Прогулка в ночи цветов. Глава 160-162
Прошёл почти месяц с тех пор, как император оставил Кё Гвиби при себе в тронном зале и разделил с ним ложе. Чиновники при дворе, которые какое-то время боялись дышать в присутствии императора, один за другим начали робко высказывать свои опасения.
Кё Гвиби спал в императорской опочивальне, проводил там дни и отдыхал, когда ему было нужно. Каждый день придворный лекарь проверял его пульс, и ему подавали драгоценные отвары.
Более того, он читал книги и писал ответы на письма в Суоджэ - кабинете императора. Там же он наслаждался стихами, каллиграфией и живописью, поднесёнными императору. Он принимал послов, привозивших особые альбомы с картинами, и либо обменивал их на другие ценные свитки, либо с лёгкостью покупал, хотя их стоимость исчислялась десятками тысяч золотых.
Трапезы, от раннего завтрака до ночного ужина, он разделял с императором в гостевой комнате при кабинете Ёнсынсовон, который служил императору одновременно и рабочим местом, и зоной отдыха. Он не прислуживал императору за едой, а сидел напротив него и ел вместе с ним.
К восточному крылу императорской опочивальни пристроили павильон, на котором повесили табличку с надписью «Манрёнвон».
Когда в Манрёнвон внесли 24 комода для одежды Кё Гвиби, даже самые известные своей расточительностью аристократы столицы от удивления разинули рты. Заполнив эти комоды новой одеждой, Кё Гвиби иногда слушал там игру на цитре музыкантов, которых призывал для него император.
К тому времени при дворе пошли опасные разговоры о том, что непонятно, кто на самом деле император - У или Кё. Люди в шутку прозвали Кё Гвиби «Его Величество из Манрёнвона». Ходила и горькая шутка, что верных подданных у Кё Гвиби при дворе больше, чем у самого императора.
Многочисленные члены клана Кё заняли посты в центральном правительстве, и когда высокопоставленные чиновники и ключевые сановники, посещавшие главный зал, случайно сталкивались с Кё Гвиби, они кланялись ему с выражением нежности и тоски на лицах.
В последнее время император без разбора осыпал милостями членов клана Кё. Император, известный своей хладнокровностью, теперь лебезил перед своим наложником.
Тем временем, слухи об инциденте, произошедшем перед кабинетом императора, множились. Существовала версия, что «Кё Гвиби совершил грех, связанный с делами между мужчиной и женщиной, и император хотел забрать жизни членов клана Кё в качестве примера». Была и другая версия: «Император не доверял Кё Гвиби и это была простая угроза».
Как бы то ни было, все сходились во мнении, что проблемой была красота Кё Гвиби.
Недовольство при дворе росло, и чиновники начали осмеливаться говорить громко даже в присутствии императора.
«В императорской семье существуют строгие законы!»
«Это ведь не дом простолюдина, разве не постыдно императору и наложнику делить одну комнату? Даже в домах простолюдинов, если они не совсем бедны, супруги спят в разных комнатах».
«Неужели покои наложника исчезли без ведома чиновников?»
В тот день, когда на утреннем совете прозвучали эти дерзкие слова, Кё Гвиби преклонил колени перед главным залом и признал свою вину. На глазах у всех он выразил желание вернуться в свои покои.
Император скрепя сердце позволил Кё Гвиби вернуться во дворец Кирюнг.
По возвращении во дворец Кирюнг Ён О встретила Дон Ён. Она прибыла туда раньше него.
Было непонятно, с какими намерениями она вернулась. Чтобы отомстить ему? Или чтобы посмеяться над ним, покорившимся императору?
В любом случае, Ён О было всё равно.
- Гвиби мама, командующий просит аудиенции.
Придворная дама Дон выполняла свои обязанности, а Ён О проводил время в отрешённом состоянии.
Это был первый раз, когда семья навестила Ён О после его прибытия во дворец. Вскоре после разрешения главный евнух привёл Кё Джин О.
- Приветствую Гвиби маму. Да пребудут с вами великие блага.
Было неожиданно, что пришёл именно его второй старший брат. Он был человеком неразговорчивым. Хоть они и были братьями и были близки, их общение в основном сводилось к тому, что Ён О просил о помощи.
Придворная дама Дон подала Кё Джин О стул и удалилась.
