Закат в воде. Глава 32
Пока Кан Сок получал медицинскую помощь, Чонин и Джи Хо стояли рядом в коридоре. Чонин поморщился.
- Похоже, этому уроду вчера реально стыдно стало.
Пробормотал Джи Хо искоса глянув на Чонина, а потом, уставился в пол. Хоть он и швырнул в Кан Сока мячом от злости, на самом деле Джи Хо немного понимал его.
- Помнишь Ю Хэ Сон? Ну, та девчонка-посредница. Охренеть красивая.
Чонин даже со звоном в голове удивлённо переспросил "Что?" и посмотрел на Джи Хо. Тот, опустив голову и пиная пол, продолжил:
- Ну Ю Хэ Сон. Такая маленькая и охренеть красивая.
Была ли она настолько красивой, Чонин точно не помнил. Разве она не была просто миловидной? Объективно говоря, Чонин считал, что девушка напротив него была красивее. Но похоже, Джи Хо действительно считал Хэ Сон чертовски красивой.
Пока Чонин пытался сдержать улыбку, сохраняя невозмутимое выражение лица, Джи Хо продолжил:
- Кажется, Кан Сок в неё влюблён.
- Хотел произвести на неё впечатление, но облажался... Этот придурок всегда был немного бестолковым.
- Не принимай близко к сердцу. Он тоже пидор, так что не всерьёз это говорит.
Хотя Джи Хо считал Кан Сока человеческим мусором и думал, что тот, возможно, говорил всё это всерьёз, он сказал так. Он не хотел видеть, как Чонин, переживший в прошлом году тяжёлые времена, расстраивается.
- Да мне без разницы, всерьёз он или нет.
Разве он один считает меня пидором? Главное, чтобы в лицо не говорили. А если нарываются – можно и отметелить. Могут и сдачи дать, но хотя бы не будешь, как придурок, молча терпеть. Чонин закрыл глаза. Его тошнило и кружилась голова. Вчера было то же самое.
Тот рисунок на листе, который он видел вчера, не выходил из головы. Чёрное чудовище. Какое-то смутное воспоминание, колеблющееся в голове, постоянно выбивало почву из-под ног. Почему его так шатает, когда он даже не помнит и не видит, что это за воспоминание? Он уже начинал злиться на собственную слабость.
Чонин глубоко вздохнул, вспоминая о "Бэби Браунинге", спрятанном в двойном дне рюкзака, и о Чан Бомёне, который дал ему этот пистолет.
Нахмурившись, спросил Джи Хо. Хоть он и знал, что Чонин, вопреки своей внешности, тот ещё упрямец, его лицо было слишком бледным. Джи Хо как раз размышлял, не придержать ли Чонина, который, казалось, вот-вот упадёт…
- Дверь медпункта открылась, и оттуда вышел Ли Кан Сок. Его лицо было всё заклеено пластырями.
Кан Сок на мгновение остановился в дверях, глядя сверху вниз на Чонина. Вон Джи Хо стоял, сжав кулаки, внимательно следя за Кан Соком. Он был готов чуть ли не убить его, если тот сделает хоть одно неверное движение.
- Мун Чонин, тебя зовут внутрь.
Сказав это, Кан Сок не отошёл от двери. Чонин скривил губы. Он резко оттолкнул Кан Сока рукой, и тот послушно отступил. Когда Чонин уже собирался войти, Кан Сок окликнул его сзади.
На этот раз Чонин ухмыльнулся по-настоящему злобно. Он обернулся к Кан Соку.
- Думаю, она чертовски милая, чертовски красивая и чертовски маленькая.
Кан Сок бросился на него. С грохотом Чонин упал внутрь медпункта. Кан Сок навис над ним, занося кулак, но Чонин ударил его в солнечное сплетение. Кан Сок согнулся с хрипом, и Чонин перекатился. Позиции поменялись. В момент, когда Чонин собирался ударить Кан Сока...
Раздался громовой голос медсестры. Джи Хо сзади обхватил Чонина за талию и быстро поднял его.
- Может, вы оба хотите сегодня до одури набегаться по стадиону, а?!
Обычно добрая и мягкая медсестра, но говорили, что в гневе она страшна - медсестра кричала с разгневанным лицом, и Чонин виновато протянул руки. Когда он склонил голову со словами "Простите", Кан Сок выругался: "Твою мать".
Взгляды Джи Хо и Чонина одновременно впились в него. Сказать "твою мать" перед медсестрой - это была та фраза, которая могла разжечь даже угасающий огонь. Лицо медсестры окаменело. На этот раз она не кричала, а произносила каждое слово, словно пережёвывая его.
