 2125 самолёто-вылетов.
Результат этого налёта, в отличие от других рейдов советской АДД, хорошо известен. Известно и число сброшенных бомб (16490), и число бомб, попавших в Хельсинки. В город попало 5%.
2). Не стоит думать, что попасть в город было так уж просто. У англичан, тоже бомбивших немецкие города, 50% попавших в город считалось, в общем, неплохим результатом вылета. Но 50%, а не 5%.
3). Как иногда пишут, АДД не смогла «прорваться к городу» из-за системы ПВО. Оборона финской столицы состояла из 70 тяжелых орудий, из которых только 9 - современные немецкие 88-мм, и сорока лёгких. Для сравнения - ПВО немецкой столицы во время «Битвы за Берлин» зимы 1943-4 годов состояло из тысячи тяжелых и полутора тысяч легких орудий, в среднем куда более мощных и современных, чем орудия ПВО Хельсинки (включая огромные механизированные установки 105- и 128-мм орудий). Добавьте к этому, что у финских зенитчиков почти не было опыта борьбы с тяжелыми бомбардировщиками.
Ночных истребителей у финнов вообще не было, хотя после первого рейда немцы прислали им 12 лёгких Me-109, оборудованных для ночных боёв (но без радаров, как у полноценных ночных истребителей, которые стояли на вооружении Германии). Летчикам АДД надо было перелететь Финский залив, английским летчикам до Берлина надо было несколько часов лететь над немецкой территорией, набитой радарами, зонами артиллерии ПВО, базами истребителей, станциями радиоперехвата и радиоподавления, ложными городами из фанеры и так далее. Общие потери англичан составили 5,8% от числа самолёто-вылетов (у АДД - всего 1,4%). В Берлине после нескольких месяцев бомбёжек были снесены десятки тысяч домов. В Хельсинки было полностью потеряно 70 домишек.
4). Может быть, у советских лётчиков были плохие самолёты? Действительно, Ил-4 был откровенно неудачной машиной. Из-за задней центровки самолёт норовил то клюнуть носом, то задрать его вверх, и лётчик не мог ни на миг оторваться от штурвала. Если учесть, что отопления в негерметичной кабине не было, можно представить себе, во что превращался многочасовой ночной полёт.
Но АДД наполовину состояла из американских бомбардировщиков A-20 «Бостон» и B-25 «Митчелл». Может, танки американцы делать и не умели, но бомберы они делали точно хорошие.
Советские самолёты несли в несколько раз меньше бомб, чем тяжёлые британские «Ланкастеры». Но это не объясняет тех самых 5% попавших в Хельсинки бомб.
5). Причина, как объясняет русская Википедия, следующая: «Благодаря мощной системе ПВО потери Хельсинки оказались относительно малыми. Причиной было то, что лишь сто бомбардировщиков прорвалось сквозь заградительный огонь к целям». ПВО Хельсинки, как было сказано, выглядело смехотворно в сравнении с ПВО Берлина (или Рурского промышленного района). При этом и англичане, и американцы много сотен раз «прорывали» немецкую ПВО и превращали немецкие города в пыль. Да, при этом несли потери. 1,4% потерь от числа самолёто-вылетов - это очень хороший результат. Англичане в ночных вылетах старались терять не больше 5%, американцы, летавшие днём (они старались бомбить не города, а конкретные инфраструктурные и промышленные объекты), даже 10% считали удачей.
6). В чём же настоящая причина провала советской авиации в рейдах на Хельсинки? Сами финны полагали, что советские лётчики просто массово струсили. Что ж, не приходится сомневаться, что из тысячи лётчиков какая-то часть была трусами - не бывает армий без трусливых солдат. Но подавляющее большинство, девять десятых? Если бы в Красной армии было столько трусов, как она бы дошла до Берлина?
Англичане приступили к бомбардировкам Германии в мае 1940 года, после начала Французской кампании Вермахта. В июне следующего года они наконец заподозрили что-то неладное. Черчилль получил своему главному научному советнику физику Линдеману, а тот - молодому экономисту со смешной фамилией Butt провести анализ авиаснимков бомбёжек. (Да, снимки делались ночью с высоты в несколько км с очень мощной вспышкой; фотографы, завидуйте). Позднее свой анализ провело само Бомбардировочное командование Королевских ВВС. Результат оказался шокирующим: всего 15% бомб ложились в радиусе пяти миль от заданной цели (это, кстати, намного больше площади Хельсинки).
