Пылкая любовь. Глава 6
Едва слышно пробормотал Го Яшин, искоса взглянув назад. Но лекарь, осматривавший рану, сохранял бесстрастное выражение лица и не отвечал.
Го Яшин, подавляя подступающее смущение, крепко стиснул губы. Похоже, не только Король-Демон недооценил порку палками. Он и сам был таким же.
За время своих странствий по стране в поисках совершенства в боевых искусствах он повидал всякое, но палками его били впервые. Он знал, что это жестокое наказание, при котором рвётся плоть и брызжет кровь, и, конечно, ожидал мучений, но не думал, что до такой степени.
Мало того что рана болела, так ещё и невозможность свободно менять позу была настоящей мукой. Поскольку он не мог сидеть, ему приходилось всё время лежать на животе, отчего болели и поясница, и шея. Вдобавок ко всему, из-за припарок с лекарственными травами ему приходилось лежать с обнажёнными ягодицами. Но хуже всего было то, что придворный лекарь, проводя лечение, внимательно осматривал его ягодицы.
- Ц-ц-ц... Будь на твоём теле хоть немного жира, всё не было бы так плохо.
Го Яшин долгое время вёл бродячую жизнь, поэтому был худым и поджарым. Его тело, состоявшее из одних лишь сухих мышц, было крепким и тяжёлым, но в то же время гибким, как клинок. Однако это означало, что у него почти не было жировой прослойки, которая могла бы смягчить удар, и потому он был подвержен травмам.
- Как долго мне ещё так лежать? - нетерпеливо спросил Го Яшин.
- Всё готово. К счастью, кожа у вас хорошая, рана заживает быстро, так что потерпите ещё несколько дней. По возможности не лежите на спине и не сидите. Оставайтесь в таком же положении - на животе или на боку, либо просто стойте.
Напомнив напоследок о необходимости проветривания и чистоты, лекарь собрал свои вещи и поднялся. Сказав, что вернётся завтра, он ушёл, и тут же появился тюремщик с едой.
Обычно еда для тюремного заключённого - это не более чем комок холодного риса с солью да миска водянистой похлёбки. Даже это сочли бы пиром, но тюремщик принёс горячий суп с рисом, от которого шёл пар. Более того, это был мясной суп, и Го Яшин, приняв миску, был сбит с толку.
- Не стоит так заботиться о простом преступнике.
Тюремщик поспешно замахал руками, словно говоря: «Не поймите неправильно».
- Что вы, это не я приготовил. Это приказ Короля-Демона.
- Король-Демон велел как можно скорее поставить вас на ноги, господин Го Яшин. А лекарь распорядился готовить для вас питательную пищу, вот я и принёс особое блюдо.
Похоже, Король-Демон, как и обещал, не собирался его убивать. Видимо, он намеревался держать его здесь в заточении, что было ужаснее смерти. Сейчас, пока гнев его был свеж, он ещё уделял пленнику внимание, но кто знает, как долго это продлится. Если его интерес угаснет и он забудет о Го Яшине, тот может остаться здесь до самой смерти.
Никто не знал, что Го Яшина притащили во дворец Чхонгёнгун и бросили в его подземелья. Он жил как дикарь, так что людей, которые стали бы его искать, попросту не было. Да и если бы такие нашлись, кто рискнул бы единственной жизнью ради его спасения?
От мысли, что он будет заточён под землёй, не видя ни солнца, ни луны, словно живой труп, аппетит пропал напрочь. Даже вид белого риса на дне наваристого мясного супа не вызывал голода. Какая разница, поест он или нет, если это лишь продлит его бессмысленную жизнь? Съев совсем немного, он отложил ложку.
Увидев, что Го Яшин почти не притронулся к еде, тюремщик забеспокоился.
- Вам нужно есть, хотя бы через силу.
Отодвинув миску, Го Яшин лёг в неудобной позе. Холод подземелья проникал в рану, пробирал озноб, а всё тело ломило и ныло. Погреться бы на солнце, подышать свежим воздухом - и он бы пошёл на поправку, но в сыром и тёмном подземелье, где он был заточён, могла развиться и болезнь, которой не было.
В полузабытьи от лёгкого жара Го Яшин то засыпал, то просыпался. Он провёл в тумане целый день, не зная, ночь сейчас или утро, когда снова пришло время еды.
