October 8

pillow princess

Осень наступила внезапно: серым тяжёлым небом, холодным, почти ледяным ветром, грязью на обуви и першением в горле. Энергии, накопленной за лето от солнца и курса витаминов, хватает лишь на базовые потребности, ленивые поцелуи под трель очередного будильника, ужины из доставки и рабочие задачи.

Последние, кстати, забирают слишком много времени, так как квартал подошёл к концу и нужно готовиться к комитету, клепать презентации, сводить аналитику, разбираться в расхождении цифр, пока ещё не поздно что-то поправить. Всё это выражает искренне наплевательское отношение к рабочему графику, заставляя сидеть под голубым светом монитора до позднего вечера и возвращаться домой к полуночи. А утром снова будильник, похожий на сигнал бедствия, душ на скорую руку, овсянка, заранее залитая кипятком, пробки, автомойка, мерзкий американо из офисной кофемашины и обязательно кто-нибудь скажет: “Хван, выглядишь помятой, не хочешь в отпуск?"

А она хочет, но кто бы ещё отпустил? Вот пройдёт комитет, тогда и в отпуск. Лежать на диване, отравлять организм чипсами, а сознание – дорамами, обнимать Чонин и иногда выбираться в их кафе. Не надевать брючный костюм и неизменные лодочки, а просто вытащить из шкафа самые чистые спортивки, худи, уже неизвестно, кому принадлежавшее изначально, и любимые угги.

А, может, на горячие источники? Или вообще: сказочное Бали, чтобы песок на липкой от санскрина коже, спа при отеле и тёплая Чонин рядом, такая смуглая: к ней всегда быстро липнет загар.

Вибрация телефона заставляет вздрогнуть и посмотреть на время. Хёнджин понимает, что залипла в этих размышлениях и уже 10 минут просто сидит в машине на подземной парковке.

— Да? Я уже приехала, сейчас поднимусь. Можешь не греть, я сразу в душ и спать.

Чонин грызёт сушёный манго, сидя на диване с ногами, и смотрит “Мистер Трот” на Ютубе, выведенном на большую плазму.

— Как ты? — Хёнджин целует девушку в щёку.

— Да нормально, наконец-то закончила с той вёрсткой, которая мне всё покоя не давала. — Чонин обнимает за талию, прижимаясь щекой к животу. — Взяла ещё один заказ, но там флэт дизайн, я быстро накидаю варианты. К твоему отпуску точно успею отдать, всё равно согласуют только через недели две максимум.

— Вау, ты прям героиня!

— Ага, должна же я на что-то покупать тебе цветы и мармеладки. — Чонин тащит розовую полоску в кислой посыпке с кофейного столика, а Хёнджин благодарно принимает угощение из любимых рук.

— Я сполоснусь и баиньки, ты ещё посидишь?

— Ага. Манго хочешь?

— Оставь мне парочку на утро. — Хёнджин устало ползёт в ванну, и вскоре оттуда слышится шум воды.

Тёплые капли смывают усталость и макияж, разогревают затёкшую спину, позволяют наконец выдохнуть и расслабиться. Тело словно наполняется жидким мёдом, хочется завернуться в пуховое одеяло, лежать в полудрёме под мерные тихие рассказы о документалке про мумификацию, виноделии, сюжете новой дорамы или о семье в Пусане, и чтобы ловкие пальчики массировали кожу головы и плели на длинном чёрном каскаде косички, которые на утро превратятся в воронье гнездо.

Хёнджин накидывает хлопковый халат прямо на мокрое тело, лосьон с кокосом сегодня можно проигнорировать, ей бы в кроватку поскорее и забыться. Не заботясь о каплях на ламинате, она шлёпает босиком в слабо завязанном вафельном одеянии и с тяжёлым вздозом плюхается на кровать рядом с залипшей в телефоне Чонин. Подбирает под себя одеяло и почти пищит от наслаждения мягкой прохладой постельного белья.

— Устала? — Чонин запускает руку в мокрые волосы, как Хёнджин и хотела. — Хочешь массаж?

Получив протяжное утвердительное мычание она седлает девушку, помогая освободиться от рукавов халата. Хёнджин любит любит всякие пахучие баночки, поэтому найти какое-то почти закончившееся массажное масло не составляет труда. А ещё она вечно сутулится за рабочим местом, и Чонин уже наловчилась хорошенько разминать забитые мышцы.

Остатки масла капают между лопаток, стекая к пояснице, и Хёнджин дёргается и шикает, что нужно же разогреть. Чонин игнорирует жалобный комментарий, уверенным жестом тёплой ладони распределяет жидкость по всей спине, лишь бы та не последовала к талии и не испачкала простынь. Тусклый свет ночника не нарушает комфортную глазам темноту, но позволяет лучше ориентироваться, поэтому широкие поглаживания спины встречаются почти мурчанием.

— Говори, если неприятно.

— Как всегда.

