Кле. Экстры. Глава 1-5
В последнее время, проводя время с одногруппниками, я иногда слышу подобные разговоры.
- Вот видишь, что я говорил? Я же сказал, что он точно всё знал заранее!
- Слушай, а почему главный герой здесь не вкладывается в акции? Если он вернулся на 20 лет назад, он же должен знать, какие акции выстрелят и какие земли стоит купить.
- Может, и не всё знает, но, скорее всего, что-то да сделает. Кажется, в оригинальной новелле так и было.
- Фишка таких новелл в том, что когда герою понадобятся деньги, он как раз в этот момент вложится в какую-нибудь супер-акцию или недвижимость. Наверное, ему просто пока не нужны деньги.
- Когда такое видишь, кажется, что и правда стоит интересоваться экономикой, да? Какой смысл возвращаться в прошлое, если ты ничего не знаешь?
- Да всё это не нужно, просто запомни «Битбокс-коин». Этого хватит.
Сидя за столиком на улице в кампусе с четырьмя одногруппниками, я не решался вклиниться в их разговор. То же самое можно было сказать и о Квон Сонджэ, сидевшем рядом со мной, но он, казалось, вообще не проявлял ни малейшего интереса, попивая кофе из банки.
Сначала я не мог уловить, о чём идёт речь. Разговор начался с того, что несколько недавних дорам подряд стали хитами, эффективно используя одну и ту же тему, но постепенно беседа перетекла к оригинальным новеллам и вебтунам.
Возвращение в прошлое? Это же чистая фантастика.
Это было немыслимо. Вернуться на несколько лет назад, изменить будущее, отомстить, добиться успеха - целая буря событий. И всё это, как они говорили, невероятно «освежает», потому что только один герой знает будущее.
Я понимал, о чём они, но разве не было бы убедительнее сказать, что он путешествовал во времени на машине времени? Хотя, наверное, именно поэтому это и называется фантастикой.
С какого-то момента я и сам начал всерьёз размышлять на тему «возвращения в прошлое», как говорили ребята.
Если бы такое было возможно, изменилось бы моё будущее?
Как говорили ребята, можно было бы заранее узнать о выгодных акциях, недвижимости или криптовалюте, чтобы жить без забот о деньгах; или вправить мозги отцу, который был одержим словом «справедливость», не видя ничего вокруг; или найти способ, чтобы моих родителей и приёмных родителей не убили…
Как только я представил, что сам возвращаюсь в прошлое, оказалось, что вещей, которые я хотел бы изменить, было не одна и не две.
И тут мне в голову пришла мысль.
Если бы я остановил отца или если бы он, приведя меня в «Сентинел», не стал бы безрассудно взламывать систему безопасности, многое было бы по-другому.
Вслед за этой мыслью в голове, естественно, возникло лицо аджосси.
Тогда… я бы не смог с ним встретиться, верно?
От одной этой мысли у меня пересохло во рту.
Мне показалось, что если я изменю всё, чего желал, то каким-то образом не смогу встретить аджосси. Если бы не было «Омбре», которое нашёл мой отец, то и всех событий, произошедших из-за этого, тоже бы не случилось, а значит, у аджосси, который был в это вовлечён, не было бы причин интересоваться мной. Если бы мои родители были живы, я, возможно, и вовсе не встретил бы его, едва сводя концы с концами на подработке в круглосуточном магазине.
Хоть аджосси и сказал, что влюбился в меня с первого взгляда в том магазине, но если бы не «Омбре», он мог бы быстро потерять интерес.
Ведь отношения между бандитом и подрабатывающим студентом - вещь невероятно хрупкая.
Мысль о том, что моей связи с аджосси могло бы и вовсе не существовать, заставила меня содрогнуться от холода, пробежавшего по спине.
- Что такое, замёрз? - Квон Сонджэ, который до этого со скучающим видом слушал ребят, тут же начал снимать свою куртку, чтобы отдать её мне.
Резко придя в себя, я, покосившись на остальных, изо всех сил ущипнул Квон Сонджэ за бедро. Хотя из-за его твёрдых мышц это получилось скорее не щипком, а сильной царапиной.
- Я же говорил не выкидывать фокусов, а?
- И какой это ещё фокус? Другу, который мёрзнет, уже и куртку отдать нельзя?
- Я не мёрзну, так что не надо.
Проворчав это тихим голосом, я почувствовал, что и впрямь начинаю замерзать, и принялся энергично растирать предплечья. Весна была только на словах, из-за запоздалых холодов ветер дул довольно прохладный, а от нелепых фантазий тело напряглось, и меня пробрал озноб.
Я поднял левое запястье и посмотрел на смарт-часы. Эти часы, подарок от аджосси, кажется, стали для меня привычнее собственного телефона.
Проверив время, я залпом допил остатки кофе. Пустую банку я точно забросил в недалёкую урну.
Я коротко бросил это, закинул сумку на плечо и встал. Одногруппники, увлечённые разговором, небрежно попрощались со мной и тут же вернулись к обсуждению той самой дорамы и её первоисточника.
Квон Сонджэ, незаметно последовавший за мной, попивая свой недопитый кофе, заговорил:
- В последнее время все только об этом и говорят. Неужели не надоедает?
- Сейчас это в тренде, - равнодушно ответил я на его слова.
С другой стороны, я подумал, что неудивительно, что это стало трендом. В наше-то время разве мало людей, желающих изменить прошлое?
Большинство людей представляют, как исправляют допущенные ошибки, или воображают сцены, где возвращают упущенные возможности. Иногда, наверное, они даже рисуют в воображении моменты, когда их желания сбываются, представляя себе будущее, которое было бы лучше нынешнего.
Нынешний тренд - это, скорее всего, результат того, что он затронул это всеобщее желание.
Ведь и я на мгновение поддался таким фантазиям.
