Аслан Аринов — Неназванная повесть
Глава 1. Молчание и чёрная кошка (1950–1990)
«Отец пьёт, сколько я себя помню...» «Здравствуйте, мне 17 лет. Мой отец сильно пьёт...» «От алкоголизма отца страдает наша семья...» «Мой отец пьёт месяцами, практически без перерыва...» «Отец — алкоголик. Недавно из-за этого его уволили с работы...»
Каждый из вас наверняка сталкивался с тем, что у человека есть сильная алкогольная зависимость на психологическом уровне. Ваш дедушка, бабушка, отец, мать, брат, сестра, друг, знакомый, сосед, коллега. Кто бы то ни был, все люди равны перед трагедией. Кому-то удается бросить, кому-то удается прерваться на время, кто-то умирает, а кто-то продолжает пить несмотря ни на что. И когда я вижу его, своего шестидесятилетнего отца с посиневшим лицом, в грязной и вонючей одежде я не могу понять, с чего это началось. Биографический очерк не объяснит того, почему все сложилось так, как сложилось, но где-то там в начале было что-то, что несомненно на это повлияло.
Канис родился 10 января 1954 года в маленьком городке под названием Каменный берег. Но по каким-то неизвестным причинам в документах будет указано, что родился он 13 января. Насколько мне известно, в те времена довольно часто допускались подобные ошибки и/или несоответствия. Его отец — трудолюбивый трудоголик и трудяга, который посвящал работе почти все свое время, но и не забывал о своей семье. Человек, который участвовал во Второй мировой войне, несмотря ни на что всегда оставался собой, а человек он был добрый и жутко сочувствующий. От него, через отца, мне достались карманные часы «Молния», которые перестали ходить после его смерти в 1986 году. Его супруга, мать Каниса и моя бабушка, не отличалась хоть какой-нибудь чертой, которая могла бы охарактеризовать те или иные человеческие качества. Всю свою жизнь она была скрытным, мстительным человеком — ее постоянно увлекали интриги и психологические лабиринты в отношениях с близкими людьми с юных лет и до самой старости. Она скончалась в 2014 году.
Только когда начинаешь копаться в прошлом, понимаешь, что ничего не знаешь о нем и никогда не интересовался. Видимо от того, что кое-что определенное пошло не так. В данном случае — это его отношения с родителями. От моего дедушки исходил строгий консерватизм, но добрый гуманизм. Чувство собственной важности, склонность к лицемерию и самообману исходили от его матери. После смерти отца, влияние его матери было направлено целиком и полностью на него. После окончания школы получил повестку. Пора в армию, сынок. Служить его отправили далеко, аж на Амур, в Еврейскую автономную область, недалеко от города Биробиджан — в поселок Екатеринославка.
Так или иначе, уже спустя некоторое время он перебрался в большой город под названием Яблочный Лес, и там получил экономическое образование. Чего уж скрывать, учился он на «отлично». Но он не был «ботаном» в обычном понимании этого слова, в свои лучшие молодые годы он гулял как мог. С модной в те времена прической, он разгуливал с девушками и приятелями, взяв гитару и папиросы. Если вам интересно, да, он был жутко привлекательным молодым человеком с большой харизмой и несколько демоническим обаянием. И вот, в чудный летний день, после работы, он пошел к брату и друзьям. На маленьком квартирнике оказались мои отец и мать. У них оказались общие друзья и знакомые, а еще братья Каниса все распланировали, чтобы они с Лиеной встретились. Она только недавно приехала из городка Черные Перья, после того, как окончила там медицинское училище. Новоиспеченная медсестра приехала работать в большой город. Не знаю, что именно случилось там, но наверное это та самая пресловутая «искра» и все в таком духе. Молодые и глупые люди влюбляются друг в друга и маленькие снежинки планируют за много лет превратиться в гигантский снежный ком, который прикатится в самый неожиданный момент, чтобы похоронить все мечты о счастливой семье.
Забавно, что Лиена никогда не была против того, чтобы выйти замуж и обрести молодого человека. Наверное, так было правильно. Но материальное положение ее семьи было довольно шатким. К тому же одежду она носила простую, и у нее, как ей казалось, не было возможности выглядеть так, как выглядели другие молодые девушки тех годов. Но мама была очень красивая и высокая, но никогда никому не позволяла лишнего. Парни зачастую даже боялись пригласить ее куда-то или просто ухаживать за ней. А вот отец не побоялся. Он решительно подошел к ней, взял за руку и пообещал, что они будут вместе до последнего.
Они вместе встретили новый 1977 год, и, спустя некоторое время, отец сделал предложение матери, предварительно попросив благословения у моего дедушки, которого именовали Секвойя. И вот, мой отец, отец моего отца и дедушка Секвойя стоят на улице, разговаривают. Канис, немного смутившись, потирает туфлями асфальт, держа руки в карманах и пряча взгляд от Секвойи. Тот, поняв в чем дело, переводит разговор в нужное русло, чтобы непринужденно поговорить о планах молодоженов. Благословение было получено, и вскоре отец с матерью уже сидели за праздничным свадебным столом, который таил в себе огромное количество секретов. Сидр, яблоки, салаты, какие-то сладости, мне очень трудно осознавать, была ли это для того времени пышная свадьба или скромная. Не знаю, скажу лишь то, что она была очень веселая, насыщенная и полна радостных родственников и друзей.