- Я ждал возможности поговорить с вами, Гвиби мама. Я знаю, что в тот раз перед Суоджэ вы спасли мне жизнь.
- Я слышал, что Его Величество собирался приговорить меня и Гюна к казни через погребение заживо.
На бесстрастном лице Ён О промелькнула жалость. Ему было больно, что брат узнал эти ужасные слова.
- У вас плохие отношения с Его Величеством?
- Вы с детства были упрямым ребёнком. Вы сломили свою волю ради братьев и родни? Все в поместье Кё желают, чтобы вы поступали так, как хотите. И, прошу прощения, но я не тот, кого стоит спасать.
При словах Кё Джин О лица главного евнуха и придворной дамы Дон побледнели. Главный евнух, управляющий внутренними покоями, и Дон Ён, вернувшаяся в Кирюнг, слышали о том, чем закончилась неудачная попытка самоубийства Ён О. Они не могли рассказать об этом клану Кё, поэтому те, ничего не зная, говорили Ён О поступать, как ему вздумается.
Глядя на лица главного евнуха и придворной дамы Дон, не сумевших скрыть своего изумления, Ён О горько усмехнулся.
- Не говорите так. Меня просто наказали за то, что я устроил сцену, сказав, что не хочу жить с Его Величеством.
- Боюсь, я дал ему ещё одну причину.
Выражение лица Ён О, который до этого улыбался, как озорной ребёнок, застыло.
Голос Кё Джин О был полон тяжести. Он с печалью посмотрел на своего младшего брата, который теперь глядел на него с настороженностью.
- Разве вам не показалось странным, когда Его Величество посетил Гоксан? В тот самый момент отсутствовал глава семьи, отсутствовал я, отсутствовал управляющий - все, кто был осведомлён о делах столицы, покинули свои места.
Оглядываясь назад, это действительно было слишком большим совпадением.
Кё Джин О продолжил, глядя на застывшее лицо Ён О:
- Прекратите. Все вон. Немедленно, убирайтесь!
По крику Ён О главный евнух и придворная дама Дон поспешно удалились. Открыв двери с обеих сторон, они отошли на такое расстояние, чтобы ничего не слышать, но не сводили глаз с происходящего в покоях.
- Это Его Величество приказал? Он издал указ, чтобы из Гоксана убрали всех, у кого есть связи в столице? - выпалил Ён О, тревожно оглядываясь по сторонам.
При виде этой несвойственной ему нервозности Кё Джин О на мгновение замялся.
- Моя возлюбленная находится в храме Сонунса, - наконец произнёс он слова, которые держал в себе.
Храм Сонунса был местом, куда отправляли наложниц покойного императора, не получивших официального титула.
- Его Величество помог стереть все записи о её прошлом.
- И вы верите императору?! О чём вы только думали!..
Из покоев донёсся дерзкий крик.
- У меня не было выбора. Кроме того, это был императорский приказ, и я счёл, что не имею права ослушаться.
- И поэтому ты принял участие в деле, которое могло заманить в ловушку меня и всю нашу семью?!
- Скоро я женюсь на своей возлюбленной. Чтобы не причинять неудобств клану и вам, Гвиби, мы планируем поселиться вдали от Гоксана, Ёнсана и столицы. Прошу вас, не прощайте этого глупого грешника.
Кё Джин О поднялся со своего места, опустился на колени и низко склонил голову.
Ён О рухнул на стул, словно подкошенный. В порыве гнева он швырнул на пол чайную чашку. Альбом с картинами, каждая из которых была сокровищем, был швырнут в стену. Ён О начал яростно срывать с волос роскошные украшения, которыми его насильно одарил император, и разбрасывать их по сторонам.
- Вон! Исчезни с моих глаз! Ты мне больше не брат!..
Прекрасные покои в одно мгновение превратились в поле битвы. Придворная дама Дон, вынужденная наблюдать за этим издалека, смотрела на его полностью сломленное лицо глазами, полными слёз.
Главный евнух, вышедший проводить Кё Джин О, который удалился, отдав честь, был бледен как полотно.
Среди роскошного хаоса Ён О рыдал в голос.
Несмотря на протесты, придворная дама Дон вызвала лекаря, чтобы тот осмотрел Ён О. Он ничего не мог поделать перед всемогущей властью общепризнанной шпионки императора.