- Если бы я мог, я бы тоже хотел вернуться, - бросил Квон Сонджэ.
Я перестал размышлять и посмотрел на его профиль. Сонджэ, кажется, представлял себя, вернувшегося в прошлое - его опущенный взгляд был довольно глубоким.
- Вернуться, чтобы что изменить? - спросил я.
Квон Сонджэ поднял глаза и встретился со мной взглядом. Его глаза, смотревшие на меня пристально, многозначительно изогнулись.
Казалось, он вот-вот ответит, но слова, сорвавшиеся с его губ, были донельзя расплывчатыми. При этом его многозначительный взгляд никуда не делся.
- Ничего. Просто… - протянул Сонджэ, а затем отвёл взгляд и усмехнулся. - Подумал, что наши отношения могли бы стать немного лучше.
Я сразу понял, что речь идёт о наших с ним отношениях.
Сощурившись, я посмотрел на Квон Сонджэ и с силой ударил его кулаком в бок.
Вот же чёрт, откуда у этого парня столько мышц даже на рёбрах.
Говорил, что от скуки ходит в тренажёрный зал для студентов общежития как на обед - похоже, не врал.
Я легонько встряхнул руку, которой было так, словно я ударил по чему-то твёрдому через тонкую подушку, и фыркнул.
- Я и бил, чтобы было больно, дурень.
Говорит, что больно, но почему-то глупо улыбается.
Ну, если этот момент для Квон Сонджэ по-своему приятен, то и ладно.
Мы, продолжая нашу лёгкую перепалку, как само собой разумеющееся, направились к стоянке для велосипедов. Хотя она и называлась велосипедной, половину её занимали мотоциклы, на которых ездили молодые преподаватели и студенты.
Когда я уже подходил к своему мотоциклу…
Квон Сонджэ, шедший в шаге позади, окликнул меня. Я обернулся и увидел, что он смотрит на меня с серьёзностью, совсем не похожей на ту, что была мгновение назад.
- У тебя ведь и правда всё хорошо?
Его голос был таким же серьёзным, как и взгляд.
Квон Сонджэ часто задавал подобные вопросы. С таким видом, что все его мысли были написаны на лице.
Мне не были неприятны эти вопросы. Наоборот, я чувствовал благодарность.
Ведь беспокоиться о ком-то - значит, испытывать к этому человеку сильную привязанность. Жаль только, что эта привязанность была наполовину дружеской, а наполовину - чем-то иным.
Ради себя самого, поскорее откажись от этих чувств.
Чувствуя облегчение и одновременно жалость к неизменной привязанности и заботе Квон Сонджэ, я нарочно ответил игриво:
- Слушай, мне кажется, ты спрашиваешь об этом раз в неделю. Ты мне что, мама?
Чтобы успокоить его, я искренне улыбнулся.
- Можешь не волноваться, мы будем жить долго и счастливо.
Увидев мою улыбку, плечи Квон Сонджэ расслабились, словно с них спало напряжение. На его серьёзном лице проступила привычная доброта.
Оставив его слова позади, я сел на мотоцикл. В боковом зеркале отразился Квон Сонджэ, у которого вошло в привычку стоять на месте, пока я не уеду.
Тебе бы тоже поскорее найти девушку.
Беззвучно цокнув языком под шлемом, я не стал сдерживать улыбку, саму собой появившуюся на губах. От одной мысли, что я еду на встречу со своим любимым человеком, в груди приятно затрепетало.
Это чувство… довольно неплохое.
Думая о своём любимом, который сейчас, должно быть, вовсю работает, я поехал немного быстрее.
Когда я подошёл к кабинету аджосси, меня, словно только и ждали, встретили голоса секретарей, отчего я слегка вздрогнул. Будь здесь главный секретарь Чхве Мён Иль, он бы отчитал их за то, что они меня напугали, но его, похоже, не было на месте.
Я склонил голову перед тремя крепкими секретарями, которые по совместительству были и охраной кабинета.
- Здравствуйте. Я пришёл к аджосси… то есть, к директору У.
День с наименьшим количеством пар за всю неделю, и сейчас было всего лишь три часа дня. Конечно, за это с понедельника по четверг расписание было невероятно плотным.
Одним из моих пятничных дел было зайти в кабинет аджосси сразу после занятий и делать домашнее задание до конца его рабочего дня.
Последняя пара по пятницам была у преподавателя, который любил задавать много домашней работы. Поэтому, даже находясь в кабинете, у меня не было времени мешать аджосси или скучать.
По пятницам аджосси никогда не задерживался на работе и не уезжал по делам. Похоже, ему нравилось, когда я был в его кабинете. В преддверии выходных у него, казалось, была твёрдая решимость уходить с работы ровно вовремя, чтобы провести время со мной.
Поэтому в это время и аджосси, и его тень, главный секретарь Чхве Мён Иль, должны были быть на месте, но по какой-то причине их обоих не было.
- Он сейчас на совещании. Можете подождать внутри, - вежливо сказал один из секретарей. Другие, похоже, пошли приготовить для меня чай.
Если аджосси ушёл на совещание, зная, что я скоро приду, значит, дело было действительно важным. Мне не хотелось доставлять ему неудобства только из-за своего желания поскорее его увидеть.
Я ответил, что понял, и секретарь тут же открыл для меня дверь в кабинет. Другой секретарь уже следовал за мной с чашкой тёплого чая.
Поставив горячий чай на стеклянный столик в кабинете, секретарь удалился, отвесив мне до неловкости почтительный поклон.
Ну да. Наверное, потому и такие почтительные.
Чувствуя, как без причины загорелись щеки, я отвёл взгляд.
Кабинет, сколько бы я его ни видел, всегда вызывал восхищение.