Только после 15 месяцев воздушной войны англичане узнали, что они бомбят непонятно что. В первые месяцы бомбёжек, когда точность была ещё ниже, немцы вообще не могли понять, зачем англичане бомбят их деревни - и пытались обнаружить в этом некий тайный смысл (некоторые полагали, что британцы намеренно имитируют бомбёжки для собственного населения, в действительности готовясь к мирным переговорам).
Но после доклада Батта, он же доклад-жопа, англичане предприняли титанические усилия для повышения точности бомбёжек. Было создано несколько радиоэлектронных систем наведения (я про них ещё напишу). Создана мощная разведка и группы наведения на цель (получившие позднее великолепные высотные скоростные самолёты «Москито», сделанные из дерева и потому незаметные для радаров). Конечно, полностью изменена система подготовки лётчиков, штурманов и бомбардиров. В итоге к августу 1944 уже 32% английских бомб попадали в намеченные города - примерно в три-четыре раза больше, чем летом 1941-го.
7). Англичане, впрочем, оказались попросту очень плохо подготовлены к войне. Немцы в ходе «Битвы за Англию» 1940-41 годов, то есть уже в начале Второй мировой, попадали в намеченные цели в 24% случаев - притом что они часто бомбили небольшие городки (с портами либо заводами авиадеталей). Даже в ночных рейдах точность немцев составляла около 15-20%. Это объяснялось хорошей подготовкой летчиков и штурманов, наведением по пересекающимся радиолучам и тем, что все немецкие бомбардировщики умели пикировать.
Американцы, перебросившие в 43-м значительные бомбардировочные силы в Европу, предпочитали дневные рейды. На их самолётах устанавливались прицелы Норда - стокилограммовые дорогущие электромеханические компьютеры, на разработку и производство которых (продолжавшееся, кстати, до середины 1950-х) потратили больше денег, чем на создание атомной бомбы. В результате их точность была с самого начала была выше, чем у англичан.
8). Но вернёмся к бомбёжкам Хельсинки, случившимся, кстати, не на 15-й, а на 32-й месяц активных действий советской авиации. Как был оценен провал Авиации дальнего действия? Оценен однозначно: как блестящий успех.
У советской разведки на весь Хельсинки имелся один агент, находившийся «под колпаком». Сразу после налётов его арестовали и заставили отправить в Москву шифровку с описанием города, лежащего в руинах. Все газеты вышли с фотографиями руин на первых страницах (разрушенные дома пришлось «распределять», чтобы они не дублировались).
9). Но как же советская воздушная разведка? А её, по сути, не было. Для воздушной разведки нужен был соответствующий самолёт. У англичан - "Москито", с максимальной скоростью 670 км/ч и потолком 11 км. Самолёт был сделан из дерева, а значит, практически незаметен для тогдашних радаров. У американцев - "Лайтнинг", летавший с такой же скоростью, как и "Москито", но с потолком 13 км.
Немецкие истребители, выпускавшиеся в начале 1944 года, имели максимальную скоростью 610-650 км/ч. FW-190 мог на форсаже выжимать 680, но на больших высотах безнадёжно проигрывал разведывательным самолётам союзников. Угрозу им могли представлять только реактивный Me-162 и ракетный Me-163 со скоростями больше 900 км/ч, но их только-только начинали запускать в серию (и в итоге так и не смогли наладить массовое производство).
А что было у сталинских лётчиков? Основным разведывательным самолётом выступал разведчик на базе скоростного бомбардировщика Пе-2. Максимальная скорость 540 км/ч. Ещё один вариант - разведывательный вариант истребителя Як-9ДР, максимальная скорость 590 км/ч, потолок - 9,8 км.
На фронте, где немецкие истребители (после весны 1943 года) были большой редкостью, а полевых радаров просто не существовало в природе, этих самолётов в целом хватало. Но чтобы сделать снимки Хельсинки, надо было пролететь прямо над городом, притом днём. Разведчик был бы замечен на радарах (которые финнам поставили немцы), и к тому времени, как он ложился на обратный курс, со взлётных полос уже поднимались бы в небо немецкие Bf-109-G-6 (640 км/ч). Одно дело - атаковать строй из сотен бомбардировщиков, ощетинившихся тысячами крупнокалиберных пулемётов, и совсем другое - сбить одиночный разведчик.
Почему, в таком случае, Советский Союз не заказал "Лайтнинги" по ленд-лизу у американцев? Может, американцы не были готовы поставить свой "навороченный" самолёт? Мы точно знаем, что были готовы. На смену "Лайтнингу" в роли дальнего истребителя сопровождения пришли ещё более быстрые, мощные и дальние "Мустанги". Десять таких самолётов были поставлены в Москву для ознакомления. И... не заинтересовали командование советских ВВС.