Ён О выпил отвар, прописанный лекарем, и провалился в беспокойный сон.
Должно быть, во сне он вспотел, потому что, проснувшись, он увидел придворную даму Дон, которая осторожно вытирала ему лицо хлопковой тканью. Ён О вздрогнул и рефлекторно спросил:
- Сегодня он не придёт. Говорят, он вызвал командующего и подвергает его наказанию. Не беспокойтесь, он не покалечит и не убьёт его, - пробормотала Дон Ён со своей обычной язвительной интонацией.
Лишь произнеся это, Ён О понял, что его тон был слишком дружелюбным и привычным.
- Вы ведь не пойдёте его останавливать?
- Он не тот человек, которого можно остановить.
От этих слов, которые Ён О выронил неосознанно, Дон Ён тихо рассмеялась. С тех пор как он попал во дворец, он провёл с ней больше времени, чем с императором. Может, поэтому, даже после того как они столкнули друг друга на край пропасти, разговор между ними всё равно шёл на удивление легко?
- Невежливо смеяться, когда старшего брата твоего господина наказывает Император.
Ён О сел и убрал со лба мокрое полотенце. Должно быть, его положила Дон Сангун.
- Если бы это были вы, мама, вы бы смогли его остановить. Но не делайте этого. До жестокой порки дело не дойдёт. Он вызовет его, грозным голосом спросит, в своём ли он уме, а потом начнёт мрачно угрожать, используя жизнь дорогого ему человека.
Взгляд Ён О упал на кончики пальцев придворной дамы Дон. Её руки и раньше не были изящными, но кожа на них никогда не была повреждена до такой степени, чтобы сильно трескаться. Теперь кончики пальцев Дон Ён были испещрены трещинами, словно высохшее дно рисового поля в засуху, а вокруг ногтей осталось несколько глубоких шрамов.
- Его Величество запугивает командующего, потому что тот заставил вас опечалиться, Гвиби мама. Услышав, что вы плакали, он, не разбираясь в причинах, призвал того, кто заставил вас плакать, чтобы наказать его.
- Я знаю, что вы не хотите слышать о Его Величестве.
- Нет, говори, если хочешь. А я могу просто не слушать.
Дон Ён спокойно кивнула в ответ на его циничные слова.
- Когда Его Величество объявил, что едет в Гоксан повидаться с молодым господином Кё, он, скорее всего, ещё не принял твёрдого решения забрать его во дворец в качестве наложника. До поездки в Гоксан его намерение позлить вдовствующую императрицу было сильнее интереса к четвёртому сыну из поместья Кё. Но после поездки в Гоксан...
Придворная дама Дон, говорившая спокойно, внезапно умолкла.
Ён О налил в чашку воды и начал изящно пить её, будто это был чай. Голова слегка гудела - должно быть, он сильно вспотел во сне. А может, у него пересохло в горле от слёз? Звук, с которым он глотал воду, был на удивление громким.
В комнате повисло неловкое молчание.
- Почему ты замолчала на полуслове? - пробормотал Ён О, словно говоря сам с собой и не отрывая взгляда от чашки.
- После поездки в Гоксан он говорил только о вас, Кё Гонджа. Он говорил… что вы немного странный. Что вы - избалованный молодой господин, который не знает жизни и вырос в неге, наивный дурак, думающий, что все люди добрые. Он без конца вас ругал, приговаривая: «Вроде не глупый, но глядя на его поступки, так и хочется спросить: он что, дурак?»
Передавая эти слова, Дон Ён смотрела на него не с насмешкой, а скорее с умилением.
- Когда он говорил это, казалось, будто он вас ругает, но на его лице была улыбка, хоть он и делал вид, что ошеломлён. Я впервые видела, чтобы Его Величество так легко улыбался. А потом он заявил, что удивит вдовствующую императрицу и сделает драгоценного господина Кё своим наложником. Это была чушь. Мне показалось, что он влюбился с первого взгляда, но сам этого не осознавал.
Дон Ён слабо улыбнулась, глядя прямо в лицо Ён О.