Возможно, из-за высокого этажа, из огромного панорамного окна, занимавшего одну из стен, открывался вид на весь город. Тёплый солнечный свет, смело проникавший сквозь стекло, придавал мягкий блеск светло-серому мрамору и мебели из тёмного дерева.
На матово-чёрном стеллаже, тянувшемся вдоль одной из стен, стояли книги со сложными названиями и лаконичные предметы декора, а в центре располагались широкий кожаный диван, на котором я сейчас сидел, и массивный стеклянный стол.
Если посмотреть с этого места, можно было увидеть рабочий стол аджосси. Мой взгляд приковали первоклассный ноутбук с экраном, установленным почти под прямым углом, аккуратно сложенные рядом с ним документы и роскошные письменные принадлежности, подобранные с учётом как интерьера, так и удобства для работы.
Сколько ни смотрю, всё как в дораме, в кабинете какого-нибудь председателя.
Сделав глоток тёплого чая, я встал и подошёл к столу аджосси.
Это было что-то вроде лёгкой навязчивой идеи.
Я, будучи довольно щепетильным в отношении компьютеров, не любил, когда ноутбуки оставляли открытыми, если ими не пользуются. Мне не нравилось, что в клавиатуру без защитной плёнки попадает пыль.
Чистить клавиатуру ноутбука - та ещё морока.
Серьёзно подумав об этом, я подошёл к столу, чтобы закрыть ноутбук аджосси.
Если бы я, не зная, что он включён, закрыл его, и ноутбук бы принудительно выключился, могли бы повредиться некоторые файлы или пропасть документы, которые аджосси не успел сохранить.
Содрогнувшись от одной этой ужасной мысли, я невольно посмотрел на экран ноутбука аджосси.
На экране была сегодняшняя статья о строительной компании «Тэхын». Похоже, аджосси читал статьи о «Тэхын», опубликованные сегодня, а потом ушёл на совещание.
◉ Прозорливость «Тэхын Констракшн» снова в центре внимания… рискованный проект нового города, в который инвестировали 3 года назад, принёс астрономическую прибыль.
Интересно, какова же эта астрономическая прибыль.
Раньше я бы в первую очередь задумался об этом, но сегодня почему-то взгляд зацепился за другое слово.
Затем я прочитал другой заголовок в связанных новостях.
◉ Проект реконструкции, в который инвестировали год назад, тоже не так прост? Шаги «Тэхын Констракшн», сотрясающие отрасль, - неужели они и правда вернулись из будущего, как гласят слухи?
Кстати говоря, я вспомнил, как однажды услышал от секретаря Чхве Мён Иля кое-что странное об аджосси.
«Директор У - поистине выдающийся человек».
«Раньше он совершенно не интересовался бизнесом, но около трёх лет назад внезапно начал заниматься самыми разными делами. Он каким-то образом узнал обо всех прогнивших частях организации и избавился от них, а все его инвестиции и проекты приносили огромный успех. Примерно в то время число членов организации, следующих за директором У, превысило число тех, кто был предан предыдущему боссу».
«Одно время даже ходили слухи, что в директора У вселился дух. Все эти разговоры в СМИ о прозорливости и предвидении «Тэхын Констракшн» - всё это началось из-за директора У».
«В общем, то, что «Тэхын» смогла так вырасти, - это целиком и полностью заслуга директора У».
Одержимость. Прозорливость. Предвидение.
Странным образом, эти слова я в последнее время слышал и от своих одногруппников. Только говорили они не о «Тэхын Констракшн», а когда обсуждали дорамы и их первоисточники на тему «возвращения в прошлое».
Если подумать, то были странности.
Три года назад, а теперь уже прошло почти три с половиной, в мой день рождения, аджосси сказал, что влюбился в меня с первого взгляда, когда увидел в круглосуточном магазине.
Честно говоря, сама мысль о том, чтобы влюбиться в совершенно незнакомого человека с первого взгляда, казалась подозрительной, но ладно, сделаем сто уступок и предположим, что такое возможно.
Но тогда откуда он узнал, что в тот день у меня был день рождения? Если он видел меня впервые.
Когда я заводил разговор о том дне и спрашивал его, аджосси либо отводил взгляд и молчал, либо ловко менял тему. Похоже, он не собирался мне рассказывать до самого конца.
Он знал обо мне слишком много.
Учитывая его положение директора «Тэхын Констракшн» и мощь его организации, разузнать всё о простом студенте вроде меня было бы не так уж и сложно, но иногда аджосси знал в мельчайших подробностях даже то, что невозможно было выяснить с помощью слежки.
Например, мои предпочтения, о которых я никому не говорил, или мелочи в привычках и интересах, о которых посторонние не могли знать, и даже больше - во время секса он знал такие сокровенные вещи, о которых я и сам не подозревал…
Нет, стоп. О чём я вообще думаю!
От мыслей, невольно пришедших в голову, лицо моментально вспыхнуло.
Я помахал рукой у покрасневшего лица и плюхнулся в кресло аджосси. Ощущение от этого «кресла босса», мягкого и в то же время надёжно поддерживающего тело, было весьма приятным.
Пристально глядя на экран ноутбука, я попытался отогнать лезущие в голову абсурдные мысли.
Это просто совпадение. Просто у аджосси хорошая интуиция.
Хотя он и знал обо мне слишком много, чтобы списать всё на совпадения, я решил просто не думать об этом глубже. Какое-то внутреннее чутьё подсказывало, что не стоит копать в этом направлении.
Возвращение в прошлое… что за бред.
Уж скорее аджосси был одержим каким-нибудь духом, это было бы правдоподобнее.
Усмехнувшись, я глубже откинулся на спинку кресла. Элегантный и в то же время тёплый аромат парфюма, впитавшийся в кресло, приятно щекотал ноздри. Этот парфюм был моим подарком на день рождения аджосси, который, по его словам, родился в самый лютый холод, - подарком, который я выбирал в одиночестве после долгих раздумий.
