Жалоба на постановление Мещанского районного суда г. Москвы по делу Овсянниковой М.В. (эпизод 13.07.2022г. за интервью у Басманного суда г. Москвы)

Согласно постановлению суда первой инстанции, причина применения к моей подзащитной наказания в виде административного штрафа состоит в том, что днем 13.07.2022 года у здания Басманного районного суда г. Москвы она дала интервью представителям СМИ, в ходе которого публично заявила свою антивоенную позицию.

В при таких обстоятельствах уже поздно всерьез рассуждать о том, были ли соблюдены процессуальные и материальные нормы того или иного закона, напоминать суду о статье 29 Конституции, гарантирующей свободу слова и запрещающей цензуру в любом ее проявлении.

В подобных случаях в самый раз вспомнить историю вообще и историю развития права в частности.

Так уж вышло, что административные процессы по делам, связанным с ограничением свободы слова и собраний в России больше напоминают разговор слепого с глухим, нежели попытку посредством судебной практики установить справедливый баланс между индивидуальным правом на выражение мнения в той, или иной ее форме. Тому есть масса экономических и управленческих причин, о которых Вы, уважаемый суд, осведомлены нисколько не меньше чем Ваш покорный слуга.

Однако если раньше судебные органы, отказывая гражданину в защите его права на свободу выражения мнения или свободу собраний на основании статьей 20.2 или 20.3 КРФоАП, стремились хотя бы как-то придать своим постановлениям и решениям вид соответствующих главе 2 Конституции нашей страны и общемировому правопониманию соответствующей материально-правовой проблематики, то с введением в КРФоАП статьи 20.3.3. это стало уже попросту невозможно.

Например раньше мы все дружно смеялись над судебными постановлениями, которыми серия одиночных пикетов признавалась «скрытой формой публичного мероприятия». Как Вы знаете такая логическая конструкция требовалась для того, чтобы обосновать незаконность проведения одиночных пикетов, которые прямо разрешены нормой части 1.1. Статьи 7 ФЗ № 54-ФЗ. Логика подобных решений всегда проходила в ключе защиты прав третьих лиц, якобы граждане - участники мирных собраний мешали проходу других граждан или мешали проезду транспортных средств (хотя никто никому не мешал, во всяком случает я и мои коллеги ни разу не видели в таких делах чьих-либо заявлений в полицию по данному поводу).

Несмотря на всю очевиднейшую абсурдность и незаконность подобных постановлений, они, тем не менее, исходя из логики их текста, имитировали маломальское соответствие духу Конституции и основных международных договоров в области прав человека.

Применительно к «старым», «довоенным» статьям КРФоАП, таким, как например  упомянутые 20.2 или 20.3 можно сказать, что они, несмотря запретительную правоприменительную практику в отношении прав на свободу собраний и свободу выражения мнения, тем не менее формально не были сконструированы с очевидной целью запрета вышеуказанных основополагающих прав человека и вполне могли применятся в соответствии с духом Конституции и обязательств России в области прав человека.

Однако все радикальным образом поменялось с введением в КРФоАП статьи 2.3.3., предусматривающей ответственность за «Публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности или исполнения государственными органами Российской Федерации своих полномочий в указанных целях». К слову сказать я не знаю людей, которые смогли бы без бумажки, по памяти выговорить эту несуразную белиберду.

Но дело даже не в том, что чудовищный канцелярит данной нормы режет кому-то глаз. Дело в том, что обвинительное правоприменение по данной норме в принципе не оставляет судам возможности даже симулировать защиту «прав, свобод и законных интересов граждан, общества или государства» от «противоправного посягательства» виновных в нарушении данной нормы лиц,  как это было заведено ранее по вышеперечисленным составам правонарушений, которые я приводил выше в качестве примера.

Причина тому состоит в очевиднейшем отсутствии самой возможности затронуть чей-либо интерес посредством антивоенного высказывания в той, или иной форме (интересы Владимира Владимировича Путина в Конституции прямо не прописаны, поэтому не буду об этом). А коль скоро ничьи интересы посредством антивоенного высказывания затронуты быть не могут, то по духу Конституции и с точки зрения права, как оно представляется современным юристам, нет причин и ограничивать возможность данного высказывания.