- Ли Кан Сок. Иди немедленно на стадион и бегай, пока я не приду.
По опыту коллективной ответственности они думали, что все пострадают, но вышло неожиданно. Кан Сок стиснул зубы и молча развернулся и ушел. Когда Чонин и Джи Хо переглянулись, медсестра сказала: "И вы тоже ничего хорошего не сделали" - и сделала жест рукой.
Джи Хо слегка подтолкнул Чонина вперед. Лицо медсестры резко помрачнело. Она пронзительно посмотрела на Джи Хо.
- Так это ты тот дикарь, который бросил баскетбольный мяч человеку в лицо?
- Да. Я бросил мяч в лицо тому, кто бросил мяч в голову другого человека.
Джи Хо ответил с каменным лицом. Похоже, он не считал, что поступил неправильно. На самом деле, Чонин тоже не думал, что Джи Хо сильно ошибся. Перед Чонином, который считал, что вина в этом деле явно лежит на Кан Соке, медсестра спросила потрясенным голосом:
- Ты думаешь, это было правильно?
- Если кто-то убивает человека, значит, ты тоже можешь убить этого кого-то? А? Кто ты такой?
Жертвой, несомненно, был сам Чонин, и он не имел претензий к действиям Джи Хо. Чонин и сам мог бы преподать Кан Соку хороший урок, но он не считал плохим то, что его друг Джи Хо сделал это ради него. Однако медсестра говорит, что это плохо.
Наверное, медсестра сказала бы, что и Чан Бомён плохой, пообещавший убить монстра. Как бы усердно ты ни жил, как бы ни старался жить счастливо, монстр мог разрушить жизнь Чонина, просто мельком показав свою тень. И всё равно медсестра своими красивыми алыми губами скажет, что убивать нельзя.
Легко говорить, когда это тебя не касается.
Чонин подумал, что если бы сейчас у него был пистолет "Бэби Браунинг" и монстр стоял перед ним, он бы выстрелил без колебаний. Не из-за обиды за прошлое. А потому что монстр и он не должны существовать в одном мире. Пока есть монстр, Чонин не может жить нормальной жизнью.
Когда Чонин поднял голову, медсестра обеспокоенно смотрела на него сверху вниз. Похоже, она что-то говорила, а он не слышал. Когда Чонин посмотрел на неё, медсестра снова спросила…
Когда все ответы закончились на "немного", Чонин почему-то смущенно закрыл рот. Когда он неловко улыбнулся, медсестра задумчиво хмыкнула и, поразмыслив, повернулась к Джи Хо.
Джи Хо покачал головой, сдержав слова "Какое там терял - он как пуля вылетел и отлупил Кан Сока".
Медсестра осмотрела голову Чонина и закончила словами: "Но всё же лучше сходить в больницу".
- Я выпишу разрешение на выход, сходи в ближайшую больницу.
На слова Чонина медсестра переспросила: "Нельзя?" На её лице читалось: что значит нельзя?
- У меня особенности организма. Мне нельзя ходить в любую больницу. Нужно идти только туда, где есть моя медкарта. Особенно МРТ категорически нельзя делать...
От этих слов, произнесенных слишком спокойно, медсестра, казалось, слегка растерялась, но быстро, продолжила как ни в чем не бывало.
- Вот оно что. Поэтому нельзя ходить в любую больницу?
- Тогда лучше отпустить тебя домой пораньше.
Медсестра направилась к столу, чтобы позвонить классному руководителю Чонина. Но как только она дошла до стола, словно по расписанию, зазвонил телефон.
- Да, медпункт. Ах, да. ...Что? Ещё не пришли.
Чонин, слушая голос медсестры, снова опустил взгляд в пол. Он чувствовал усталость. Голова кружилась, и казалось, что пол качается под ногами. Когда Чонин закрыл глаза...
Тук-тук. Раздался стук в дверь, и она со скрипом открылась.
- Извините, можно на минутку увидеть Мун Чонина?
Знакомый откуда-то голос. Чонину пришлось открыть глаза, поскольку назвали его имя.
Там стоял тот самый детектив, которого он видел вчера. Коричневая кожаная куртка, классические брюки и белые кроссовки - его наряд выглядел несочетаемо, но странным образом шёл ему.
- А, я только что получила сообщение. Да, забирайте его. Всё равно Чонин собирался уходить пораньше.
Чонин почувствовал себя вещью, которую передают из рук в руки. Джи Хо шёпотом спросил у него:
Чонин на мгновение посмотрел на детектива.