Сделав глубокий вдох, я почувствовал себя так, словно нахожусь в объятиях аджосси.
Хочется поскорее встретиться с ним и попросить, чтобы он крепко обнял меня, как это кресло. Наверное, это будет очень приятно.
То ли из-за запаха его парфюма, то ли из-за уютного кресла, так похожего на него самого.
Я не чувствовал особой усталости, но стоило мне закрыть глаза, как на меня почти сразу навалилась сонливость. Тело охватила такая томная нега, что не хотелось шевелить даже пальцем.
В тот момент, когда я подумал, что веки слишком тяжёлые и мне не хочется их открывать, я окончательно провалился в глубокий, непреодолимый сон.
Примерно в то же время, когда Ли Догом погрузился в сладкий сон.
У Инхёк, закончив совещание, немедленно покинул конференц-зал.
Чхве Мён Иль, следовавший за ним как тень, сказал с присущей ему добродушной улыбкой:
- Вы сегодня выглядите особенно довольным.
Любой другой, услышав это, посмотрел бы на него с недоумением.
Ведь лицо Инхёка было таким же бесстрастным и суровым, как и всегда.
Но Чхве Мён Иль, который провёл рядом с ним целых пятнадцать лет, не мог не заметить едва уловимого изменения в его лице.
Мён Иль, наблюдавший за лицом Инхёка, вдруг словно что-то вспомнил и произнёс: «Ах...»
Неудивительно, что Инхёк был в таком хорошем настроении, ведь это была именно пятница. День, когда Ли Догом, пораньше покинув кампус, проводил время с Инхёком в его кабинете, а потом они вместе вовремя уходили с работы.
Несмотря на то, что тот старик, которого посадили на должность директора лишь для вида, предложил какой-то бредовый проект, он лишь молча прожигал его взглядом. Если бы это был обычный Инхёк, каким его знал Мён Иль, он бы не просто указал на каждую проблему в бессвязном проекте, предложенном стариком, а разнёс бы его в пух и прах.
Мён Иль с улыбкой поднял запястье и посмотрел на часы.
- К этому времени Догом-щи уже должен был прийти.
Время было чуть больше трёх часов дня. Это было как раз то время, когда Догом, закончив пары и выпив чашечку кофе с друзьями, должен был вот-вот заглянуть в кабинет.
Говоря это, он мельком взглянул и заметил, что уголки глаз Инхёка едва заметно смягчились. Теперь уже не только Догом, но и сам Мён Иль мог мгновенно заметить это крошечное изменение.
Мён Иль откровенно довольно улыбнулся и хихикнул. На этот раз Инхёк не стал делать вид, что не слышит его смеха.
За этим коротким словом скрывалось множество значений.
Мён Иль пожал плечами с игривой улыбкой на губах.
- Просто подумал, что Догом-щи - настоящий талисман удачи.
Инхёк, остановившийся перед лифтом в конце коридора, молча ждал продолжения слов Мён Иля. Мён Иль, по привычке вставший позади него, как и подобает помощнику, начал, вспоминая смутные времена:
- Три года назад… нет, уже три с половиной. До того времени я всё думал, когда же у хённима появится хоть какое-то нормальное выражение лица, и появится ли вообще...
Вспомнив того У Инхёка, Мён Иль не смог скрыть горечи. Возможно, отчётливо понимая, насколько сильно изменился У Инхёк с тех пор, воспоминания о том времени казались ему ещё более горькими.
- А, конечно, сейчас всё не так, - поспешно добавил Мён Иль, почувствовав на себе взгляд Инхёка и быстро закончив свои размышления. - Как вы знаете, до того времени хённим лишь действовал по приказам Сон Мёнгука и намеренно старался ни о чём не думать.
Услышав слова Мён Иля, Инхёк тоже вспомнил себя таким, каким он был три с половиной года назад. По его ощущениям, из-за «возвращения» он прожил период с трёх с половиной лет назад до полугода назад ещё раз, поэтому воспоминания о том времени казались далёкими, словно шестилетней давности.
- Тогда я думал, что так правильно.
Глядя на то, как широко открываются двери лифта, Инхёк начал неторопливо перебирать в памяти своё прошлое.
У Инхёк был выходцем из захудалого детского дома, расположенного в какой-то деревенской глуши.
Он ничего не знал - бросили ли его родители в детском доме и ушли, или все умерли, и его передали туда естественным образом.
Всё, что он знал, - это то, что в день, когда он попал в приют, весь мир окутал пронизывающий до костей холод. И то, что, кроме этого приюта, приютившего его, ему больше некуда было идти.
Но это не означало, что в приюте было тепло и уютно.
Детский дом, в котором вырос У Инхёк, даже при самом мягком определении нельзя было назвать нормальным.
Расположенный в деревенской глуши, будто его и не существовало, приют был крайне закрытым местом, не подпадавшим под государственный надзор.
Директор и немногочисленные воспитатели постоянно подвергали детей неописуемым издевательствам. Физически или морально, там часто происходили вещи, которые невозможно было представить, чтобы один человек делал с другим.
Дети, которые поначалу безудержно плакали, через месяц-другой начинали думать о том, как выдержать, испытывая меньше боли, меньше страданий и меньше плача.
В таком приюте детей целенаправленно учили только одному.
Абсолютному повиновению хозяину.
Кроме этого, нельзя было ни о чём думать, ни о чём судить.
Единственное, чему они научились в месте, где всякого рода насилие и эксплуатация были обыденностью, - это именно этому.
Пока они были в приюте, их «хозяевами» были директор и воспитатели, а после усыновления это место занимали новые опекуны. Примерно в то же время дети поняли, что их всегда усыновляют только в места, связанные с преступностью.
Однако детей, способных полностью приспособиться к рабскому воспитанию, было не так уж много.