Скользящими, плавными и долгими движениями Чонин продолжает растирать масло, порой легко надавливая и разогревая мышцы. Эта часть процесса её любимая. Можно любоваться почти шёлковой от масла кожей, рисовать взглядом новые мостики между родинками, смотреть на расслабленные любимые черты лица, спокойные, как летнее утро за городом. Внутри от этого момента тёплый ветер и бескрайние лавандовые поля, пьянящие, щекочущие кончики пальцев.

Чонин гладит от талии к лопаткам, уделяет внимание плечам и шее, и тягость хёнджиновых забот становится легче и отступает до следующего раза. Вот бы так лежать, ничего не делать и только ощущать тёплые руки, с мягким нажимом снимающие стресс и напряжение. Сильные пальцы массируют бока и талию, проходятся вдоль позвоночника вверх, к лопаткам, обводят их, переходя к затёкшей шее, задерживаются там, а потом возвращаются к копчику. И снова всё по кругу, Хёнджин чувствует себя в раю. Сонливость волнами то туманит разум, то отступает, когда Чонин щекочет “кошачью зону” между лопаток, а мурашки бегут к голове и путаются в волосах.

— Детка, я обожаю твои руки… - мямлит Хёнджин, ощущая, как перед глазами всё плывёт от выступивших слёзинок в уголках.

— Ты всегда так говоришь, — Чонин меняет положение, матрас скрипит, а вьющиеся волосы падают на обнажённую спину, когда слабые поцелуи касаются чувствительной шеи, — но так редко позволяешь мне тебя трогать.

Мурашки уже не только в волосах, они спирают дыхание, кружат по груди и стремительно струятся вниз, где приятно сводит живот и немного обдаёт лёгкой тяжестью коленки.

— Ничего не могу с собой поделать, я очень люблю, когда ты дрожишь в моих руках.

Поцелуи смещаются к шее, и Хёнджин очень хочется избежать этой сладкой тягучей пытки. Хочется касаться в ответ, расцеловать свою девочку в нос и в щёки, но уставшее тело готово только реагировать на томные прикосновения.

— А дрожишь сейчас ты. — Чонин укладывается сверху и играет с тёмными волосами. — Что будешь с этим делать?

Тонкие пальчики проходятся по рёбрам, вдоль спины по лопаткам и ныряют в волосы, слегка массируя затылок. Новый поцелуй касается хеликса в покрасневшем ухе.

— Сегодня я вряд ли смогу тебя впечатлить… — Хёнджин вздыхает огорчённо и прикрывает глаза, наслаждаясь тактильностью.

— Хочешь побыть принцессой этого вечера?

Хёнджин заинтересованно поднимает брови, но почти сразу возвращает привычную расслабленную улыбку. Однако, её лукавый взгляд не ускользает от Чонин. Она приподнимается, чтобы дать возможность двигаться, и Хёнджин сразу, хоть и медленно и с наигранной ленностью, переворачивается на спину, открывая обзор на своё обнажённое тело. Смотрит из-под ресниц нежно и немного с вызовом, слегка запрокинув голову, а мягкие губы размыкаются в выдохе.

Она согласна.

Пояс халата почти развязался, правая сторона съехала вбок, и Чонин видит выступающую тазовую косточку, выглядывающие из-под ткани впалый живот и не прикрытый никаким бельём лобок с короткими тёмными волосками. Уши и щёки опаляет, жарко, а во рту влажно от вида такой возлюбленной.

Её девушка потрясающая, Чонин завидует сама себе. Невесомо и с трепетом проводит кончиками пальцев по груди, шее, гладит подбородок и красивый овал лица, растягивая момент. Она держится, неприкрыто восхищаясь, кусая губы и тяжело дыша. Хёнджин накрывает её ладонь своими и обхватывает большой палец губами, не разрывая зрительной связи.

Это как ослепительная вспышка, химическое оружие в голове, мгновенная анестезия и амнезия. Вокруг не существует ничего, только мягкие волосы между пальцев, горячее дыхание на щеках и влажные голодные поцелуи в губы, подбородок, висок, куда придётся.

Хёнджин любит любовь и любит её принимать. Она раскрывается в каждом вздохе, забирает больше, почти болезненно сжимая плечи и притягивая ближе, подбирает под себя ногами, скользящими по спине и сминающими ткань футболки, поглощает душу и сердце тёмным, почти шальным взглядом и взамен безгранично любит, отдаёт, одаривает.

Чонин целует шею, ключицы, плечи, жадно сжимает мягкую талию, царапает рёбра, но не перемещает ладони выше, то ли не решаясь, то ли дразня.

— Сними футболку и обними меня. — даже сейчас Хёнджин хочет взять контроль.

Она разрывает поцелуй только для того, чтобы стянуть с девушки верх, и снова притягивает к себе, выгибаясь и прижимаясь всем телом к груди Чонин, мычит удовлетворённо и обнимает крепко, что не вздохнуть.