Но это только с точки зрения современных юристов. В истории права еще совсем недавно существовала правовая доктрина которая позволяла произвольно запрещать вообще все, что угодно. Она ушла в прошлое совсем недавно и этому предшествовали очень серьезные потрясения.

Со времен античности среди юристов шли ожесточенные споры о природе права. В итоге почти сразу же сформировалось два представления о сущности права.

Первое представление впоследствии стали называть легизмом или правовым позитивизмом. Данная правовая доктрина утверждала, что право есть лишь совокупность общеобязательных норм и правил поведения, властно установленных и подкрепленных силой государственного принуждения.

Держу пари именно так Вас, уважаемый суд и учили на первом курсе юридического факультета. К слову сказать, меня в университете учили понимать право именно так, то есть неправильно.

Эта правовая доктрина доминировала в европейской юридической традиции в плоть до середины XX века. В первую очередь благодаря тому, что большинство европейских держав были монархиями, часть из которых впоследствии переродились в авторитарные государства вождистского типа. К слову сказать, наша страна - яркий тому пример.

У этой правовой концепции есть один существенный недостаток, который в итоге и привел данную концепцию банкротству.

Дело в том, что такое понимание природы права предполагает, что любое властное установление запрета какой-либо деятельности, даже если оно по существу представляет собой полнейший произвол, полагается правомерным.

Иными словами из данной концепции вытекает, что любой произвол властей, будучи обличенным в форму закона или распоряжения, является правомерным лишь с силу того, что исходит от властей. Интересы гражданина при этом могут не учитываться вовсе.

Если бы правоведы Возрождения, такие как позитивисты Томас Гоббс или Никколо Макиавелли не принимали бы так близко к сердцу свойственное их времени представление о божественной природе власти и были бы знакомы с творчеством народного артиста России Олега Газманова, они могли бы, вооружившись некоторой степенью иронии, сформулировать свои позитивистские максимы следующим образом: «Ты начальник, я дурак. Я начальник, ты дурак. Ты на суше, я на море, мы не встретимся никак».

Ну а если «кроме шуток», то мысля в парадигме данной концепции мы вынуждены будем признать «законность», например:

• восьмого распоряжения к Закону о гражданине Рейха от 17 января 1939 года, которым евреям было запрещено работать дантистами, ветеринарами и фармацевтами, начиная с 31 января 1939 года;
• решения Верховного суда США 1896 года, которым нашел свое закрепление принцип «Равное, но раздельное», законодательно закрепивший расовую сегрегацию, режим которой продолжался вплоть до 1965 года;
• казни на гильотине Александра Шмореля и Софи Шолль в тюрьме Мюнхена в 1943 году, за распространение антивоенных листовок;
• уголовного наказания в виде химической кастрации британского ученого - родоначальника кибернетики Алана Тьюринга на основании раздела 11 английского Акта 1885 года о поправках к уголовному законодательству т.н. Поправки Лабушера, за гомосексуальную связь, после которого ученый покончил с собой в 1954 году;
• уголовного наказания в виде лишения свободы сроком на 7 лет в отношении диссидента Владимира Буковского по статье 70 УК РСФСР «Агитация или пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления Советской власти либо совершения отдельных особо опасных государственных преступлений, распространение в тех же целях клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно распространение либо изготовление или хранение в тех же целях литературы такого же содержания» (прим. ред. формулировка что-то мне напоминает) в 1972 году…

Этот список можно продолжать до бесконечности но любому нормальному человеку понятно, что все вышеперечисленное - самый настоящий произвол и беззаконие.

Вторая из наиболее распространенных правовых доктрин, так же известная со времен античности, впоследствии получила названия доктрины естественного права.

Адепты данной правовой доктрины утверждают, что подлинное право - есть право естественное, основанное на равенстве всех свободных людей, а позитивное право, то есть писанные законы, необходимы лишь для того, чтобы это равенство регулировать в тех случаях, когда возникает коллизия между конкурирующими правами свободных субъектов, дабы не допустить такого злоупотребления правами, которое может нарушить права других субъектов.

Таким образом, согласно данной концепции, действие, которое априорно неспособно причинить вред правам и интересам других лиц, не может быть основанием для санкций со стороны власти.