За малейшую ошибку, малейшую жалобу, малейшее проявление эмоций их хватали за волосы и тащили в кабинет директора, а когда они выходили оттуда, то долгое время не могли нормально ходить.
У Инхёк с детства был сообразительным ребёнком, умеющим полностью принимать своё положение. Благодаря этому, в то время как других детей из этого учреждения, носившего название «детский дом», одного за другим уволакивали, его почти никогда не вызывали.
Таким образом, У Инхёк, чтобы выжить в адском приюте, научился повиноваться старшим и обрёл настолько притуплённые чувства, что не сопротивлялся почти ничему.
Сказал ему один из сверстников в приюте.
Это был очень весёлый, но иногда проявляющий странную жестокость ребёнок, с которым даже директор и воспитатели не решались обращаться как попало.
Мальчик, назвавший У Инхёка «психом», вскоре исчез без всякого шума и слухов. Гораздо позже стало известно, что его продали в группировку, специализирующуюся на убийствах. Причём он ушёл с улыбкой на лице. Это было так в духе Нам Гихёка.
Маленький У Инхёк попался на глаза Сон Мёнгуку, посетившему приют. Сон Мёнгук, который, как обычно, отмывал деньги через приют под видом пожертвований, случайно столкнулся с У Инхёком и тот ему очень понравился. Что бы ему ни говорили, он был послушен, не по-детски сдержан в эмоциях, и, несмотря на отсутствие образования, благодаря врождённой сообразительности и смекалке, мгновенно улавливал намерения собеседника.
Сон Мёнгуку очень понравился умный У Инхёк.
Через несколько дней У Инхёк за бесценок перешёл в руки Сон Мёнгука.
Сон Мёнгуку нужен был курьер для выполнения нелегальных дел организации, и он, похоже, решил, что ребёнок идеально подойдёт, чтобы избежать внимания полиции.
К тому же, он уже был воспитан в полном повиновении хозяину, и если его использовать и выбросить, это не нанесёт организации никакого ущерба. Сон Мёнгук решил, что стоит попробовать, даже если это окажется обманом.
Как и ожидалось, У Инхёк оказался весьма полезен. Он не только идеально выполнял роль курьера, но и, когда к нему приставляли подозревавшего его полицейского, несколько раз выходил из кризисных ситуаций благодаря своей не по-детски мудрой рассудительности. Способность предчувствовать опасность, приобретённая для выживания в приюте с целыми конечностями, и врождённая смекалка и на этот раз проявили себя во всей красе.
Именно поэтому Сон Мёнгук ещё больше расположился к У Инхёку.
Возможно, решив, что если его хорошо воспитать, он станет полезным, Сон Мёнгук с какого-то момента начал многому учить У Инхёка. Это было также время, когда он создал У Инхёку, до этого не существовавшему в мире, настоящие документы.
Сон Мёнгук начал с обучения рукопашному бою, затем перешёл к владению различными видами оружия, а в конечном итоге посвятил его в тонкости организационной структуры и законы теневого мира. Методы обучения были порой жестокими и бесчеловечными, но У Инхёк принимал всё молча, не произнося ни слова жалобы. Изначально наученный лишь повиновению хозяину, у него просто не было таких опций, как сопротивление или высказывание собственного мнения.
С годами способности и ум У Инхёка стали выделяться даже внутри организации, но он, словно хорошо выдрессированный верный пёс, следовал за Сон Мёнгуком, никогда не выставляя напоказ свою силу. Примерно в то же время в других организациях У Инхёка вместо имени стали называть «псом Сон Мёнгука».
Лишь однажды У Инхёк обратился к Сон Мёнгуку с настоятельной просьбой.
Он хотел забрать одного человека из заброшенного приюта, откуда в одночасье сбежали директор и все воспитатели, спасаясь от масштабной правительственной проверки.
Этим человеком был Чхве Мён Иль, ребёнок, который в приюте прослыл самым слабым и хилым, из-за чего после каждого вызова к директору или воспитателям, надолго оказывался прикованным к постели.
У Инхёк знал, что на самом деле тот вовсе не был слабым, а обладал врождённым талантом к выживанию и проницательностью, позволявшей читать людские души. Он знал, что тот, желая учиться, намеренно попадал в немилость к директору и воспитателям, чтобы его хорошенько избили, а потом, притворяясь тяжело больным, спокойно читал книги.
Преданный У Инхёк подумал, что однажды тот сможет пригодиться Сон Мёнгуку.
Получив разрешение Сон Мёнгука, он привёл своего ровесника Чхве Мён Иля, который с того дня стал называть У Инхёка «хённим» и следовать за ним. Возможно, это было из-за воспитания, полученного в приюте, или потому, что тот приютил его, когда ему некуда было идти. А может, из-за общих воспоминаний о жизни в одном приюте, но Чхве Мён Иль был предан У Инхёку больше, чем Сон Мёнгуку, и считал его своим хозяином.
Так они и жили: один - верным псом Сон Мёнгука, а другой - адъютантом, служащим этому верному псу, молча исполняя приказы своего хозяина.
Так было до одного момента три с половиной года назад.
Чхве Мён Иль, так же как и У Инхёк, погрузился в воспоминания и вспомнил один день, который был три с половиной года назад.
До того момента он думал, что их ждёт лишь череда ситуаций без какого-либо будущего и надежды на перемены.
Возможно, У Инхёк об этом даже не задумывался, но, по крайней мере, Чхве Мён Иль считал именно так.
Однако перемены, опровергшие его прогнозы, наступили поистине внезапно.
У Инхёк, выбежавший из своей комнаты в холодном поту, словно после ужасного кошмара, схватил Чхве Мён Иля и с изумлением в глазах спросил:
- Чхве Мён Иль, какое сегодня число, месяц и год?
Это был совершенно неожиданный вопрос.