Командование АДД просто не видело смысла в стратегической воздушной разведке, которая позволяла бы оценить результативность их действий. Все вполне удовлетворились докладами лётчиков, которые рассказывали, что сбросили бомбы точно в цель. (В реальности большинство бомб упали даже не на землю, а в Балтийское море).
10). Доклад-жопа был составлен после 15 месяцев ведения войны - и после него началась радикальная перестройка всех действий британского Бомбардировочного командования. Бомбёжки Хельсинки были проведены на 32-й месяц участия СССР в войне, и никаких выводов из них сделано не было. Никому в командовании АДД и в голову не могло прийти подробно изучать огромный опыт, накопленный союзниками.
Бомбёжки Хельсинки не были, конечно, ни первой, ни последней операцией АДД. Если даже попасть в большой город для лётчиков было задачей почти невыполнимой, можно представить, с каким "успехом" они справлялись с бомбёжкой обычных фронтовых целей, вроде железнодорожных узлов или складов боеприпасов - и насколько честно отчитывались о результатах этих бомбёжек. Впрочем, зачем представлять.
11). Вот вам выступления на научной конференции, посвящённой обсуждению опыта Берлинской операции.
Генерал Чуйков, герой Сталинграда, командующий 8-й гвардейской армией, будущий маршал и главком Сухопутных войск:
“В отношении авиации. Здесь наши глубокоуважаемые лётчики докладывали, что они задачу выполнили на все сто процентов. Согласен. Задача была выполнена так же, как и во время Висло-Одерской операции. Первый и второй день наступления, 14-15 января, авиация не работала, и всё равно фронт противника прорвали и пошли на Одер.
Товарищи, давайте сделаем вывод на будущее: как бы нам избежать бомбёжки своих войск. Ведь было дело на Вислинском плацдарме, когда командир дивизии Зализюк меня просит, умоляет, чтобы не посылать нашу авиацию. Почему? Докладывает: наша авиация подлетает к фронту, зенитки противника открывают огонь, она поворачивает и сбрасывает груз на наших бойцов. На нашу просьбу не посылать на помощь нашу авиацию нам говорят, что у нас в Восьмой гвардейской превратное мнение об авиации. Вот многие товарищи в знак согласия и подтверждения машут головой.
Теперь в Берлине. Штабы 4-го корпуса здорово всыпала наша авиация, около ста человек вышло из строя. Штаб 29-го корпуса тоже здорово потрепала наша авиация, в то время как у меня на командном пункте был генерал Сенаторов, заместитель командующего воздушной армии, и он ничего не мог сделать.
Или вот взять Рентвейн, это было на одерском плацдарме. Летит девятка. Отрегулировали и увязали все цели. Эта девятка, не долетая до цели, разворачивается и бьёт по Рейнтвейну. Связываюсь сам по телефону, кричу, что командир ваш ошибся, ударил по своим. Мне говорят: слушайте, он сделал ошибку, мы ему сейчас растолковали - и давай пустим второй раз, он второй раз ошибку не сделает. И как назло, пролетает над Рейнтвейном, разворачивается и бьёт по тому же месту, по своим товарищам, второй раз”.
Генерал Катуков, "первый красный танкист", командующий 1-й гвардейской танковой, будущий маршал:
"Очень плохо нам было, когда мы с товарищем Чуйковым овладели Мюнхебергом, устремились в леса и пошли рывком на межозёрное пространство. Наступила ночь, и вот начался кошмар. Идут волны наших бомбардировщиков и сгружают свой груз на мой штаб, на колонны и на боевые порядки 8-го гвардейского мехкорпуса 11-го гвардейского танкового корпуса. Жгут наши танки и транспорт, убивают людей. Из-за этого мы на четыре часа прекратили наступление, которое развивалось очень успешно. Когда я доложил об этом маршалу Жукову, последний забеспокоился, стал звонить Новикову и Голованову (командующий АДД). А они, вместо того чтобы выяснить истинное положение вещей, начали отнекиваться: "это не мои, я ничего не знаю" и так далее. И вот до того надоели эти ночники моим командирам корпусов, что они взяли да обстреляли их. В результате был сбит самолёт, и только когда были доставлены неопровержимые доказательства, нам поверили, что бомбили свои самолёты. А пока мы доказывали, у меня штаб горит, машина загорелась, стёкла вылетели, снаряды рвутся в моём бронетранспортёре".
