Жувачка (ч.3)
(ссылки на первую и вторую части - внизу статьи)
На селе с нормальными, а значит работящими мужиками, способными поднять не только мешок муки, но и детородный орган, было негусто, да и те, в большинстве, ходили в женатых.
Популяция холостяков была представлена или особями с крайней степенью развития алкогольной зависимости или увечными, эти работники принесли свои глаза, пальцы и прочие части тела в дар кровавым механическом богам, чьи жертвенные алтари и идолища можно наблюдать на лесопилке, в ремонтных мастерских, а то и просто в поле, возле внезапно заглохших комбайнов и жаток.
Чем большим количеством подвижных частей и острых граней обладало ненасытное устройство, тем с большим благоговением оно почиталось в народе.
По сей день, каждый случай таких языческих подношений скрупулёзно собирается и хранится в памяти сказителей. Из уст в уста передаются эти назидательные истории, обычно, зимними вечерами под треск поленьев в печи и звон многогранных стаканов – время, когда душа крестьянина особо располагает к пугающим переживаниям.
Вот некоторые из них, записанные автором со слов рассказчиков во время этнографической экспедиции «Русский мат, как элемент экстенсивного земледелия»:
«…Это еще при «Мишке Меченом» было. Гнида, такую страну про.…(далее следуют, не относящийся к теме, нецензурный анализ политической обстановки страны конца восьмидесятых годов прошлого столетия)… Как-то Витька Караваев, он тогда еще не пил, на «Ниве» в поле зерно убирал. Ну, и видать от жары перегрелся. Почудилось ему, что в мотовило заяц попал. Захотел полудурок мех на воротник жене добыть, а машину не заглушил. Пока солому разгребал, рукав зацепило и на ось стало наматывать... А косого, так и не нашли…»
«…А вот, как Васька «Цыганок» «Кутузовым» стал. Факт, но дури у парня было столько, что хоть в цирке показывай. Мог арматурину в узел завязать. В охотку мог пол ведра молока выдуть за присест. Икнёт и огурцами закусит. Люблю, мол, в сортире чувствовать себя ракетным двигателем. Циолковский, е...а мать! Как-то он поспорил на пол-литра, что кувалдой с одного удара вышибет палец из прицепной серьги у «детешки». Как хватил по железяке, так и окривел на один глаз. Доктор сказал – кусок металла откололся…»
«…Тогда еще председателем Селиванов был, покойничек. В тот вечер Федька работал на соломорезке. Вдруг солома перестала поступать. Парень был неопытный и начал всей рукой её в агрегат проталкивать… Из-за шума он не услышал, как к нему подошёл сзади бригадир. Тимофеич возьми, да и похлопай Федьке по плечу, а тот с переляку дёрнулся и всю руку под нож сунул... Мужики ему для беспалой руки в мастерской из жести перчатку смастерили. И стал он Федей «Крюгером». Ещё, за руку все с ним боялись здороваться…»
Увы, в последнее время многие старые механические боги оказались незаслуженно забыты из-за нынче популярного культа «Техники безопасности», хотя нет, да и нет…
Вот такая безрадостная картина для бабьего племени наблюдалась в те годы на селе. Достойных мужчин катастрофически не хватало, поэтому Зоя не собиралась упускать Игоря и, чтобы продемонстрировать соседям серьёзность их отношений, спустя несколько дней после знакомства, пару раз прогулялась с ним под ручку у всех на виду.
С интимом было сложнее. Некоторое время парочка "любилась" вдали от людских глаз, используя естественный ландшафт и преимущество складок местности. В полдень в испарине задыхались в джунглях кукурузного поля или, рискуя напороться на столбнячный гвоздь, скрывались в заброшенных колхозных постройках, а с наступлением темноты, пламенеющие от страсти, тревожили спящих птиц под сенью орешника.
У Зои дома этим заниматься было неприлично, а к себе Игорь её не звал, чтобы не травмировать благородную старость бабы Веры. Но, всему бывает предел.
Однажды, после очередной встречи на лоне природы любовники отдыхали на куске брезента, загодя припрятанном в кустах. Игорь, весь в любовной неге расслаблено курил, обнимая девушку. Зоя, напротив, была сосредоточена и в дурном настроении.
Когда Игорь приподнял её голову, чтобы вытянуть затёкшую руку, она решилась завести следующий разговор:
- Игорь, вот скажи, я похожа на шаболду подзаборную?
- Что, ты несёшь? - от неожиданности вопроса тот изменился в лице и приподнялся на локте.
- Сколько можно уже по буеракам возиться? - продолжала она.
- Как звери бездомные е...ся, её богу. Нет сил моих больше, юбки от земли отстирывать, да репей из волос выбирать. Вон, в прошлый раз муравьи жопу искусали, - для придания словам правдоподобности, Зоя почесала пятерней сферу ягодиц.
- Тебе что - кончил влево, гуляй смело, а мне гигиена нужна.
- Давай я водичку тёплую в термосе буду приносить и тряпочку?
- Х..почку! – вмиг вспыхнула она, но справилась с гневом.
- Пойми, сладкий мой. Да, про нас уже все знают. Мы что, партизаны, какие?
- А когда задождит или зима наступит, что будем делать? Я себе по-женски всё застужу.
