«Её звали Делия» — Глава восемнадцатая
Виталий Иволгинский
Её звали Делия (ещё одна отходная жанру ужасов)
Часть пятая — Четверо умерших и один при смерти
Глава восемнадцатая
Самый зеленый город Соединенных Штатов уже пробудился ото сна. С раннего утра на улицах славного Портленда уже вступили в свои права автомобили — негласные, но признанные всеми горожанами короли улиц. Помимо автомобилистов, владельцы магазинов также недолго нежились в своих постелях и уже выходили на работу.
Гэлбрайт стоял у витрины продуктового магазина и от скуки пялился на вывеску, на которой рукой неизвестного художника хоть и несколько аляповато, но вполне правдоподобно были изображены сосиски и сыры, рядом с которыми лежали одинокий помидор и кочан капусты. Подобное сочетание продуктов служило двум целям — уведомляло потенциального покупателя о том, что тот может купить в этом месте, а также (что, по сути, являлось сутью всего рекламного искусства) вызывало у него чувство голода и желание купить это как можно скорее.
В конце концов Гэлбрайт все же не смог устоять перед очарованием рекламы и вошел в большие стеклянные двери. Взяв корзину из стопки, расположенной прямо у входа, он направился вглубь магазина, где незадолго до открытия невидимый для покупателей мерчендайзер разложил всевозможные мясные деликатесы. Бродя между полками, Гэлбрайт немного съёжился от холода в помещении — кондиционеры работали на полную мощность. Он не особенно опасался подхватить простуду, но всё же, с мокрой от пота шеей, он не мог сказать, что ему было очень приятно ощущать такую разницу температур.
Несмотря на богатый ассортимент, представленный в этом продуктовом магазине, Гэлбрайт не смог найти то, что искал. Ему просто нужно было быстро перекусить на ходу каким-нибудь вкусным сэндвичем, но в этом магазине, к сожалению, предлагались продукты только для домашнего застолья в кругу семьи. Поэтому Гэлбрайт, сожалея, что зря потратил время на посещение этого заведения, поставил корзину возле кассы и уже собирался уходить, как вдруг его внимание привлек тучный человек, стоявший возле отдела, где в пластиковых ящиках были навалены орехи. Этот господин, одетый в серый демисезонный плащ длиной до колен, украдкой огляделся по сторонам и, зачерпнув ладонью горсть арахиса, сунул руку в свой бездонный карман.
Гэлбрайт, будучи полицейским инспектором, не мог не проигнорировать такой факт нарушения закона. Он обменялся взглядами с продавцом, молодым парнем, который стоял за прилавком со скучающим видом. После этого Гэлбрайт быстро подошел к нарушителю закона и, стараясь придать своему голосу как можно более суровое выражение, сказал:
— Ну-ка, молодой человек, покажите мне, что у вас в карманах!
«Молодой человек» выглядел старше самого Гэлбрайта лет эдак на десять, но суть подобного обращения заключалась в том, чтобы застать преступника врасплох, что инспектору удалось в совершенстве. Толстяк в плаще потрясенно обернулся и уставился на Гэлбрайта своими крошечными глазками, которые, казалось, пытались спрятаться посреди складок жира на его широком лице.
— Кто вы такой, чтобы так говорить со мной? — человек, застигнутый на месте преступления, пытался скрыть свой страх под маской грубости.
— Это не имеет значения, — спокойно ответил Гэлбрайт, — попрошу вас положить орехи обратно.
— Какие ещё орехи? О чем вы говорите? — с этими словами толстяк отступил на шаг назад, всё ещё держа руку в кармане плаща.
— Я не хочу применять силу, поэтому рассчитываю на вашу добросовестность, — сказал инспектор, не повышая голоса.
Тучный и неуклюжий мужчина трусливо прислонился спиной к стеллажу с консервами, стоящему у него за спиной. Консервные банки грохнулись на бетонный пол магазина, и вор чуть было не поскользнулся на банке с консервированными ананасами.
— Что вам от меня нужно? — теряя самообладание, воскликнул мужчина в плаще, балансируя на одной ноге.