Он весь день пролежал без движения, поэтому голода не чувствовал. Во рту было сухо, как будто он нажевался наждачной бумаги, так что на этот раз он даже не притронулся к ложке. Ему принесли жареную рыбу и соленья, но он просто отодвинул всё в угол и продолжал лежать. Тюремщик снова и снова уговаривал его съесть хотя бы ложку, но он никак не мог заставить себя поесть. Выпив лишь чашку рисового отвара, который тот ему принёс, он снова лёг.
Глубокой ночью, когда температура упала, у него поднялся жар. Всю ночь Го Яшин боролся с ускользающим сознанием. Прошлое и разные встречи мелькали в его затуманенном разуме.
В памяти всплыл образ матери, отвернувшейся, чтобы не видеть, как у неё отнимают детей, которых она с таким трудом родила. В ушах звенел плач младшей сестры, которая цеплялась за него и просила не уходить. Вспомнилось и то, как он нашёл её тело на берегу реки.
Когда он схватил утопленницу за плечи и перевернул, её лицо было абсолютно пустым, словно в нём проделали дыру. Оно было чёрным, как тьма в колодце, и как бы он ни всматривался, не мог его узнать.
Промучившись всю ночь в кошмарах, на следующий день он встретил лекаря с осунувшимся лицом. Лекарь, с облегчением отметив, что рана перестала сочиться и начала заживать, при виде его бледного вида принялся читать нотации.
- Тюремщик сказал, что вы постоянно отказываетесь от еды.
- Я просто лежу без дела, аппетита совсем нет.
- Я же особо просил позаботиться о вашем питании, нельзя пропускать приёмы пищи только потому, что нет аппетита. Король-Демон требует, чтобы вы поправились как можно скорее, и если что-то пойдёт не так, мне снесёт голову. Так что, пожалуйста, ешьте всё, что вам дают, даже если придётся себя заставлять.
После ухода лекаря снова принесли еду - кашу с грибами и мясом. Густая каша была нежной, ароматной и легко проглатывалась, но, видимо, желудок сжался, и он наелся всего несколькими ложками. К тому же, справлять нужду в камере было неудобно, поэтому набивать живот не хотелось. Го Яшин отказался от остатков каши и снова лёг.
Время шло, и еду приносили как по расписанию. Го Яшин ел кое-как, и так продолжалось и на следующий, и ещё через день. От постоянного лежания в желудке было тяжело, и есть совсем не хотелось.
К счастью, через несколько дней он поправился настолько, что смог передвигаться. Го Яшин встал и начал ходить по тесной камере. При каждом шаге рана на ягодицах ныла и болела, но ходить было можно.
Чтобы помочь пищеварению, Го Яшин кружил вдоль стен камеры. Ходя так по кругу, он почувствовал себя зверем в клетке. Не желая мириться с этим, он сел, но сидеть прямо было невозможно, и любая поза была неудобной. В итоге он снова лёг, и время потекло мучительно медленно.
От мысли, что так могут пройти месяцы, а то и годы, на душе стало тоскливо. От безделья думы становились всё глубже, и в голову лезли мрачные фантазии. Он понимал, что долго не выдержит, если каждый день будет похож на пытку. Появилась мысль, что он может сделать тот же выбор, что и его младшая сестра, и ему стало трудно держаться за волю к жизни.
Словно чтобы пробудить его от бесконечного уныния, послышался шум. Со стороны лестницы снова доносились громкие звуки.
Го Яшин и подумать не мог, что он спустится в темницу - самое дно дворца, где держат преступников, - не один, а целых два раза. И всё же, даже издалека по голосу было ясно, что это Король-Демон. Да и как было не узнать, если Мунсу завывал так, словно кто-то умер. Правда, похоже, из-за того, что в прошлый раз его пнули, попытки остановить короля были не слишком настойчивыми. Король-Демон, вместо того чтобы тратить время на крики «С дороги!», уже стремительно сбегал по лестнице.
Прислушиваясь к этому звуку, Го Яшин подумал: «Ребёнок есть ребёнок». Та-да-дак, та-да-дак - лёгкий звук его шагов, отталкивающихся от ступеней, совершенно не походил на шаги взрослого. Лёгкий как пёрышко, бесшумный как кошка - казалось, он ступает не по лестнице, а по самому воздуху. Звук этот был настолько бодрым, что в нём чувствовалось какое-то предвкушение, отчего и у него самого невольно встрепенулось сердце.
Король-Демон сбежал по лестнице одним махом, словно спешил на прогулку. Однако, когда он достиг дна темницы и остановился перед камерой Го Яшина, вид у него был далеко не радостный.