Так далеко Игорь не заглядывал. Девушка безусловна была права.
- Зой, знаешь, что я сделаю, - заговорил он решительно, - завтра же пойду к Кириллу Мезанову, чтобы он дал ключ от своего сарая. Там сухо и чисто. Хочешь, раскладушку поставим, а хочешь, я из сена кровать замастырю?
- Игорёша, миленький, - она прижалась к нему и начала нежно гладить грудь, плавно спускаясь к животу, - перебирайся ко мне. С мамкой я поговорила, и батька против не будет. Будем в моей комнате жить.
- Всё по-людски будет, как в фильмах показывают, - видя, что он начинает сдаваться, продолжила она уже с придыханием...
На следующий день Игорь сообщил бабе Вере, что съезжает по причине личного характера, собрал в спортивную сумку пожитки, попрощался, оставив расстроенной старухе денег, и обещал наведываться.
По сравнению с прошлым местом обитания, жилище Зои выглядело вполне прилично и зажиточно. Высокий прочный забор, добротный кирпичный дом на много комнат, с ползущей по стене жёлтой газовой трубой, большое приусадебное хозяйство. В саду виднелись еще несколько строений. Порыв ветра принёс тяжёлый запах домашней скотины. Даже собака на цепи имелась.
Мать Зои была тучной и крепкой женщиной за пятьдесят, - тот тип домовитой и шумной южнорусской хозяйки, который советские карикатуристы использовали, чтобы предать общественному порицанию крестьянскую прижимистость, не вытравленную у станичников за годы коллективизации.
Визиту Игоря были не рады, в чём он убедился еще с порога.
- Так вот, кто нашу Зойку топчет! – подбоченясь, молвила матрона, поедая его недобрым взглядом.
- Мама, мы же с тобой это уже обсуждали, - вступилась за Игоря девушка, - ты сама сказала, что пусть заселяется, если любовь у нас. К тому же…
- Да знаю эту твою любовь, - повысив тон, прервала её мать на полуслове, - как зачешется между ног, так сразу любовь у неё! Зачем мне такое наказание?
- Что ж ты меня позоришь при чужом человеке...
- Молчи, дура, всё не натаскаешься никак? Что ни хахель, то пьянь или рвань голожопая. Сколько уже таких кобелей было. Хоть бы один путёвый был! – начала она, по всей видимости, знакомую песню.
Игорь угрюмо молчал и чтобы отвлечься от неприятной сцены, принялся изучать дородные формы Марины Сергеевны. Это его порядком расстроило, так как женщина наглядно демонстрировала все предстоящие метаморфозы тела её дочери, зачатки этого он успел заметить еще на первых свиданиях.
- Ладно бы по кустам юбку задирала, а теперь в дом проходимца тянешь. Нищего, нездешнего, а вдруг из дома что пропадёт?
Слушая перепалку, он начал понемногу улавливать общий тон претензий.
- И в качестве моего первого вклада в благополучие этого достопочтенного семейства, позвольте внести эту скромную лепту, - внезапно громко продекламировал Игорь и полез в задний карман.
Ошалевшие женщины, открыв рот, разом уставились на него.
Пользуясь эффектным моментом, он как герой Марка Твена, который выдал солнечное затмение за свою магию, торжественно извлёк тугой кошелёк, отсчитал, внушительную, по сельским масштабам, сумму и вручил хозяйке.
Та, обретя вновь дар речи, подобострастно улыбаясь, зачастила, - Игорёк, миленький, ну зачем же? Как-то, вроде, неприлично получается. Мы же не гостиница, какая... Комбикорм в этом году, ой, как в цене подрос... Да не разувайся, я всё равно сегодня пол мыть собиралась.
- Доченька, чего стоишь, как засватанная! Иди, покажи вашу комнату, - сказала Марина Сергеевна, ловко отправив пальцами-сосисками деньги в карман цветастого халата...
В семье Самохиных царил матриархат. Отец семейства был на много лет старше супруги. В противоположность ей, невысокий, плюгавенький он несколько лет назад пережил инсульт. Григорий Викторович целыми днями лежал у себя в комнате и смотрел телевизор. Наблюдать его можно было лишь в случае, когда он по нужде выходил во двор. Шатаясь, с дрожащей головой, он бледной тенью семенил к выходу, постоянно натыкаясь о мебель и стены.
Марина Сергеевна не только следила за хозяйством, но и продолжала работать в сельской администрации, куда пристроила и дочь.
Чтобы поддерживать образ серьёзного и делового человека, Игорь регулярно делал взносы в бюджет семьи. В первые дни проживания, не имея причин доверять хозяйке, он разделил деньги на несколько частей и конспиративно припрятал: что-то в подкладку сумки, что-то в скрытый карман кожаной куртки, а самую значительную часть незаметно схоронил за отстающим от пола плинтусом.
Для Игоря это сожительство начало складываться вполне удачно. Сытно ел, мягко спал, всласть обладал, за закрытой на крючок дверью, своей темпераментной пассией, что приходилось на максимум выкручивать громкость радио...
можно почитать другие рассказы:
День "Г" "Жучок" часть первая По хорошей традиции, если читатель желает продолжения, то прошу в комментариях написать "Хочу ещё". Чтобы быть в теме новых публикаций, не забывайте подписываться!