Вместо ответа Гэлбрайт вытащил из-за пазухи свое полицейское удостоверение и невольно улыбнулся, когда увидел, как вытянулось лицо толстяка, который сумел-таки сохранить равновесие посреди разбросанных консервов. Поняв, с кем ему пришлось иметь дело, толстяк наконец-то достал из кармана эту злополучную горсть жареного арахиса и уже собрался было уходить, но властный окрик инспектора «Стоять!» заставил его застыть на месте.
— Ваше имя? Адрес? Место работы? — на автомате Гэлбрайт произнес обычную для таких случаев скороговорку.
— Ирлес… Меня зовут Ирлес Нахт, — словно провинившийся школьник, начал отчитываться этот жалкий человек.
— В огороде бузина, а в Ванкувере граф, — язвительно процитировал инспектор какую-то пословицу.
Гэлбрайту было трудно сдержать свой взрыв веселья — на этого магазинного воришку невозможно было смотреть без смеха. Когда Ирлес уже объявил свое место работы, Гэлбрайт вдруг услышал свое имя и обернулся — в дверях магазина стоял мужчина, который выглядел лет на пять моложе самого инспектора.
— Что, Гэлбрайт, карманника подцепил? — жизнерадостно сказал этот парень, подходя к ним.
— Как видишь, приятель, — ответил Гэлбрайт, стараясь не расслабляться на глазах у Ирлеса.
— Эй ты, старикашка! — молодой человек повернулся к вору. — Тебе так трудно законно приобрести эти несчастные орешки?
Гэлбрайт попытался сдержать своего экспрессивного друга, но тот уже подошел вплотную к трясущемуся от страха толстяку и схватил его за воротник.
— Слушай меня, дурачьё, — злобно прошипел он прямо в лицо магазинному вору, — воровство — это грех! Разве тебя не учили этому в детстве?
В ответ Ирлес издал едва слышный хрип, и молодой человек ещё сильнее сжал его шею.
— Ты плохой ученик! — продолжил он. — Если ты не усвоишь мой урок, я тебе моргалы выколю!
Сказав это, друг Гэлбрайта выставил вперед мизинец и указательный палец правой руки. При виде этого жеста глаза толстяка едва не вылезли из орбит.
— Остановись, ты же полицейский! — крикнул Гэлбрайт, всерьез испугавшись за судьбу вора.
— Как хочешь, — с явным раздражением сказал молодой человек.
Он отпустил Ирлеса Нахта, который не преминул воспользоваться возможностью покинуть магазин от греха подальше. Глядя вслед удаляющемуся человеку в плаще, Гэлбрайт положил руку на плечо своего друга.
— Бог с ним, Фаркрафт. Конечно, я не позволил ему совершить кражу, но и сажать его в тюрьму тоже не собирался.
— Как бы я хотел дать ему пинка на прощание, чтобы он, сарделька варёная, усвоил наконец что воровать нехорошо…
В спокойном голосе этого человека чувствовалась внутренняя сила. «Как у тигра, повелителя джунглей», — невольно подумал инспектор.
— Ты действительно этого хочешь? — Гэлбрайт сделал вид, что принял эти слова за чистую монету.
— Я пошутил, — сразу расслабился Фаркрафт.
Выходя из прохладного помещения продуктового магазина, Гэлбрайт не смог удержаться от взгляда на продавца. У парня за кассовым аппаратом было выражение лица, чем-то похожее на то, которое бывает у зрителя в кинотеатре, когда на экране происходит что-то остросюжетное. Очевидно, он никогда раньше не был свидетелем того, как магазинный вор получает по заслугам…
— Взгляни на это! — вдруг услышал Гэлбрайт голос своего друга
Фаркрафт вытащил из кармана газету и протянул её инспектору, который немедленно взял ее в руки.
— Зачем ты мне показываешь… — Гэлбрайт вопросительно посмотрел на него.
— …самые свежие новости! — перебил его Фаркрафт. — Не моргай глазами, прочти что, и все будет ясно.
Гэлбрайт бегло просмотрел текст. Представленная с характерным журналистским пафосом история об аварии, после которой тяжелораненая жертва была доставлена в больницу, не произвела на мужчину никакого впечатления.
— Кто-то разбил свою машину, что такого необычного? — спросил инспектор, поднимая слегка разочарованные глаза на своего друга.
— А ты только взгляни на его фамилию, — Фаркрафт ткнул пальцем в газету
Гэлбрайт прочитал газетную статью чуть внимательнее. Жертвой этой аварии оказался аптекарь, фамилия которого всего на две буквы отличалась от названия некоего английского города…
— Да какая мне разница? Я никогда не встречал этого человека, — резковато воскликнул инспектор.
