Жувачка (ч.1)
Приветствую, читатель. Долго не хотел выкладывать этот рассказ. Порциями буду размещать 1 и 2 главы. Из-за ооочень строгих правил Дзена по поводу шокирующего контента, я сознательно пропускаю начало рассказа - первую часть первой главы.
Для любопытных сжатый пересказ начала рассказа: Осень. Дело происходит на Кубани. Главный герой сидит в разгромленной сельской хате. На полу три бездыханных тела и рассыпаны иностранные жевательные резинки. Игорь полон раскаяния. Вспоминает про своё бандитское прошлое в городе. Передумав, устраивать пожар, он уходит в дождливую ночь...
Глава первая, часть вторая
Больше года минуло, как хорошо одетый ростовский парень крепкого телосложения решил осесть в этом некогда цветущем, а ныне вымирающем селе хлеборобов. Выбор Игоря был не случайным. Перед тем, как принять решение, он долго изучал карту области, с усердием немецкого танкового генерала водил ногтем, оставляя бороздки на бумаге, по начерченным символам, пока не обнаружил равноудалённую от крупных населённых пунктов точку с жизнеутверждающим названием - Старая Могила.
Игорь бежал из города в глухомань. Бежал от себя, от старой жизни, но основной причиной для такого кардинального решения стала протокольная формулировка - «нанесение тяжких телесных повреждений, повлёкших ..... потерпевшего».
Просто в один день он сошёл из «пазика» на грунтовую дорогу вдоль поля, зашвырнул подальше пейджер и пропал для родственников, пацанов, ментов, растворив прежнюю личность в чистом степном воздухе.
Догорали девяностые. Старая Могила так и не пережила разруху, связанную с развалом некогда великой страны. И хотя на обломках колхоза выросло акционерное общество, прежний достаток в село не вернулся. Кадры необратимо утекли в город. Хозяйство было запущено и разорено, из некогда работающих двух десятков комбайнов теперь в страду своим ходом могли выйти только четыре. Ветер носил по главной улице обрывки развеянных надежд, да пыль безнадёги.
Прямо на въезде в село Игорь присмотрел старенькую саманную хату с облезлой во многих местах, как шкура шелудивого пса, побелкой. Если бы не крытая шифером крыша, то жилище можно было бы смело использовать для съёмок фильма «Вий» или эпопеи про гражданскую войну.
Убогая мазанка, как больной лепрой, отверженный и обречённый, стояла изгоем на приличном расстоянии от ближайших построек. Такое расположение, на окраине, было выбрано, руководствуясь осторожностью, так как из окон хорошо просматривалась дорога, ведущая в село, вдобавок, можно было не ждать незваных гостей. Калитка была не заперта...
Внешняя ветхость соответствовала внутреннему содержанию – в доме проживала бойкая старушка. Не Баба Яга, как он в шутку вначале представлял себе хозяйку, а заслуженная труженица сельского хозяйства - баба Вера. В штопаном-перештопанном халате, в обязательном платке, морщинистая, как курага, согбённая от непосильной работы, с больными ногами, на которых раздувшимися змеями, словно они наглотались лягушек, переплелись тёмно-синие вены варикоза. Сточенные передние зубы указывали на пристрастие к семечкам популярной масличной культуры.
К хате примыкал небольшой запущенный огородик, где среди бурьяна и картофельной ботвы качались «триффиды» - высокие стебли неприхотливого топинамбура. Плодовые деревья, без должного присмотра, уже много лет, как выродились. По участку бесцельно шаталось с десяток тощих кур красной южной породы.
За постой брать деньги пенсионерка категорически отказалась, определив его в небольшую, пахнущую пылью и мышами комнату. От нового жильца требовалась только помощь по хозяйству, чем Игорь и занялся, натаскал воды, наколол дров, поправил забор.
Новый примитивный быт для городского Игоря был в диковинку. Дверь в комнатушку заменял кусок марли серого цвета, как парус, то пузырящийся от сквозняка, то безвольно провисающий в штиль. Своё предназначение – ограничить пространство от назойливых насекомых, занавеска не выполняла, чему свидетельствовали, гудящие под низким потолком, мухи, бьющиеся с щелчками о мутные стёкла окна.
Из мебели в комнате был стул с пятнами на ветхой обивке, платяной шкаф с кособокими дверцами, дубовый шифоньер, времён «покоренья Крыма», застеленный выцветшим рушником, на котором замерла грустная процессия фарфоровых слоников-инвалидов с обломанными хоботами. В одном из выдвижных ящиков он обнаружил огарок свечи и стопку истлевших журналов «Крестьянка» за семьдесят четвёртый год.
Самая важная часть интерьера – панцирная кровать, тоже не радовала. Под тяжестью тела она провисала до пола, а древними перьевыми подушками можно было оглушить человека.
С чёрно-белых фотографий, висящих на стенах, на незваного гостя укоризненно смотрели мужчины и женщины с суровыми лицами. Только одно фото рассказывала о царившей некогда в этом доме радости – запечатлённые на фоне застолья, жених с невестой соединились в робком поцелуе.
Зато Игоря развеселил и немного развеял тоску кумачовый флаг пионерской организации с надписью крупными буквами «Будь готов!», как бы в насмешку над предстоящими тяготами. Его приколотили к стене гвоздями,чтобы прикрыть глубокую трещину.
Уже вечером, в увитой виноградом пристройке, Игорь уплетал, наготовленную бабой Верой, молодую картошку с яичницей, волей-неволей получая, сдобренную сплетнями, информацию об обитателях Старой могилы.
О себе он рассказал мало, мол, сам ростовский, держал фирму, разорился, горевал, пил. Всё обрыдло, решил бросить город и поехать подальше за новой жизнью, - еще по дороге он придумал эту легенду.
Вечерело. Запищали комары. Старуха, обретя нового немногословного слушателя, всё продолжала тараторить про убежавшую козу, про вражду из-за забора между Лазаренко и Семёновыми. Голос бабы Веры, усталость после дороги и свежий воздух усыпили Игоря, что он еле сидел за столом, периодически проваливаясь в дрёму …
можно почитать другие рассказы:
День "Г" - начало "Жучок" часть первая и вторая Бог из квартиры 16
По хорошей традиции, если читатель желает продолжения, то прошу в комментариях написать "Хочу ещё".
Чтобы быть в теме новых публикаций, не забывайте подписываться!