Поцелуй как образ

Boogiepop X Jigoku Shoujo: поцелуй как образ (?)

Когда я пересматривал Boogiepop wa Warawanai (2019), зацепился за фрагмент опенинга, где нагая Тока Миясита целуется с Бугипопом — отдельной личностью, живущей в её теле. И всё думал, какого чёрта? Миясита не знает о существовании Бугипопа, и, соответственно, никак с ним не взаимодействует, как это бывает в популярных сёнэнах, где герои общаются с запечатанными внутри их тела демонами.

Размышления и обсуждение вели к единственной трактовке конкретного фрагмента опенинга: это фансервисный элемент. Незнакомый с сериалом зритель увидит женские фигуры и поймается на юри-бейт, очевидно же, да?! Но, кажется, поцелуй может быть образом, метафорой.

К такой мысли подталкивает сцена из первой серии третьего сезона Jigoku Shoujo, где тоже есть странный поцелуй. Странный не потому, что девичий, а потому, что целующиеся также незнакомы. По крайней мере, школьница Юдзуки Микагэ не знакома с Ай Энмой — адской девочкой, инфернальной сущностью и инициатором поцелуя.

Чуть позже между ними случается короткий разговор. Энма сообщает, что она внутри Микагэ.

И посмотрите на два противопоставления во время диалога. Во-первых, противопоставление композиционное: лицо Энмы уходит вправо (с акцентом на правый глаз), а лицо Микагэ — влево (с акцентом на левый глаз). Но также они не только антагонизируют: правая часть лица Энмы дополняет левую сторону лица Микагэ, хотя и не складываются чётко в единое изображение. Во-вторых, противопоставление по цвету: как день и ночь, как огонь и вода, красный противопоставляется синему.

Красный в сериале в принципе ассоциируется с адской девочкой Ай Энмой и её местом жительства за пределами мира людей.

А вот незадолго до диалога с Энмой школьница Микагэ просыпается в ночной синеве.

Поэтому можно было бы сказать, что тут лишь противопоставление синей реальности и красного иномирья. Но во время самого диалога контраст идёт и на уровне глаз: красные глаза Ай противопоставляется синим глазам Юдзуки.

Jigoku Shoujo — процедуральный сериал. Там очень много персонажей с разной внешностью — и разным же цветом глаз, а герои сменяют друг друга каждую серию. Связывает их всех только желание мести другим людям, чего и добиваются руками адской девочки.

Конечно, при большом количестве персонажей могло найтись место случайному контрасту. Но посмотрев половину третьего сезона, могу с уверенность. сказать, что Юдзуки Микагэ стала ещё одной протагонисткой, вместе с Ай Энмой связывающей все истории. А потому такой явный антагонизм на уровне композиции и цвета глаз в дизайне явно не случаен.

В первоначальной сцене поцелуя Энмы и Микагэ тоже присутствуют синий и красный цвета, относящиеся к разным персонажам.

Следом, после диалога, ещё раз флешбэком показывают фрагмент с целующимися девочками. Повторением кусочка сцены на что-то намекают, не иначе!

К «Бугипопу».

В опенинге тоже есть контраст, но цвета мягче и они будто более гендерно заряжены (стереотипное современное):

Можно было бы предположить, что в поцелуе сливаются мужское и женское начала внутри Мияситы.

Вот только Бугипоп хоть и использует мужское «я»-местоимение boku (потому и я называю Бугипопа «он»), да и воспринимают его как мужчину, он — небинарный персонаж, о чём прямо заявляет в арке Boogiepop at Dawn: «Мне не важно, считаете вы меня мужчиной или женщиной». Значит, дело тут вовсе не в классических мужском и женском началах и речь совсем не о гендере.

Бугипоп для своих целей заимствует тело Мияситы, а вместе с телом — и её внешность. У него нет собственного отличного дизайна, не привязанного к костюму. Шляпа, мантия — понятно, что перед нами Бугипоп, но если снять костюм, то кто?

А Бугипоп порой действует без переодеваний. В такие моменты зритель аниме-сериала отличает Току от Бугипопа благодаря двум вещам. Во-первых, аниматоры мастерски рисуют изменение во взгляде: у Бугипопа появляются прищур во взгляде и ехидная ухмылка, в лице больше взрослости и серьёзности; у Токи взгляд более открытый, наивный, брови приподняты.

Во-вторых, сэйю Аой Юки великолепно меняет голос, отчего Бугипоп и Тока легко различаются на слух, без вылавливания языковых нюансов вроде тех самых местоимений.

Однако в коротком фрагменте опенинга нужно быстро различить внешне похожих персонажей: без голоса, без мимики. Поэтому контраст, разделяющий две личности, достигается при помощи цвета.