И он прибежал сюда в таком виде?
Его раскрасневшееся, запыхавшееся лицо было будто придавлено высокой и тяжёлой золотой короной. Даже на маленьких, белых, как варёные бобы, ушах висели гроздья серёг из нефрита и хрусталя. Шея и пояс были так увешаны золотом и драгоценностями, что казалось, тело вот-вот согнётся под их тяжестью. Вся эта роскошь чрезмерно контрастировала с детской живостью.
То же самое касалось и одежды. На нём было столько слоёв шёлковых одеяний, расшитых драконами и облаками, что не было видно ни кончиков пальцев, ни носков обуви. Цвета были настолько тёмными и мрачными, что невозможно было разобрать: то ли это Король-Демон одет в одежду, то ли одежда поглотила Короля-Демона. Казалось, ему тяжело не то что бегать или ходить, а даже просто стоять.
Вероятно, он был занят государственными делами и, облачённый в парадное одеяние, так и примчался сюда. Что же такого срочного заставило его бежать сюда в таком состоянии? Не успел он задаться этим вопросом, как подбежавший вплотную Король-Демон без всяких предисловий закричал:
- Почему ты отказываешься от еды?!
Его слова были настолько неожиданными, что Го Яшин растерялся. Но Король-Демон, тыча в него пальцем, вскипел, словно его спрашивали, о чём вообще речь.
- Мне доложили, что ты уже несколько дней отказываешься есть! Этот король лично послал к тебе лекаря, чтобы осмотреть твои раны, а ты, не зная благодарности, смеешь отказываться от пищи? Раз я решил не убивать тебя, а оставить в живых, ты что, задумал уморить себя голодом?!
От его яростных криков Го Яшин пришёл в замешательство. У него просто не было аппетита, поэтому он пренебрегал едой, но он вовсе не объявлял голодовку. Положение узника в темнице, куда не проникает ни один луч солнца, было отчаянным, но он не собирался умирать от голода.
Го Яшин догадался, что в процессе передачи сведений о нём возникла какая-то ошибка. Вероятно, донесения о состоянии заключённого проходили через множество уст, и по пути многое было упущено, а многое преувеличено. Из-за этого, похоже, и возникло недоразумение, будто он устроил голодовку.
Го Яшин не счёл нужным активно опровергать это заблуждение.
- Неужели моя голодная смерть - такое уж важное дело, чтобы вы бежали сюда?
От его равнодушного ответа Король-Демон заскрежетал зубами.
- Умереть без моего позволения - непростительно.
- Когда умрёшь - всему конец. Какое тогда имеет значение, простите вы меня или нет?
- Ты думаешь, я позволю тебе умереть, когда тебе вздумается?
В ответ на угрозы Короля-Демона Го Яшин лишь вздохнул.
- Если я решу умереть, вы никак не сможете меня остановить.
- Ваше Величество, что ещё, кроме собственной жизни, я могу решать по своему усмотрению, находясь перед вами?
От этих спокойно произнесённых слов разъярённый Король-Демон с силой затопал по полу своими маленькими ножками.
- Это не угроза, Ваше Величество. Это констатация факта.
Ответив, Го Яшин внезапно задумался. Угрожать? Разве моя смерть может быть для него угрозой? Обычно всё должно быть наоборот. Разве не я должен молить о пощаде, а он - угрожать мне смертью?
Этот странный диалог, в котором они словно поменялись ролями, продолжался.
- Теперь, когда ты в моих руках, даже твоя жизнь тебе не принадлежит. Я ни за что не позволю тебе умереть!
Выкрикнув это, Король-Демон резко обернулся к своему слуге, который только что подоспел. Мунсу, последовавший за ним, едва переводил дух, словно у него подкашивались ноги, но от следующих слов короля его лицо вытянулось от отчаяния.
- Немедленно отправляйся в королевскую кухню и прикажи приготовить ужин! Пусть накроют стол с такими изысканными яствами, чтобы у любого слюнки потекли, и принесите всё сюда!
Мунсу, похоже, совсем не хотел снова подниматься по лестнице, по которой с таким трудом спустился. Он попытался возразить: «Зачем же угощать простого преступника таким пиром?», но Король-Демон и слушать не хотел. С таким видом, будто готов был пнуть слугу, он злоупотребил своей властью: «Немедленно исполняй, что приказано! Это королевский указ!»
С выражением лица, будто его заставляют жить против воли, Мунсу снова поплёлся вверх по лестнице. Остальные слуги с такими же несчастными лицами последовали за ним.