- И действительно. Ваша красота, о которой ходили такие слухи, и вправду была невероятной. Я поняла, что мои подозрения верны. Всё-таки все мужчины одинаковы. Даже такой гордый и неприступный князь Джеян не устоял перед чистой красотой. Его Величество очень подозрителен и никому не верил, но среди наложниц покойного императора были и те, кто искренне восхищался им и пытался сблизиться.
Ён О, сам того не заметив, нахмурился.
Придворная дама Дон сухо усмехнулась.
- Я впервые увидела Его Величество, когда он ещё был князем Джеяном. В те времена среди дворцовых служанок, исполнявших супружеский долг, он считался членом императорской семьи, которого следовало избегать. Он был не просто сыном, обделённым вниманием императора, а его невероятно молодым младшим братом. К тому же - одиночка без всякой поддержки, ни родственников по материнской линии, ни близких братьев или аристократов. Его родная мать была низкого происхождения и давно умерла, так что за ним никто не стоял. Он был тем, с кем ни в коем случае нельзя было связываться.
Лицо Ён О становилось всё более напряжённым.
- Но стоило какой-нибудь служанке увидеть лицо князя Джеяна, как она тут же начинала придумывать, как бы к нему подступиться. «Непорочный принц Джеян» - так его называли между собой служанки. С какого-то момента Его Величество перестал вступать с ними в связь. Вместо этого он предлагал заплести им волосы. В конце концов, от связи с таким членом императорской семьи ничего хорошего ждать не приходилось, поэтому они предпочитали отдать ему свои волосы, а не тело. Но все они, отдав ему свои волосы, выбегали от него в слезах. Никто бы и не подумал, что член императорской семьи, пусть даже выросший в унижении, станет красиво заплетать женские волосы.
Дон Ён молча наблюдала за лицом Ён О, который то хмурился, то отчаянно пытался разгладить морщины на лбу.
- Я страдала от выходок князя Джеяна больше всех. Мне было ненавистно быть дворцовой служанкой для утех, поэтому я часто просила его заплести мне волосы. Однажды я спросила его: «Почему Ваше Высочество не возлежит со служанками? Разве не пришло время взять себе наложницу?» Я подумала, что быть наложницей князя Джеяна не так уж и плохо, если всё, что нужно, - это отдавать ему свои волосы. Но он ответил, что скоро умрёт, и потому не хочет оставлять после себя жену или близкого человека, чья жизнь будет загублена из-за него.
Похоже, в юности У Сон Джэ дорожил чужими жизнями.
- Покойный император, наследный принц и его братья выставляли Его Величество вперёд всякий раз, когда дело касалось смертельной опасности. Если бы он погиб, никто бы и не заметил, ведь он был всего лишь членом императорской семьи, на которого всем было наплевать. Сам же Его Величество, похоже, думал, что, как только один из сыновей покойного императора взойдёт на трон, его убьют. Более десяти лет назад у него не было ничего. Даже если бы он догадался о том, что причиняет вам горе, он ничего не смог бы сделать. В то время Его Величество, будучи князем Джеяном, был занят устранением последствий прорыва дамбы на реке Ибо, так что он был в затруднительном положении. И всё же я понимаю, что вы не можете его простить.
Ён О понимал слова Дон Ён. Но он не мог принять это проявление доброты.
Император часто говорил: «Если что-то искать, способ всегда найдётся». Тот факт, что он сделал вид, будто не знает о смерти моей семьи, а затем, зная об этом, приблизился ко мне, - это бесстыдство, и это не изменить.
- Вы его очень сильно ненавидите?
- Я не знаю. Я уже даже не знаю, ненавижу ли я его. Я не могу простить себя. Я не хочу видеть его лицо. Но я всё ещё здесь.
Ён О думал, что выплакал все слёзы и они высохли. Но стоило ему произнести несколько горьких слов, как слёзы снова хлынули. Глаза загорелись, и по щекам покатились горячие капли.
- Пожалуйста, пообещайте, что не умрёте, - сказала Дон Ён с решительным лицом.
- …Хорошо, я не умру. Всё равно ведь умереть невозможно, так? Он же не позволит мне умереть.
Ён О, который до этого лишь молча плакал, произнёс это безвольным голосом. От рыданий его голос сорвался и стал хриплым. Губы скривились в слабой усмешке.