Внутри мамы зарождалась маленькая жизнь. Это был Даулиас — мой старший брат, которого я никогда не видел. Он родился в январе 1978 года. В это время отец вовсю работал, маме пришлось оставить медицинскую практику. Родители, родственники и друзья помогли им с квартирой. Она была маленькая, но уютная. Около телевизора лежала черная кошка, которую еще котенком отдали моей матери. В новом доме было все, что нужно молодому рабочему-комсомольцу, молодой хозяйке и маленькому ребенку, который вот-вот появится на свет. Но в этой идиллии должен был наступить какой-то резкий диссонанс, как это бывает в фильмах с неожиданными поворотами в сюжете.
Моему брату Даулиасу уже было почти полгода от роду. Лиена, присматривая за ребенком, еще каким-то образом умудрялась делать уборку в доме, покупать продукты, мыть посуду и готовить ужин. Но в этот раз хотелось чего-то особенного. Например, пирог! А почему бы и нет? Мой отец ушел утром на работу, она подготовила все ингредиенты, сделала все необходимое и вуаля. Будущий пирог в духовке. Ребенок спит, дома тихо, лишь изредка шуршит газета, которую она держит в руках — «Советы молодым мамам». После очередного взгляда на часы настало время вытащить долгожданный пирог. И вот, когда она доставала очень горячий пирог из духовки, на кухню прибежала кошка и замяукала, нарушив тишину, извиваясь около плиты. Лиена испугалась, не удержала прихватки, и уронила пирог на пол. Она обожгла руки и сильно закричала, то ли от боли, то ли от досады. К своему удивлению она выдала впечатлительный ряд бранных слов в адрес черной кошки, которая, лишь немного нахмурившись, убежала в другую комнату.
В эту же ночь ей снится странный сон. Лиена вышла на прогулку с Даулиасом в коляске и, неожиданно встречает эту самую кошку в человеческом обличии, но с кошачьей головой. У нее тоже свой ребенок в коляске, которого не видно. Лиена с тем же самым чувством то ли боли, то ли досады набрасывается на коляску кошки. Коляска переворачивается и из него выпадает... Даулиас, который потом медленно растворяется и в конце концов исчезает.
Кошка начинает истошно кричать:
— Я тебе покажу! Думаешь, это сойдет тебе с рук? Ни за что!
На следующий день мой шестимесячный брат умирает по пути в больницу. Это было 6 июня 1978 года.
Мало кто может понять ужас молодой семьи, которая потеряла первенца. Отец был безмолвен, его глаза становились словно стеклянные, он никогда и никому не показывал своих истинных чувств. Мама знала, что когда рядом никого не было, в полной тишине и кромешной тьме он сидел и плакал, а потом смотрел в окно, будто пейзаж в окне мог дать ему ответ.
У родителей был момент слабости, момент уединения от всего мира, когда они оставались дома вдвоём. Наверное в то время они были настолько уязвимы, что даже старались не заводить разговоров с близкими и знакомыми. Спустя пару месяцев они решили попробовать все сначала. Это уже были последние дни слабости. В скором времени, 16 марта 1979 года на свет появился мой старший брат Ангуис. Первый сын, второй сын, непомерные объемы работы, все это стимулировало в нем поиск каких-то релаксантов. Папиросы? Портвейн? Хоккей? Девушки, с которыми приходили его друзья и знакомые? К счастью, он не был легкомысленным и все так же старался оставаться достойным человеком и поддерживать свою супругу, которой приходилось очень нелегко, и они вместе прошли очень много испытаний всего за 2 года брака.
Это был вечер у телевизора, отец сидел в кресле со стаканом сидра в руке, а мама сидела с ребенком на диване. В ночь с 7 на 8 июля 1980 года произошло крушение самолета, есть человеческие жертвы — погибло очень много людей. Канис воспринял новость серьезно, но без каких-либо эмоций и никак не отреагировал, а затем и вовсе переключил канал. Мать была в ужасе и у нее остались очень сильные впечатления об этом событии.
Тысяча девятьсот восемьдесят первый год. Двадцатые числа апреля. Отец с букетом цветов напяливает халат, кое-как уговаривает медсестру разрешить ему перед родами повидаться с женой. Радостное восклицание моей матери о том, что это девочка он воспринял сконфуженно, но потом понял, что это лучшая новость, которую он слышал за последний год. Она в окне, машет ему рукой, а он где-то внизу у входа, рядом с другими мужчинами, которые или машут, или кричат, пытаясь узнать пол ребёнка.
К невысокой деревянной колыбели подходит Ангуис и смотрит туда, кто же там? Он увидел мирно спящего младенца и подумал, что это какая-то ошибка. Здесь будет жить кто-то еще кроме него?
— Да! Это твоя младшая сестра.