Прислужники вернулись лишь спустя долгое время. На самом деле, прошло, может, и не так много времени, но для Го Яшина, заточённого в темнице, оно тянулось, словно полдня. Возможно, это ощущение усиливалось из-за того, что всё это время он сидел под испепеляющим взглядом Короля-Демона.
Тот, словно ему было совсем не скучно, стоял перед решёткой и неотрывно сверлил Го Яшина взглядом. Он не заговаривал, просто смотрел в упор, и это было невероятно тягостно. Поэтому, когда слуги наконец появились, неся на головах и в руках изысканные яства, Го Яшин испытал смутное облегчение.
Поскольку спуск в темницу был узким, множество блюд принесли в корзинах, и вскоре всё подземелье наполнилось ароматами всевозможной еды. Слуги расстелили на дощатом полу циновку и разложили подносы. Затем они расставили на них роскошные блюда, одно за другим выкладывая их палочками.
Еда была настолько безупречной и аккуратно разложенной, что походила на декорации и совсем не вызывала аппетита. К тому же Го Яшин никогда не был ценителем высокой кухни, предпочитая довольствоваться миской супа с рисом или лапши, купленной в трактире или у уличного торговца.
Когда приготовления были закончены, Король-Демон приказал вытащить его из камеры. Внезапно Го Яшин оказался сидящим перед столом, который ломился от яств. Когда Мунсу машинально вложил ему в руку ложку, Король-Демон, сидевший напротив, повелительно кивнул подбородком.
Этот приказ ошеломил Го Яшина. Неужели Король-Демон не понимал, насколько всё это странно? Примчаться сюда из-за того, что заключённый пропустил пару приёмов пищи, и устроить ему пир... Для наказания преступника, который ослушался его и пытался уморить себя голодом, это было более чем необычно.
Го Яшин не знал, как реагировать на происходящее, и замер с ложкой в руке. Не дождавшись, Король-Демон взял палочки и, неуклюже орудуя ими, подцепил кусочек тушёного мяса. Затем он положил его на горку белоснежного риса в чаше Го Яшина.
Го Яшин молча посмотрел на мясо, а затем снова опустил ложку на стол.
Лицо Короля-Демона тут же исказилось. Го Яшин отвернулся, силой обрубая зарождавшееся в нём любопытство. Ему было интересно, что на уме у Короля-Демона, но он понимал, что не должен проявлять даже малейшего интереса. Он не хотел узнавать, что Король-Демон на самом деле не такой, каким его описывают. Проще было видеть в нём лишь виновника смерти сестры, а не испытывать симпатию или жалость.
- Почему ты не ешь? Тебе не нравится еда?
- Нет. Я лишь подумал: какой смысл старательно продлевать жизнь, которой всё равно суждено оборваться?
- Кто сказал тебе, что ты умрёшь? Сколько раз мне повторять?
- Мне не по душе, что вы, Ваше Величество, так настойчиво пытаетесь сохранить мне жизнь. Уж лучше я умру от голода.
На самом деле он не собирался умирать от голода, но слова сами сорвались с языка. От них лицо Короля-Демона пошло красными пятнами.
- Даже не думай! Не смей и помышлять о том, чтобы сбежать через смерть, как твоя сестра!
При упоминании сестры бровь Го Яшина дрогнула. Он повернул голову в сторону Короля-Демона, но тот, утратив всякий страх, продолжал говорить то, чего не следовало.
- Ты останешься рядом со мной. Проживёшь так долго, что будешь мазать дерьмом по стенам, и будешь вечно расплачиваться за грех своей сестры, которая посмела отвергнуть меня и сбежать!
Го Яшин сверлил Короля-Демона ледяным взглядом. Слова о том, что он должен жить долго, чтобы его можно было мучить, не могли вызвать радости. Становиться наложником ради спасения своей никчёмной жизни ему хотелось ещё меньше. Видя, насколько этот ребёнок испорчен до мозга костей, Го Яшин не чувствовал ни малейшего желания помогать ему, даже став его наложником. Наоборот, в голове лишь крепла мысль, что всё это - безнадёжно.
- Если отвергнуть вас и сбежать через смерть - это грех, - произнёс Го Яшин голосом, холодным как покрытый инеем камень, - то я с радостью совершу его.
Го Яшин намеренно смерил его взглядом с ног до головы и презрительно цокнул языком.