— Но я-то его знаю, — улыбнулся его собеседник, — не по-дружески, конечно, но по долгу службы. Ты помнишь как два года назад я ездил за город, чтобы задержать одного инфантильного чудака?
— Хм… Я кое-что припоминаю, — задумчиво произнес Гэлбрайт, — ты тогда сказал мне, что дело было довольно грязным.
— А каким еще может быть дело, в котором замешан маленький ребёнок? — холодно изрёк Фаркрафт.
И Гэлбрайт вспомнил. Да, был случай, как в их полицейское управление поступила жалоба из пригорода о том, что сосед некоего фармацевта подозревается в домогательствах к его несовершеннолетней дочери. Они тогда послали туда фургон с пятью полицейскими и назначили на это дело инспектора Фаркрафта, с которым у Гэлбрайта сейчас как раз был этот разговор…
— Ну да, ублюдка задержали, и что с того? — Гэлбрайт все ещё не мог понять, чем так возбуждён его друг.
— Мне просто кажется странным, — начал Фаркрафт, — что через некоторое время после этого случая с отцом этой девочки произошел несчастный случай.
— Ах, опять эти твои заскоки на мистике, — вздохнул Гэлбрайт, — помнится, ты болтал что-то о каком-то духе…
— Дух Возмездия, да, — кивнул Фаркрафт, — но я думаю, тебе следует навестить этого джентльмена.
— Ты хочешь, чтобы я бросил все свои дела и поехал в больницу? — поморщился инспектор.
— Не ври, последнюю неделю ты ничем не был занят, — справедливо заметил Фаркрафт.
Гэлбрайту пришлось согласиться с этим утверждением.
— Ладно, ладно, по старой дружбе… — будто бы делая одолжение, произнес он. — Но позволь мне спросить, какая тебе польза от того, что я расскажу по возвращению?
— Польза? — удивился Фаркрафт. — Честно говоря, я сам этого не очень понимаю. Знаешь, у меня такое чувство на душе…
Фаркрафт, не сумев выразить свои мысли в понятной другу форме, пожал ему руку и, сказав на прощание «Ни пуха ни пера!», перешел дорогу и зашел в небольшое кафе — видимо, ему хотелось омочить пересохшее от волнения горло. А Гэлбрайт, послав ему в спину полный недоумения взгляд, встал спиной к стене продуктового магазина и принялся внимательно изучать газету. Изучив как следует заметку об аварии, он запомнил адрес больницы, куда была доставлена жертва, и, выйдя на оживленное шоссе, поймал такси. Гэлбрайт задумался о том, что вызвало беспокойство Фаркрафта. Он воспринял слова своего друга о некоем духе мести как мистическую чушь, в которую сам бы никогда не поверил. Здесь явно было замешано что-то иное…
Вскоре Гэлбрайт решил, что лучше не ломать голову над тем, что находится за пределами его понимания. Он просто сказал себе, что, возможно, у него просто нет необходимой информации, и именно из этого обстоятельства проистекает ореол таинственности всей этой ситуации. Поэтому, не зная, что еще предпринять, инспектор решил завязать разговор с таксистом, но из этого мало что вышло, потому что водитель, в машину которого он сел, был на редкость мрачен и не особенно горел желанием общаться с пассажиром. Поэтому Гэлбрайт, который в ответ на свой наводящий вопрос о погоде получил лишь сухое «Я жив, и это главное», решил, что лучше будет просто посмотреть в окно.
Наконец, машина доставила инспектора в Портлендский адвентистский медицинский центр, где находился фармацевт, пострадавший в утренней аварии. Гэлбрайт расплатился с таксистом и направился к парадным дверям больницы. К нему тут же подбежала женщина, одетая в форму сестры милосердия.
— Сестра, вы не знаете, куда поместили мистера по фамилии Йонс? — обратился к ней инспектор.
— Вы имеете в виду того, который пострадал в аварии сегодня утром? — спросила женщина.
— Да, конечно, — нетерпеливо сказал Гэлбрайт
— Его определили в хирургическое отделение, это на втором этаже.
— Я смиренно благодарю вас, сестра.
