Просветлённый на минималках
Он, безусловно, был искренним.
Иногда даже слишком искренним в том, чтобы считать себя безнадёжным.
Где-то между «всё равно не получится» и «может, не мешать другим развиваться».
Он не прекращал практику. Он делал минимум. Столько, чтобы не выпадать из списка живых, но и не претендовать на вайкунтху.
Когда кто-то вдохновляюще читал лекцию о духовном энтузиазме, он тихо кивал.
— Хорошо говорит. Наверное, для других. У меня всё уже решено: в следующей жизни, может быть, повезёт больше.
Он не падал в тамас. Он опускался в благостное "ну и ладно".
Читал джапу с выражением лица, как будто это последний билет в кино, который уже не нужен, но выбросить жалко.
Когда его звали на служение, он вежливо отказывался:
— Пусть более чистые делают. У меня пока только анартхи и опыт самообвинения.
Он знал, что надо быть смиренным.
Но смирение у него почему-то шло через самоуничтожение.
А внутри прозвучало тихое «и надеюсь, вы это оцените».
Иногда он вспоминал, с чего начинал. Каким был вдохновлённым.
— Тогда было неведение. Сейчас — осознание.
Хотя на самом деле это было просто усталое «я не справился».
И вот однажды он сидел на лавке "запасных".
Без сил. Без энтузиазма. Без веры в перемены.
И к нему подошёл мальчик — лет шести — и сказал:
— Харе Кришна, дядя! А вы тоже преданный?
Потому что он не чувствовал себя преданным уже давно.
Но кто-то, просто и искренне, увидел в нём душу. Не падшую. А способную.
С тех пор он начал возвращаться.
Не в прыжке. Не в экстазе. А в шаге. Один круг. Одно спасибо. Одна попытка.