Глядя на его лицо, которое, казалось, вот-вот потеряет всякое выражение, Дон Ён тихо сказала:
- Разве расстаться можно, только умерев? Зачем вам умирать, мама? Кому вы сделаете лучше, если умрёте после всех этих мучений? Зачем умирать? Вы такой статный, и в таком прекрасном возрасте. Не говорите таких страшных слов. Бегите отсюда, из императорского дворца. Может быть, вам придётся вернуться, но если вы сбежите, это всё равно будет расставание с Его Величеством.
Говоря это, Дон Ён разволновалась, её голос дрогнул от подступивших слёз, и она с трудом закончила фразу.
- Вы должны поверить. Потому что я предаю господина, которому служила более пятнадцати лет, и действую ради нового господина.
Её рука, с уродливо растрескавшимися кончиками пальцев, крепко сжала руку Ён О. От грубого прикосновения его сердце сжалось от боли. Рука Дон Ён дрожала так же сильно, как и в тот раз, когда она встретила принца Сука.
Ён О с каждым днём терял жизненные силы. У него больше не было ни ожиданий, ни надежды, ни завтрашнего дня. Он просто жил по инерции. Он прекрасно понимал, что если его ещё раз кто-то разочарует или он узнает о новом предательстве, он уже не сможет оправиться.
Поэтому он старался держать голову пустой и быть никем.
Каждый раз, когда грубая рука Дон Ён касалась его руки, он чувствовал острую боль. Чтобы звук не просочился сквозь тонкие двери, Дон Ён прошептала, понизив голос до предела.
- Знаете, дворец Кирюнг - единственное место в гареме, где нет ни сада, ни пруда. На самом деле они есть, просто водный канал перекрыли, и вода высохла. Он скрыт в зарослях, но в дальнем конце дворцового сада есть вход в канал. Изначально водный путь из дворца Кирюнг соединялся с каналами, проходящими перед покоями принцев. К тому же, дворцовые каналы, по роскоши своей, выложены камнем.
От решительного голоса Дон Ён веки Ён О дрогнули.
Покои принцев, в отличие от гарема, находящегося во внутреннем дворце, располагались за средними воротами. Проскользнув через вход в высохший канал дворца Кирюнг и добравшись до заблокированного русла, ведущего к покоям принцев, можно было покинуть гарем, не попавшись никому на глаза.
Ён О без раздумий сбросил с себя длинные, ниспадающие одежды. Неважно, станет ли он снова жертвой жестокого обмана, попадётся ли в ловушку мстительной Дон Ён или ему повезёт и он сбежит, - чтобы выбраться отсюда, нужно было избавиться от этого диковинного наряда, который в гареме мог носить только он. Сняв верхнюю одежду, он поднялся, но замер, увидев, как тревожно смотрит на него Дон Ён.
На её глазах навернулись слёзы, но она мягко улыбнулась в ответ на его вопрос.
- Я так долго была верна, что остаётся лишь молиться, чтобы меня избили до полусмерти, а потом отпустили.
- Прости. И прости, что бросил тебя на милость вдовствующей императрицы…
Дон Ён светло улыбнулась в ответ на его извинения, хотя её лицо было мокрым от слёз. Это была улыбка человека, который отпустил всё прошлое. Она протянула Ён О, оставшемуся в лёгкой одежде, увесистый шёлковый мешочек.
Он был набит серебряными монетами.
- Золото могут отследить. Вы выросли в роскоши, так что этого может не хватить. Но это всё, что я смогла скопить, так что тратьте не скупясь.
Даже в такой серьёзный момент Дон Ён нашла в себе силы для шутки. Странные слова для человека с глазами, полными слёз.
- Времени мало. Если не сегодня, то завтра Его Величество снова заберёт вас в свои покои.
На лице Дон Ён наконец проступил страх. Отпуская Ён О, она, казалось, всё ещё сомневалась, правильно ли поступает.
Ён О, оглядевшись, схватил фонарь у кровати и швырнул его. Затем он сорвал со стены изящный светильник и бросил на пол. На упавший огонёк он кинул белоснежную, как шёлк, бумагу.
В одно мгновение спальню охватило пламя.
- Я же обещал. Я не умру. Беги, придворная дама Дон. Буди людей, скорее!
Ён О бросился по пустому коридору, который заранее освободила Дон Ён, в сторону сада. Он швырнул факел и в сад, полный драгоценных растений. Огонь взметнулся вверх, пожирая прекрасные зелёные занавеси. Везде, где он пробегал, за ним оставался огненный след.