И это - в конце четвёртого года войны.
12). Как армия, в которой дальняя авиация до самого конца работала настолько отвратительно, смогла выиграть войну - да ещё и нанести немцам в последние 14 месяцев ряд сокрушительных поражений - в Крыму, Белоруссии, Молдавии, на Висле и Одере?
Каждый бомбардировочный рейд представлял собой очень сложную операцию. Чтобы хоть куда-то попасть, нужны были хорошие карты. Нужна была очень хорошая подготовка пилотов, штурманов, бортстрелков и бомбардиров (при наличии в экипаже). Нужна была надёжная радиосвязь. Нужны были инженеры и техники, умеющие обращаться со сложными и непривычными радиоэлектронными средствами наведения - да и сами эти средства надо было для начала создать. (Американцы и англичане использовали наведение по пересекающимся радиолучам, гиперболическую радионавигацию, радиотранспондеры, сканирующие землю радары и так далее). Нужны были хорошо разработанные брифинги для экипажей. И, конечно, разведка - агентурная, воздушная, радио и так далее, причем разведка необходима и до рейдов, и в процессе (для корректировки действий). Но сама по себе разведка даёт только «руду»; для выплавки из неё «железа» нужен аналитический центр, который будет обрабатывать и сопоставлять информацию.
Важно здесь то, что провал почти в любом из элементов этой цепочки означал провал рейда в целом. В сухопутных боях было иначе. Конечно, координация и слаженная работа войск, разведка, подготовка - всё это было важно. Но если одна батарея в начале наступления будет стрелять в молоко, у нескольких танков сразу сгорят фрикционы, а дурак-командир решит провести свою роту по глубокому оврагу, где всю роту и угробит замаскированный (и не вскрытый разведкой) пулемёт - наступление дивизии от этого необязательно провалится.
Грубо, можно привести такую аналогию. Сухопутное наступление зависит от суммы слагаемых: недостатки одних могут компенсироваться храбростью, находчивостью, хитростью, профессионализмом других. Воздушный рейд - операция умножения: занулите один из множителей - и все остальные уже не имеют значения.
И здесь, конечно, критически важна роль командования, которое должно постоянно следить за тем, чтобы все «множители» не уходили в область бесконечно малых.
В сухопутной многолетней войне плохие командующие отсеиваются сами собой. Если генерал раз за разом терпит поражения, сложно не догадаться, что это плохой генерал. Избавившись от сталинских любимцев и заменив их действительно талантливыми полководцами, вроде Ватунина или Рокоссовского, Красная армия научилась одерживать впечатляющие победы.
Но в случае сложных систем всё, простите за каламбур, сложнее. Как понять, что ваши самолёты где-то далеко за линией фронта сбрасывают бомбы куда попало? Или что ваши подлодки плавают неизвестно где? В строго иерархической системе, выстроенной снизу доверху на страхе подчинённого перед начальством, на приписках и вранье, в системе, где «особое мнение» может стоить головы, для верховного политического руководства (и лично политического лидера) получение правдивой информации становится сложнейшей задачей.
13). Немного отвлекусь от основной темы. В 2003, во время эпидемии птичьего гриппа в Китае, китайские власти не препятствовали перемещению по стране журналистов крупных западных изданий. Это выглядело странно, но объяснение было простым: чиновники на местах все как один врали центральному руководству, а правдивая информация о распространении вируса была нужна как воздух.
В Советском Союзе журналисты главной газеты страны, «Правды», помимо собственно написания статей выполняли роль агентов внутренней разведки, готовя для руководства закрытые доклады о состоянии дел в той или иной области (и за ними было запрещено вести слежку КГБ - как запрещено было следить за всеми важными партийными чиновниками). Но вернёмся к основной теме.
14). Но вернёмся к основной теме. Так кто же командовал Авиацией дальнего действия на протяжении почти всей войны? Главный маршал авиации Голованов. Школу бросил в 13 лет, служил в ОГПУ, потом выучился на лётчика «Аэрофлота». Во время Халкин-Гола возил генералов в Монголию. Двухметровый шкаф приглянулся лично Сталину - и был принят на службу подполковником, в феврале 1941-го. А через год стал уже командующим АДД.
В 1948 году, когда факты о реальной эффективности дальней авиации во время войны начали вылезать на свет божий, Голованова сняли с должности и в итоге запихнули на курсы «Выстрел», где готовили командиров батальонов. До сих пор эту историю приводят как пример ужасной неблагодарности Сталина к прославленным полководцам, хотя с учётом того, что мы с вами знаем, понятно, что Голованов легко отделался.