Но почему бы вообще изначально не изобразить Бугипопа и Мияситу в характерной одежде? Зачем их раздевать, ведь в фигурах тогда не будет различия и придётся прибегать к цветовому разделению?

Мне кажется, это часть образного языка. Бугипоп и Тока обнажены и целуются в воде. И, знаете, что? Ай Энма целует Юдзуки Микагэ тоже в воде. И они тоже без одежды.

Я пока не могу достойно объяснить, как тут работают образы воды (буквально глубины подсознания?) и обнажённости (открытость, беззащитность души?). И тем не менее я уверен, что мы видим подсознание героинь. Бугипоп не может физически встретиться с Токой. В общем-то, он не встречается с ней и в подсознании. Но там оба обитают: и Тока, и Бугипоп.

У Ай Энмы на протяжении двух сезонов было собственное тело, но в начале третьего она — бесплотный дух, принявший форму бабочки. Но прежде, чем снова взяться за работу, она находит себе вместилище тела — школьницу Юдзуру Микагэ.

Поцелуй обнажённых персонажей показывает, что разные личности объединены одним телом: душа Бугипопа и душа Токи — обе в теле Токи; Ай и Юдзуру — в теле Юдзуру. 2 души 1 храм.

При общей схожести образов (вода, ню, поцелуй) контекст у сцен разный.

Cверхъестественная сущность Ай Энма именно через поцелуй, телесное единение душ, и получает контроль над телом Юдзуру Микагэ.

Но Энма сперва всё-таки вылезает из воды, чтобы обратиться к Микагэ:

А потом утаскивает школьницу под воду.

В этой сцене красное и синее относятся не только к персонажам, но также создают мистическое зловещее чувство.

Тогда как мягкость цветов в опенинге «Бугипопа» не создаёт тревоги.

Бугипоп тоже нечто инородное внутри Токи Мияситы. Он появляется голубой вспышкой в подсознании Токи — контрастной, но не агрессивной, не пытающейся доминировать. Тут нет такого явного межличностного конфликта, как у Энми и Микагэ.

И розовой Токе соответствует розовое же окружение, она всё ещё контролирует своё тело.

И тянется к нему.

Наконец, сравните итог:

Я пока не уверен, насколько распространён поцелуй как символ единения, причём единения обнажённого духовного. И пусть видел многое, не отложились в памяти похожие сцены. Однако пересечений между сценами двух сериалов достаточно, чтобы предположить, что метафора сколько-то известная, считываемая, имеющая основания для каждого элемента.

Куда как проще с зеркалами:

Madoka X Owarimonogatari: поцелуй как образ (!)

Две личности могут слиться в одном теле, но что ещё одно тело может объединять? Прошлое, настоящее и будущее! По совпадению оба следующих примера — от студии Shaft.

Вот в опенинге Mahou Shoujo Madoka Magica Мадоку Канамэ прижимает к себе она же сама, но с длинными волосами.

Объятия второй Мадоки, поцелуй в лоб, внешний вид сравнивают её если не с образом материнской заботы, то с некоторым нежным менторством более старшей над младшей.

Или будущей версии по отношению к себе прошлой. Первая Мадока, со стрижкой покороче, живёт в настоящем. Это героиня сериала, только раздумывающая стать волшебницей. Вторая Мадока — вероятность будущего, потенциал стать волшебницей, а может, даже неизменная судьба. Одна — девочка Мадока. Вторая — волшебница Мадока. В объятиях, через поцелуй сливаются две роли, девочка Мадока и волшебница Мадока становятся девочкой-волшебницей Мадокой, а вероятность будущего становится настоящим.

И снова, как в прошлый раз, внутреннее действо подчёркивается внешним видом, голые девочки — обнажённая душа.

А вот в третьем опенинге Owarimonogatari Содати Оикура находит в лесу подсознания образ собственного прошлого.

Её прошлое — травматичное, монохромное, с потухшим светом фонаря и без воли к жизни. Деструктивное по отношению к себе: в опенинге серая Содати вырывает с кровью прядь волос. Нынешняя Содати — в ярком жёлтом платье.

И через поцелуй — равный, в губы, инициируемый яркой Содати — две версии снова сливаются в одну личность.

Но прошлое поглощает настоящее, лишает его цвета.

Воспоминания о несчастливом детстве Содати отравляют её нынешнюю жизнь, не позволяют ей стать счастливой, яркой, в жёлтом платье. Но в конце опенинга Содати заботливо укутывает прошлую себя шарфом, словно утешает. Укутывает и себя настоящую тоже.

Этот шарф связывает их: от прошлого всё-таки не убежать, его не забыть. Но не отказываясь от него, важно не дать ему влиять на настоящее. Потому что вопреки прошлому здесь и сейчас ты заслуживаешь счастья.