Он мчался в дальний конец западного сада, к месту, где, как он и не подозревал, когда-то был пруд. Разобрав кучу хвороста, оставленную для вида, он увидел зияющую чёрную пасть круглого входа в канал.
Он осветил факелом тёмный проход и увидел старую дорогу.
- Пожар! Выходите скорее! Гвиби мама!
Из-за стены доносились отчаянные крики. Ён О навсегда запечатлел в памяти эти голоса, которые он больше никогда не услышит, развернулся и побежал.
Огромный дворец Кирюнг был охвачен пламенем. Он находился далеко от гарема, и как бы ни суетились дворцовые слуги с вёдрами, они не успевали за скоростью распространения огня. Это было единственное место в гареме без воды, и добыть её поблизости было трудно.
Император, находившийся в главном зале, услышав новость о пожаре, бросил все дела и помчался в гарем. Когда он прибыл, дворец Кирюнг уже был полностью объят багровым пламенем.
- Кё Ён О… Гвиби, где Кё Гвиби? - закричал император на дворцовых слуг из дворца Кирюнг, которые сбились в кучу и всхлипывали.
Плача, они отвечали, что искали повсюду, но не смогли найти Кё Гвиби.
Сон Джэ попытался броситься в пылающий дворец.
- Ваше Величество! Все, остановите его!
- Всем отойти, - приказал император.
Но главный евнух Ван лишь покачал головой, ослушавшись императорского приказа. Дворцовые евнухи выстроились в несколько рядов, создав живую стену перед императором. Даже когда император отшвыривал одного евнуха, на его место тут же вставал другой, преграждая путь к огню. Императорская стража, вместо того чтобы сдерживать его, по знаку главного евнуха отступила, чтобы император не смог завладеть их оружием.
В тот миг, когда дворец Кирюнг был полностью поглощён огнём.
Император рухнул. Его крепкое тело, стоявшее так твёрдо, обрушилось, словно песчаный холм, смытый мощной волной. Упавший мужчина не приходил в сознание до самого рассвета следующего дня.
Разум императора помутился. Очнувшись, он бросился к почерневшим руинам дворца Кирюнг и снова рухнул на землю.
Сколько бы он ни смотрел, перед ним была лишь груда чёрного пепла.
Мужчина, рыдавший ниц на каменных плитах, вдруг вскочил, готовый, казалось, изрубить всё, что попадётся на глаза. Выхватив у верховного генерала церемониальный меч, император приставил остриё к подбородку главного евнуха, который служил ему почти двадцать лет.
Потекла кровь, но главный евнух не шелохнулся.
Он поступил правильно, не позволив императору броситься в пылающий дворец. И император понимал это лучше, чем кто-либо другой.
Сон Джэ отшвырнул меч и снова разрыдался.
Этот человек не проронил ни слезинки ни на похоронах покойного императора, вырастившего его как отец, ни на похоронах своего настоящего отца, предыдущего императора. Вид его безутешных рыданий вселял во всех ужас.
Он был хладнокровным воином, который не выказал ни капли печали даже на поле боя, усеянном горами трупов. Некоторые, сочувствуя его горю из-за утраты любимого наложника, в то же время осуждающе цокали языками.
Худшие опасения стали реальностью.
Император не принял смерть Кё Гвиби. Отдав приказ расчистить завалы и расследовать пожар, он в то же время пожаловал Кё Гвиби новый дворец - Гымрёнвон.
«Ваше Величество, но ведь Кё Гвиби покинул этот мир».- осмелился наконец произнести кто-то из чиновников, втянув голову в плечи.
Император, не моргнув и глазом, невозмутимо ответил:
В головах всех придворных пронеслась одна и та же мысль.
Во дворце воцарилась атмосфера страха, все ходили как по тонкому льду. Осыпая мёртвого Кё Гвиби всевозможными милостями, император одновременно наложил запрет на весь клан Кё.
И это не ограничилось простым приказом. Он выставил солдат перед поместьями Кё в столице, Гоксане и Ёнсане, чтобы никто не мог ни войти, ни выйти.