Можно было в суматохе забыть, какой сегодня день, но забыть, какой месяц, и тем более, какой год, - такое вряд ли могло случиться.
Хотелось переспросить, не шутит ли он, но перед ним был не кто иной, как У Инхёк. Человек точный, который не то что не шутил, но и не упускал из виду ни одной мелочи.
Он даже запомнил брошенную им как-то вскользь фразу «в последнее время у меня синдром сухого глаза» и заранее приготовил ему в подарок на день рождения защитные очки. Хотя до самого дня рождения оставался ещё целый месяц, и казалось, что к тому времени он приготовит ещё один подарок.
Поскольку он был таким педантичным человеком, Чхве Мён Иль, хоть и был ошеломлён до такой степени, что хотелось рассмеяться, послушно ответил:
Я всего лишь назвал ему сегодняшнюю дату.
И тем не менее У Инхёк выглядел так, будто испытал какое-то огромное потрясение. Даже Чхве Мён Иль, считавший себя тенью У Инхёка, впервые видел такое выражение на его лице.
А затем, даже толком не одевшись, он опрометью выбежал из дома.
Куда он направлялся, и почему - было неизвестно.
Одно было ясно: вернувшийся У Инхёк был уже не тем упрямым верным псом, которого он знал.
Он был человеком, исполненным неведомых желаний и множества эмоций.
Чхве Мён Иль, глядя на изменившегося У Инхёка, почувствовал безмерный, переполнявший его восторг.
У Инхёк был слишком хорош, чтобы прожить всю жизнь верным псом жадного Сон Мёнгука, у которого не было ни способностей, ни уважения. Если бы только он мог, Чхве Мён Иль сам бы с радостью разрушил «Тэхын» до основания и преподнёс бы его останки У Инхёку.
Настолько важен был для Чхве Мён Иля У Инхёк - первый человек в его жизни, который признал его и нуждался в нём. Важнее собственной жизни.
Этот У Инхёк с невероятно живым взглядом снова протянул ему руку.
- Ты пойдёшь за мной до конца?
Что бы ни сказал Инхёк, ответ Мён Иля был предрешён с самого начала.
Ему не нужно было знать, о чём думает Инхёк, какие решения принимает и какую картину рисует в своей голове. Важно было лишь то, что человек, вновь протянувший ему руку, - это У Инхёк.
- Единственный, за кем я могу следовать, - это вы, хённим.
Чхве Мён Иль снова взял протянутую У Инхёком руку и впоследствии стал свидетелем всей той бури, что тот сотворил, находясь в самом её эпицентре.
Лишь спустя три года, когда структура организации была полностью перестроена, он узнал.
Ради кого У Инхёку пришлось так много изменить.
Чхве Мён Иль, чьи воспоминания дошли до событий полугодовой давности, когда развернулась трёхсторонняя борьба с мэром Квон Джунмо и Рю Чонхэ за «Омбре» и Ли Догома, тихо усмехнулся, заходя в лифт вместе с У Инхёком.
Похоже, мы оба не можем изменить своей натуре.
Точно так же, как он поклялся в вечной преданности У Инхёку, так же поступил и тот. Лишь казалось, что человек внезапно изменился, но его природа - повиноваться кому-то - осталась прежней.
Разница была лишь в том, что объектом его повиновения стал «возлюбленный», не имеющий отношения к иерархии «хозяин-слуга».
Мён Иль считал, что и это неплохо. Если У Инхёк сможет хотя бы так же слабо улыбаться, как сейчас.
Поэтому Чхве Мён Иль очень любил Ли Догома. И тогда, когда У Инхёк любил его безответно, и сейчас, когда они стали парой. Как можно было его не любить, ведь он так приятно изменил будущее У Инхёка, который мог бы навсегда остаться верным псом эгоистичного человека.
Может, купить на перекус песочное печенье, которое любит Догом-щи?
Мён Иль довольно улыбнулся, вспоминая, как Догом уплетал печенье, словно милый бурундучок.
Приятно доносился звук перелистываемых страниц.
Окутывающее меня тепло и знакомый аромат парфюма тоже были приятны.
Лёгкий запах табака, скрытый за ароматом парфюма, мне тоже нравится.
Кстати, от кресла вроде бы не пахло табаком.
От внезапной мысли мой затуманенный разум начал понемногу проясняться. Лишь тогда я понял, что тепло, окутывающее меня, отличается от тепла кресла аджосси.
Я попытался открыть глаза, чтобы понять, кто меня обнимает. Веки, тяжёлые, как и перед сном, никак не поддавались, и я, сам того не заметив, тихо простонал.
Как только я издал звук, я почувствовал, как чья-то рука похлопывает меня по спине. Эти похлопывания, их равномерный ритм и знакомая тяжесть, были мне определённо знакомы.
Стоило мне позвать его, словно бормоча, как у самого уха раздался низкий голос, ответивший: «Да».
Моё напряжённое тело тут же расслабилось, словно и не было никакого напряжения.
Я повернул голову, до этого опиравшуюся на его плечо, и посмотрел на его профиль совсем близко. Аджосси, заметив мой моргающий взгляд, слегка улыбнулся и легонько поцеловал меня в губы.
- М-м-м… Нет, я больше не буду.
Подняв голову и протирая глаза руками, я наконец понял, где и как сижу.
Аджосси, как всегда, сидел в своём директорском кресле и работал. А я - у него на коленях, в его объятиях.
Меня удивило, что он работал в такой позе, но ещё больше я был в ужасе от того, что без спроса сел в кресло аджосси и уснул. Должно быть, он был ошеломлен, когда вернулся с совещания и увидел меня, бесцеремонно развалившегося в его кресле.
- Простите! Я просто присел на минутку, но уснул! Я сейчас же слезу!
Я поспешно попытался слезть с колен аджосси.
Но аджосси остановил меня, крепко обняв одной рукой за талию.