— Подождите, сегодня не приемный день!
Гэлбрайт показал ей свое полицейское удостоверение и решительно вошёл во входные двери. Сестра милосердия последовала за ним с молчаливым недовольством. Поднявшись на второй этаж, Гэлбрайт встретил какого-то врача и попросил его сказать ему, в какой палате лежит нужный инспектору человек. Врач, сказав ему, что беспокоить этого пациента крайне нежелательно для его здоровья, проводил Гэлбрайта до нужной двери и, приложив палец к губам — видимо, это был знак, чтобы тот не повышал голос в палате — впустил его внутрь.
Гэлбрайт увидел огромного и коренастого немолодого мужчину, который лежал на больничной койке под белым одеялом. Его мощная грудь медленно вздымалась от шумного дыхания. Посетителю показалось, что мистер Йонс немного похож на старого медведя, который вот-вот впадет в спячку. Возможно, инспектора натолкнуло на подобную мысль странное выражение лица этого человека — левая сторона лица бедняги онемела, из-за чего его рот искривился в ужасной гримасе.
— У него паралич Белла, — прошептал доктор Гэлбрайту.
Инспектор даже не повернулся в сторону медика — вместо этого он тихо приблизился к больничной койке, стараясь ступать как можно тише.
— Мистер Йонс, — стараясь не повышать голос, обратился он к мужчине, лежащему на кровати, — я из полиции Портленда…
— Полиции, — вдруг послышался глубокий бас пациента, который, не мигая, продолжал смотреть в потолок.
Гэлбрайт ожидал услышать от него ещё хоть что-нибудь, но, видимо, мистер Йонс просто отреагировал на это волнующее слово и автоматически повторил его. Постояв так с минуту, посетитель повернулся и вышел из палаты.
— Мы постараемся приложить все свои усилия, но в лучшем случае он не сможет мыслить здраво, — сказал доктор. — На самом деле он не был серьезно ранен — на его теле не было обнаружено никаких повреждений, но у него серьёзные проблемы с психикой…
— Могу я позвонить отсюда? — Гэлбрайт прервал эту малоинтересную для него тираду.
— Да, конечно, телефон в конце коридора.
По голосу врача было видно, что он рад узнать, что полицейский уже закончил свой визит и скоро покинет больницу. Гэлбрайт подошел к телефону, размышляя по пути, куда бы ему позвонить, чтобы Фаркрафт определенно мог ответить ему. Его определенно сейчас не было дома, и вряд ли ему что-нибудь было нужно в полицейском участке в это время… В конце концов, Гэлбрайт решил позвонить в кафе, куда, как он помнил, его друг зашел после их встречи в магазине. И он не ошибся — спросив, может ли владелец позвать Фаркрафта к телефону и получив «Да, подождите немного», Гэлбрайт оживился. Через полминуты его друг взял трубку.
— Привет, сейчас я нахожусь в Портлендском адвентистском медицинском центре.
— Спасибо, что исполнил мою прихоть.
— Не знаю, расстроит ли тебя то, что я скажу, но, короче говоря, мистер Йонс получил повреждение мозга.
— Мои соболезнования… Так ты узнал что-нибудь из его уст?
— Всё, что он смог сказать, лишь как попугай повторить за мной слово «полиция». Мне показалось, что это оттого, что у него была какая-то психическая травма, связанная с этим.
— Ну, ну, если бы ты был отцом маленькой девочки, ты был бы ещё не так расстроен, когда твою… Кхм-кхм…
— Это совсем вылетело у меня из головы.
— Ах ты дырявая башка. Ладно, чёрт с ним. Кстати, как ты догадался, что я в кафе?
— И ты подумал, что я застрял здесь надолго? Ха-ха, ты был совершенно прав.
Гэлбрайт повесил трубку. И в самом деле, увлекшись изучением газеты, он совершенно забыл о том, что Фаркрафт помимо всего прочего напомнил ему о прошлогоднем инциденте. «Ладно», — подумал он, выходя на улицу, — «я выполнил просьбу моего друга, так что же дальше»? Инспектор спросил сестру милосердия, где здесь остановка общественного транспорта…
Добравшись до ближайшей к полицейскому управлению автобусной остановки, Гэлбрайт вышел из автобуса и, размяв затекшие от стояния ноги (все места были заняты), сразу же направил их туда.