Детектив широко улыбался, но на его лице читалось что-то вроде чувства вины. Его выражение было типичным для человека, встретившего старую жертву преступления, и это заставило Чонина почувствовать себя неуютно. Возможно, когда-то Чонин и был жертвой в деле, которое вёл этот детектив, но сейчас Чонин был обычным, нет, даже невероятно избалованным по сравнению со сверстниками, счастливчиком. По крайней мере, сам Чонин считал себя таковым.
На эти слова детектив горько усмехнулся.
Настроение Чонина явно испортилось. Джи Хо поочередно смотрел то на профиль Чонина, то на внезапно появившегося мужчину. Похоже, что-то происходило, но Чонин явно не собирался об этом говорить. В таких случаях он точно ничего не расскажет. Мун Чонин был довольно скрытным. Даже после того, как выяснилось, что он сирота, вокруг него всегда сохранялась эта аура таинственности. Атмосфера, будто у него есть какой-то большой секрет. Хотя сам Чонин обычно говорил: "Это всё из-за недосыпа".
Глядя на обеспокоенный взгляд Вон Джи Хо, Чонин подумал, что должен хотя бы одним словом успокоить друга. Ведь тот из-за него оказался втянут в ненужную драку и получил нагоняй. Надо бы сказать, что всё в порядке, что ничего страшного, но у Чонина так сильно болела голова и он был настолько измотан, что едва мог говорить.
- Спасибо за сегодня. Увидимся позже.
Вот и всё, что смог сказать Чонин.
Похлопав Вон Джи Хо по плечу, он направился к детективу, прикусив щеку изнутри. Хотелось вообще ни с кем не разговаривать, и раздражало то, что это невозможно. Когда Чонин медленно подошёл, детектив отступил, позволяя ему выйти в коридор.
Как только Чонин вышел, детектив закрыл дверь.
Спросил детектив. Чонин, стараясь не показывать раздражения, ответил:
Чонин нахмурился на слова детектива.
Кан Ги Хёк остановился. Чонин, замедлив шаг чуть позже, оказался на пару шагов впереди. Он обернулся к Кан Ги Хёку.
На нём был фиолетовый спортивный костюм. Этот необычный фиолетовый цвет, который мало кому бы подошёл, Чонину очень шёл. Застегнув молнию до самого горла, как воротник-стойку, он настороженно смотрел снизу вверх на Кан Ги Хёка.
- Когда я видел тебя в последний раз, ты не был похож на того, кто станет драться.
- Просто у тебя были сломаны все конечности, и ты не мог свободно двигать ни руками, ни ногами.
Глаза Чонина слегка расширились. Все конечности сломаны? У него были смутные воспоминания о побоях. Кажется, его постоянно били. Но он не помнил, чтобы его избили настолько сильно, что сломали все конечности.
Плохо дело. Чонин понял, что выдал своё удивление, и опустил глаза, но услышал, как Кан Ги Хёк усмехнулся. Тот схватил Чонина за предплечье. Затащив его в пустой кабинет химии, он поставил его перед лабораторным столом и достал из кармана фотографию.
- Шестилетний свидетель, единственный выживший на месте гибели двадцати четырёх человек.
На фотографии был запечатлён жалкий ребёнок.
Это... я? Чонин поднял фотографию, внимательно вглядываясь. Его руки невольно задрожали.
Лицо ребёнка было полностью изуродовано. Невозможно было различить черты лица. Синие, жёлтые, красные — всё лицо было покрыто синяками и следами крови. Всё, что не скрывала больничная одежда, выглядело так же. Вероятно, под одеждой было то же самое. На рту была кислородная маска, руки в гипсе.
На снимке видно только верхнюю часть тела, но обе ноги тоже были сломаны.
Это правда я? Чонин растерянно смотрел на фотографию, качая головой. Неужели всё было настолько серьёзно? Те события, когда ему было шесть лет, были как в тумане. Как личность монстра, так и детали ужаса всегда оставались размытыми. Внезапно появилось ощущение, будто он увидел истинное лицо того страха.
К горлу подступила тошнота. Чонин с трудом сдержал приступ. Надо было вернуть фотографию, но он даже не мог оторвать от неё взгляд. Неужели... неужели всё было настолько ужасно?
- И всё же тебе повезло. Ведь ты выжил.
Чонин поднял голову. Глядя на это лицо, уже почти взрослое, потерявшее детские черты, Кан Ги Хёк почувствовал желание закурить.
Он помнил шестилетнего Мун Чонина. Это был его первый год в качестве детектива. Первое крупное дело. Дело, которое потрясло всю Южную Корею. Люди называли его массовым убийством в Капхёне.