- Я хочу сказать, что понимаю чувства моей покончившей с собой сестры лучше, чем кто-либо. Да кто захочет служить вам как своему господину и спутнику на всю жизнь? Да что там господину, вы настолько жалки и никчёмны, что вас и мужем-то назвать не захочешь.
Это было не просто честно, а безжалостно откровенно. От этих слов Король-Демон взорвался.
Он опрокинул стол. Тарелки, упав на каменный пол, разлетелись на осколки. Драгоценные, редкие яства разбросало во все стороны. Часть из них попала на Го Яшина - и, как назло, это был суп. Слуги, видимо, позаботились о том, чтобы еда не остыла, и суп всё ещё был горячим.
Кожа вспыхнула, словно от ожога, но Го Яшин не почувствовал боли. Перед ним бушевал Король-Демон, устроивший безумную выходку, - было не до того.
- Да. Как видите, вы… очень, крайне, чрезвычайно, невероятно ничтожны.
Лицо Короля-Демона стало багровым от того, что Го Яшин, даже не пытаясь стряхнуть с себя остатки еды, повторил это с нажимом.
- Как ты смеешь… как ты смеешь…!
Короля-Демона затрясло, словно бумажную створку на ветру. Эта сцена не вызвала у Го Яшина никаких особых чувств. …Точнее, не должна была вызвать. Но Король-Демон выглядел не просто разъярённым. Глаза его наполнились слезами, а нижняя челюсть задрожала. Казалось, его ранили в самое сердце.
- Я… я - правитель этой страны! Избранный небесами правитель, единственный из рода У! И после этого… после этого ты говоришь мне такое?
При виде этого Го Яшин почувствовал укол вины. Неужели я переборщил, назвав его никчёмным? Но что поделать, если это правда? Королю-Демону, который то и дело твердил, словно мантру, что он правитель, определённо стоило взглянуть на себя со стороны.
Король-Демон кричал с глазами, полными слёз, но даже если он и не простит, что он мог сделать? Го Яшин уже был готов умереть, так что казнить его было бессмысленно. А раз его решено было оставить в живых, то и пытать безрассудно было нельзя. Оскорбить или унизить его на словах тоже было непросто. В словесной перепалке Го Яшин, который скитался по свету и прошёл огонь и воду, был куда искуснее.
Не найдя лучшего решения, Король-Демон сорвал злость на ни в чём не повинных слугах.
- Я же велел принести такие яства, чтобы у любого слюнки потекли! Насколько же ничтожную еду вы принесли, что этот мужлан смеет так себя вести? Вместо того чтобы наброситься на еду, он упрямится и несёт всякую чушь!
Он пнул ногой разбросанные по полу тарелки и еду в сторону несчастного Мунсу.
- Вы тоже меня за дурака держите? Почему вы игнорируете мои слова?
Мунсу в крайнем замешательстве склонил голову.
- Н-ни в коем случае… Мы сделали всё, как вы приказали…
Взревев, Король-Демон ударил его по голени ботинком, отделанным золотом. Мунсу вскрикнул и рухнул на колени, схватившись за ногу. Тогда Король-Демон жестоко схватил его за волосы и прижал головой к полу.
- Вы притащили еду, которая хуже, чем корм для собак! Сами её и жрите!
Лицо Мунсу оказалось вмазанным в грязные лепёшки и рыбу. Он крепко зажмурился, и на его лице было написано лишь одно желание - умереть. Даже для него, прожившего всю жизнь во дворце и повидавшего всякую грязь и унижения, эта выходка была невыносимой. Го Яшин не мог больше на это смотреть и взревел:
- Прекратите! За что вы так с невинным человеком?
Король-Демон, не желая уступать, повысил голос:
- Он не выполнил мой приказ как следует, поэтому заслуживает наказания!
- А кто, по-вашему, здесь действительно заслуживает наказания?!
- Конечно, в первую очередь такой наглец, как ты, но…!
- Тот, кто заслуживает наказания, - это вы, Король-Демон!
От этих слов Король-Демон вздрогнул. Го Яшин оскалился, предупреждая его.
- Немедленно отпустите его, пока я снова не перевернул вас и не отходил так, что слёзы градом покатятся.
До Короля-Демона, похоже, наконец дошло: что Го Яшин - Величайший мечник Дэто, что он сейчас вне камеры, и что если он захочет, то убьёт его и не заметит. Он медленно разжал пальцы, отпуская волосы Мунсу, и посмотрел на Го Яшина.
Но во взгляде его не было ни страха, ни гнева. Это был сложный, непонятный для Го Яшина взгляд, но внезапно лицо Короля-Демона исказилось.