В рамках указанной доктрины был разработан и впоследствии получил свое позитивное закрепление набор неотъемлемых прав, принадлежащих каждому от рождения.

Впервые данная правовая доктрина была применена на уровне конституционного акта в Декларации независимости США в 1776 году, в которой сказано дословно следующее: «Мы исходим из той самоочевидной истины, что все люди созданы равными  и  наделены  их  Творцом  определенными   неотчуждаемыми правами,  к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью.   Для   обеспечения   этих   прав   людьми   учреждаются правительства,  черпающие  свои  законные полномочия  из согласия управляемых…».

Вторым государством, закрепившим данную доктрину в своем конституционном акте, стала Республика Французов, в Конституции которой, принятой в 1793 году, было закреплено, что «Целью  общества  является  общее  счастье.  Правительство установлено,    чтобы   обеспечить   человеку   пользование   его естественными и неотъемлемыми правами. Эти  права  суть:   равенство,   свобода,   безопасность, собственность. Все люди равны по природе и перед законом.».

В истории права две эти концепции столкнулись в прямом противостоянии на Нюрнбергском процессе над нацистскими преступниками в 1945 - 1946 годах.

Если коротко, то сторона защиты на данном процессе исходила из доктрины правового позитивизма и утверждала, что подсудимые действовали правомерно, в соответствии с законодательством Рейха.

Сторона обвинения, если резюмировать, исходила из доктрины естественного права требуя для подсудимых наказания за деяния, хоть формально не криминализованные законами Рейха, но в результате которых по существу нарушались основные права человека и в первую очередь - право на жизнь.

Итог процесса всем известен. Равно как известно и то, что решение Международного трибунала было оформлено именно в духе доктрины естественного права. Это послужило причиной ренессанса подзабытой уже к середине XIX века естественно - правовой доктрине.

В последующие годы международное сообщество юристов разработало документ под названием Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 года, принятая на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А (III).

С этого момента, формально, все страны - участницы ООН приняли на себя обязательство в правоприменении и нормотворчестве ориентироваться именно на эту доктрину - доктрину естественного права.

В дальнейшем был принят ряд иных международно-правовых соглашений, которыми были более углублённо разработаны теоретические положения данной правовой доктрины, например Международный пакт о гражданских и политических правах 16 декабря 1966 года, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 года, Американская конвенция о правах человека 1969 года и так далее.

В конечном счете, теоретические разработки данной правовой доктрины легли в основу главы 2 Конституции нашей страны, в статье 17 которой сказано: «В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией. Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения. Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.».

Разумеется, от момента конституционного закрепления тех, или иных принципов до момента их всеобщего осознания, осмысления и принятия иногда проходит значительное количество времени.

В противном случае никакого вышеупомянутого решения Верховного суда США 1896 года, которым закреплялась расовая сегрегация, попросту не могло бы состояться, а Конституционный суд РФ, например, однозначно встал бы на сторону Владимира Милова, которому было отказано в признании неконституционным положений части 2 статьи 3.9 КоАП Российской Федерации в той мере, в которой административный арест не может применятся к женщинам имеющим несовершеннолетних детей, а к мужчинам по никому не известной, но очевидно дискриминационной причине почему-то может. Равно как никому бы и в голову не пришло в трезвом уме и здравой памяти включать в текст

КРФоАП то, что теперь там написано в части 1 статьи 20.3.3.

Но вот что можно сказать с уверенностью, так это то, что в развивающихся странах этот процесс осмысления и имплементации теоретических разработок данной правовой доктрины медленно, но верно идет вперед. Вперед идет, а не назад. Если эта имплементация идет назад или, как говорят в последнее время, «показывает отрицательный рост», то это стоит расценивать как стагнацию правовой системы.

Этот длинный историко - правовой пассаж я затеял на страницах своей жалобы дабы донести до суда несколько тривиальных вещей.

