Barbie: абсолют безыдейности

«Барби» — пожалуй, самый ожидаемый фильм года; честно, я его ждал куда сильнее нового Нолана. Красивый, стильный, местами очень напоминающий работы Уэса Андерсона, с крутыми кастом, танцами и песнями, декорациями и костюмами. Как подсказывают из зала, кино дотошно воспроизводит реальные кукольные наборы, не забыв снятые с производства игрушки. Прекрасный по форме фильм, но когда дело доходит до содержания… ох, тут у меня начинает болеть голова (фигурально и буквально).

Вот смотрите, самое простое: фильм критикует капитализм, но сам является масштабной рекламой игрушек. А вот посложнее: кино критикует патриархат реального мира, что создан для мужчин, где только мужчинам заебись, и они занимают лучшие должности. Но при этом Кена разворачивают на каждом «собеседовании» — оказывается, быть мужчиной не достаточно. Но тогда Кен устанавливает свой патриархат — как бы сказали жители древних цивилизаций, с блэкджеком и шлюхами, — в Барбиленде. Но… но… но… прр, приехали. Новая власть — угнетательская. Но возвращение всего взад — это возвращение к матриархату, где высшие должности, премии, собственность — всё у женщин, никакой видимости Кенов. Кены существуют только тогда, когда на них смотрят Барби. Т.е. Кены украшают коллектив успешных и самодостаточных, они — всего лишь довесок. А значит, борьба Кена за свои права — инверсированное отражение борьбы феминисток: Кены в Барбиленде — это женщины в реальном мире. А критика патриархата в Барбиленде — это на самом деле критика феминизма: мол, вот к чему всё может привести. Как это возможно, если в фильме прямо говорят про патриархат?

Постмодернизм! Смотрите, это как в «Бойцовском клубе», где на первый взгляд утверждается борьба с системой, но клуб Дердена сам оказывается такой же системой; вроде бы утверждается мачизм, но на деле он критикуется. Или гляньте на «Звёздный десант»: внешне это пропаганда армии, но настолько гипертрофированная, что в армию как-то не хочется. Ирония!

С «Бойцовским клубом» и «Звёздным десантом» дело обстоит проще: там постулируется обратное. Но «Барби» не просто ироничная. Она также и постироничная: Mojo Dojo Casa House — настолько тупое, гипертрофированное крутизной название, что над ним бы смеяться, но его также можно и полюбить. Это и тупо, и круто одновременно, как Циклонная Нео Армстронг Реактивная Генераторная Пушка, как вонзить Лаганн в Гуррен, а затем дойти и до Супер Тенген Топпа Гуррен-Лаганна. Постирония витала вокруг «Барби» с самого трейлера: все эти мемы про мужицких мужиков, которые берут «два билета на “Барби”» — как раз то самое. Мужчины могут пойти на сеанс фильма про девчачьих кукол иронически и также иронически надеть розовую одежду, которая последнее время считается за девичью (хоть этот стереотип и заслуженно шатается). Но также, понимая и принимая иронический слой, можно надеть розовое и пойти на «Барби» совершенно искренне.

Но «Барби» также и метаироничная. Она вводит тезис, НО разрушает тезис, НО снова вводит изначальный, НО и там подходит сатирически, а на что-то, как на иронию, нужно смотреть инверсировано. За всеми этими приёмами очень сложно уловить какую-то одну утверждаемую идею. Без погружения в многочасовое изучение отзывов, я видел кардинально полярные точки зрения. То это фильм «с уместной повесточкой», то «повесточка заебала», то это «учебник по феминизму» и «введение в гендерные исследования для самых маленьких», то просто «недожатое по содержанию кино», то «слишком глубокий фильм про квиров». Мне кажется, что каждый человек с любыми взглядами может сложить из кусочков «Барби» что-то конкретное, но часть пазла придётся выкинуть. А если использовать все детали, то конструкция разрушится: слишком уж много всего — противоречивого и не стыкующегося.

Месяцем ранее я уже пытался разобраться, какую позицию транслирует Слава КПСС в альбоме «Горгород 2», а теперь ещё это кино! Оба нагруженные, в обоих борьба, смена власти, и к чему она приводит: одна хуйня сменяется другой. В итоге хочется просто махнуть рукой и сказать «ой, да в пизду», ебал я это разбирать. Но, может, в этом и есть смысл: в отсутствии смысла. А точнее, в отказе от любых идей, заложенных в фильме.

Смотрите, кино начинается с рассказа о том, как появление куклы Барби изменило мир. Но потом выясняется, что Барби как идея существует очень долго, но мир не то чтобы сильно поменялся. В завязке Барби познаёт экзистенциальный кризис, пришедший к ней из Реального мира, извне. А затем Кен узнаёт о патриархате, но в конце признаётся, что неправильно понял его идею. Идея — главная злодейка фильма, существующая в отдельном измерении, параллельном реальному миру, и воздействующая на него. Потому что идеи, различные измы — они управляют людьми, словно куклами. Обратите внимание, как неестественно движутся корпораты во время погони за Барби. Даже они, использующие любую, простите, повестку ради заработка, — на деле лишь марионетки в лапах капиталистической идеи.

Фильм специально нагружен противоречивыми идеями, которые и утверждаются, и критикуются, чтобы разрушить саму идею об идее. «Бойцовский клуб» разрушал консьюмеризм: «Ты — это не твоя работа. Ты — не количество денег в банке. Не твоя машина. Не содержимое твоего бумажника. Ты — не твои шмотки». Теперь, когда материальное отделено от личности, осталось отрезать идеальное, чем и занимается «Барби», говоря, что человеческая жизнь куда короче, чем жизнь идей, больших нарративов (старых или новых, политических). Тебе не нужно идентифицировать себя через идеи, которые появились задолго до твоего рождения и/или проникли в твоё сознание извне. Они не должны управлять тобой. Не нужно бороться с несправедливостью, искать подтверждения ценности от других. Прими себя, живи свою жизнь, ведь ты кеннен как человек просто по факту рождения.

Но (опять «но») если вы вдруг подумали, что «Барби» вслед за «Бугипопом» выступает против Мыслителя, навязывающего человеку идеи, то… хаха, нет! Потому что ценность человека самого по себе — это тоже идея. Но раз «Барби» разрушает все идеи, то должна рухнуть и она — и даже идея об отсутствии какой-либо идеи. Ведь это всё навязанное зрителю с экрана. А цепляясь хоть за какую-то мысль из «Барби», ты становишься куклой в руках идеи. Вот уж где в «Барби» обнаруживается нолановское «Начало»: «идея — самый живучий паразит».

«Барби» убила в себе идею. А зрителю остаётся только убить идею о «Барби»-фильме.