Члены клана Кё вели себя осторожнее, чем когда-либо. Они не спрашивали об известии о смерти Кё Гвиби и, хотя и беспокоились о невозможности провести похороны, никак не выказывали этого.
Не в силах больше это терпеть, один из министров выступил вперёд.
«Ваше Величество, вы - Сын Неба. Вы должны трезво смотреть на вещи. В столице и на рынках ходят зловещие слухи. Полагаю, будет правильным утешить ваше горе, взяв нового наложника».
Это произошло во время утреннего совета.
Мужчина, сидевший на троне, в мгновение ока оказался внизу и ударил министра. Императора всегда превозносили за его величественную стать. Но то, что от одного удара его руки министр отлетел на несколько шагов и упал, стало для всех шоком.
Однако ещё большей проблемой было не то, что император ударил министра, а то, что он наступил ногой на голову упавшего.
«Если хочешь жить, тебе придётся научиться держать язык за зубами. Разве это первый день, когда обо мне распространяются гнусные слухи? Что вы все делаете, почему не можете заткнуть рты тем, кто несёт этот бред? Ах, или это вы и есть те, кто их распространяет?»
Император окончательно лишился рассудка. Но он не был марионеткой, которую можно было бы контролировать.
Заседания главного и малого советов теперь проводились каждое утро на рассвете.
Император прибывал первым, и любого сановника, опоздавшего хоть на мгновение, он приказывал выволочь наружу и высечь. Те, кто забывал свои церемониальные таблички или чей наряд был недостаточно опрятен, также попадались на его острый взгляд, и их утаскивали на порку.
Ни ранг, ни должность не спасали от побоев. Даже канцлеры высших министерств не соответствовали строгим стандартам императора и подвергались наказанию.
Но не только это терзало двор.
Император, не в силах забыть покойного Кё Гвиби, устраивал сцены, но при этом обходился с кланом Кё ещё более сурово, чем со всем остальным двором.
Всем, кто носил фамилию Кё, было запрещено покидать свои дома, что повергло в хаос те правительственные ведомства, где они занимали ключевые посты.
Многие из них остались без руководителей.
Император безжалостно давил на те ведомства и тех министров, которые не могли должным образом заполнить образовавшиеся пустоты.
Задыхаясь под гнётом императора, который теперь холодно и неукоснительно требовал соблюдения всех законов и этикета, главный министр не выдержал и взмолился, умоляя разрешить клану Кё вернуться ко двору.
После долгих раздумий император снял запрет для тех членов клана Кё, что занимали посты канцлеров и высших чиновников.
Но это не было простым помилованием. С того момента, как член клана Кё выходил из дома, за ним неотступно следовал дворцовый евнух. Они находились под наблюдением евнухов до тех пор, пока не возвращались домой после работы.
Не стоило и говорить, что евнухи были глазами, ушами и руками императора.
Политическая обстановка, которая, как все ожидали, погрузится в хаос из-за безумия императора, стала напряжённой как никогда. Обезумевший император собирал всех гражданских и военных чиновников и разглагольствовал о том, что в мире слишком много неучтивых людей, а дворец его душит, и что он хочет отправиться на поле боя и всех их истребить.
Не ограничившись этим, он приказал составить бюджет и план снабжения для подготовки к войне, повергнув в ужас и двор, и соседние страны.
Северо-западные племена, которые обычно совершали набеги на юг к концу зимы, в этом году сидели тихо, как мыши. Соседние государства, присылавшие дань, были почтительны как никогда и отправляли несметное количество даров.
Императорский дворец и столица превратились в тихое и упорядоченное пепелище.
На лицо женщины, привязанной к пыточному стулу, плеснули водой. Дон Ён, бывшая на мгновение без сознания, медленно пришла в себя. Перед ней стоял её давний господин, и глаза его яростно сверкали.
Император, поглощённый горем, пришёл в себя лишь тогда, когда понял, что тело Ён О так и не нашли, сколько бы ни обыскивали руины дворца. Сгоревший Кирюнг обрушился во многих местах, и войти внутрь было трудно.
Император приказал снести до основания почерневшие стены. Он нашёл место, где был высохший пруд, и, увидев следы сгоревшей дотла груды хвороста и зияющее отверстие канала, вошёл внутрь. Проследив путь до самого конца, где канал соединялся с тем, что проходил перед покоями принцев, мужчина опустошённо рассмеялся и рухнул на землю.