Сталину понадобилось всего-то шесть лет, чтобы открыть шокирующую правду: оказывается, недостаточно просто уметь управлять самолётом, чтобы организовать такой сложнейший процесс, как стратегические бомбардировки.
1). Кроме авиации дальнего действия, у Советского Союза был ещё один сложный комплексный род (точнее, вид) вооружённых сил - флот.
К 1940-м годам времена парусных фрегатов, выходивших в свободное плавание на поиск вражьих торговцев, давно ушли в прошлое. Корабль, выходящий в море без карты минных полей, без эхолота и радара, десятков (и даже сотен) специалистов-техников, без хороших гироскопа и радиостанции, без метеосводки и данных авиаразведки (а в идеале ещё и воздушного прикрытия) - такой корабль был практически обречён.
Вот и давайте посмотрим, как воевал Рабоче-крестьянский Красный флот.
2). 9 июля 1942 года "Правда" и "Красная звезда" опубликовали радостную новость: подлодка капитана Лунина К-21 двумя торпедами поразила самый мощный корабль немецкого флота - линкор "Тирпиц" (50 тысяч тонн водоизмещения). Сообщение было перепечатано британскими и американскими газетами. Лунин, 16 членов экипажа и сама подлодка были награждены орденами Боевого Красного знамени. Было объявлено, что одна торпеда повредила сам линкор, другая потопила эсминец сопровождения.
Как вы, наверное, догадались, подлодка К-21 не просто не попала в "Тирпиц". В судовом журнале линкора и кораблей сопровождения вообще не было никаких упоминаний торпедной атаки.
3). На 22 июня красный флот был немалой силой. 3 линкора, 7 крейсеров, 59 эсминцев, 212 подлодок, 269 торпедных катеров, 77 охотников за подводными лодками. На протяжении войны флот пополнялся всё новыми кораблями, включая даже один переданный британцами линкор. Флотская авиация только на Балтике насчитывала 624 машины, а суммарно составляла почти полторы тысячи.
Какой же самый большой немецкий корабль смогла эта силища утопить? Ну, раз не линкор, то крейсер. Нет. Ну тогда эсминец. Немцы за войну потеряли два десятка эсминцев. Но и ни одного эсминца не утопили.
Самый большой трофей - три миноносца. Эти повелители морей имели водоизмещение примерно полторы тысячи тонн, экипаж 200 человек. Один утоплен ракетным катером, два подорвались на минах, выставленных подлодкой.
Только Балтийский флот за 1941 год потерял 15 эсминцев и линкор.
4). Справедливости ради, самый большой вражеский (не немецкий) корабль, утопленный Балтфлотом - финский корабль береговой обороны «Ильмаринен», подорвавшийся на мине (4 тысячи тонн).
До сих пор трофеем Балтфлота называют старый (1906 года) немецкий броненосец «Шлезиен». Броненосец подорвался 2 мая 1945 года на английской авиационной мине, экипаж с него был снят. 4 мая севший на мель корабль атаковали лётчики Балтфлота - и... ни разу не попали. Вечером немцы взорвали корабль, чтобы он не попал в руки наступающей Красной армии. Да, как и торпедирование "Тирпица", уничтожение "Шлезиена" было объявлено успехом краснофлотцев.
5). А вот как оценивает историк действия подводных сил на Балтике. "При сравнении действий подводных сил Кригсмарине и КБФ выясняется, что 5 немецких лодок достигли того же, что и 71 советская (всего подводные силы КБФ в первый год войны совершили 82 похода, потопили 1 подлодку, 1 транспорт (3784 тон) и предположительно 1 шведский сторожевик, кроме того, на минах, выставленных подлодками, погибли 7 судов; потери подводных сил КБФ составили 27 единиц), потеряв при этом 1 субмарину против 27".
6). Несправедливое сравнение, скажет критик. Балтфлот оказался в начале войны заперт в Ленинграде, где и просидел до весны 1944-го. А вот в последний год войны были успехи. Потоплено от пяти до восьми немецких подлодок (про три неизвестно точно, на чьих минах - английских или советских - они подорвались). И три миноносца. А также несколько транспортных кораблей, из которых самый известный - "Густлоф", утопленный Маринеско.