- Ты снова собираешься меня ударить?
Го Яшин не стал отрицать. Напротив, он медленно кивнул.
- Будь вы моим сыном… нет, племянником, я бы уже раз двенадцать отшлёпал вас по заднице. Разве не так? Вы не только испортили драгоценную еду, которую простой человек и за всю жизнь не увидит, но и издеваетесь над беззащитным подчинённым! Где это видано, чтобы кто-то вёл себя так по-детски и злобно?
- Так, по-вашему, это правильный поступок?
На встречный вопрос Го Яшина Король-Демон не смог ответить сразу и запнулся. Он растерянно забегал глазами, не зная, куда смотреть.
- Я… я - король. Всё, что я делаю, - правильно. Я не могу ошибаться. Все мои ошибки - это вина моих подчинённых, которые плохо мне служат.
Он и раньше нёс подобную чушь. Похоже, кто-то хорошенько научил его сваливать вину на других. Он бормотал какую-то чепуху, пытаясь уйти от очевидной правды.
- Так почему ты отказался от еды? Если бы ты послушно делал, что говорят, ничего бы этого не было. Всё это потому, что ты меня презираешь и отвергаешь. У меня просто не было другого выбора.
Услышав, что его снова винят, Го Яшин безжалостно указал на ложь.
- Не надо прикрываться мной. Неужели нет другого способа, кроме как устраивать злобные истерики?
Король-Демон с обиженным, почти плачущим видом продолжал упрямиться.
- А что мне было делать? Ты собрался уморить себя голодом прямо у меня на глазах, а я должен был просто стоять и смотреть? Я должен был заставить тебя поесть, пусть даже силой! Я же не мог просто позволить тебе умереть!
- В таком случае, лучше бы вы позволили мне умереть.
От холодного ответа Го Яшина Король-Демон взвизгнул:
- Я же потому и делаю это, что не могу тебя оставить!
В следующий миг Го Яшин остолбенел.
Король-Демон ударил себя сжатым кулаком. Он начал в ярости биться, беспорядочно колотя себя по голове, лицу, груди. Удары были настолько сильными, что раздавался глухой стук. Это была сцена настоящего самоистязания, словно он не мог сдержать свой гнев.
- Что мне делать? Может, мне на коленях умолять тебя поесть? Думаешь, ты станешь есть, если я буду просить? Конечно, нет! Потому что ты меня ненавидишь, презираешь! Ты никогда не сделаешь того, чего я хочу!
Го Яшин с трудом перехватил запястья бушующего Короля-Демона. Тот издал такой пронзительный крик, словно место, которого коснулись, вспыхнуло огнём. Этот вопль был жутким, как предсмертный хрип. Не таким, какой должен издавать двенадцатилетний ребёнок. Он был похож на полный муки и отчаяния стон. И этот звук что-то затронул в душе Го Яшина. Сам того не осознавая, он закричал:
- Почему просто не сказать честно?! «Я беспокоюсь, что ты не ешь. Пожалуйста, поешь, чтобы набраться сил. Я приказал накрыть стол, съешь хоть что-нибудь». Если бы вы сказали так…!
Го Яшин осёкся, поражённый собственными словами.
Пока он говорил, он понял, что это была правда.
Никто не станет приносить изысканные яства и умолять поесть преступника, который решил уморить себя голодом. Скорее его изобьют палками, но не станут так суетиться и пытаться накормить любой ценой.
Он считал это странным, но на самом деле над этим не стоило и размышлять. Если подумать, ответ был прост. Единственная причина, по которой кто-то не может спокойно смотреть, как другой голодает, - это беспокойство. Другой причины быть не могло.
От слов Го Яшина лицо Короля-Демона приобрело странное выражение. Он застыл, словно его ударили по затылку, - на лице смешались шок, смятение и унижение.
Брови Короля-Демона взлетели вверх, губы скривились. Казалось, он пытался скрыть какое-то чувство, но у него это плохо получалось, отчего лицо стало ещё более странным.
- Кто станет беспокоиться о таком, как ты…
Го Яшин не ответил. Он и сам не понимал, зачем до сих пор держит Короля-Демона и ведёт этот разговор. У него не было причин убеждать его. Что бы тот ни думал, что бы ни говорил и ни делал, каким бы ужасным ни было его поведение - достаточно было бы просто проигнорировать это. Но, видя, как он страдает до такой степени, что готов причинить себе вред, Го Яшин не мог остаться в стороне.
