Как я чуть не стал врачом и почему это было верное решение
В то время, как мои одноклассники читали "Спид-Инфо" и трилогию "Эммануэль" (тоже прочитал), юный Паганель впитывал в себя "Век криминалистики" Юргена Торвальда (интереснейшая книга) и институтские учебники по судебной медицине, а самым интересным отделом в библиотеке им. Ленина был медицинский.
Вы правильно поняли - я мечтал стать врачом...
Всё началось очень давно, когда автор проживал в республике Советского Союза, где большинство населения ещё не знало значения слова "паляниця".
Евреев среди наших знакомых было очень много ("черта оседлости" как-никак). Очередная волна исхода в конце 80-х ещё не наступила.
Забавно, учишься ты в советской школе и на национальность даже не обращаешь внимание. Приходишь однажды, а соседняя парта пустует, да и новый учитель в классе. Все шушукаются - Ромка Ройзбург в Израиль иммигрировал... и училка.
Так вот, у нашей семьи были знакомые евреи и все стоматологи. Это и привело мою маменьку к мысли, что её сынок должен стать медиком, ковыряться в чужих зубах и быть уважаемым человеком с видеомагнитофоном и прочими изысками советского быта.
Такая перспектива была мне по душе, тем более, что я тяготел к естественным наукам, собирал гербарии, подсушивал на вате бабочек, а раздел "Половое размножение" в учебнике биологии был самым любимым и до поры непонятным.
В 1991 году мы переехали в Россию, в город где был медицинский институт. То было ещё одним знаком, что я должен стать врачом.
Пока мои друзья в здании УПК изучали токарное дело и учились вождению, автор 10 и 11 классы ходил в "Школу юного медика", что была при институте.
"Юного медика" - звучит несерьёзно, а всё выходило иначе. Два раза в неделю я после уроков с благоговением ходил на занятия в святая святых - в Медицинский институт. Занятия были, как у взрослых, в огромных аудиториях с кафедрой, где столы пестрели скабрезным студенческим юмором. Лекции 2-3 часа, занятия. Десмургия (наложение повязок), анатомия, физиология и т.д.
Бегали в "анатомичку", посмотреть на всякие "ужасы": ванная, где в формалине плавает дидактический материал для занятий - петли кишечника, стеклянные сосуды с глазами или мужскими гениталиями... бррр!
Короче, из нас ковали будущих медиков. Мы, школота, и на занятиях были в белых халатах. Был особый форс: на белый халат напялить зимнюю куртку и так, как настоящий студиорум, через весь город пойти на лекции. Помню, меня отловил настоящий студент, дал по шее и сказал, что так могут ходить только те, кто учится всерьёз.
Чтобы слова не расходились с делом, у нас была и медицинская практика. Уж не помню, один или два дня в неделю ей занимались. Здесь и прозвучал первый тревожный звоночек...
Юных медиков распределили по разным мед. учреждениям города. В первый год я попал... я попал в ожоговое отделение Областной больницы.
Кто в ожоговом работал, тот в цирке не смеётся... Запах отделения не забуду никогда.
Здесь я впервые узнал, что такое ЭМПАТИЯ. В первый день старшая медсестра раздала всем градусники и сказала, чтобы мы измерили температуру больным в разных палатах.
Подхожу, значит, я к больному, говорю, предоставьте мне подмышку, а там месиво от ожога. Я готов заплакать, руки дрожат...
Короче, я настолько впечатлился чужой болью, что медсестра поняла с кем имеет дело, поэтому меня комиссовали. Первый год практики прошёл под лозунгом - "принеси - подай, пошёл ... - не мешай".
Я сидел в сестринской, вскрывал пустые банки от плазмы и крови, таскал биксы (металл. контейнер для стерилизации) в автоклав и заполнял медицинские карточки.
Помню, меня поразил один анамнез. Больная работала администратором в танцевальном зале "Молодость". Уснула, положила ноги на батарею - у больной термические ожоги лодыжек и голени третьей степени.
Это ж насколько надо быть пьяной, чтобы твои ноги несколько часов медленно "варились" на батарее?! - подумал я тогда.
Ещё более тревожный набат раздался на второй год, когда я проходил практику в ортопедическом отделении.
Я присутствовал на типичной (кхе-кхе) операции. Бабулечке под наркозом детина-доктор забивал молотком штырь в берцовую кость. Девчонки - мои однокурсницы любопытно склонились и чуть пальцами не лезли в рану, а я...
...а я постоял в сторонке и сполз по стене в подленький обморок, демонстрируя все признаки профнепригодности.
Тут важно понимать, что анатомические подробности и кровь меня никогда не пугали, но моя впечатлительность и эмпатия (сопереживание другому человеку) сыграли в тот момент злую шутку.
Всю оставшуюся часть практики я на тележке возил из кухни дурнопахнущие вёдра с едой, пациентов на каталках и раздавал пилюли.
Закончил школу юного медика с отличием, получил "красную корочку" и раньше всех своих одноклассников первую профессию - младший медбрат.
Пришло время поступать в институт. Конкурс там был нехилый, блата у нас не было, да и год походов к репетитору по химии не дал результата (химия была на нетвёрдую четвёрку).
Грозила армия, нервозность нарастала, поэтому за месяц до вступительных экзаменов на семейном совете произошёл разговор, который можно охарактеризовать фразой: "Вот это поворот!"
Российская медицина (и слава богу) потеряла в моём лице врача, а педагогика приобрела учителя "истории и права" (и здесь, в последствии, вышел облом).
Сегодня, оглядываясь назад, я ещё более уверен в том, что профессия медика - это не романтика из книжек, а тяжёлый труд, где нет места сантиментам и переживаниям, где, подобные мне натуры, просто физически не смогут работать.
Низкий поклон всем медработникам и Гип-гип ура!, что я не один из них...
👉 Подписывайтесь и читайте автора, а не этикетки на гомеопатический средствах!