Результат, впрочем, всё равно очень слабый. Данцигская бухта была "песочницей" Кригсмарине, где проходили обучение экипажи новых подлодок (после обучения сотнями отправлявшихся в Атлантику).
7). Может быть, всё дело в том, что Красный флот и не имел основной задачей борьбу с Кригсмарине, зато хорошо справлялся с действиями на вражеских коммуникациях?
Что же, перенесёмся с Балтики на Чёрное море, к берегам Крыма.
Весной 1944 года Красная армия провела блестящую операцию, за месяц нанеся сокрушительное поражение крупной немецко-румынской группировке в Крыму. Берлин и Бухарест бешеными темпами эвакуировали своих солдат из Севастополя.
Как повествует официальная советская История Великой Отечественной (1962 год, том 4), в ходе эвакуации авиацией Черноморского флота потоплено 68 и повреждено 55 кораблей и судов, подводными лодками потоплено 13 и повреждено 3 кораблей и транспортов, торпедными катерами потоплено 11 кораблей, судов и катеров. Потери немецких и румынских войск при эвакуации морем - около 42 000 человек. К реальности всё это имеет такое же отношение, как и торпедирование "Тирпица", разбомбленный “Шлезиен” или превращённый в пыль Хельсинки.
Для эвакуации из румынской Констанцы пригнали всё, что смогли найти, включая речные баржи с Дуная, самоходные понтоны, танкеры, прогулочные пароходы и прочее. Всего было сделано 1300 рейсов. Число кораблей, утопленных советской авиацией, в разных источниках отличается. Зато известно, что подлодки утопили один румынский танкер (да и то не утопили, а сильно повредили, а чинить было некогда).
Тридцать шесть советских подлодок Черноморского флота. 1300 эвакуационных рейсов тихоходных румынских посудин, 400 км в одну сторону. Один повреждённый танкер.
8). За время войны Черноморский флот потерял крейсер, 14 эсминцев (три из них - на собственных минах), 32 подлодки. Утопили миноносец и 5 подлодок. Немецких или итальянских кораблей на Чёрном море не было (кроме сверхмалых подлодок). У румын все основные силы флота состояли из четырёх эсминцев, и все они прожили до конца войны. Это не мешает до сих пор продолжать писать, что в ходе эвакуации из Крыма было уничтожено 2/3 румынского флота.
Линкор "Парижская коммуна" три года простоял в Поти и Батуми, не сделав за все три года ни одного выстрела по врагу. Даже весной 1944 года, когда небо вокруг Севастополя полностью контролировалось советской авиацией, основные (оставшиеся) надводные силы Черноморского флота стояли в портах. Как пишет немецкий историк, подробно описывающий эвакуацию из Севастополя: "По сравнению с активной деятельностью малых сил немецкого флота и активностью советской авиации, особенно бросается в глаза пассивность Красного флота на Черном море. В 1943 г. его линкор, 3 тяжелых и 1 легкий крейсер, 1 лидер, 9 эсминцев, 2 миноносца, 30-40 подводных лодок, 50 канонерских лодок и торпедных катеров и большое количество вооруженных вспомогательных судов, если не учитывать редкие атаки эсминцев и миноносцев, маневренные действия мелких кораблей при снабжении Керченского плацдарма и растущую активность подводных лодок, прочно стояли на якоре в гаванях на восточном побережье Черного моря. Флот абсолютно не использовал своих возможностей, которые ему предоставлялись благодаря численному и качественному превосходству, а также слепому стремлению Гитлера удержать Крым".
Для сравнения: в той же Крымской операции Красная армия потеряла безвозвратно 17 тысяч человек, а немцы и румыны - 57 тысяч (лишь малая часть погибла в море). Разница в действиях советских армии и флота не может не поражать.
9). В британском и германском флотах Второй мировой сложно было найти капитана крупного корабля, не имевшего опыта службы офицером в годы Первой мировой. В Красном флоте людей, служивших офицерами в Первую мировую, к 1941 году можно было пересчитать по пальцам рук. Командующие тремя флотами (Северным, Балтийским и Черноморским) и нарком ВМФ Кузнецов в мировую войну не служили на флоте даже простыми моряками. Из четверых только двое учились в четырёхклассном начальном училище (оба не доучились). Командующий Балтийским флотом Трибуц попал на флот, вступив в 1918 году в анархистский отряд Дыбенки. И только начальник штаба ВМФ Исаков имел один законченный курс политехнического института и опыт участия мичманом в морском сражении (оборона Моонзунда в октябре 1917 года).
Выводы и аналогии читателю предлагается сделать самостоятельно.