- Всё в порядке. Просто оставайся так.
- Ничего не в порядке. Надо было мне смирно сидеть на диване…
Мне стало по-настоящему совестно перед аджосси. Я знал, что он занят работой, поэтому, находясь в его кабинете, всегда старался вести себя как можно тише и, что немаловажно, не засыпать. Каким же неприятным типом я бы выглядел, мирно посапывая на чужом рабочем месте, пока аджосси трудится в поте лица. Да и перед людьми, которые заходят в кабинет по работе, было бы неловко.
Я всегда был осторожен, и надо же было такому случиться - уснуть, да ещё и в кресле аджосси, у всех на виду.
Ругая себя, я постучал по его руке, словно прося отпустить меня. Но рука аджосси почему-то сжала мою талию ещё крепче.
- Можно я ещё немного подержу тебя вот так?
Тон, которым аджосси произнёс «мне нравится», был таким невозмутимым, словно он говорил нечто само собой разумеющееся.
И снова только у меня трепещет сердце.
Почувствовав, как в груди на мгновение сладко защекотало, я, помедлив, потихоньку расслабил тело. Я почувствовал, как рука, крепко державшая меня за талию, чтобы я не упал, тоже расслабилась, словно с облегчением.
Я томно опустил руки и прислонился головой к плечу аджосси. Та же поза, в которой я уснул.
Короткий ответ аджосси был искренним. Почему-то мне показалось, будто я услышал несказанное: «делай так почаще».
Казалось, что смотреть документы в такой позе, обнимая взрослого мужчину, должно быть довольно трудно, но раз аджосси это нравилось, этого было достаточно.
Я потёрся щекой о плечо аджосси и усмехнулся.
- Ну, раз так… я посижу так ещё немного.
Неужели он так рад, что даже говорит «спасибо»?
Мне стало как-то неловко, и я подумал, что впредь стоит почаще вот так сидеть у него на руках.
Я, устроившись в объятиях аджосси, словно любимая игрушка, не в силах совладать с нахлынувшим спокойствием, глубоко вздохнул. Я чувствовал, как его аромат, наполняя лёгкие, вместе с теплом его тела проникал глубоко внутрь меня. На меня разом нахлынула томная нега, словно я лежал в самом безопасном и уютном месте на свете.
Знакомый аромат парфюма, резкий, но не неприятный запах табака, окутывающее меня тепло, его рука, поглаживающая спину.
Всё без исключения было приятно. Казалось, стоит мне вот так закрыть глаза всего на минуту, и я снова провалюсь в глубокий сон.
Я медленно моргнул, и мой взгляд, уже начавший затуманиваться, снова…
Снова уснуть было бы уже слишком, поэтому я стал думать о всякой всячине, и тут мне кое-что пришло в голову.
- Аджосси, вы случайно не знаете, что такое «возвращение в прошлое»?
В тот же миг шелест перелистываемых бумаг резко прекратился. Поскольку мы сидели вплотную, я почувствовал, как рука аджосси, перебиравшая документы, слегка напряглась.
- Похоже, сейчас в моде дорамы на эту тему. Мои одногруппники только об этом и говорят.
Почему-то аджосси отвечал с небольшой задержкой.
Он по-прежнему не двигался. И при этом не расспрашивал дальше, а лишь внимательно слушал меня.
Вообще-то, само слово «возвращение» можно было истолковать по-разному. Например, как регресс, или повторение какого-то определённого явления, или вспомнить о чём-то религиозном, вроде буддизма.
Тем не менее, аджосси, казалось, сразу понял, о каком именно «возвращении» я говорю.
Неужели он тоже интересуется популярными дорамами или романами?
Стоило мне представить себе аджосси, увлечённо смотрящего дораму, как подступавшая дремота мигом улетучилась.
Я поднял голову, и мои глаза прояснились. То, что зрачки аджосси казались какими-то тёмными, потухшими, - это, наверное, из-за того, что свет падал сзади.
- А что бы вы сделали в первую очередь, если бы вернулись в прошлое?
Замолчавший аджосси немного подумал, а потом спросил в ответ:
- Почему ты об этом спрашиваешь?
Это был всего лишь вопрос для поддержания лёгкой беседы, но аджосси был так серьёзен, что я и сам растерялся. Может, я чем-то его задел?
Внутренне встревожившись, я постарался говорить как можно бодрее, чтобы показать, что это был просто лёгкий вопрос без всякого подвоха.
- Да просто… с ребятами разговаривали, вот и стало интересно. Наверное, стали бы скупать акции, которые выстрелят, или хорошую недвижимость, или, как его… ребята говорят, есть такая штука - «Битбокс-коин», - вот её, да?
Говоря это, я подумал, что аджосси и вправду мог бы так поступить. Даже сейчас про него ходят слухи, будто он одержим духами, настолько ему везёт, так что, может, он бы и без всяких знаний накупил бы этих «Битбокс-коинов».
Но, к моему удивлению, аджосси, словно и не раздумывая, отверг моё предположение.
А затем, всё с тем же тёмным взглядом, посмотрел мне в глаза.
Не от смущения или неловкости. И даже не от радости.
Решительные слова аджосси о том, что он нашёл бы сначала меня, и отчаянная нотка, прозвучавшая в его голосе, странным образом сдавили мне грудь.
Я подавил желание прижать руку к груди и заставил себя улыбнуться.
- Откуда вы знаете, на сколько лет назад вернётесь, чтобы говорить, что найдёте сначала меня?
- Неважно, на сколько лет назад.
В руке аджосси, поддерживавшей меня, снова, как и прежде, появилась сила. Странное чувство, словно он изо всех сил старался не упустить меня.
- Если бы ты ещё не родился, я бы ждал, пока ты не родишься. Если бы ты уже родился, я бы наблюдал за тобой издалека, пока ты не станешь взрослым. А когда ты станешь взрослым, я бы крепко удержал тебя, вот как сейчас.