В заброшенной фабрике в Капхёне обнаружили двадцать четыре трупа. Единственным выжившим был шестилетний мальчик. Однако жизнь этого выжившего висела на волоске.
Ребёнок выжил. Но из-за переломов по всему телу, нарушения речи и припадков он не смог дать показания. В итоге дело осталось нераскрытым, и теперь до истечения срока давности оставалось всего два года.
Тогда Кан Ги Хёк был самым младшим детективом. Пока старшие коллеги преследовали этого жестокого убийцу, маленький свидетель достался ему. Ребёнок был тихим. Крайне настороженный, он не доверял никому – ни взрослым, ни детям. Мальчик с недоверчивым взглядом, даже когда у него случались припадки, не раскрывал своих чувств. Казалось, он считал, что не должен их показывать.
Ребёнок знал своё имя и возраст. Когда его рука зажила, он криво и мелко написал на бумаге:
Это было всё, что знал ребёнок. Своё имя и возраст. Больше он ничего не знал. Кто его родители, где он живёт – ребёнок не знал ничего. Холодные глаза. Безэмоциональное, как у куклы, лицо, которое даже если на мгновение менялось, тут же возвращалось к прежнему выражению. Ребёнок что-то скрывал.
- Говорят Чан Бомён хорошо к тебе относится.
Несомненно, Мун Чонин должен был вырасти счастливым. Кан Ги Хёк не мог этого не признать.
В детстве Чонин был ребёнком, не показывающим эмоций. Но сейчас Чонин явно удивлён, глядя на фотографию себя со сломанными конечностями. То, что он стал так открыто проявлять эмоции, вероятно, означало, что он чувствовал себя в безопасности.
- Да, он хорошо ко мне относится.
Чонин ответил с нажимом, словно подчёркивая, что для него Чан Бомён не плохой человек.
Кан Ги Хёку действительно захотелось закурить.
Он работал с Мун Чонином целый месяц. Во время каждой арт-терапии ребёнок рисовал кого-то. Человека, полностью одетого в чёрное. Вокруг всё было залито кровью. Вероятно, преступник. Кан Ги Хёк настойчиво спрашивал Чонина, кто это, но тот не отвечал.
Позже, сравнив десятки рисунков Чонина с фотографиями с места преступления, Кан Ги Хёк понял, что некоторые рисунки изображали момент убийства жертв. Это было через два года после происшествия. Он доложил начальству и запросил повторное расследование, но его проигнорировали. Массовое убийство в Капхёне оставило пятно на репутации полиции. Полиция даже не смогла найти подозреваемого. Каждый день они подвергались общественной критике. Нашли пару подозреваемых, но доказательства были настолько слабыми, что это вызвало только насмешки. Более того, когда детективы, не выдержав давления, провели чрезмерно жёсткий допрос одного из подозреваемых, тот подал на них жалобу, что привело к скандалу. Внутри полиции это считалось позором, называя "вторым Хвасоном", "вторыми 'Воспоминаниями об убийстве'". Не было никакого шанса, что они согласятся снова выставить это напоказ.
- Только одну сигарету выкурю.
Сказал Кан Ги Хёк, беря сигарету в рот. Он протянул пачку Чонину, предлагая. Чонин покачал головой.
- Нынешняя молодёжь все курят. Ты почему не куришь?
Кан Ги Хёк с усталым лицом направился к окну. Чонин снова опустил взгляд на лабораторный стол. Маленькая фотография. Несчастный ребёнок на этой фотографии. Всё ещё трудно было поверить, что это он. Сколько бы он ни всматривался в фотографию в поисках доказательств, что это он, не мог найти даже этого. Ребёнок был слишком сильно изранен. Всё лицо было настолько опухшим, что черты лица невозможно было различить.
Смутные воспоминания о бесконечных избиениях всплывали в памяти, но он не думал, что всё было настолько серьёзно. Чонин, глядя на фотографию, равнодушно ответил:
- Примерный ученик, значит. И алкоголь не пьёшь?
Кан Ги Хёк открыл окно и прикурил сигарету.
Солнечный свет, проходя над головой Кан Ги Хёка, падал на Чонина. Из-за солнечного света волосы Чонина казались ещё светлее. Кожа и цвет губ тоже стали более яркими. В нём чувствовалась утончённость. Кто бы мог подумать, что ребёнок с фотографии и этот юноша – один и тот же человек.
- Двадцать четыре человека погибли?
Спросил Чонин, не отрывая глаз от фотографии.
Кан Ги Хёк, глядя в потолок, затянулся сигаретой. Сделав длинную затяжку и выпустив облако дыма, ответил:
- Ты даже не знаешь, жертвой какого преступления стал?