Короля-Демона вновь затрясло, словно он вот-вот взорвётся.
- Ерунда! С какой стати мне беспокоиться о тебе? О том, кто называет меня ничтожным… о том, кто угрожает уморить себя голодом из-за ненависти ко мне! С какой стати…!
Глядя на это подобие действующего вулкана, готового извергнуться в любой момент, Го Яшин подавил вырвавшийся вздох.
- Я действительно назвал вас никчёмным, но я никогда не говорил, что ненавижу вас.
- И я не угрожал уморить себя голодом.
Король-Демон не мог совладать с собственным языком и беспорядочно запинался. Го Яшин спокойно смотрел на него, разъясняя одно за другим все его заблуждения.
- Я лишь сказал, что не желаю становиться наложником. Я мужчина и мечник, как вы можете предлагать мне заменить сестру в роли любовницы?
- К тому же, вы не просили моей руки учтиво, а прямо приказали явиться в ваши покои. Конечно, я был в ярости. Не в силах сдержать гнев, я совершил тяжкое преступление, подняв руку на особу королевской крови. Разве после такого еда полезет в горло?
- Моя задница болит так, что я и пошевелиться не могу, и я заперт в этой тёмной сырой дыре. Разве не странно было бы, если бы у меня был аппетит? Поэтому я и пренебрегал едой несколько дней. Я не объявлял голодовку, просто не было желания есть. Изначально не было причин поднимать из-за этого такой шум.
Король-Демон внезапно сник, будто из него выпустили весь воздух. Он стоял в растерянности, выглядя невероятно беззащитным. Нелепые, не подходящие ему одежды лишь усиливали это впечатление. Глядя, как он стоит, беспомощно волоча по полу длинные и тяжёлые полы одеяний, стало ясно, что он всего лишь неразумный ребёнок. И от этого Го Яшину стало стыдно, что он так яростно ему противостоял.
Надо было с самого начала говорить по-хорошему. Ему, взрослому человеку, который годился тому в отцы, было стыдно за своё искреннее сопротивление. Его противник, если не считать всепоглощающей власти, был всего лишь до крайности избалованным ребёнком. Его следовало терпеливо учить и наставлять на верный путь, а не бороться с ним.
Нависла неловкая тишина. Король-Демон, казалось, согласился со словами Го Яшина, но совершенно не знал, что делать дальше. Словно он никогда не делал ничего, кроме как злиться и устраивать истерики, он был в полной растерянности.
Го Яшин ждал, наблюдая за ним. Ему было интересно, примет ли тот его слова и попробует ли быть честным, или же по привычке выберет более лёгкий путь.
Король-Демон долго колебался. Го Яшин ждал так долго, что уже начал терять терпение, когда тот наконец открыл рот и задал вопрос.
- Тогда… если я скажу, что… беспокоюсь о тебе?
Этот вопрос застал Го Яшина врасплох. Поучая Короля-Демона, он совершенно не подумал, как поступит сам. Если Король-Демон примет его слова и изменится, то и ему, Го Яшину, придётся изменить своё отношение. Но именно этот момент он и упустил из виду.
Го Яшин колебался, не решаясь ответить. Согласиться означало бы уступить хотя бы в чём-то его требованиям, которым он так долго сопротивлялся. Хоть речь шла всего лишь о еде, он всё равно сомневался, стоит ли идти на уступки, пусть и в таком малом. Он боялся, что, позволив хоть что-то, он откроет брешь, через которую хлынет поток, и он уже не сможет его остановить, словно маленькая трещина, разрушающая плотину.
Однако выражение лица Короля-Демона, задавшего вопрос, было исполнено тревоги. Он крепко сжимал губы и едва заметно дрожал, словно был очень напряжён. Это разительно отличалось от того, как он обычно кричал, что, будучи королём, может делать всё, что ему вздумается.
Го Яшин понял, что сейчас тот отбросил власть, которой привык размахивать как удобным инструментом, и говорит с ним как человек с человеком. Это было совсем непросто. Открыть свою душу и о чём-то просить - значило быть готовым к отказу и боли.
Возможно, Король-Демон боялся именно этого. Поэтому вместо просьб и мольбы он привык прибегать к односторонним требованиям и упрямству. Но сейчас он пытался пересилить свой страх и показать истинные чувства.
Если Го Яшин и сейчас откажется есть, Король-Демон наверняка снова захлопнет с таким трудом приоткрытую душу. Скорее всего, он окружит себя ещё более свирепой и неприступной крепостью и будет считать проявление искренности чем-то худшим, чем смерть.
