Ради других

Уроки труда в нашей школе вел высоченный жилистый дядька с железным «радиатором» вместо зубов. Улыбчивый и очень добрый человек. Обычно его два урока были последними, и он просто отпускал нас домой.
Но однажды руководство школы узнало о самовольстве, и трудовика «взяли на контроль».
Уроки перенесли на утро.

Наступили тяжелые, но веселые времена – и для нас, и для учителя. От него требовали учебный план, с отчетностью и прочим, от нас – хотя бы минимальных доказательств того, что мы умеем пилить-строгать-сверлить.
В мастерской стояло довольно много станков, и некоторые из них даже оказались рабочими, но вот материалов, из которых мы могли бы творить свои шедевры, школе не поставляли. Худо-бедно мы освоили работу напильником и фрезеровку, научились вытачивать метательные ножи из ржавых столовых приборов и «звездочки ниндзя» из найденных на улице обрезков стали.

Как-то утром перед началом урока трудовик заявил следующее:
– Сегодня мы начинаем работы по дереву. Однако дерева у нас нет. Поэтому делаем так. Сейчас вы идете на соседнюю улицу, там идет стройка. Тихо заходите на территорию, и выносите брус. По два человека на каждую балку. Горбыль – не брать. На все про все – полчаса.
Разумеется, мы с честью выполнили задание, и весь следующий месяц самозабвенно вытачивали нунчаки, тонфы и прочие экзотические орудия окинавских крестьян.
Для отчетности каждый сделал по кухонной скалке. Свою я подарил маме.

Уже перед самыми каникулами перед трудовиком поставили новую задачу.
Из ближайшей колонии в школу привезли партию мебели – парты, стулья, тумбочки. Проблема была в том, что все это оказалось в разобранном виде, и безо всяких понятных икеевских инструкций. Собирать эту мебель, разумеется, было поручено трудовику и его команде.
До сих пор помню, как полтора часа, тихо ругаясь и сдирая кожу с пальцев, мы бились с непокорными болтами, эмалированными железками и занозливой деревоплитой. Фурнитуры не хватало, в ход шло все, что можно было найти в закромах мастерской.
Конечные результаты удручали – кособокие парты явно не располагали к ровности письма, а усидеть на наших стульях смог бы только бывалый эквилибрист.

Осматривая наши творения, трудовик только цокал языком и качал головой.
Общий вердикт по итогам приемки был коротким и четким: «Полное говно».
– Как же теперь быть? – взволновались мы. – Придется переделывать?
Трудовик засмеялся:
–  Да расслабьтесь, ребята, не надо ничего переделывать. Мы ж не для себя работали!