- Я не знаю. Сколько бы вы ни спрашивали, мой ответ будет один. Я действительно не знаю, куда он ушёл.
- Это ты… ты правда помогла ему сбежать?
Задавая этот вопрос, который он повторял уже сотню раз, император выглядел так, словно вот-вот заплачет. Глядя на его лицо, Дон Ён и сама почувствовала некоторую горечь.
- Если бы Гвиби мама остался рядом с вами ещё хоть немного, Ваше Величество, он бы умер.
От слов Дон Ён глаза Сон Джэ налились кровью.
- Думаешь, я не могу подвесить тебя вверх ногами в темнице?! - закричал император так, что зазвенело всё вокруг.
Дон Ён была одной из немногих, кого можно было бы назвать близким другом, знавшим Сон Джэ ещё с трудных времён. Для него, часто отсутствовавшего во дворце, Дон Ён была источником подробной информации о положении дел во дворце и в столице. Можно сказать, она была его первым шпионом.
Её анализ обстановки был беспристрастным и объективным. Её кругозор был широк. Она обладала одним из немногих проницательных умов, которые признавал сам император.
Дон Ён доверяла ему, потому что считала его надёжным человеком, а император доверял ей за её ум и преданность.
- От того, кто был рядом с вами, Ваше Величество, осталась лишь пустая оболочка.
- Мне всё равно, даже если это лишь оболочка.
- Вы, Ваше Величество, можете жить, а он - нет. Вы эгоистичны. Неужели вы не могли дать ему хоть мгновение, чтобы перевести дух? Он ещё так юн. Почему вы не можете понять его обиду на возлюбленного, который проигнорировал смерть его родных? Даже если вы, Сын Неба, не могли встать на колени и молить о прощении, не стоило так давить на него. Вам следовало на время отпустить его и подождать.
- То, что я совершил в прошлом, не изменить. Даже если сейчас говорить об этом…
Дон Ён совершила неслыханную дерзость, прервав императора и выпалив то, что хотела сказать.
- Даже если бы вы могли это изменить, вы бы не стали, не так ли? Разве не потому, что вы считаете, что и тогда, и сейчас, в той ситуации вы ничего не могли поделать?
- Поэтому ты и помогла ему сбежать?!
- Да… Ваше Величество, разве вы не знаете, что если совершил ошибку, пусть даже и невольно, нужно извиниться и просить прощения?
Слушавший это главный евнух Ван крепко зажмурился.
Сон Джэ лишь тяжело дышал. Его изящные тёмные брови дрогнули. Переносица, продолжавшая линию высокого носа, то хмурилась, то разглаживалась, и наконец на его лице воцарилось спокойствие.
- Отправить придворную даму дворца Кирюнг, Дон Ён, обратно во дворец Чвихо. Приказываю заключить её под домашний арест в павильоне Синхуджон. Выдавать ей лишь минимальное довольствие, положенное преступникам.
Успокаивая прерывистое дыхание, император отвернулся.
- Ваша милость безгранична… Ваше Величество, уходя, он извинился передо мной. С искренним лицом он сказал «прости» такой ничтожной служанке, как я. Разве он не тот самый благородный и порядочный молодой господин, как вы и говорили? Ваше Величество даровали мне жизнь, и благодаря этой милости я не совершила греха против него.
Освобождённая от пыточного кресла, Дон Ён поклонилась императору. Сон Джэ, который уже собирался уходить, развернулся, схватил Дон Ён за воротник и дёрнул на себя.
Хрупкое женское тело качнулось, как соломинка.
- Придворная дама Дон, если с Ён О что-нибудь случится, я тебя не прощу. Он дорожил тобой, поэтому пока я оставлю тебя в живых. Молись, чтобы молодой господин Кё вернулся живым и невредимым.
- …Я тоже хотела увидеть дитя, которое родилось бы у Вашего Величества и Гвиби мамы. И я беспокоюсь о Гвиби маме, который будет один за пределами дворца. Ведь он не знает…
Дон Ён заплакала и закрыла глаза. Её опущенные веки мелко дрожали. По исхудавшим щекам продолжали течь слёзы. Но для Сон Джэ эти слёзы были лишь притворством.
Император грубо отпустил воротник и отвернулся.