В словах аджосси чувствовалась явная одержимость мной.
Проглядывала твёрдая решимость, что, неважно, в какое время и как бы я жил, не зная его, он действительно нашёл бы меня и предстал передо мной. В основе этой одержимости лежала его неизменная преданность мне.
Дело было не в том, что такой аджосси меня тяготил, - скорее, от переполнявших чувств у меня трепетало в груди.
Чувствуя, как сердце постепенно начинает биться быстрее, я игриво пробормотал:
- Это заявление… звучит немного по-извращенски.
- Я и есть извращенец. Но только когда дело касается тебя.
От слов аджосси, произнесённых так, словно это было само собой разумеющимся, моё лицо в итоге вспыхнуло.
Нет, ну что вообще несёт этот аджосси с таким серьёзным лицом?
Пока я растерянно хлопал ртом, аджосси вдруг крепко обнял меня обеими руками.
- Неважно, в какое время я вернусь, я первым делом найду тебя. А когда найду, не в силах сдержать эмоций, вот так же обниму. И буду плакать, как дурак.
- Как вы сделали со мной три с половиной года назад?
Из-за аджосси я вспомнил тот момент три с половиной года назад, когда впервые его встретил. Я знал, что он, в ужасном виде, обнимал меня и плакал, но то, что я не мог отчётливо вспомнить его лицо в тот момент, было для меня вечным сожалением.
И тут, от внезапно пришедшей в голову мысли, я надул губы.
Я развёл руки и крепко обнял аджосси в ответ, точно так же, как он обнимал меня.
- Вы-то хорошо меня знаете, так что, даже вернувшись в прошлое, сразу меня найдёте, а я - нет.
Если аджосси вернётся в прошлое, казалось, он действительно найдёт меня, где бы я ни был.
Если бы я один вернулся в прошлое, смог бы я найти аджосси? Даже если бы я кое-как отыскал организацию под названием «Тэхын», неизвестно, смог бы я встретиться с ним лично. Скорее всего, меня бы снова и снова избивали и вышвыривали вон.
Если бы я хотя бы в деталях знал, как жил аджосси, через что он прошёл, мне бы не было так обидно и тревожно сейчас.
Я не мог понять, почему у меня возникла эта «тревога по поводу возвращения в прошлое». Словно само это «возвращение» было реально существующим явлением.
Но я не стал глубоко задумываться. Просто счёл, что это у меня на мгновение взыграли чувства.
- Я тоже хочу всё о вас знать.
Я отпустил аджосси и выпрямился. Я взял в обе руки лицо аджосси, который смотрел на меня с непонятным выражением, и прижался своим лбом к его. Казалось, прохладный лоб аджосси понемногу поглощает тепло моего тела.
Услышав мои слова, аджосси едва заметно дрогнул ресницами, а затем его глаза красиво изогнулись в улыбке.
- Ну и что, что рискованное? Всё равно это услышите только вы, аджосси.
Сказал я, словно ворча, и услышал, как аджосси тихо рассмеялся.
- Так сильно хочешь обо мне узнать?
Сейчас я был словно полностью раскрыт перед ним в одностороннем порядке. Теперь и я хотел собрать как можно больше информации об аджосси. Хоть я и не смогу владеть ею наравне с ним, я надеялся получить хотя бы какую-то тайную и предельно личную информацию, которую мог бы знать только я.
В этот момент рука аджосси скользнула под мою рубашку и начала поглаживать мою поясницу. Его рука не была холодной, но, возможно, из-за того, что моё тело разгорячилось, она показалась немного прохладной. Поэтому я невольно сильно вздрогнул.
- Тогда, может, я немного расскажу тебе прямо сейчас?
Атмосфера почему-то стала странной. Я ведь просто хотел немного узнать об аджосси.
Заикаясь, спросил я, и рука аджосси стала смелее. В том месте, где его пальцы надавили, уже чувствовался жар.
- Насколько я на самом деле извращенец.
Рука аджосси, поглаживая, поднялась вверх по позвоночнику, а затем переместилась вперёд и слегка сжала мою грудь. Она была плоской, так что сжимать было особо нечего, но аджосси, казалось, был вполне доволен.
Увидев, как в глазах аджосси уже зажёгся огонь, я сглотнул, чтобы скрыть жар, который начал появляться в моём дыхании, и наконец спросил:
- Вы же не собираетесь делать это прямо здесь?
Аджосси не ответил на мой вопрос. Он лишь молча улыбнулся.
Из моих крепко сжатых губ вырвался стон, который было трудно сдержать.
Я стоял, склонившись над рабочим столом аджосси и выставив задницу, и, чувствуя, как пальцы двигаются внутри, крепко зажмурил глаза. Казалось, с закрытыми глазами движения пальцев аджосси ощущались ещё отчётливее.
Мне было трудно сдерживать стоны из-за пальцев аджосси, которые раздвигали мои внутренние стенки. Каждый раз, когда казалось, что он раздвигает их слишком сильно и становится невмоготу, он непременно касался простаты, посылая по телу разряд острого ощущения, из-за чего стоны так и рвались наружу из сомкнутых губ, ставя меня в крайне неловкое положение.
На самом деле, я лучше кого-либо знал, как до этого дошло.
Я делал это, чтобы доказать, что мои слова о желании знать об аджосси всё от и до не были пустым звуком, и чтобы понять его, как он сам утверждал, «извращённые наклонности».
Я открыл зажмуренные глаза и посмотрел прямо перед собой. Я увидел стеклянный столик с остывшей чашкой чая и диван, а за ними - дверь кабинета.
То есть, если кто-то сейчас откроет дверь и войдет, первое, что он увидит, - это меня, отчаянно пытающегося сдержать стоны.
Эта мысль вызвала неудержимое чувство стыда.