—Так не честно, — Чонин ласково целует в щёки и отстраняет от себя длинные руки, раскладывая их по сторонам от подушки и переплетая пальцы, — сегодня от тебя никакой инициативы, — целует за ухом, путаясь носом в волосах и шепчет, — только получение удовольствия и твои стоны, если позволишь.

Этот шёпот – её слабость. Да и вообще вся Чонин – её слабость. Обычно Хёнджин не доводит до этого психологического давления, атакуя первая, а Чонин редко удаётся показать себя такую, поэтому она пользуется каждой вырванной возможностью.

— Ты же сегодня так устала, — продолжает Чонин куда-то в ключицу, украшая поцелуями, словно невидимым ожерельем, — совсем не даёшь себе отдохнуть.

Чонин отстраняется, смотрит сверху жадно и с прищуром, накрывает левой ладонью грудь, легко царапая ногтем сосок и упиваясь судорожным вздохом под ней. Её девушка сейчас такая трепетная, не прячется, не стесняется своей наготы. Лишь подаётся вперёд, ближе, чтобы касания не прекращались, путается пальцами в своих волосах и ткани наволочки, облизывает сухие губы и сдаётся на каждое касание.

Чонин влюблена и с обожанием наблюдает и ощущает, как Хёнджин словно хмелеет: её скулы алые даже под слабым освещением, тонкие пальцы гладят шею, пока Чонин греет поцелуями живот и ниже и сжимает ладони на талии.

Тело в её руках мягкое, в него хочется уткнуться и дышать. Хочется стать татуировкой и разместиться на рёбрах, рядом с родинкой под левой грудью, обвить своими линиями талию, повторить путь вен под тонкой кожей на бёдрах.

Хёнджин нежится и ёрзает, но не касается Чонин, позволяя направлять её к удовольствию. Она расслабленно улыбается и раздвигает свои бесконечные ноги шире, когда Чонин устраивается между ними и целует у коленки.

— Хочешь попробуем новую игрушку? — Чонин прижимается щекой к бедру и хитро улыбается, — Я её помыла перед твоим приходом.

— Ты готовилась? — ладонь Хёнджин оглаживает скулу, и Чонин улыбается шире, довольная своей проделкой.

Чонин поднимается и подходит к комоду, пританцовывая и напевая что-то. Ей не стоит труда найти сатисфаер, который она сама же туда недавно положила.

— Будем надеяться, что он заряжен. — Чонин фыркает в усмешке и возвращается к девушке.

— Ну, ты же не оставишь даму в беде? — Хёнджин снова тянется и гладит Чонин по бедру ногой.

— Если “дама” не уснёт в процессе, у тебя уже глаза слипаются. — Чонин включает и выключает игрушку на пробу, откладывает её в сторону и снова целует Хёнджин.

Хёнджин тут же обнимает её, гладит обнажённую спину, пробегается пальчиками по позвонкам. Она жмётся ближе и восхищённо выдыхает, ущущая, как они касаются грудью друг друга. Чонин гладит девушку по бедру и легко касается клитора, ощущая под собой дрожь. Пальцы блуждают по бокам от него и размазывают естественную смазку. Хёнджин подаётся навстречу, смотрит из-под пышных ресниц и почти лениво двигает губами и языком, а потом чмокает громко и отстраняется.

— Постарайся, чтобы я не уснула.

Чонин тянется за сатисфаером и жмёт на кнопку, проверяя режимы.

— Готова?

Хёнджин кивает головой и прикрывает глаза в предвкушении. Чонин включает игрушку и проводит ей по влажным половым губам. Хёнджин тут же подбирает ноги и вдавливает голову в подушку, судорожно выдыхая на грани стона. Она закусывает палец, снова ёрзает и подаётся навстречу.

— Ты такая красивая. — Чонин проходится игрушкой по клитору, и Хёнджин взрагивает, а потом улыбается.

Это Чонин всегда восхищало больше всего. То, как Хёнджин наслаждается, как улыбается в процессе и хихикает в моменты, когда ей особенно приятно. Чонин хочет сцеловывать каждую улыбку с её губ, особенно если она сама вызвала эти эмоции.

Хёнджин всё больше смеётся на выдохе, она уже близко, и Чонин даже не нужно об этом спрашивать. Она так хорошо знает свою девушку.

Чонин нависает над ней, и Хёнджин тут же тянется к губам и стонет в поцелуй. Пара громких выдохов, и она задерживает дыхание, содрогаясь в оргазме. Чонин тут же выключает игрушку, оставляет её где-то в ногах и возвращается к Хёнджин, целуя её в щёки.

Хёнджин расплывается в улыбке, а потом обнимает крепко и смеётся. В первый раз, когда Хёнджин засмеялась, стоило ей отдышаться после оргазма, было странно. Теперь же Чонин ловит каждую эмоцию.

— Напиши положительный отзыв на эту штуку, это было на восемь из десяти.

— Чего не хватило до десяти?

— На десять я готова оценить только твой язык и пальцы. — Хёнджин улыбается и целует Чонин.