Дэльфина. Моя старшая сестра. Ее плач было слышно за километр. Брат бывало подбегал к родителям, с возмущением замечая:
— Почему она постоянно кричит? Все время плачет!
Но это возмущение и смущение не способствовало его негативному отношению, напротив, он с малых лет присматривал за ней как только мог. Причем, как бы, невзначай обозначая, что «она такая рассеянная, все время нужно за ней присматривать».
Когда родители жили в местечке под названием Терракотта, к ним часто приезжали музыкальные исполнители и актёры театра. Так уж было заведено в те годы — артисты останавливались в домах жителей поселка. Но для отца и мамы это не было обузой. Они с радостью и радушием приняли гостей. Одной из гостей была Сабира Майканова — Народная артистка СССР, актриса театра и кино. Лиена чувствовала безграничную ответственность перед такими важными людьми. Но стоило артистам собраться за ужином, сразу стало понятно, что они такие же простые люди — без какой-либо важности или презрения во взгляде или голосе. Сабира очень мягко отметила добродушие и гостеприимство, с которыми их встретили родители. На что мама засмущалась и поспешила собрать грязную посуду. Учитывая, что тогда, вероятно, более трепетно относились к еде, мама не знала, как поступить. Принято ли в обществе выбрасывать недоеденную еду или... Мысли мамы перебила госпожа Майканова, которая немного забавно шепнула, мол, «Мы не заразные. Еду не выбрасывай, оставь на завтра. Разогреем и покушаем. Зачем добру пропадать». Отец в это время мыл посуду на кухне, помогая маме, что немного удивило пожилых артисток. «Муж помогает жене по кухне, надо же! Не думала, что увижу такое. Молодцы, молодцы».
Лиена обычно вставала утром рано, чтобы подоить корову, а Канис уходил на работу. И вот мама вышла за двери дома, как видит необычную картину: Народная артистка лежит на топчане с раскинутыми руками. Она с улыбкой взглянула на удивленное лицо мамы: «Душно дома, вот я вышла на улицу».
Сквозь сотни фотографий, прогулок по паркам, семейных посиделок, хоккейных матчей, детских травм и личностного становления всех четырех членов семьи... подкрался 1989-ый год. Четвертый по счету ребенок, который родился вечером 28 января. Человек, который застал начало алкогольной зависимости своего отца. Можно сказать, что в одной руке у него была бутылочка с молоком для меня, в другой бутылочка для него самого. Уже тогда за мной в основном присматривали старшие брат и сестра, которые всегда соперничали и спорили о том, кто будет меня одевать, менять пеленки или гулять со мной.
Отец к тому времени поменял немалое количество рабочих мест, удовлетворения от работы уже не было никакого. Общение с членами семьи? Нет. Совместный ужин, во время которого жена просит сделать что-то там на выходных, а дети постоянно кричат и спорят. Тогда как у него в голове мысли о том, что деньги утекают быстрее воды, лучший друг стал более успешным, чем он, супруга меняется физически и психологически, а чувства, что были раньше, уже не держат их. Что их держало? Дети, золотые кольца на пальцах, документы, общий дом, какие-то обещания и долги. Жизнь перетекает из удивительного, опасного и временами трагичного путешествия в нечто рутинное и более пугающее. И вот... мой отец сидит на стуле, а вокруг все белое — пустота. Он ничего не чувствует ни по отношению к своей семье, ни по отношению к себе. Только странные домыслы, фантазии, бесполезное самобичевание и жалость к себе.
После немалого времени, проведенного в таком состоянии, он неожиданно получает предложение на своей новой работе — командировка в Москву и дальше, несколько городов в прибалтийских странах. Недолго думая, он согласился и с радостью начал собирать вещи в чемодан. Лиена лишь держала меня в руках, укачивая, и смотрела на него, а он успокаивал ее, говорил, что все будет в порядке и его мать поможет ей присмотреть за детьми.
В 1990 году он полетел с коллегами в Москву. Экскурсии, немного работы, знакомство с интересными людьми, новый опыт и впечатления. Затем Калининград, Рига, Юрмала, Клайпеда, Вильнюс, Таллин. Это был не столько отдых, сколько долгожданная свобода, которая развязала ему руки и подарила то, чего ему так не хватало все эти годы. Свобода, ветер свежести и легкости в голове, которые были до свадьбы.
Через пару недель он вернулся. Возвращение было ознаменовано тем, что отношения между его матерью и женой накалились очень сильно, а также тем, что мама не могла перестать думать о том, как же благоверный отстаивал свою преданность продукту института брака. Верность или неверность — обида, безысходность или бессознательная эйфория? Не знаю. Возвращение из веселого путешествия в реальную жизнь было «отпраздновано» бутылкой портвейна. Начало было положено.
Имеем ли мы право осуждать алкоголизм? Наверное, нет. Обвинять в душевных болезнях толку нет. От обвинений лишь множатся болячки, а на сердце плодится груз.
«Прости меня, папа», — доносится откуда-то изнутри, словно желая открыться и отдать долги, но молчание сильнее. Твёрдое молчание и нежелание идти на встречу. Молчание.