Го Яшин, сам того не осознавая, кивнул.
Лишь после этого он понял, что не мог ответить иначе. Это был шлюз, который открыл он сам, дверь, которую он распахнул. Он не мог позволить ей снова закрыться. Чувствуя, что должен взять на себя ответственность, Го Яшин кивнул ещё раз и твёрдо произнёс:
- Если вы беспокоитесь обо мне, Ваше Величество, я буду есть.
Лицо Короля-Демона медленно просветлело. Это было похоже на луч солнца, пробившийся сквозь тяжёлые, тёмные тучи.
Боясь, как бы Го Яшин не передумал, он поспешно открыл рот. Но голос, сорвавшийся с его губ, был тонким, как мышиный писк.
Едва выговорив эти слова, Король-Демон быстро покраснел. Его гладкие щёки и белые уши залились румянцем, совсем не так, как когда он злился до смерти.
Эта смущённая искренность наконец-то сделала его похожим на ребёнка. Уголки губ Го Яшина невольно дрогнули и приподнялись, словно с них сняли замок.
- Прошу прощения, что заставил вас волноваться.
Увидев, как смягчилось холодное выражение лица Го Яшина, Король-Демон широко распахнул глаза. Когда на этом ледяном лице расцвела улыбка, показалось, будто откуда-то подул тёплый ветерок. Этот ласковый ветерок, которого не могло быть в темнице, пробежался по вискам и шее, мгновенно растопив замёрзшее сердце.
- Больше я не буду пропускать приёмы пищи, так что можете не беспокоиться.
Образ Го Яшина, отражавшийся в широко раскрытых глазах, был ясным, как небо в спокойной водной глади. Король-Демон, не моргая, впитывал его в себя. Не дыша, он вдыхал его. И впервые в жизни почувствовал, как что-то наполняет его изнутри.
Когда он наконец моргнул и жадно вздохнул, его грудь распирало от переполнявших чувств. Не понимая, что это за ощущение, Король-Демон застыл на месте, не в силах сдвинуться, словно его пригвоздили к полу.
Видя, как он стоит столбом, Го Яшин взглядом указал на Мунсу, всё ещё сидевшего на полу. Только тогда очнувшийся Мунсу рукавом стёр с лица солому и приправы и поднялся. Затем он осторожно поклонился и тихо произнёс:
- Ваше Величество, пора возвращаться.
Словно очнувшись ото сна, Король-Демон огляделся. Затем он перевёл взгляд с разгрома у своих ног на растрёпанного Мунсу. Словно только сейчас осознав, что это он устроил весь этот беспорядок, он смущённо попятился. А потом кивнул, соглашаясь, что пора уходить.
Го Яшина снова заперли в темнице. Уходя, Король-Демон то и дело оглядывался, постоянно останавливаясь. Следуя за ним, слуги тоже вынуждены были то идти, то останавливаться.
Когда они наконец скрылись, остался только тюремщик. Он тяжело вздохнул, глядя на камеру, заваленную остатками еды, разбитыми тарелками и помятыми корзинами. Он отверг предложение Го Яшина выпустить его, чтобы тот помог с уборкой, и молча принялся за дело.
Глотая непрошеное чувство вины, Го Яшин размышлял о следах, оставленных Королём-Демоном. Всё вокруг было в таком хаосе, словно пронёсся тайфун. То же самое творилось и в душе Го Яшина. Ему казалось, что после случившегося что-то сильно изменилось, но он не знал, как это отразится на его будущем. Одно было ясно: между ним и Королём-Демоном зародилось нечто, что можно было назвать связью.
Это было ему совсем не по душе, но, если подумать, он должен был предвидеть это с самой первой их встречи. Если он не хотел быть с ним связанным, ему не следовало проявлять милосердие в той спальне. Ему следовало убить его. Но он не смог, и вместо этого отшлёпал его по заднице, осмелившись поучать самого правителя, - вот к чему это привело.
На мгновение Го Яшин пожалел об этом, но тут же перед его глазами возник образ сестры. И странным образом на воспоминание о плачущей Собён, умолявшей его не уходить, наложился образ Короля-Демона.
Это было странно. Не будет преувеличением сказать, что Король-Демон был виновен в смерти его сестры. Он должен был ненавидеть его и желать мести. Но даже этого было бы мало. Он никак не мог понять, почему смотрит на него так же, как на сестру, которую не смог защитить.