Раздражённый постоянными "почему" Кан Ги Хёка, Чонин обернулся к нему с нахмуренным лицом.
Кан Ги Хёк стоял спиной к солнцу. Темный силуэт. Чонин вздрогнул. В памяти всплыл черный монстр с рисунка. Чонин сжал губы. В груди тревожно заколотилось сердце.
- Почему вы всё время спрашиваете "почему"?
- Потому что мне любопытно.
Кан Ги Хёк снова выпустил табачный дым. Чонин смотрел на сигарету в его губах. Ярко-красный огонек казался зловещим. Он повернул голову, опуская взгляд на фотографию, и спросил:
- То, что ты живешь с этим ублюдком Чан Бомёном.
"Живешь с этим чертовым козлом, я просто в шоке".
Вместо вздоха Кан Ги Хёк выдохнул табачный дым.
Чонин ответил резким голосом, словно больше не мог терпеть. Кан Ги Хёк рассмеялся от изумления.
Два года назад Кан Ги Хёка не было в Корее. Он находился в США на стажировке. Когда он вернулся после шестимесячного обучения, Корея уже успела забыть о Мун Чонине. Кан Ги Хёк жил, не зная о том, что случилось с Чонином.
После стажировки Кан Ги Хёка перевели в отделение Каннам. Это был важный район, и работы там было соответственно много. Кан Ги Хёк жил в бешеном ритме, не имея времени даже поднять голову.
За месяц до вступительных экзаменов произошел инцидент: старшеклассник, возвращавшийся поздно после занятий в академии, застрял в неисправных дверях платформы. Поезд простоял в тоннеле 15 минут, пока медики спешно вызволяли школьника. Сам по себе инцидент был незначительным.
"Пренебрежение безопасностью в общественных местах – можно ли так продолжать?"
Кан Ги Хёк забыл о Чонине, пока не прочитал статью с таким заголовком о том, как страдают молодые студенты. Когда утром он занимался обычными делами – жевал тост и листал газету – его взгляд вдруг зацепился за часть статьи:
"Старшеклассник Мун Чонин (17 лет), направлявшийся на школьную экскурсию, был сброшен бездомным на рельсы... легкие травмы."
Он сразу же был уверен, что этот Мун Чонин – тот самый. Без всяких оснований. Но никогда в жизни Кан Ги Хёк не испытывал такого твердого предчувствия. Он немедленно поручил подчиненному проверить, и действительно, это оказался тот же человек.
"Но, начальник, зачем вам искать любовника этого ублюдка Чан Бомёна?"
Если бы подчиненный не сказал эту последнюю фразу, Кан Ги Хёк не стал бы так настойчиво добиваться встречи с Мун Чонином.
Мун Чонин? Любовник этого ублюдка Чан Бомёна? От шока он не мог вымолвить ни слова. В тот момент, когда он услышал это, перед глазами на мгновение потемнело. Ярость к Чан Бомёну и чувство вины за собственное бессилие в прошлом смешались в черный ком. И этот ком прочно засел в животе Кан Ги Хёка. Он никак не мог от него избавиться.
Кан Ги Хёк следил за Мун Чонином. Тщательно изучал его окружение. Чем больше он узнавал, тем больше Мун Чонин действительно походил на любовника Чан Бомёна. В криминальном мире о Мун Чонине ходили разговоры. Упорно ходили слухи, что он то ли любовник Чан Бомёна, то ли его ребенок, то ли сводный брат. Неудивительно. Этот Чан Бомён был на удивление мягок с Мун Чонином, вкладывал в него огромные деньги и заботился о нем, поэтому естественно было предположить, что между ними есть какая-то связь – либо любовники, либо родственники.
Кан Ги Хёк выругался, узнав об этой ситуации.
Чан Бомён. Твою мать... чертов ублюдок.
Кан Ги Хёк цокнул языком, глядя на Мун Чонина, который смотрел на него с вызовом. Твою мать. Он не знал, что сказать этому несчастному юноше. Этому юноше, прекрасному до кончиков пальцев, который наслаждался всеми удовольствиями на деньги Чан Бомёна.
Живя под покровительством Чан Бомёна, он, конечно же, полностью доверял ему.
- Черт, мне правда жаль говорить тебе это.
И то, что он отбросил свое кукольное безразличие и стал так беззаботно улыбаться – всё это, в конце концов, потому что он верил Чан Бомёну и следовал за ним. Черт.
- Тем, кто довел тебя до такого состояния, был Чан Бомён.
На кофеёк: 5469070012308728 (сбер)
Boosty