Первое. Как и указывалось ранее, белиберда, лежащая в диспозиции части 1 статьи 20.3.3 КРФоАП, именно от того и является белибердой, что сама по себе отрицает правовую доктрину естественного права, в духе которой написана и принята Конституция нашей страны, поскольку предусматривает наказание за такое высказывание, которое само по себе заведомо не может принести вреда интересам каких-либо третьих лиц, обществу или государству. В этом смысле, применительно к данному «деянию» невозможно всерьез рассуждать о таких правовых категориях как степень «общественной опасности», которую суду обычно надлежит устанавливать по деликтным делам дабы определить меру наказания виновному. По той же самой причине стороне защиты совершенно бессмысленно просить суд учесть сведения о личности лица, привлекаемого к административной ответственности - к чему оценивать свойства личности, если деяние заведомо для законодателя и правоприменителя ни на какие права третьих лиц не посягает?!

Иными словами, с тем же успехом законодатель мог бы запретить гражданам носить зеленые штаны, или красить табуретки в цвет фукси, чтобы суд решал какое наказание назначить Иванову И.И. за то, что он появился в зеленых штанах и с табуретом под мышкой в вагоне метро. 30 000 рублей, или все же 50 000 рублей? Дилемма, не правда ли?

Второе. Одно дело, когда суд выносит обвинительное постановление руководствуясь обвинительным уклоном и конъюнктурной необходимостью в интересах правящего политического класса, но при этом пытается придать своему пускай и крайне спорному решению видимость законного и вынесенного в духе Конституции нашей страны, и совсем другое дело, когда и видимость такая начисто отсутствует - последнее не просто подрывает доверие к судебной системе, оно его уничтожает на корню. Полное банкротство доверия к самой возможности правосудия всегда приводит государство к самым печальным последствиям из всех возможных. Я не хочу для нашей с вами страны никаких ультрарадикальных сотрясений, поскольку история показывает, что такие сотрясения приводят, зачастую, к ужасным последствиям.

Третье. Если уважаемый суд полагает, что мы, правозащитники, адвокаты, юристы, просто неравнодушные люди, не понимаем, в каком положении находятся судьи и с каким давлением со стороны председателей судов и прочих начальников им приходится зачастую сталкиваться в своей деятельности, то вы о нас очень плохого мнения. Мы правда очень хорошо это понимаем. Но перечисленные мною выше тревожные (на самом деле лучше было бы сказать «чудовищные», «пугающие», или «отвратительные») «правовые» тенденции, которые недавно возникли в нашем государстве, не ограничиваются только лишь принятием этой самой части 1 статьи 20.3.3 КРФоАП. За абсолютно аналогичное поведение многие наши более чем достойные сограждане, такие как Алексей Горинов, Илья Яшин, Владимир Кара-Мурза мл. и еще порядка 40 человек уже находятся в заключении. Если уважаемый суд полагает, что дело ограничится лишь антивоенной тематикой, то спешу доложить - ею не ограничится, поскольку когда государство уже официально, на законодательном уровне начинает оживлять кадавров давно умерших антиправовых концепций, то за ним не заржавеет и дальше будет только хуже и хуже в плоть до момента, описанного абзацем выше.

В этой связи полагаю, что все в наших с Вами руках, уважаемый суд. Нам необходимо как-то намекнуть законодателю, что принимать подобное антиправовое законодательство попросту недопустимо.

Надеюсь Вы простите меня за мой экстравагантный тон. Как говорится, la situation oblige. Честь имею и на основании вышеизложенного, руководствуясь ст.ст. 1.5, 24.5, 25.1, 26.1-26.3, 26.11, 27.3, 27.5, 30.1 - 30.7 КРФоАП, ст.ст. 5 § 1 (c), 6 § 1, 6 § 3 (d), 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод,

ПРОШУ:

• Предоставить возможность ознакомления с материалами дела об административном правонарушении;
• Обеспечить участие прокурора в рассмотрении настоящего дела в целях обеспечения гарантий справедливого судебного разбирательства, основанного на принципе равноправия и состязательности сторон;
• Допросить в процессуальном статусе свидетелей сотрудников полиции, понятых, на чьих рапортах было основано предъявленное обвинение;
• Вынести определение о ведении протокола о рассмотрении настоящего дела;
• Постановление Мещанского районного суда № 05-2556/2022от «28» июля 2022 года —отменить;
• Производство по делу прекратить, согласно п. 3 ч. 1 ст. 30.7 КРФоАП, п. 2 ч. 1 ст. 24.5 КРФоАП, за отсутствием в действиях Овсянниковой М.В. состава административного правонарушения; Защитник _______________________________(Д.И. Захватов)